Он очень запущен. Даже к завтрашнему будет
готова только часть дома: столовая и несколько спален, - говорил библио-
текарь.
Убирая одну из спален, управляющий нашел в столе пачку писем и пере-
дал ее мне. Я просмотрел их, мне кажется, что письма эти имеют связь с
Дневником учителя, и вот если господа пожелают, я их прочту, - предложил
Карл Иванович.
- Просим, просим!
- Я предполагаю, - продолжал Карл Иванович, - что это пишет один то-
варищ другому; место отправления, судя по пометке, Венеция. Италия.
ПИСЬМА К АЛЬФУ
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
Милый Альф!
Ты не можешь себе представить, как я счастлив. Мне разрешено, вернее,
я могу вернуться на родину, которую оставил семилетним мальчиком. До сих
пор для меня тайна, почему я был отослан из родительского дома.
Я много раз тебе рассказывал, как богато и весело жилось в родовом
замке отца, но я как-то стеснялся рассказать тебе последние мои впечат-
ления. Сегодня мне хочется это сделать. Не знаю сам, что побуждает меня
к тому.
Начинаю.
Был прекрасный, весенний вечер, солнышко еще не закатилось, сад бла-
гоухал запахом цветов; все собрались на террасе. Я и малютка Люси, моя
сестренка, также присутствовали. Любимая собака мамы лежала около нас.
Вдруг входит слуга и докладывает, что старый, чужой господин просит
разрешения переговорить с отцом.
На разрешение отца ввести его на террасу явился старый, седой госпо-
дин, одетый в длинное полумонашеское платье. Я заметил, что у него были
красноватые глаза и пунцовые губы на бледном лице.
При первых звуках его голоса Нетти, любимая собака матери, вскочила
и, ощетинившись, бросилась на него. Она точно хотела вцепиться в его но-
ги, но страх перед палкой, которую держал незнакомец, заставил ее отсту-
пить.
- Поразительно, что с Нетти, - сказала моя мать. - Извините, - обра-
тилась она к незнакомцу, - это первый раз, что Нетти бросается на чужих.
- Петро, выведи собаку, - приказал отец.
Незнакомец, казалось, не обратил никакого внимания на выходку собаки
и с низким поклоном подал отцу большой запечатанный конверт.
Пробежав несколько строк, отец обратился к матери и начал сообщать ей
содержание письма. Я, конечно, не понял, да и не все слышал. Дело кончи-
лось тем, что отец и мать предложили посланному сесть и изъявили свое
согласие на его просьбу.
Пропустив первое мимо ушей, незнакомец спросил:
- Когда же позволите привезти гроб?
- Завтра, если хотите, - ответила мать.
Поклонившись, незнакомец удалился.
О чем говорили отец с матерью, я не разобрал; поминали капеллу, деда,
старый портрет, но какую все это имело связь, я тогда не понял.
Вчера мне не удалось кончить письма: пришел Сильвио и уговорил меня
ехать прокатиться на Лидо. Вечер был чудесный. Гондола наша тихо
скользила по воде. Отблеск заходившего солнца золотил облака. Кругом нас
раздавались пение и музыка с соседних гондол.
Я, настроенный на воспоминание о прошлом, думал о моей матери и ее
преждевременной кончине. Она умерла, когда я уже был в Нюрнберге. Как
прекрасна она была и как быстро увяла. До сих пор я не знаю болезни, что
свела ее в могилу. На мои вопросы отец не отвечал, так же, как не объяс-
нил мне причины, почему я был отослан из замка.
- Это желание твоей матери.
Но почему? Она так любила меня?
Я ясно представлял себе мою мать: высокая, стройная, с тяжелыми русы-
ми косами. Голубые глаза любовно и нежно смотрят на меня... Я точно
чувствую их... и что же... два глаза смотрят на меня, но это не голубые
глаза матери, а жгучие, черные.
Они промелькнули и исчезли... а я не могу их забыть!.. Мне необходимо
их еще раз видеть!..
Пока прощай.
Твой Д.
ПИСЬМО ВТОРОЕ
Милый Альф.
Вот уже две недели, как я не писал тебе. Представь, я даже не заме-
тил, что прошло так много времени!.. Ты простишь мне, если я скажу, что
счастлив, безмерно счастлив!!
Я нашел ее, т.е. нашел обладательницу тех черных глаз, что смотрели
на меня на Лидо. Глаза эти, при свете солнца, еще прекраснее. Да и вся
она хороша! Возьми описание красавиц Венеции, и ты будешь иметь понятие,
но думай не о ней, а только о ее тени...
Она знатного рода, но сирота и небогата. Живет под присмотром своей
кормилицы; вот все, что пока я о ней знаю.
Я уже тебе сообщал, что мое невольное изгнание с родины кончилось, и
я могу вернуться в родительский дом. Возвращение мое невесело, так как
возможность вернуться я получил только благодаря смерти отца.
Много лет я уже не имел известий из родного дома. Отец, под угрозой
его проклятий, запретил мне самовольно явиться в замок: "Когда придет
время, я позову тебя".
И вот старый слуга пишет, что отец скоропостижно скончался от разрыва
сердца, как определил врач.
Петро был моим дядькой и отвозил меня в Нюрнберг. Он просил прислать
нотариуса для продажи замка и прибавляет, что это желание отца. О моем
возвращении он не говорит ни слова. Точно этого и быть не может...
Нет и нет! Я еду домой, хотя бы это стоило мне жизни! Я хочу, нако-
нец, знать тайну, что окружает смерть моей матери.
Да и сказать ли тебе, я мечтаю, что поеду туда не один...
Прощай!
Твой Д.
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
Милый Альф!
Может ли быть кто-либо несчастнее меня? С семи лет у меня не было ма-
тери, и я не знал ее забот и ласк; не было родины; никто меня не любил;
ты скажешь, что я жил в довольстве, окруженный достатком. Да, но это не
то! Я все же чужой; вот и она прошла вчера мимо меня и даже не взгляну-
ла! А я знаю, знаю, что она видела, знала, что я стою за колонной и жду
ее взгляда. А прошла мимо. Несчастный я, ты можешь плакать на могиле ма-
тери, а я... Еду, еду домой!
Ты спрашиваешь, о каком гробе я писал тебе, да о гробе дедушки, что
его слуга привез из Америки, Отчего дед был в Америке и что с ним там
было - сказать тебе не сумею. Есть какое-то предание, но детская моя па-
мять его не удержала. Знаю одно, что дед завещал перевезти себя в родо-
вой замок из страны ацтеков.
- Как ацтеков? - вскричал молодой хозяин, - ведь и я из страны ацте-
ков, я потомок их.
- Быть может, это есть тот самый родственник, документов о погребении
которого и недостает, чтобы быть введенным в права наследства, - сказал
доктор.
- Жаль, что нет здесь нашего нотариуса. Но дальше, дальше, - торопил
Гарри.
На другой день, - опять читал Карл Иванович, - после посещения стари-
ка с красными глазами перед вечером в ворота нашего замка въехали дроги,
а на них большой черный гроб.
Отец и мать весь день были заняты хлопотами к его принятию.
Открыли двери склепа, что из капеллы. Капеллу всю убрали зеленью и
свечами, решили пригласить священника. Склеп также очистили от пыли и
паутины и на одном из запасных каменных гробов отец приказал высечь над-
пись с пометкой "Привезен из Америки".
Долго ожидали старика, и только к вечеру он явился со своей печальной
кладью.
Гроб оказался страшно тяжел.
Старик с красными глазами выразил сомнение, пройдет ли гроб по узкой
и крутой лестнице, что вела из капеллы в склеп.
- Не лучше ли открыть западные двери склепа, выходящие в сад, - ска-
зал он.
- Откуда вы можете все это знать? - удивился отец.
- По рассказам графа, - сумрачно ответил старик.
Пришлось отказаться от внесения тела в капеллу и от похоронной служ-
бы, что очень огорчило мою мать.
Наскоро открыли западные двери склепа и через них внесли гроб и опус-
тили в назначенное место.
Когда хотели снова замкнуть двери замком, который изображал крест и,
по словам стариков слуг, был прислан самим папою из Рима, не оказалось
ключа. Поднялись суматоха и спор - кто держал ключ, но ключ не находил-
ся.
Красноглазый старик попросил у отца разрешение поселиться в развалив-
шейся сторожке, близ дверей склепа, обещая их охранять, как собака.
- Да ведь сторожка непригодна для жилья, - сказал отец.
- Ничего, я ее поправлю, а для меня только и осталось на свете, что
посещать могилу моего господина.
- В таком случае - хорошо.
Старик низко поклонился и, вынув из кармана большой темный футляр,
подошел к моей матери.
- По словесному приказанию моего умершего господина, графа, на память
о нем, - сказал он, передавая футляр.
На нежно-голубом бархате лежало чудное колье из жемчуга. Застежкой к
нему служила голова змеи художественной работы, с двумя большими зелены-
ми глазами. Изумруды, их изображавшие, были большой стоимости и как-то
загадочно мерцали.
Все колье было особенно и стоило немало денег, конечно.
Вдруг Гарри прервал чтение.
- Не знаю, известно ли вам, что на груди у Вицли-Пуцли было ожерелье
из жемчуга, вернее из жемчужной змеи с зелеными глазами, и оно имело ка-
кую-то таинственную силу. Ожерелье пропало, когда испанцы разорили храм
Вицли-Пуцли.
Подождав минуту, но видя, что Гарри молчит, Карл Иванович продолжал:
Мать взглянула на отца, тот утвердительно кивнул головою.
Мать приняла подарок. Лучше бы она отказалась от него!..
Но прощай, "она" послала за мной... о, я счастливейший из людей!
Д.
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
Альф, милый Альф, дорогой Альф, она меня любит, любит... мы объясни-
лись! Она меня любит. Это нарочно она прошла мимо. Ей хотелось, чтобы я
пошел за ней. Как я счастлив! "Она" и родина, что нужно еще человеку?
Прощай. Бегу за розами.
Д.
ПИСЬМО ПЯТОЕ
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
ПИСЬМО ШЕСТОЕ
Как я уже писал тебе, все шло по-старому, и если смерть дочери садов-
ника и огорчила мать, но все же она была совершенно здорова.
- Какая смерть, когда? - раздались вопросы.
- Видимо, пропущено одно письмо, - ответил Карл Иванович.
- Ну, дальше, - сказал хозяин.
... совершенно здорова, вплоть до роковой ночи.
Происшествия этой ночи крепко врезались мне в память, хотя до сих пор
во многом они для меня загадочны.
Люси и я, мы спали через комнату от нашей матери, под надзором Кате-
рины.
Среди ночи меня разбудил страшный крик: откуда он, я не знал. Сев на
кровати, я стал слушать: в доме была суматоха, хлопали двери, слышались
шаги и голоса.
Окликнув Катерину, я убедился, что ее нет в комнате. На меня напал
страх. Босиком, в одной рубашке, я бросился в спальню матери. Там было
много народа.
Мать лежала без чувств на высоко приподнятых подушках, бледная, как
ее белые наволочки и ночная кофта. На груди, на белом полотне, я заметил
кровавые пятна. Отец наклонился над больной, а старый наш доктор вливал
ей лекарство в рот.
Кругом толпились испуганные слуги.
Через несколько минут мать очнулась и боязливо осмотрела комнату.
- Фреди, это ты, Фреди, ты прогнал его?
- Кого его, моя дорогая?
- Его, дедушку, не пускай его, не пускай!
- Успокойся, милая, никого нет, дедушка умер, а ты видела сон.
- Сон, да, сон, но как ясно, - пробормотала мать.
- Нет, это не сон!... - снова заговорила она.
- Правда, я уснула, но вдруг почувствовала, что кто-то вошел в комна-
ту, лампада перед образом зашипела и погасла.
- Нет. Быть может, она и раньше погасла, а это шипела змея. Не зна
ю... В комнате был полумрак, - продолжала больная после короткого пере-
рыва, - но я ясно узнала его, деда. То же бархатное платье и золотая
цепь, а главное, те же злые глаза, чуть-чуть отливающие кровью. Горбатый
нос и сухие губы. Это был он и не он!
- Полно, успокойся, - прервал ее отец.
- Нет, слушай. - Он наклонился ко мне. - Почему ты не хочешь носить
моего подарка? - тихо спросил он, - попробуй. - В руках его было оже-
релье с головою змеи. Он надел его на меня, целуя в губы, - при этих
словах мать вытерла рот, - губы были холодные, точно лягушки, и от него
скверно пахло: гнилью, сыростью... Вместо ожерелья на моей шее висела
змея, которая тотчас же меня и укусила...
- Тут я потеряла сознание и ничего не помню... - закончила мать.
- Где же змея, мама? - не вытерпел я.
Тотчас же две, хорошо знакомые руки, подхватили меня и быстро унесли
из комнаты.
- Где это видано, бегать ночью босиком, - ворчала Катерина.
- Да где же змея, няня? - не унимался я.
- Какая змея там, барыня видела сон и закричала.
- А кровь на кофте, ведь я видел кровь?
- Ну, это не знаю. Надо спросить доктора. Да спи ты, спи, - ворчала
няня, укрывая меня.
На другое утро солнце так ярко светило в нашу комнату, Люси так звон-
ко смеялась и болтала, что я совершенно забыл и о ночном страхе и о
змее.
Когда мы были готовы, Катерина, как всегда, повела нас здороваться с
родителями. При входе в столовую она просила нас не очень шуметь, так
как мамаша не совсем здорова.
На кушетке, обложенная подушками, полулежала наша мать. Даже мой
детский взгляд заметил, как она побледнела и осунулась за ночь.
Почти не обратив на нас внимания, она обратилась к лакею:
- Где же Нетти, почему вы не приведете ее сюда? Вот уже полчаса, как
я ее жду.
- Нетти нет дома, - отвечал заикаясь лакей, - все утро мы ищем ее и
не знаем, куда она делась.
- Но где же она, что это значит? - волновалась мать.
Лакей молчал.
- Разыщите, узнайте, кто видел ее последним, - распорядилась мать.
Лакей вышел.
Отсутствие собаки удивило и меня; я так привык ее видеть у ног мате-
ри, но все же судьба змеи интересовала меня больше, и, с несдержанностью
избалованного ребенка, я спросил:
- Мама, ты нашла змею?
В ту же минуту отец сердито дернул меня за руку и прошептал: "Молчи".
С недоумением я посмотрел на него и на мать. Брови отца были грозно
сдвинуты, а мать с легким стоном откинулась на подушки.
Прежде чем я опомнился, отец спокойным тоном спросил меня, не хочу ли
я верхом съездить в деревню, что давно было уже мне обещано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30