Тому была еще одна причина.
Днем она не сдержалась, резко обошлась с детьми и теперь ее мучили смешанные чувства. Вспоминая инцидент, она то ощущала прилив гнева, то раскаяние.
На десерт детям подали малину со взбитыми сливками. Вася стал бить ложкой по сливкам, стараясь попасть в лицо Томику. Светлане понравилась эта забава, и она тоже принялась разбрызгивать сливки.
Надежда строго приказала прекратить баловство, но дети вошли в раж. Белые хлопья теперь летели во все стороны. Мяка вытирала лицо и пыталась поймать руку хохочущей Свтеланы, а она, схватив Васю за руку, резко выдернула его из-за стола так, что упал стул, и поволокла прочь из столовой. Швырнула его в комнату: "До вечера ни моря, ни прогулок! Барчук! Паршивец! Другие дети пухнут с голода!" Вася бил ногами в дверь, кричал: "Выпусти немедленно!", но она ушла в столовую, вынула Светлану из стульчика, с силой вытерла ей лицо салфеткой и отнесла в кроватку. Светлана как села, так и застыла, потрясенная тем, что изумительная игра закончилась так неожиданно. Но вскоре опомнилась и принялась реветь, прижав кулачки к глазам. На детской половине стоял стон. Трясущимися руками она собрала со стола и ушла , чтобы не слышать воплей и не видеть Мякиных поджатых губ.
В столовой говорили о политике.
-... не сомневаюсь, что вскроется прямая связь кондратьевцев и меньшевиков с правыми. Кондратьева, Громана и пару-другую мерзавцев вроде Чаянова нужно изолировать. И вообще желательно провести проверочно-мордобойную работу в Наркомземе и Наркомфине. Провели же в Надиной академии. Результаты налицо.
- Но сначала должен быть суд, - мягко сказал Вячеслав Михайлович. Господам обвиняемым придется признать свои ошибки и...
- ... порядочно оплевать себя политически... - добавил Иосиф.
- Совершенно верно. Признав одновременно прочность Советской власти и правильность метода коллективизации.
- Было бы недурственно.
Они засмеялись.
- Чаянов это ученый да? - спросила Надежда.
- Он еще и книжечки пописывает, художественные, - напомнил Молотов.
- Маловысокохудожественные о крестьянской утопии, и еще что-то из средних веков про нечистую силу в Москве. Забавно, советую почитать, Иосиф, как всегда в присутствии красивой женщины , после двух-трех бокалов был настроен благодушно.
- Он такой... очень красивый, с благородной внешностью. В прошлом году читал у нас лекцию.
- Видишь, до чего дошли старые маразматики в Промакадемии, - Иосиф с наигранным изумленным возмущением смотрел на Молотова, - Чаянов, Кондратьев...
Каждый раз при упоминании имени "Чаянов" Надежда ощущала словно дуновение теплого ветра. Он, конечно, не узнал ее тогда среди студентов в большой аудитории, да ей и не нужно это было. Она смотрела на красивое породистое лицо, записывала прилежно лекцию (что-то о крестьянской кооперации) и в зимний промозглый день в аудитории с несвежим знобким воздухом, среди одетых в зимнее пальто студентов (здание не отапливалось) виделась ей река, дышащая глубоко и спокойно песчаный откос горы, часовенка на холме...
Она взяла Васю покататься на лодке, ловко улизнув от охраны. Гребла сильно и с удовольствием против течения к Николиной Горе. Вася сидел на корме худенький, золотистый, вокруг рыжих волос слабое свечение, похожее на нимб. Тогда она еще была полна сладостных надежд на его незаурядность, какие-то неведомы таланты, какое-то туманное будущее рядом с высоким добрым и мужественным сыном.
- Мама, пой! - просил он, и она в который раз запевала гортанным чистым голосом, какого никто никогда у нее не слыхивал:
Очаровательные глазки,
Очаровали вы меня,
В вас много жизни, много ласки,
В вас столько страсти и огня.
Эта песня и этот голос были только для него, для маленького золотого мальчика, сидящего, согнувшись, на корме.
- Мама, водичка.
Только тут она почувствовала, что ноги ее в воде. Глянула вниз, вода уже закрывала распорки, почти доставала до ножек Васи.
Ее охватил ужас: в лодке образовалась течь. Она прикинула расстояние до их пляжа и поняла, что вряд ли удастся дотянуть. Нужно грести к ближайшему берегу. Развернула лодку и стала грести изо всех сил.
Она думала: если лодка перевернется, можно будет уцепиться за нее и продержаться, пока кто-нибудь их не заметит с берега или не хватятся в Зубалове.
Но как уцепиться с Васей на руках, и потом... неизвестно, будет ли на плаву лодка или пойдет ко дну.
Вода стала прибывать быстрее. Она оглянулась - далеко ли до берега и увидела мужчину в белой рубашке. Заслонившись ладонью от солнца, он смотрел на них.
- Эй! - она взмахнула рукой. - Товарищ, у нас беда!
- Мамочка, я боюсь, - очень спокойно сказал Вася.
- Товарищ, помогите нам, - осипшим голосом крикнула она и сообразила, что он не слышит ее.
- Васенька, не бойся. Я сейчас буду очень громко кричать, и ты кричи: "По-мо-ги-те!"
- По-мо-ги-те! - заорал Вася так, что эхо откликнулось на берегу.
Человек махнул рукой и стал снимать рубашку. Она гребла, задыхаясь, ладони саднило невыносимой болью.
- Васенька, черпай воду, - она бросила сыну свой тапочек на резиновом ходу. - Молодец, черпай, черпай.
- Дядя, дядя, мы здесь! - вдруг крикнул Вася , и какая-то сила потянула лодку. Она оглянулась.
Невысокий очень загорелый мужчина, коротким багром подтягивал лодку к своей. Она не ко времени удивилась красоте его лодки: изящная, точно отлакированная.
- Сейчас, очень спокойно. Все делаем очень спокойно. Мальчик, подожди не вставай, я заберу тебя сам.
- Боюсь, что вашу вряд ли дотянем, но попробуем?
- Не надо. Она уже почти полная.
- Но если вы можете грести, я ее переверну и дотолкаю до берега.
- Не надо, - и словно оправдываясь: - Мальчик испуган. На берегу есть откуда позвонить?
- На берегу? На каком?
- На вашем.
- Из "Сосен", наверное, можно, если ... если они разрешат. А вам куда?
- Нам в Зубалово.
- Через десять минут будем там.
- Мне неловко...
- Это - утренняя тренировка.
Казалось, что у лодки были невидимые паруса, так она летела, вырываясь из его рук, и два золотых водяных круга вертелись по бокам ее. Вася глядел, словно зачарованный. Бугры блестящих мышц на загорелых животе, груди и плечах гребца вырисовывались и исчезали как в калейдоскопе.
Вот лодка уже вошла в тень леса, и Надежда могла рассмотреть его. Черная прядь упала на лоб, мягкие карие глаза, благородный овал лица, выпуклый затылок. Похож на какого-то американского киноактера.
- Вы устали. Не спешите, мы уже близко. И... огромное вам спасибо. Я даже не знаю, как в таких случаях благодарить... ведь вы спасли нас.
- В былые времена в таких случаях спаситель либо оборачивался котом, либо вороном.
- На кота вы не похожи, а на ворона, пожалуй, да. Цветом.
- Впрочем, чуда нет. Вы были почти у берега. А вас уже ищут.
По берегу метался Ефимов с охранниками. Лодка мягко ткнулась в песок.
- Прощайте, - она протянула ему руку. - Аллилуева Надежда.
- Чаянов.
- Не чаяли остаться живыми, а тут как раз и Чаянов.
- У вас подходящее имя. И вот что, - он повернул ее руку ладонью вверх. - Сначала примочка из марганцовки, а потом - сок из листьев столетника. Знаете такой цветок?
-... этих господ, хитро увиливающих от тенденций к интервенции, нужно провести сквозь строй.
- Да, они бесспорно являются интервенционистами, - как всегда согласился с Иосифом Вячеслав Михайлович.
- Тенденции, интервенции, турбуленции, наверное все это сконструировало ОГПУ, - она взяла кисть винограда и тут же положила назад.
За столом воцарилось молчание.
- Чаянов, мне помнится, прочитал очень интересную лекцию, об интервенции ни слова. Не намекал, не призывал...
- Он ее спас, - презрительно ткнул трубкой в ее сторону Иосиф. - На лодочке покатал , теперь она считает себя ему обязанной по гроб жизни.
- Ой, расскажите, как это было! - вскрикнула Егорова. - Обожаю романтические истории.
- Надя, у вас отличный вкус, - сказала умная Полина. Пауза среди тишины. - Зубалово просто преображается, как в сказке. Эта пристройка с южной стороны удивительно гармонична. Мы перед отъездом навещали Сергея Яковлевича и Ольгу Евгеньевну и восхищались. И очень правильно, что сразу делаете паровое отопление. У нее настоящая хватка экономиста и хозяйственника, - специально для Иосифа тоже в третьем лице.
Но когда шли проводить к машине, задержала, взяв легонько за локоть, сказала тихо:
- Надя, так нельзя. Слишком нервно и вообще не стоит при посторонних, с мужьями все можно обсудить наедине. Хотя есть вопросы, которые не следует обсуждать ни с кем. Тем более, что Иосиф очень гордый человек, вырос в Грузии, там особый семейный устав... В общем, не сердитесь, я по-дружески, любя вас... не надо создавать опасных ситуаций, вы же умная женщина, вы все понимаете, зачем же портить отношения с мужем...
- Полина! - окликнул Молотов, приходящий всегда в состояние подобное смятению, если она отлучалась от него, - Полина, будь осторожна, здесь можно споткнуться.
В Академии ждали две новости. Первая - большинство занятий теперь происходило на Миусах в Менделеевском институте, вторая - в группе появилась новая студентка. Эта худая, остроносая женщина, крепкого телосложения, в очках, сразу привлекал внимание Надежды. Она заметила почтительное уважение к новенькой мужской части студентов, настороженность и недоброжелательность - женской. Что-то в этой Руфине отличало ее от других. Сначала показалось - резкое отличие в уровне знание и общей образованности, потом поняла - нет, не только это. Руфина (так звали новенькую) хотя и ходила всегда, кажется, в одном и том же темно-синем, в узкую белую полоску, костюме неизменно казалась элегантной, свежей, отглаженной; стекла очков хрустально прозрачны, фильдекосовые чулки не морщат на длинных стройных ногах, крупные руки ухожены.
При этом кто-то из одногруппников разведал, что Руфина с восемнадцати воевала на Гражданской, потом почему-то жила в Харбине, оттуда превосходное знание китайского, потом с военной делегацией Егорова ездила в Китай, работала в Главконцесскоме, в Верховном суде и вот решила учиться.
Надежда очень мерзла после Сочи. Сентябрь выдался холодным. По утрам крыши были белы от инея, нигде, конечно, не топили, и она провалялась несколько дней с тяжелейшей ангиной. Александра Юлиановна сказала, что необходима операция гланд, иначе она замучается с горлом и испортит сердце. Назначили на конец сентября, но пока валялась дома, раздали курсовые по теории машин, и ей, как отсутствующей, конечно же досталась самая гадость червячный редуктор.
Надежда чуть не заплакала, увидев задание. Группа смотрела сочувственно будто на погорельца. Одна Руфина сказала, что червячный редуктор - это "сплошное счастье", и она с удовольствием поменяется с Надеждой. Надежда отказалась и уже скоро пожалела о своей гордыне: ночи напролет маялась с чертежами. Хорошо, что Иосиф решил задержаться в Сочи до октября - протезировать зубы.
Письма писал хорошие, присылал лимоны, персики, в общем, как всегда, врозь скучали друг без друга. Расчет этого проклятого редуктора со скрипом принял новый преподаватель - худой с задумчивым взором Иванцов, а вот чертежи ее отправили переделывать.
Принялась чертить сначала. Вася, как всегда, воспользовался ослаблением контроля и через всю Москву сгонял на велосипеде на центральный аэродром посмотреть чудо века дирижабль "Граф Цеппелин" Сначала он наврал, что никуда не ездил, ничего не видел, рассказал в школе один мальчик, но потрясение было так велико, что буквально через час за ужином, он принялся расписывать и дирижабль, и свою поездку.
Запнулся, покраснел. Она не стала его ругать, а просто заметила, что правду всегда говорить удобнее, например, можно поделиться впечатлениями с близкими. Вася был потрясен неожиданным либерализмом, а она корила себя, что из-за червячного редуктора не свозила сына посмотреть диковинный дирижабль.
Наваждение рассеялось очень просто. На конференции ударников оказалась рядом с Руфиной, и та спросила, как продвигается курсовик.
- Измучилась с чертежами. А мне еще предстоит операция, выйду из строя на несколько дней.
- Да ну! - засмеялась Руфина. - Просто ты слишком правильная. Я тебе дам одну книгу, там все чертежи ты и... сверишься.
После конференции раздавали ордера на галоши и пакетики с круглыми конфетами. Надежда съела одну - была голодна. Обсыпанная сахаром карамель с паточной начинкой показалась отвратительной. После конференции для участников давали в Большом "Кармен" с Максаковой. Руфина светилась.
- Моя любимая опера.
И очень точно напела тему гадания.
В зале сидела замерев, вытянув шею, глаза блестели, но после окончания заторопилась.
- Тебе далеко?
- Мне... ннет, - поперхнулась Надежда ("Значит, еще не знает".)
- А мне на Миусы. Побежала. Завтра после занятий зайдем ко мне, это рядом, я дам книгу и, если хочешь, помогу.
Было холодно, бежали через голый Миусский сквер, потом кружили среди жалчайших деревянных домишек. Вошли в темные сени: ведра с водой, кадки, запах кислой капусты.
- Это мы заготовили на зиму. Отличный витамин. Я вам дам с собой, только банку верни. Банки дефицит.
Руфина вела ее по длинному коридору. Толкнула дверь в торце его.
- Ау! К нам гости.
На кровати лежал мальчик лет десяти и смотрел на них сияющими глазами.
- Это Мика - мой сын. Вернее, я его дочь, потому что он умнее, талантливей, образованней и мудрее меня. Покажи.
Руфина взяла с пюпитра, лежавшего на животе мальчика, лист с рисунком.
- Это кто?
- Это портрет Жоржа Бизе, а по углам иллюстрации к "Кармен", как ты рассказывала. Это - драка на табачной фабрике, это - Цунига и Хосе, это Кармен гадает, а это Микаэла.
- Отлично! Посмотрите, - Руфина протянула лист Надежде, - как будто был вместе с нами.
- А я и был, можно сказать. Ты так интересно рассказала.
Надежда потрясенно рассматривала карандашный рисунок. Этот мальчик был настоящим художником.
- Я принесу тебе повесть Мериме "Кармен".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39