Но я не узнаю этого, пока не поговорю
с ней, и не смогу поговорить с ней, если не помогу другу. Выходит, что
если я ошибся, и она не приходила ко мне, тогда мотивы помощи другу в
совершении криминального акта окажутся не выше финансовой выгоды, и я
разделю его вину.
Мне необходимо моральное и этическое наставление, и не к кому больше
обратиться. Поэтому умоляю вас...
Я почувствовал на плече чью-то руку, вздрогнул и выпрямился.
- Босс хочет вас видеть, - произнес Гектор Рейберн.
- Прямо сейчас? - удивился я.
- Так она сказала.
- Спасибо, друг Гектор, - поблагодарил я.
Приказав компьютеру сохранить письмо в блоке памяти, я встал и
направился в кабинет Тай Чонг.
- Входите, Леонардо, - проговорила она, приветливо улыбаясь.
- Слушаюсь, Достойная Леди, - сказал я, входя. Я сразу заметил, что
к старым голограммам, на которых она получала награды и снималась с
разными артистами, добавилась новая: два дородных полицейских ведут
победоносно сияющую Тай Чонг в кенникоттскую тюрьму.
- Замечательно, правда? - произнесла она, заметив мой взгляд.
- Страшно, достойная леди, - честно признался я. - Полицейские
кажутся очень сильными и очень сердитыми...
- Так все и было, - весело сказала она. - Этой голограммой я
горжусь, пожалуй, больше, чем остальными вместе взятыми.
Я не знал, что сказать человеку, находящему столько радости в аресте за
нарушение закона, а потому промолчал.
После паузы она прочистила горло и снова заговорила.
- Я как раз думала, не давал ли о себе знать Валентин Хит.
- Я говорил с ним сегодня утром, Достойная Леди.
- И?
- Он по-прежнему намеревается ограбить Малькольма Аберкромби.
- Вы передали ему, что я хочу его видеть?
Мой цвет стал ярче от стыда.
- Совсем забыл, Достойная Леди.
- Ну, неважно, - сказала она. - Но пожалуйста, не забудьте
передать, когда встретитесь с ним снова.
- Я больше с ним не встречусь, Достойная Леди.
- Неужели? Почему же?
- Потому что он собирается ограбить Малькольма Аберкромби сегодня
ночью, и его почти наверняка задержат.
Я помолчал.
- Он остановился в "Тауэре", Достойная Леди. Может быть, вы сможете
отговорить его.
- Может быть, - ответила она. - Почему вы так уверены, что его
поймают? Он очень хитер.
- Потому что он никогда не был в доме Малькольма Аберкромби и не
знаком с системой охраны. Он просил у меня помощи, но я отказал.
- Понимаю.
Я неловко переминался с ноги на ногу.
- У меня есть просьба, Достойная Леди.
- Какая?
- Есть ли у Клейборна филиал на Солтмарше?
- Это в скоплении Альбион, не так ли?
- Да, Достойная Леди.
- По-моему, там у нас есть маленькое отделение, - сказала она. -
Зачем вам?
- Я хотел бы немедленно перевестись на Солтмарш.
Она нахмурилась.
- Почему? Вам здесь плохо?
- Нет, Достойная Леди! - воскликнул я. - Напротив, мне очень
нравится работа, и я доволен своим окружением. Но мне кажется, что
Черная Леди вскоре может появиться на Солтмарше, и мне необходимо
поговорить с ней.
- Почему?
- Есть вероятность - не уверенность, но вероятность - что она имеет
огромное значение для расы бъйорннов, - ответил я. - Я понимаю, что в
моих устах это звучит нелепо, но я должен еще раз ее увидеть, чтобы
выяснить истину.
- Почему вы не сказали об этом вчера? - спросила она.
- Я сам обнаружил это лишь вчера вечером, - ответил я. - Я надеялся
взять отпуск и полететь на Солтмарш вместе с Рубеном Венциа, но он уже
улетел без меня.
Я запнулся.
- Вы - моя единственная надежда.
Она задумчиво на меня посмотрела.
- А что Хит? Вы же друзья, не так ли?
- У него нет денег даже на заправку корабля, - объяснил я. -
Поэтому он так спешит ограбить Малькольма Аберкромби.
- А у него есть какой-нибудь интерес к Черной Леди? - спросила она,
выводя на листке бумаги бессмысленные узоры.
- Она интересует его, лишь как предмет собственности, который можно
продать Малькольму Аберкромби, - ответил я.
- Какая пошлость.
Она ненадолго задумалась. Потом поднялась.
- Я хотела бы помочь вам, Леонардо, - в ее словах звучало
сочувствие, - но дело в том, что я просто не могу послать вас в наше
отделение на Солтмарше.
- Из-за неприятностей на Шарлемане? - огорчился я.
- Нет, нет - ответила она. - С вас полностью сняты все подозрения.
И помолчав, добавила:
- Но у вас контракт с отделением галереи Клейборн на Дальнем
Лондоне. Отделение на Солтмарше не имеет полномочий нанять вас.
- Неужели нельзя сделать исключение? - спросил я. - Может быть, это
вопрос жизни и смерти.
Она покачала головой.
- Боюсь, что нет, Леонардо. Если бы у вас были средства на поездку,
я могла бы сделать то, что от меня зависит - дать вам краткий отпуск. Но
я отчитываюсь перед руководством во всех своих действиях и не смогу
оправдать ваш перевод на Солтмарш вашим личным желанием.
- Понимаю, Достойная Леди, - сказал я грустно, приняв оттенок
разочарования. - Простите, что причинил вам беспокойство.
- Никакого беспокойства, Леонардо, - утешила она меня. - Мне самой
жаль, что я не могу больше ничем вам помочь.
Я вышел из ее кабинета, вернулся за свой стол и долго сидел, не
двигаясь, анализируя разговор с Тай Чонг. Было время, когда я понимал ее
слова буквально, но постоянное общение с людьми научило меня ставить под
сомнение каждую фразу и разбираться в мотивах. Я разбирал каждую ее
фразу и выдвинутые ей причины - и начал понимать, что она вовсе не
хотела мешать Валентину Хиту грабить Малькольма Аберкромби, а наоборот,
желала ему успеха. Вот почему она хотела встретиться с ним: сказать ему,
какие картины она сможет сбыть с рук так, чтобы не возникло
затруднительных вопросов. И вот почему она отказалась перевести меня на
Солтмарш: не дать мне никакой возможности снова увидеть Черную Леди,
если я не помогу Хиту.
Но может быть, я ошибался? Я знал, что Тай Чонг не гнушалась
приобретать и продавать произведения искусства сомнительного
происхождения, но чтобы такая умная и сострадательная женщина искренне
захотела остаться в стороне и позволить, чтобы ограбили ее же клиента?
Даже если это так, неужели она в самом деле пытается управлять
событиями, чтобы гарантировать успех ограбления?
Я не был уверен, но опыт говорил мне: если действия человека
определяются двумя возможными мотивами, большее значение имеет более
эгоистичный. Я вздохнул и приказал компьютеру стереть письмо, которое
писал ей.
Затем принялся за дела и работал до обеденного перерыва. Но в свой
ресторан не пошел, а вместо этого направился в самую богатую часть
города и добрался до "Тауэра".
Ощущая на себе неприязненные взгляды, я пересек вестибюль, вызвал лифт.
Никто меня не остановил. Я не знал, где расположены правительственные
апартаменты, но рассудив, что они должны быть на верхнем этаже, приказал
лифту доставить меня туда.
Из лифта я вышел в пышно декорированный коридор, с восхитительными
скульптурами со всей галактики, и наконец, оказался перед большой резной
дверью ручной работы, из крепкого дорадузского дерева.
- Кто там? - раздался голос Хита, когда система охраны известила
его о моем присутствии.
- Леонардо, - ответил я.
Мгновение спустя дверь бесшумно вдвинулась в стену, и я вошел в
роскошно обставленную комнату. Хит поднялся с облегающего фигуру кресла
и направился ко мне по плюшевому ковру.
- Выглядите вы еще хуже, чем утром, - заметил он. - Проходите и
садитесь.
- Спасибо, - сказал я, подходя к дивану, который плавал в
нескольких дюймах над полом.
- С вами все в порядке? - спросил он заботливо. - Ваш цвет стал еще
темнее.
- Это оттенок стыда.
- Неужели?
Я кивнул.
- Я пришел, чтобы сказать вам то, что вы хотели.

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НАШЕЛ
19
Я в жизни не чувствовал более отчаянного голода.
Сознание постепенно возвращалось, и я вспомнил, что нахожусь в камере
глубокого сна. Я открыл глаза, заморгал от режущего яркого света,
попытался шевельнуться, поморщился от боли и замер совершенно
неподвижно, считая про себя до трехсот. Боль отступила, но тело еще
плохо двигалось. Я сел, с трудом перекинул ноги через край модуля и
попытался встать.
Хит сидел на краю другого модуля, обычно аккуратно приглаженные волосы
были дико встрепаны, лицо выражало растерянность. Он размял руки,
прислушиваясь к ощущениям, потом осторожно спустил ноги на пол.
- С добрым утром, Леонардо, - сказал он, только тут заметив меня. -
Как самочувствие?
- Голодное, - ответил я.
- Еще бы, - ответил он. - Вы тридцать дней не ели.
- А как вы, друг Валентин? - осведомился я.
- Умираю, есть хочу!
Хит направился в камбуз, стеная при каждом движении непослушных мышц, я
затрусил следом, стараясь не обращать внимания на острую боль в спине.
- Ооох! Отлежал все на свете, - пожаловался он.
Мы добрались до камбуза и заказали еду, потом уселись за маленький
столик и несколько минут в полном молчании жадно поглощали. Наконец Хит
откинулся в кресле и блаженно вздохнул.
- Уффф... Хорошо! Я так наелся, что не против снова залечь в
глубокий сон, и подремать, пока все переварится.
- В этом нет необходимости, друг Валентин, - сказал я. -
Человеческий организм переваривает пищу за...
- Я пошутил, Леонардо, - прервал он.
- А, - сказал я и добавил, не желая обижать его: - Было очень
смешно.
- Спасибо, - поморщился он.
- Не стоит благодарности, друг Валентин.
- А знаете, - сказал Хит, - я раньше думал, почему бы не положить
сотню кредитов в банк на восемь или девять процентов, или даже на два,
коли на то пошло - и проспать пару столетий глубоким сном. Проснешься
самым богатым человеком на свете.
Он скроил гримасу.
- Потом я проспал всего месяц и понял, что можно умереть с голоду
меньше, чем за год. Между полным выключением всех систем организма и
замедлением их до минимума - огромная разница.
- Кроме того, Олигархия издала декрет о замораживании вкладов на то
время, пока инвестор находится в глубоком сне, - заметил я. - Вот почему
процесс глубокого сна стал государственной монополией: каждая камера
должна быть запрограммирована, чтобы сообщать срок сна пользователя
компьютеру Казначейства на Делуросе.
- Но это относительно новое правило, - ответил он. - При
республике, да и при Демократии такого не было, а глубокий сон
практикуется уже почти две с половиной тысячи лет. Нет, я убежден, что
люди не однажды пробовали так проделать, и наверное, умирали с голоду,
не успев проснуться.
С минуту мы молчали.
- Где мы сейчас, друг Валентин? - спросил я наконец.
Он развел руками.
- Должны были дня два назад войти в скопление Альбиона. Можно
проверить точное положение по компьютеру, - он приказал компьютеру
включиться: - Компьютер, где мы находимся?
- Мы в скоплении Альбиона; примерно через семьдесят девять минут
минуем систему Максима на расстоянии трех световых лет.
- Точно по расписанию, - сказал Хит с самодовольной улыбкой. -
Должны обогнать Венциа дня на два.
- Но он стартовал почти на тридцать шесть часов раньше, - заметил
я.
Хит победно усмехнулся
- Таких скоростных птичек, как моя, найдется немного. Венциа что-то
не показался мне человеком, способным разориться на хороший корабль.
Он заказал камбузу стакан вина, а затем спросил компьютер, не поступало
ли сообщений, пока мы находились в глубоком сне.
- Да, - ответил компьютер. - Я занес в банк памяти три сообщения.
- Выдай все по порядку, - потребовал Хит.
- Первое - от Луи Ниттермейера, - объявил компьютер.
- Мой адвокат, - объяснил Хит.
- Валентин? Валентин? - зазвучал писклявый мужской голос. - Черт!
Почему, когда надо, ты вечно в камере глубокого сна?
Краткая пауза.
- Ладно, посмотрим, что тут у нас. Все обвинения с тебя сняты,
можешь свободно возвращаться на Шарлемань. У тебя конфисковали где-то
половину произведений искусства - все, что не было застраховано - но мы
ведем переговоры, чтобы вернуть их. Полагаю, полмиллиона кредитов
хватит; мне еще надо встретиться с одним парнем в полицейском
управлении, но из вполне надежного источника я узнал, что с ним можно
будет договориться. Что еще... - опять пауза. - Ах да, ты потерял
квартиру в западной части города, ту, что снимал под одним из
вымышленных имен. Судя по всему, ты забыл уплатить за прошедшие четыре
месяца. Мне удалось затянуть дело через суд, так что пока в нее никто не
въедет. Если хочешь получить ее назад, пришли мне сорок тысяч кредитов в
уплату долга, и еще десять тысяч может понадобиться на гарантийное
поручительство. И не забудь заплатить своему усердному адвокату. Конец
сообщения.
- Не такая уж это была и квартира, - выразительно пожав плечами,
бросил Хит. - Компьютер, следующее сообщение.
- Валентин, - снова раздался голос Ниттермейера, на этот раз
страшно взволнованный. - Что ты там натворил на Дальнем Лондоне? Сегодня
меня трижды дергала полиция! - пауза. - Какой-то Аберкромби поднял
страшный визг, и судя по тому немногому, что я смог узнать, он не тот
человек, от которого можно откупиться. Я, конечно, уверен, что ты
невинен, как младенец, но в случае, если нет... тебе лучше не
приближаться к Дальнему Лондону ближе пятисот световых лет, пока не
найдешь там хорошего адвоката, хорошего, я подчеркиваю. Моя лицензия там
недействительна, и если даже меня туда пустят, я не знаю, на какие
кнопки нажимать.
Снова пауза.
- Слушай, скажи мне, как старому другу - когда ты уймешься? Я имею
в виду - неужели все до последней зубочистки обязательно должно быть из
золота, причем высшей пробы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33