Гален внимательно посмотрел на нее, затем склонился к шахматной доске, установленной на столе, и передвинул одного из белых коней.— Правильно!Ребекка даже захлопала в ладоши.Гален буквально сиял. Все оказалось куда проще, чем представлялось ему, и в первый раз за все это время он позволил себе высказаться на главную тему.— Отлично, — подытожил он. — Мы справимся.Эмер, издав восторженный вопль, решила, было, обнять подругу. Но следующий вопрос, заданный Галеном, нарушил атмосферу преждевременного торжества.— Ну а что произойдет, если я выиграю?— Им придется отложить или вовсе отменить помолвку, — после некоторой паузы проговорила Ребекка.— Вы уверены?— Разумеется! — воскликнула она. — Это тоже входит в традицию.Но, еще произнося эти слова, сама Ребекка усомнилась в их справедливости.— Да пусть только посмеют не отменить, — вмешалась Эмер. — На глазах у стольких-то зрителей. Да это же восстание начнется!Но и ее голосу не хватало обычной уверенности.— Что ж, будем надеяться на то, что вы правы, — рассудительно сказал Гален. — Но и традиции случалось нарушать, когда речь заходила о послушании властям.Эмер удивленно посмотрела на конюшего.— То, что мой отец не является ни бароном, ни его постельничим, еще не означает, что я сам слеп и глух, — несколько оборонительным тоном пояснил он.— Так или иначе, отсрочки мы добьемся наверняка, — принимая желаемое за действительное, заключила Ребекка. — А это все равно лучше, чем ничего.— И у нас появится время на то, чтобы придумать что-нибудь другое, — согласилась с подругой Эмер.— А может, и не появится, — возразил Гален. — Если дело расстроится, за нас могут взяться, как следует.Ребекка кивнула.— Я понимаю, — тихо сказала она. — Отец впадет в страшную ярость.— Да и гости его не больно-то обрадуются такому повороту событий, — добавила Эмер.— Если они поймут, что их одурачили, помолвка может быть отложена на неопределенно долгое время, — заметил Гален. — Или же ее вовсе отменят.— Вот нам и надо постараться, чтобы они отчаянно рассорились, а лучше всего и разодрались, — ухмыльнувшись, обронила Эмер. — А это наверняка будет не слишком трудно. И когда они выйдут из себя… — Она остановилась, подметив странное выражение на лице Ребекки. — В чем дело?— Ты окажешься в опасности, — прошептала та, обращаясь к Галену.До сих пор юная баронесса была настолько озабочена собственной судьбой и разработкой плана действий, что совершенно не задумывалась над риском, на который придется пойти Галену. И вдруг осознала, насколько непосильно то, чего она от него требует.— Я это понимаю, — ответил он.И ухмыльнулся.В покоях Ребекки воцарилось молчание — и тут все трое услышали за окнами топот нескольких пар сапог.— Возможно, они захотят выместить гнев на тебе, — напугалась и Эмер.Теперь уже обеим девушкам стало страшно за судьбу парня, но сам Гален вроде бы оставался невозмутим.— Не забывай, что я выиграю случайно, — утешил он их. — И в толпе наверняка окажутся несколько моих дружков. Ничего особенного мне не угрожает. Надо только добиться, чтобы они набросились не на меня, а друг на друга!— Но, скорее всего, после такого исхода тебе нельзя будет вернуться в замок, — отметила Ребекка, явно опечаленная собственным предположением.— И это я понимаю. Но не собираюсь же я всю свою жизнь прослужить конюхом. Надо и на мир посмотреть.— Ты на самом деле уверен в том, что тебе хочется участвовать в этой затее? — настойчиво спросила Ребекка.Бравада юноши не убедила ее.— Да, — коротко ответил Гален, стараясь не глядеть в сторону Эмер.Ликующие крики, внезапно донесшиеся снаружи, прервали их спор. Ребекка и Эмер бросились к окну и увидели отряд солдат, копошащихся у подножия Восточной башни. Дверь с нее была сорвана и образовалась большая черная дыра, в которой по одному исчезали из виду бойцы доблестного воинства Рэдда.— Что они там делают? — удивилась Эмер.Ребекка, не произнеся ни слова, пыталась вспомнить, исправна ли лестница, ведущая от основания башни на верхние ярусы, туда, где в заветной комнате спрятана волшебная картина. Она подумала и о том, что случится, если кто-нибудь отыщет ее «монаха». Захочет ли тот продемонстрировать чудеса превращений перед посторонними? Она обнаружила, что ей отчаянно не хочется, чтобы картину нашли, и только по той причине, что таинственное полотно было тайной, личной тайной самой Ребекки.Ее страхи оказались беспочвенными. Некоторое время спустя во двор выкатили первое из высоких кресел. Это действо сопровождалось охами и вздохами, радостными выкриками и злобными проклятиями.— Вот, значит, чем они занимаются, — протянула Эмер. — Похоже, все в замке принимают участие в нашем спектакле.Девушки понаблюдали, как одно за другим из башни выкатили и два других кресла, как затем оттуда же вышел и проследовал к себе в покои Рэдд, увидели радостную улыбку у него на устах. И только отвернувшись от окна, Эмер полностью осознала смысл недавно сказанного Галеном. «Надо и на мир посмотреть». Впервые в жизни Эмер почувствовала, что утратила дар речи.— Что там происходит? — поинтересовался Гален.Он держался подальше от окна, чтобы его ненароком не заметили.— Нашли кресла для поединка, — сообщила Ребекка.— Вот и отлично, — обрадовался он. — Сверху мне все будет хорошо видно.Этими словами он словно окончательно подтвердил уже достигнутую договоренность, и подруги вполне поняли значение сказанного. Ребекка принялась растолковывать ему некоторые тонкости позиционной борьбы. Эмер тоже осталась в покоях у подруги, мысленно репетируя роль, которую ей предстояло исполнить назавтра, но почти ничего не говорила, и вид у нее был довольно унылый.В полдень Гален запросил пощады.— Больше я сейчас все равно ничего не запомню, — взмолился он. Голова у него гудела от бесчисленных комбинаций и контркомбинаций. — Да и поработать надо. До сих пор парни скрывали, что меня нет в конюшне, но всему есть предел.Ребекка выглядела разочарованной — она была не прочь забыться за шахматной доской хоть на протяжении всего дня.— Не грусти, — ободрила ее Эмер, в свою очередь отчаянно пытаясь не выглядеть слишком расстроенной. — В конце концов, может сложиться и так, что все это окажется совершенно ненужным.Ребекка, недоуменно нахмурившись, посмотрела на нее.— Возможно, ты влюбишься в Крэнна с первого взгляда, — пояснила Эмер.— Если так, ты узнаешь об этом первой. — Ребекка заставила себя улыбнуться. — Но не больно-то на это рассчитывай!В это мгновение из коридора послышался голос нянюшки:— Бекки, солнышко мое! Где ты, моя малышка?— Быстро отсюда, вы оба, — прошептала Ребекка, подталкивая парочку друзей в сторону спальни. — И позаботьтесь о том, чтобы, когда будете уходить, Галена никто не заметил.— Не беспокойся, — с ухмылкой бросила Эмер. — Прятать мужчин в спальне — это как раз по моей части.Они скрылись в опочивальне и предусмотрительно закрыли за собой дверь.— Я здесь, нянюшка, — откликнулась, наконец, Ребекка.Входная дверь отворилась, старая нянюшка просунула голову в образовавшуюся щель. Она раскраснелась и вроде бы даже запыхалась.— Спаси меня, — выдохнула она. — Я буквально с ног валюсь!Ребекка дождалась, пока нянюшка не придет в себя, а потом поинтересовалась:— А в чем дело? У меня полно своих забот. Я ведь должна подготовиться к завтрашнему событию.— В том-то и дело, — ответила старуха. — Тебе надо немедленно спуститься в зал. Только что прибыл твой жених! Глава 11 Караван Фарранда прибыл на городскую площадь с запада. Всадники конвоя, скакавшие по обе стороны от тяжело груженного обоза, были одеты в черное, мечи и светлые шлемы были приторочены к седлам. Они скакали, не переговариваясь друг с другом; легкость движений и цепкость взоров свидетельствовали об отличной выучке и немалом опыте. Напротив, двое всадников во главе процессии были разодеты в роскошные шелка и кожу, на конских попонах красовались эмблемы полумесяца, в который вписаны три звезды — желтая, красная и оранжевая, размещенного над белой волчьей головой на кромешно-черном фоне. Барон Роквулский и его сын сильно походили друг на друга. Оба уверенно и прямо сидели в тяжелых седлах, ехали без видимого напряжения и, улыбаясь, переговаривались друг с другом. Оба были высокого роста и широкоплечи, и если Крэнн отличался завидной мускулатурой, присущей молодости, то и отец, уже в зрелых летах, по-прежнему сохранил силу. Похожи они были друг на друга и лицом — оба с квадратными подбородками, тонкими губами и пышными, но прямыми черными волосами. На первый взгляд могло показаться, будто даже взор у них одинаковый, но, присмотревшись, можно было отметить, что две пары серых глаз все-таки отличаются друг от друга. Взгляд Фарранда был холодным и проницательным, как будто барон моментально оценивал все, что попадалось ему на глаза. Сами же глаза его были бесстрастны и остры. Взгляд сына казался более удалым и в то же время ленивым; можно было подумать, его глазам только и подавай развлечения. С другой стороны, они тоже были холодны, но сквозил в них не расчет, а жестокость; мало кому удалось бы не заморгать, встретившись с таким взглядом.Властная осанка и бросающееся в глаза богатство обоих гостей породили конечно же немало пересудов среди местных жителей, которые решили, что эти знатные господа производят внушительное и вместе с тем устрашающее впечатление. Никто не усомнился в том, что именно к встрече с этими вельможами их собственный барон и затеял столь необычные приготовления.В свою очередь, Фарранд и Крэнн, словно не замечали глазеющих на них зевак, снисходя лишь до знакомства с самим городом. По дороге они уже подметили скудость принадлежащих Бальдемару пахотных земель, а бледный вид столицы бароната только подтвердил первоначальное впечатление.— Ничего удивительного в том, что он так сильно жаждет наших денег, — рассмеявшись, промолвил Крэнн. — Нет, ты только погляди!— Не суди опрометчиво, — остерег его отец. — На поверхности все здесь и впрямь весьма жалко, но здешний народ владеет многими ремеслами, и мы сможем обратить это себе на пользу. В конце концов, раз уж им удается зарабатывать себе на хлеб, да к тому же не доводить столь никудышного владыку, как Бальдемар, до полного разорения, то подумай о том, чего они смогут добиться под нашей властью!— Под моей властью, — уточнил Крэнн, и отец остро посмотрел на него. — Но половина этих домов вот-вот развалится.— До сих пор тебя дома простолюдинов вроде бы не заботили, — сухо заметил Фарранд. — И не забудь, — продолжил он после некоторой паузы, — тебе не быть здесь бароном, пока не умрет Бальдемар.— Надеюсь, отец, это горестное событие не заставит ждать себя слишком долго. — Крэнн улыбнулся еще шире. — Моего будущего тестя трудно назвать здоровяком.Теперь они рассмеялись разом, что вызвало в толпе зевак определенные комментарии.— Молодой господин вроде бы в хорошем настроении.— Да и ты был бы в хорошем, если бы тебя ждала женитьба на Ребекке.— Точно, многие не отказались бы оказаться с нею в одной кроватке.— А я все слышала! — закричала из окна разбитная бабенка. — Или я для вас уже недостаточно хороша?— Целую ножки, любовь моя, — откликнулся один из собеседников. — Можешь не сомневаться.— Не только ножки, — добродушно уточнила она, после чего захлопнула окно, а обоим мужчинам не осталось ничего другого, кроме как тоже расхохотаться, да так громко, что их смех донесся до слуха всадников, замыкавших процессию.— Не стоит им надо мной смеяться, — буркнул Крэнн, резко развернувшись в седле. Глаза у него заблестели. — Я преподам им урок, который они не скоро забудут.— Успокойся, — бросил ему Фарранд. — Забавы простолюдья не должны волновать тебя. Нам предстоит важное дело — и соблаговоли сосредоточиться на нем.Крэнн не сразу отошел от вспышки гнева, и вид у него был по-прежнему рассерженный, когда они въехали на переполненную народом площадь перед замком.— О Господи! А это что такое?Отец и сын уставились на горланящую толпу, гигантскую шахматную доску и охраняющих ее солдат и изумленно покачали головами. Подняв глаза над толпой и повернувшись направо, они впервые увидели замок Бальдемара. Зрелище показалось им просто невероятным: растрескавшиеся ворота, разномастные башни, чудовищное смешение всех мыслимых и немыслимых архитектурных стилей. Фарранд пришел в ярость, Крэнн, однако же, разразился веселым смехом.— Надо будет проследить, чтобы он потратил часть наших денег на новые укрепления, — простонал он.— Ничего смешного тут нет, — проворчал отец. — Выходит, он нас обманул.— Ну, не совсем. Ведь у него все-таки есть замок. В каком-то смысле. — Крэнна все еще душил смех. Но тут лицо его помрачнело, так как на ум жениху пришло нечто иное. — Заранее содрогаюсь при одной мысли о том, каковы окажутся в этом замке гостевые покои.— Поживем — увидим, — уныло пробормотал Фарранд. — Судя по тому, как выглядит замок снаружи, нам лучше было бы остановиться на постоялом дворе.Они пришпорили коней и принялись протискиваться сквозь толпу. Их великолепие, присущая им властность и нетерпеливые крики, которыми Крэнн разгонял зазевавшихся и замешкавшихся, превратили их в центр внимания для всех, кто собрался в этот час на площади перед замком. Оба благородных господина воспринимали это как должное, да и воины их по-прежнему оставались невозмутимыми, совершенно игнорируя и шепоток, и любопытные взгляды.В конце концов, они миновали пролом, условно считающийся воротами, и промчались по сравнительно спокойному двору замка. В сторожевой будке, должно быть, заметили их приближение и известили о нем хозяев, потому что Бальдемар уже стоял на крыльце, выйдя поприветствовать дорогих гостей. По одну руку от него вытянулся постельничий, а по другую — молодой человек, которого он представил гостям как Тарранта, официального королевского посланника.После того как произошел обмен приветствиями, освободившихся коней отвели на конюшню, а прибывший с гостями багаж начали переносить во внутренние помещения замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43