- Большая беда придет в вашу страну.
- Мы знаем эту беду, но не знаем пока, как справиться с нею. Помоги
нам!
- Вы не догадываетесь о ней. Горе явится неожиданно и станет
гибельным... Но я скажу потом, не сейчас.
- Ты еще не совсем проснулась, Гармана...
- Я проснусь не скоро: я чем-то больна. Часто в себе чувствую горячие
вихри, зовут меня далекие голоса, я не понимаю, хоть и силюсь разобрать
их. Но чаще меня обволакивает какая-то нежная ласка, она усыпляет и ведет
в одиночество, в забытье, я не могу бороться с нею. - Она холодно поиграла
глазами, словно прислушиваясь к чему-то, потом сказала: - Твой народ
счастлив тем, что не знает, насколько он несчастлив.
- Ты... это о чем, Гармана?
Она не ответила, вяло повернулась и стала легко спускаться со стены.
- Какая странная, - глядя ей вслед, сказал Берк. - И одежда... Между
прочим легионеры не однажды видели ее. Говорят, как пройдет мимо, сразу на
душе облегчение. Да вот и сейчас я чувствую то же.
Гармана остановилась. Медленно подняла голову:
- Я помогу вам. Теперь я озабочена более тяжкой бедой, которая придет
на ваш остров.
Сердце Лоэра дрогнуло. Он исподлобья, стиснув зубы, смотрел на
уходившую Гарману... Что если она в самом деле предвидит несчастье - не
то, о котором известно, а другое, может быть, более трагическое, чем
рептонство? Но думать об этом было некогда, его звали неотложные дела.
Возвращаясь с укреплений под вечер, Лоэр хотел навестить эрата Мегула,
изнывавшего в резерве, но начальник дворцовой стражи доложил, что
примэрата давно ждут. Это был Квин. Он сообщил о намерении суперата начать
новый приступ и даже попытаться изложить некоторые подробности, Лоэр в
этот раз не справился с собой и был вынужден вызвать мальчишку на
откровенность. Тот, кажется, впервые почувствовал себя неуютно под
пристальным взглядом, робко оправдывался, просил верить ему по-прежнему и
не считать его виновником смерти стражников: их убили гнофоры, чтобы
отравить эрину Винию - она много знала, и они боялись ее признания на
допросах, - а он, Квин, просто спас ее от смерти и вывел за стены города.
- Рыба в небе! - Лоэр не узнал своего голоса. - Тебе не известно, что
она - наш враг?!
Квин едва заметно кивнул:
- Она хорошая, эрат... красивая... Она живет в моем сердце, эрат.
- Где она сейчас?
- Там... у суперата.
Лоэр подошел к низкому фонтану и понуро смотрел на журчавшую струю
воды.
- Я должен арестовать тебя, - наконец сказал он. Квин подавленно
молчал. Но стоило Лоэру сделать шаг к двери, как он вскочил с места и
умоляюще взглянул на него:
- Не делайте этого, добрый эрат, прошу вас! Когда кончится осада
города, я сам явлюсь к вам и тогда делайте со мной, что хотите! А пока не
надо: я могу принести вам много пользы!
Он бросился к Лоэру и, упав на колени, обхватил его ноги. Тот,
неловко освободясь, позвал начальника стражи:
- Прошу арестовать мальчика!
- Не надо бы, эрат, - жалобно попросил Квин, пятясь от начальника
стражи, запнулся обо что-то, упал, тут же поспешно поднялся и снова
подбежал к Лоэру, как бы ища у него защиты.
- Надо, Квин. - Лоэр легко подтолкнул его к начальнику стражи. -
Надо. А ты на досуге поразмыслишь кое о чем. Ведь тебе есть о чем
подумать, не так ли?
Мальчишка послушно сделал несколько шагов вперед и остановился.
- Эрат, но вы верите, что Беф Орант начнет новый приступ?
- Верю.
Квин опустил голову и медленно вышел.

13. СМУТА
Он сбежал в тот же день. Стражника нашли лежавшим возле двери - Квин
его усыпил с помощью снотворного порошка - и перенесли в помещение охраны.
Лоэру некогда было заниматься этим случаем: ему стало известно о заговоре,
подготовленном гнофорами. Среди заговорщиков оказался сын эрата Мегула,
любитель роскоши и увеселений. Сам эрат Мегул, узнав о причастности сына к
предательству, ходил сам не свой и сначала старательно избегал общения с
товарищами. Наконец разыскал Лоэра. Серые умные глаза смотрели вниз. Он
горбился. Темно-рыжие волосы были словно выпачканы на висках мукой.
- Вижу, вас угнетают противоречивые чувства, - примэрат, - сказал он,
покашливая от волнения, - забудьте, что я его отец, и помните ваш долг -
нам нельзя расслабляться. Я буду согласен с любым решением суда, кроме
оправдания.
- Их будет судить Народное Собрание, почтенный эрат, - ответил Лоэр.
- Мы с вами старые, испытанные друзья. Я верил вам всегда и на предстоящем
суде поверю искренности каждого вашего слова.
- Спасибо, примэрат... Но время-то сейчас такое...
Да, время было особенное, военное, и требовало строгости и быстроты
решений. Об этом напомнил Лоэр перед открытием Народного Собрания. Сам он
сел в свое кресло и казался безучастным к общему шуму и отдельным выкрикам
возмущенных людей.
Из пояснений заговорщиков стало понятно, что гнофоры убедили их в
подходе к городу стотысячного войска суперата, которое с ходу возьмет Сурт
и учинит жестокую расправу над теми, кто выступает против воли неба. В
задачу заговорщиков входило объединение наибольшего числа горожан в один
сплоченный отряд, костяком которого служили бы светоносцы, взятые в плен
во время восстания. Этот отряд должен был выступить завтра с началом
приступа и прежде всего убить Лоэра и его единомышленников.
- Неужели вы испугались войска суперата? - спросил у подсудимых один
из членов Собрания.
- Нет, - дерзко ответил главарь заговора. - Просто нам не нужны новые
порядки и новые законы. Из-за них мы лишились возможности весело проводить
время.
- А ты, - ты, Бан, стал предателем по той же причине? - тихо спросил
эрат Мегул сына.
- Да, - пряча глаза, ответил тот.
- Вот к чему тебя привело безделье и праздная жизнь!
Бан не отозвался, скрыв лицо за щегольским воротником.
- Люди борются за новую Гарману, за возвращение законов Ремольта!
Бан огрызнулся:
- А мы боремся за свои права, и нам наплевать на остальных!
- Замолчи, не позорь моих седин!
Лицо эрата Мегула словно одеревенело. Он тихо сказал:
- Серьезность преступления может оправдать любую строгость.
Дебаты продолжались больше часа. Итог подвел эрат Горан, который
высказал удивление, как мог возникнуть спор относительно наказания.
Собранию надлежит разобраться не только в тяжести проступка заговорщиков,
но и в мере наказания. И установить за теми, кто по той или иной причине
избежит сурового решения, кто ободрится или придет в уныние в зависимости
от степени наказания. Он призвал всех членов Собрания голосовать за
смертную казнь.
Лоэр оглядел амфитеатр: над головами членов Собрания поднялось
подавляющее большинство тростей из рога нарвала - знака государственной
власти.
Мегул попробовал подняться, но силы отказали ему. В наступившей
тишине все услышали его слабый, но уверенный голос:
- Я не могу простить такого коварства ни сыну, ни другим, высокие
эраты... Не простил бы и себе.
Люди с благоговейным трепетом и уважением смотрели на Мегула,
который, наконец, нашел в себе силы встать.
Уходя, он обратился к Лоэру:
- Прошу вас... сделать все без меня, примэрат...
Он вышел из зала при могильном молчании людей. Лоэр тоже хотел
подняться из кресла, но в этот момент в пол возле его ног со свистом
вонзилась короткая стрела. Пятеро телохранителей тотчас плотно окружили
его, остальные бросились к верхним галереям. Лоэр потянулся к стреле. Его
опередил эрат Горан:
- Тут может быть яд, друг-приятель!
Он сам вытащил стрелу и, сняв с нее прикрученный листок бумаги из
луба фикуса, удивленно передал Лоэру. Тот прочитал:
- Эрат! Большой отряд заговорщиков собирается напасть на Собрание.
Сейчас они у храма Бога Дождей. Торопитесь!
- Продолжайте без меня! - на ходу бросил Лоэр эрату Горану.
Оставив здание, он вскочил в седло и поскакал к храму Бога Дождей. За
ним устремились несколько легионеров, упрашивавших подождать подмогу. Лоэр
вряд ли слышал их. Мозг сверлила неотступная мысль - успеть, захватить
врасплох, остановить безумцев, пока они не покинули место и не рассыпались
по улицам: ясно, что в открытую не пойдут к Собранию - рискованно. Другое
дело - внезапно напасть на малочисленную охрану и безнаказанно
расправиться с безоружными в зале, в несколько минут обезглавив все
руководство Страной. Нельзя было не оценить своевременность выбранного
врагами момента, его следовало признать более эффективным, чем завтрашнее
выступление, когда и члены Собрания, и примэрат могли находиться в разных
концах города. Другая мысль тоже была неотступной, но она не сверлила
мозг, а плелась где-то позади - неуверенно, рывками: можно ли доверять
содержанию записки, посланной таким необычным способом? Лоэр догадывался,
кто ее автор. И верил вопреки опыту. Он понимал, что если только Квин
добивается доверия для осуществления своего главного удара, то раскрытие
подобных заговоров для него просто находка...
Конь стремительно влетел в храмовую рощу и встал на дыбы перед
большой группой вооруженных людей. Те опешили, видя перед собой примэрата,
одного, без охраны - главную цель их замыслов. Не давая им опомниться,
Лоэр сказал:
- Прежде чем обнажить меч, хочу спросить вас: на кого вы поднимаете
оружие? На тех, кто избран народом?..
- Не слушайте его, братья! - крикнул из дальних рядов чернобородый
гнофор и вскинул над головами мятежников арбалет.
Его остановили, а когда он стал сопротивляться, отобрали оружие.
Другие стали на сторону служителя неба - возникли разногласия. К этому
времени прискакали отставшие легионеры, а за ними телохранители, и
остановились чуть позади Лоэра, готовые в любую минуту ринуться в неравный
бой. Сдерживая нетерпеливого коня, примэрат попросил заговорщиков
прекратить ссору и обратился к ним:
- У меня нет времени ждать, пока вы разберетесь в своих делах, эраты,
но хотелось бы знать, чем вы недовольны?
Возня постепенно стихла. Кто-то несмело отозвался:
- Говорят, вы возвращаете старые законы...
- Не просто старые, а законы Ремольта, которого гнофоры считают
главным богом.
Это произвело впечатление, по рядам прокатился говор.
- Чем еще недовольны вы?
Больше никто не отозвался.
- Кажется, у вас нет повода ненавидеть нас. А что касается старых
законов, написанных, кстати, рукой самого Ремольта, то их уважали наши
деды и прадеды и теперь уважают все честные гарманы. Гнофоры не терпят эти
законы, потому что они лишают возможности дурачить вас и держать в
повиновении... Так вот: я не извлеку меча из ножен, пока не извлечете вы,
но если наша беседа закончится миром, вы должны сложить оружие сейчас же!
Никто из мятежников не шелохнулся.
- Я жду!
- А что станется с нами? - спросил пожилой светоносец.
- Это решит Народное Собрание. Наказанию подвергнутся лишь прямые
виновники мятежа.
- Мы вам верим, примэрат!..
На землю упал первый меч. За ним второй, третий. Посыпались луки,
кинжалы, колчаны со стрелами, арбалеты и копья. Через четверть часа
выросла гора оружия. Подоспевшие отряды легионеров молча смотрели на
длинную цепочку мятежников, проходивших мимо этой горы.

14. ВТОРОЙ ПРИСТУП
Суперат получил подкрепление, но не в сто тысяч, как ходили слухи, а
всего лишь в восемь тысяч мечей. Эту весть принесла стрела Квина, потом ее
подтвердили разведчики. Такое подкрепление не могло сыграть решающей роли,
хотя в руках опытного военачальника явилось бы неплохим подспорьем,
например, для отвлекающего маневра или надежного заслона против возможной
вылазки горожан, а также для резерва - смотря по тому, какие планы строил
неприятель.
Утром, выслушав последние доклады разведчиков, Лоэр посетил Берка,
поговорил с командирами, в задачу которых входила оборона обоих берегов
внутри города, долго беседовал с эратом Мегулом, затем поднялся на стену к
Лосу Карту.
Вроде все предусмотрено, все проверено и обсуждено десять раз, и все
же смутное беспокойство не покидало Лоэра: разведчики донесли, что со Щита
Гарманы они заметили несколько парусов. Недавно корабли изменили курс и
приблизились к острову Эна-Рату, где находились изгнанные из Сурта
гнофоры. За дальностью расстояния не удалось определить принадлежность
судов, но было ясно, они здесь неспроста. Значит, не исключалось нападение
и со стороны залива. Проскочить через тоннель Щита Гарманы им ничего не
стоит, если не поставить там заслон, а выйти навстречу с теми утлыми
суденышками, которыми располагает Лоэр, было равносильно самоубийству.
Приходилось ждать и готовить защитников на случай нападения со стороны
Тенистого залива.
Незадолго до приступа перед стенами дважды - туда и обратно -
проехала на белом коне Виния. Она восседала гордо, не обращая внимания на
глазевших легионеров, и вся была поглощена заботами о том, чтобы показать
свою неотразимую привлекательность. Легионеры хоть изредка и окликали ее
Красоткой с Кривой Дороги, но тут же умолкали, почесывая затылки и крякая
от восхищения. Приступ начался раньше намеченного срока: небо на горизонте
начинало немного проясняться и суперат, видимо, опасался жары. На этот раз
противник подготовил плоты с навесами. Внешние ряды светоносцев стояли с
заряженными арбалетами под прикрытием надежных щитов. Хуже всего было
шестовикам: они могли рассчитывать лишь на латы и благосклонность судьбы.
Они падали за борт один за другим. Их места занимали другие, спеша
перехватить выроненные шесты.
Со стен летели горящие молнии стрел, с шипением плюхались в воду,
впивались в навесы и поджигали их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39