Вышли во двор. Прошли мимо конюшен, людских, кухонь и пр. прямо к во-
ротам.
Староста аккуратно замкнул калитку и повесил новую печать.
До заката солнца оставалось еще часа два, а потому решили идти по но-
вой дороге в деревню, навестить Карла Ивановича в его архиве.
Дорога была крутая и очень испорчена временем. Шли тихо.
Никто не заметил; что староста исчез.
При входе в деревню он встретил Гарри низкими поклонами, прося удос-
тоить чести его дом.
- У меня в саду приготовлено пиво, его варили мои дочери, - говорил
он.
Ничего не оставалось, как зайти, да и после жаркой и пыльной дороги
глоток пива должен быть не лишний.
Когда общество разместилось под тенью цветущей липы да холодное вкус-
ное пиво принесли две хорошенькие дочери хозяина, то стаканы начали
быстро пустеть и вновь наполняться.
Один доктор отказался от пива и попросил стакан колодезной воды.
А на насмешки товарищей ответил:
- Не люблю я деревенского пива, в нем всегда есть примесь дурмана.
Вы, Жорж, очень не налегайте, вам и без дурмана снятся красавицы.
Жорж К. в ответ выпил огромную кружку пива.
- За здоровье здешних красавиц! - воскликнул он задорно, кланяясь
дочкам старосты.
- За здоровье наших милых хозяек! - подхватила молодежь, весело сме-
ясь.
Дочки старосты даже вспыхнули от удовольствия и стыдливости.
Это были девушки шестнадцати-восемнадцати лет, здоровые, свежие, а
при опрятности костюма и роскошных косах даже привлекательные и не для
таких скучающих шалопаев, как наши охотники.
Так что когда Гарри в сопровождении доктора и старосты вышел из сада,
компания и не сдвинулась с места.
- Оставьте их! - сказал Гарри доктор.
Пошли к церкви.
Ризница была открыта, и сторож беспрекословно пропустил старосту и
его спутников.
В ризнице хранилось запасное облачение священника, хоругви, кресты и
прочая церковная утварь.
Гарри обратил внимание на большой крест, весь точно сделанный из мо-
заики.
- Что это за дерево? - обратился он к сторожу.
- Это омела, - отвечал сторож. - Крест сделал один из моих предшест-
венников.
- Мне бабушка говорила, что этот сторож был древний старик и имел
много странностей, - добавил староста.
- Он целые дни делал кресты разных размеров и дарил их всем жителям
деревни. У меня в доме тоже есть. Сторожка, где он жил, была наполнена
крестами, но главное то, что он делал их только из омелы. Летом еще ста-
рик разводил чеснок, до которого был большой охотник, и остролист. Когда
его спрашивали, почему он не сделает креста из дуба или березы, а все из
омелы, он хитро улыбался и шамкал: "Не любит, боится", - рассказывал
староста, польщенный вниманием Гарри.
Прошли в архив.
На полу небольшой полутемной комнаты с крошечным пыльным окном сидел
Карл Иванович. Кругом лежали целые вороха бумаг. Карл Иванович только
тогда заметил гостей, когда его окликнули.
Увидав Гарри, он быстро вскочил, точно ему было не 65, а 25 лет, и с
сияющим лицом подал ему церковную выпись.
Там значилось, что родоначальник линии графов Дракула-Карди был при-
везен в гробу и спущен в семейный склеп такого-то числа и года. В чем и
свидетельствуют такие-то.
- Теперь вас можно поздравить владельцем замка, - сказал Карл Ивано-
вич, увидя, что Гарри кончил чтение.
Посыпались поздравления.
Гарри снял дорогой перстень и, подавая Карлу Ивановичу, сказал:
- В память сегодняшнего дня!
Когда кончились поздравления и пожелания и случайный свидетель, цер-
ковный сторож, получил золотой на чай, Гарри спросил Карла Ивановича: не
нашел ли он что-либо об учителе?
- Дневника я еще не нашел, но не теряю надежды, - ответил старик, -
вот все эти связки еще мною не просмотрены, - и он указал на целый ворох
бумаг.
Затем, подавая Гарри толстую синюю тетрадь, он добавил:
- Посмотрите, это так называемые "скорбные листы" из больницы. Тут
есть записи о больном, вернее сумасшедшем, записанном под именем Петра
Дорича, сельского учителя. У меня есть предположение, что автор дневника
и Петр Дорич одно и то же лицо. На эту мысль наводит, что в дневнике
много раз встречаются сплетенные монограммы из букв П. и Д. Затем звание
сельского учителя да и другие мелочи.
Гарри отошел к окну и прочел "Скорбные листы из больницы".
Такого-то числа и месяца, по приказу доктора, открывается запись для
сельского учителя Петра Дорича, несмотря на то, что в больницу он не
поступал.
Третьего дня доктор Брасе и я были приглашены госпожой Дорич, сестрой
учителя, для осмотра ее брата Петра, которого она считает сумасшедшим.
По ее словам, она уже давно замечала странности в поведении брата, но
не придавала им значения. Тем более что порядок дня ничем не нарушался и
только к заходу солнца и по вечерам, в особенности когда светит луна, он
становится беспокойным, не слышит, что ему говорят, и запирается в своей
комнате.
Она также заметила, что он стал часто уходить гулять вечерами, чего
прежде никогда не делал.
За последние дни странности усилились, но все же большей частью они
проявляются по ночам.
При закате солнца учитель запирается в своей комнате и не выходит до
следующего утра.
Сестра пробовала смотреть в замочную скважину и видела, что он ходит
по комнате, раскинув руки, точно летит; на голове что-то вроде короны, а
на плечах дамская распущенная шаль.
Затем все смолкает, точно его нет больше в комнате.
Часто сапоги его бывают в грязи, но когда он уходит, она не может ус-
ледить. Дверь все время закрыта.
Ее больше всего заботит то, что брат худеет и бледнеет не по дням, а
по часам. Ничего не ест и превратился в скелет.
Все это она сообщила доктору в больнице и просила его зайти к ним как
бы случайно, посмотреть и поговорить с братом.
По приказу доктора я сопровождал его в этом визите и должен вести
"скорбный листок".
27-го
Мы зашли к Дорич перед вечером. Учитель был дома и принял нас радуш-
но, он правда худ, а главное, как-то истощен.
Нас угощали чаем в саду. Все шло мило.
К закату солнца хозяин становился беспокойным: вставал, ходил, не от-
вечал на вопросы, точно их и не слышал, глаза как-то бегали по сторонам.
Наконец, схватил шляпу и палку и, что-то пробормотав, ушел из сада.
Доктор прописал бром и посоветовал выследить, куда ходит больной.
28-го
Бром больной пьет беспрекословно, не спрашивая, что и зачем ему дают.
1-го
Он день ото дня становится все апатичнее.
Где он бывает, узнать не удалось, но установлено, что он вылезает из
окна.
3-го
Сегодня его доставили в больницу. Сестра хотела его задержать при вы-
ходе из сада, но он набросился на нее в исступлении и Бог знает, чем бы
это кончилось; но, к счастью, больной запутался в распущенной шали, на-
кинутой на его плечи, и упал.
Его связали и привезли к нам. Дан морфий.
Днем состояние спокойное, полное отсутствие аппетита и слабый пульс.
Вечером припадок бешенства и опять морфий.
4-го
Утром - спокойно. Стащил чернила и бумагу, чтото пишет и прячет. При-
казано не трогать.
Вечером заблаговременно морфий.
Спит.
Неделя под тем же режимом.
Прибавился в весе.
12-го
Начал становиться беспокойнее. Доктор предполагает влияние наступаю-
щего полнолуния, хотя окна хорошо закрыты.
Приемы морфия увеличены.
Беспокойство усиливается, и морфий уже действует не сразу, а с проме-
жутком времени после приема.
18-го
Начинается бурный период. Обрили голову и надели смирительную рубаш-
ку.
При борьбе нечаянно оцарапали шею, не знаю только чем; ранка не-
большая, но сочится кровь. Приказано мазать цинковой мазью. Больной да-
ет, не сопротивляясь, но при этом хитро улыбается.
Припадки по-прежнему падают на вечер и первую половину ночи.
Дни спокоен.
Кормим почти силой.
Сестра и доктор хлопочут о перевозе больного в город. Здесь нет ника-
ких приспособлений, даже удобной комнаты. А на действие морфия все
меньше и меньше надежды.
20-го
Полнолуние.
Ночной прием морфия.
Спит.
21-го
Наутро больной исчез. Окно открыто, а железный крест, наколоченный на
него по приказу доктора, отогнут с одной стороны. Гвозди вытащены.
Поиски всей деревни не привели ни к чему.
Следы, которые видны благодаря выпавшему с вечера дождю, ведут к озе-
ру.
Озеро обыскали. Оно мелко, и трупа нет.
С восходом солнца начнут поиски в лесу.
22-го
Ничего, ни малейших признаков.
Дали знать по окрестностям.
При очистке палаты нашли в печной трубе листки, писанные рукой учите-
ля. От сажи и небрежного письма многое прочесть нельзя; вот, нижеследую-
щее, можно было восстановить:
ЗАПИСКИ УЧИТЕЛЯ
...Темные силы на меня ополчаются... бороться... дракон силою своих
чар опутал меня и я упал... Но, будь покойна, я приду. Приду... говорят
мне: вы в больнице, вот это господин доктор: ладно, я понимаю отлично
обман... Это твой муж заключил меня, он думает можно заключить дух!
Ха-ха-ха, ведь я дух, дух... и... я чувствую, наступает час, золотые ни-
ти тянутся ко мне, впиваются в голову, в сердце... тяжело. Боже, как тя-
жело... Приду, при...
Место на шее, куда ты любишь меня целовать, горит, а они мажут его
мазью, думают обмануть меня!.. Твой принц, твой милый скоро придет...
46-е
Я был прав, что сижу в тюрьме. Теперь это больше не скрывают, прико-
лотили железную решетку на окно... Ха-ха... я все понял... это не твой
муж, а Вельзевул. Он колет меня жалом, в потом уносит мой ум и сердце. И
я их должен всюду искать...
70-е
...Сегодня нашел в трубе.
...Ну, да ладно, все рыцари страдали за своих дам...
...Меня хотят купить. Одели тогу римского императора и остригли воло-
сы для короны.
...Глупые, не видят, что гвозди уже вынуты... Ни корона, ни порфира
меня не удержат... Я знаю путь к тебе и приду...
20-го
...Вчера он опять воровал мое сердце... Но я догадался и спрячу его
сегодня под подушку, а сам прикинусь спящим!.. Жди.
...Близко счастье... Тихо... все спят...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Конец.
Учителя не нашли. Доктор предполагает, что он зашел далеко в лес и
под влиянием морфия уснул. А затем погиб от волков или лисиц.
Одежды тоже не нашли.
Сегодня панихида. Мир его праху.
Фельдшер Фриц руку приложил.
- Странно, все очень странно, - пробормотал Гарри, передавая книгу
доктору.
Когда доктор кончил чтение. Карл Иванович сказал:
- В церковной книге тоже есть запись о смерти сельского учителя Петра
Дорич с пометкой: "Причина неизвестна".
- Вообще некоторые здешние церковные книги в своем роде раритет, -
продолжал Карл Иванович. - Так, в том году, когда был похоронен ваш
родственник, значится много умерших, все больше молодежь и все с помет-
кою "причина неизвестна" или "от сердца", что, собственно, то же, что
причина неизвестна.
Видимо, была эпидемия, но так и не определено какая.
Через пятнадцать лет эта эпидемия повторилась и опять не была опреде-
лена, - докончил Карл Иванович, снимая очки.
Х
Вечером, по обычаю, все собрались вместе. Известие, что документ най-
ден и препятствий по вводу во владение больше нет, на всех подействовало
возбуждающе.
Поздравляли, пили здоровье Гарри, строили планы новоселья и прочих
торжеств и празднеств по этому случаю.
Молодежь уже справлялась о красоте и именах молодых девушек и женщин
из ближайших окрестностей.
- Господин Смит, вы прежде всего позаботьтесь о похоронах того нес-
частного, что мы нашли сегодня в склепе, - сказал Гарри. - Прикажите
также исследовать трещину в скале и заделать ее.
Мне этот труп, найденный в первый день моего владения замком, являет-
ся грустным предзнаменованием, - закончил хозяин.
На минуту всем стало не по себе.
- Похороните беднягу под именем Петра Дорича, - прибавил Гарри.
Все удивленно переглянулись; только доктор и Карл Иванович поняли же-
лание Гарри, но оба промолчали.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Скоро вновь воцарилось веселое настроение.
Когда шумные порывы стихли и количество пустых бутылок было достаточ-
но, Гарри попросил библиотекаря дочитывать Дневник учителя, если он его
разыскал.
Карл Иванович тотчас приступил к выполнению желания хозяина, надел
очки и развернул старую тетрадь.
ДНЕВНИК УЧИТЕЛЯ
Сознаюсь, это мучительно, но составляет сущность моей жизни. Целый
день я не живу, а жду, страстно жду ночи, а день тянется такой бесконеч-
ный... Сестра и Мина стряпают пироги с морковью и уверяют, что я их люб-
лю. Не знаю. Не помню. Должно быть, правда.
Но вот наступает ночь, желанная, долгожданная; всходит луна! Воздух
делается ароматным, от луны бегут серебристые волны.
Тихо. Тихо. Лист не шелохнется... Но слушайте, слушайте... Вот шелес-
тит, звенит... Это она, моя милая. Как ты хороша, как прекрасна! Ты оде-
ла сегодня ненюфары, они идут к тебе. Но входи же, входи... Окно откры-
то, я убрал чеснок, его нет больше.
Но все напрасно.
Она протягивает руки, покрывало бьется около нее, как крылья; глаза
горят желаньем, но она не входит, точно невидимая сетка протянута через
окно и не пускает ее.
Со стоном она исчезает... и так каждый вечер... С голубого неба по
серебряным волнам месяца спускается она ко мне...
20-го
Я решил. Сегодня я сяду на окно и схвачу ее.
Ах, эта сестра, как она мне надоедает!..
"Ты бледен, что с тобой, покушай то того, то этого".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30