– А чего бояться-то?
– Ну, мужики какие-нибудь завалятся сюда да изнасилуют тебя.
– Какие мужики? Тут с пятницы по объездной дороге машины две всего проехало.
– А привидения тут не шастают?
– Вот дуреха.
– Ты чего лыбишься? – спросила Ланна.
– Да странно как-то свой голос слышать, – поделилась я.
Ланна вновь огляделась и заметила:
– Я бы тут со страху умерла – из-за привидений. Бабуля Курис Джин говорит, у холмов есть глаза.
– Как она?
– Заходила к ней на днях. Она о тебе спрашивала. Я сказала ей, что ты по выходным в походы ходишь в одиночку, и про курорт тоже сказала.
– Не хочешь со мной поплавать? Мне надо голову помыть.
– А кусачих рыб здесь нет или слепней?
– Не-а, – успокоила я, хватая полотенце.
Я выгребла еще грязи из ямки и размазала по скулам Ланны. Глаза ее казались жутко белыми на фоне черной грязи. Я налепила немного на лоб до линии роста волос.
– Я сразу усекла, что из нее выйдет клевая косметическая маска, когда копала яму под туалет там, за излучиной, – пояснила я, пока Ланна наносила мне свежую жижу на подсыхающий слой. Она прилепила несколько ягод рябины и веточку вереска мне на лоб, а я ей – на щеки.
– Ну же, давай спляшем танец плодородия! – скомандовала Ланна.
Мы вскочили и давай толкаться, кружить, похрюкивая. Ланна сняла топик, и бурая жижа растекалась по ее грудям.
– Защитите себя от вредоносных лучей при помощи этого замечательного «Фактора-12»! – выдала Ланна, моргая.
Я засмеялась, и смех вернулся эхом от утеса.
Мы зашагали вниз по реке. Остановились на берегу, где трава переходила в полоску песка и гальки.
– Поосторожней там, на валунах! – предупредила я. – Если упадешь, ногу сломаешь как пить дать.
Мы сигали с валуна на валун. Пропустив Ланну вперед, я наблюдала, как она прыгает, покачивается, стараясь удержать равновесие, снова перелетает с камня на камень. Порой ее груди взмывали, пропадая из виду, когда она вытягивала руки и размахивала ими, как мельница крыльями, повизгивая. Я приземлилась на камень возле нее, и мы прыснули, потешаясь над своими заляпанными грязью физиономиями. Ланна схватилась рукой за валун и прыгнула.
Когда мы добрались до заводи, я расстелила полотенце на плоском камне.
– Здесь просто расчудесно, – оценила Ланна.
А я заметила:
– В середине глубоко. Смотри: если задержать дыхание, можно прыгнуть прямо туда, на глубину.
– Тогда ты первая.
– Давай вместе. Ты ж вся в этой жиже.
Мы скинули с себя все, кроме обуви, вскарабкались на огромный валун и прошлепали через глубокое место, держась за руки. Я перетащила ее на другой берег, в высокую траву, которая щекотала голени.
– Мне приспичило, – объявила Ланна, усаживаясь среди травы и фиалок в цвету.
Ее поджарый задок странно округлился на фоне яркой, заискрившейся травы.
– Чуть пузырь не лопнул, – вздохнула она. – Остановилась в «Клееварке» лимонаду выпить.
Я кивнула.
Мы шагнули на выступающий камень. Ланна пристроила свою чумазую мордаху мне на плечо, от ее щеки отвалилась ягода, она подначивала:
– Опа! Ты первая.
– Нет уж. Обе разом.
Мы взялись за руки и посмотрели друг на друга.
Я сказала:
– Запомни: прямо в середину и без разбега. Никаких «бомбочек»! Можно на камень напороться. Держи ноги прямо, лады?… Приготовься. Вода притормозит нас, но она просто ледяная, так что не пугайся. Готова?
Ланна кивнула.
Мы собрались с духом, и я начала отсчет:
– Один, два, три!..
Мы заорали. Воздух обтекал меня. Я повернула голову и увидела, что Ланна зажимает нос рукой. Мы врезались в воду. Холод ударил в грудь и застрял там. Ланна вырвала руку. Я открыла глаза и увидела пузырьки и переливы, пронизанные лучами солнца. Вынырнула рядом с Ланной. Поднятая нами волна выплескивалась на камни, шипящие пузырьки щекотали мне бедра.
– Еще, еще! – ревела Ланна.
– У-ух, холодина, – выдохнула я, прочищая кашлем горло, и двинулась к нагретым солнцем камням. Выбралась на валун, наклонив голову, черные капли упали на грудь.
Кровь?! Я потрогала каплю пальцем. Это была всего лишь грязь, стекавшая с лица.
Ланна барахталась по-собачьи в заводи, смешно запрокидывая лицо в потеках грязи под глазами.
Глядя на нее, я засмеялась, но приутихла. Встала на колени и стала пригоршнями плескать себе в лицо воду, пока вся грязь не стекла.
– Давай снова! – крикнула Ланна с другого конца водоема – она держалась за ветку, растопырив пальцы ног.
– Ни за что, – отрезала я.
– Ну же! Трусиха, трусиха! – горланила Ланна, подстрекая.
Я села и закурила «Силк кат», наблюдая, как бледное тело Ланны мелькает среди стволов берез, а по камню, вдающемуся в воду, скользили прозрачные тени. Ее веснушки сливались с брызгами яркого солнца, пробивающегося сквозь листву. Рыжие волосы, ставшие черными от воды, болтались жгутом, шлепая ее по спине. Она улыбнулась мне и прыгнула.
Локоть руки, которой Ланна зажимала нос, был крепко прижат к боку. Ее босоножки изящно промелькнули в воздухе, когда она сиганула в воду со свистом. Она тут же вынырнула, смеясь этим своим грудным смехом. Вылезла на берег, вода капала с нее на пыльный камень.
Какое-то время мы просто курили в молчании.
Я спустилась к воде, чтобы вымыть голову. Ланна наблюдала за мной, не говоря ни слова.
Я отжала волосы и улеглась лицом вниз, руки по швам.
Ланна уселась в тенечке, под большим валуном, покуривая мои «Силк кат».
По коже разливались волны жара от лучей солнца, прямых и отраженных утесом. Жужжало какое-то насекомое. Плескалась вода. Ветерок шелестел листвой. Птицы.
Я перебирала пальцами.
– Разморило – шевельнуться лень, – нарушила тишину Ланна. – Ты слышала, что Тень, Укладчика, выпихнули с работы? Подозреваю, что Прихвостня достала эта неотесанная дубина. Все его враки и отмазки, вороватые руки. Мне он никогда не нравился. Конченый извращенец.
– Ну и чем он теперь занимается? – промурлыкала я.
– Ничем. Поздно уже, сезон начался. Говорит, собирался наняться на открытые разработки, но там уже нет мест.
– Не говори мне о работе, Ланна! Не могу смириться с мыслью, что завтра уже выходить.
– В утреннюю, да?
– Ага, – отозвалась я, покашливая.
Надолго повисло молчание, в котором отчетливо слышался малейший всплеск. Взглянув искоса, я увидела, что Ланна перебирает гальку в заводи, и снова опустила голову.
– Жаль, тебя вчера в «Западне» не было, – начала Ланна и закашлялась. – Там такая дурацкая команда играла. Панатайн все встревал. А потом рухнул лицом вниз и вырубился. Его даже сдвинуть не могли. Он приземлился прямо на эти педали у гитариста. Поднялся дикий шум, а он лежит и ухом не ведет. – Ланна засмеялась, снова закашлялась и затихла.
Я медленно раздвинула ноги и почувствовала солнце на внутренней стороне бедер.
– Реальный повсеместный загар, да? – схохмила Ланна.
– Ага.
– Я в пятницу паспорт получила. Ты бы видела мое фото!
– Ш-ш!
Ланна тяжело засопела. Плеснула вода.
После долгого молчания я предложила:
– Побудь здесь немного. На природе. Вдали от Прихвостня и работы. Здесь тебя ничего не колышет, есть только это место – и все. И здорово, что оно существует, всего в нескольких часах ходьбы от порта. Вся эта прелесть. Оно сама тишина, разве нет?
– Ага, хорошо здесь. В такую погоду. В другую-то пору, считай весь год, здесь стремнина, – откликнулась Ланна и швырнула маленький камешек, который не долетел до воды, а – шлеп, шлеп – шлепнулся у моей босой ступни.
– Морверн?
– Что?
– Хочу, типа, сказать тебе кое-что.
– Что?
– Тебя это может жутко расстроить.
Я приподнялась на локте и прищурилась:
– Что?
Ланна вздохнула:
– Знаешь, какими мы были закадычными друзьями?
– Кто мы?
– Ну, это, я и Он.
– Он?
– Ага.
– Ага, – повторила я.
– Ну, мы были очень-очень близкими друзьями.
– Что?
– Тебя это может жутко расстроить, – повторила Ланна.
Воцарилось долгое-предолгое молчание. Слышно было, как высоко в небе летит птица – от залива в горы.
– Ты не знала, правда? – спросила Ланна, глядя на меня.
Мне было непросто говорить, лежа на спине и вытянувшись во всю длину. Я выдавила:
– Так ты, значит, гуляла с Ним?
– Да ерунда это все, Морверн, ерунда.
Я села и отвернулась от нее, положив руки на колени. Глубоко вздохнула. Какое-то чувство бродило во мне.
– Когда? – поинтересовалась я.
– В тот последний вечер перед Рождеством, когда ты работала, – призналась Ланна.
– За день до вечеринки с парнями? – уточнила я.
– Ага, – подтвердила Ланна. Потом добавила: – Зря это.
– Тихо. Помолчи, пожалуйста! – попросила я.
Повисла тишина. Такой теплый день… Ланна даже не шелохнулась, лишь погодя тихо спросила:
– Как ты со мной поступишь?
Я отвернулась и зарыдала, размазывая сопли тыльной стороной руки.
– Не плачь, – взмолилась Ланна, встала, но ко мне не подошла.
Я обернулась, чтобы видеть ее, и потребовала:
– Выкладывай, что у вас было! Подробно. – Я показала пальцем и спросила: – Сюда?
Она готова была разреветься.
Я не отставала:
– Сюда?
Ланна кивнула.
– Куда еще?
Она залилась слезами и съежилась.
– Что было? – рявкнула я.
– Ничего необычного, Морверн, – пролепетала она.
– Значит, все?
– Ага.
– Все?
– Ага, – выпалила она и бурно разревелась. – Да ерунда это все! – визгливо выкрикнула она.
– А это вы делали? – Я показала жестами. Ланна кивнула.
– Скажи!
– И сзади тоже, – призналась она, зажимая руками рот.
– И сколько вы использовали? – выпытывала я.
– Ну, типа, один.
Долгое время слышались только всхлипывания.
– И что, типа, ты ртом пользовалась?
– Не особенно.
– Что ты имеешь в виду, Ланна? Скажи!
– Мы делали это много раз без всего, но в первый раз Он кончил с ним, а я сняла чехольчик, запрокинула голову – вот так, – вылила себе в рот и проглотила все, что было внутри. Как Хиферен опорожнил ту рыбу в канун Нового года. – Она захныкала, захлюпала носом. – Я хотела рассказать, – Ланна закашлялась, – я хотела рассказать, тогда еще, у Курис Джин. Когда ты сказала, что Он ушел. Я оставила тебя спать, а сама побежала в вашу квартиру по снегу.
– Ты была в квартире?
Она кивнула:
– Хотела повидаться с Ним, но Его уже не было. Я все звонила и звонила.
Она стала одеваться, повернувшись ко мне задом.
– Пошевеливайся! – выпалила я. – Убирайся отсюда! И даже не мечтай о том, чтоб снова ко мне подойти.
Она кивнула и, неся босоножки в руках, вскарабкалась по камням, скрылась из виду.
Перейдя четырехмильную отметку, я двигалась в сторону от перевала. Там, где объездная дорога пересекалась с основной, мне посигналил проезжающий грузовик; поднятый им ветер взметнул мои волосы. Я шагала по неровной, кочковатой обочине. Из-за спины несся шорох шин. Я перешла на безопасную сторону. Некоторые уже включили фары, и трава под моими ногами отбрасывала множество острых теней. Шум движения нарастал, приближаясь, достигал пика, когда машина проносилась мимо меня, и затихал, так что слышалось лишь поскрипывание ручки походного котелка, прикрепленного к рюкзаку сзади.
Я миновала указатель с названием деревни: «Бэк-Сеттлмент», затем знак ограничения скорости – не больше 30 миль в час. Какие-то дети, слонявшиеся возле гостиницы, уставились на меня, один выкрикнул что-то бранное, когда я сворачивала на дорогу к железнодорожной станции. Я притормозила, обернулась, но они сразу дунули врассыпную, и я зашагала дальше. Перешла горбатый железнодорожный мост, и справа показалось бунгало Ви Ди.
Рыжий Ханна копался в огороде.
– Нашла тебя Ланна? – прокричал он.
Я кивнула.
– Забрось шмотки в сарае.
– Ага.
Материализовалась Ви Ди:
– Ах, Морверн, Морверн! Так и до солнечного удара недалеко. Моя сенная лихорадка дико разыгралась. Я принесу тебе соку.
Рыжий Ханна подошел ко мне:
– Так Ланна тебя нашла, да?
– Ara.
– Ну что ж, полагаю, это было далеко, напротив электростанции. Сюда она прикатила в восемь утра – я еще спал. Ванесса бухтела, можешь представить, – сказал он, кивком указывая на открытую дверь кухни.
– Не посмотришь, поезд идет по расписанию?
– Эй, попридержи скакунов! Просто спустись по тропинке да спроси кого-нибудь в будке.
– Да какая разница.
– А Ланна твоя созрела. Превратилась в красивую рыженькую штучку, – заметил Рыжий Ханна.
– Вольно тебе нахваливать нас, – проворчала я, рывком отцепляя походный котелок и расстегивая рюкзак. Вытащила спортивную сумку с грязной одеждой, развернула и встряхнула палатку.
– Ты в порядке? – спросил Рыжий Ханна.
Я сунула рюкзак в сарай, разложила палатку на кусте за поворотом тропинки. Отнесла котелок в кухню, думая отмыть его, но Ви Ди забрала у меня посудину и попотчевала меня соком. Я встала в дверях и крикнула:
– Прости, я в отпуске буду в день твоего ухода на пенсию.
– Узнаю крошку Морверн, – бросил Рыжий Ханна.
– Что делать собираешься?
– Ничего особенного. Пропущу стаканчик в «Кале ониан». Мне в ночную смену выходить в последний-то день, представляешь?
. – Как типично! – отозвалась я, заглатывая разбавленный апельсиновый сок в два приема. Шмыгнула носом и изрекла: – Пой-лу-ка я лучше.
– У тебя хоть куртка какая есть с собой, девочка? – пристала Ви Ди.
– Ни на минутку не задержится, – проворчал Рыжий Ханка. – А ведь еще без двадцати. – Он переглянулся с Ви Ди.
– Ради бога, Морверн, мы почти не виделись с тобой с Рождества. А теперь не увидим до возвращения. Мы подумали, может, тебе машина понадобится, чтоб перевезти вещи Ланны на твою квартиру, – добавила Ви Ди.
– Ланна не переезжает, – отрезала я.
– А что стряслось? Разругались? – спросил Рыжий Ханна.
– Да какое вам, собственно, дело? – огрызнулась я, глядя в траву.
– Морверн, кончай дуться, – сказала Ви Ди.
– Да оставь ты ее, – вступился за меня Рыжий Ханна.
– Пойду кому-нибудь другому настроение портить, – подвела итог я и бросила напоследок: – Увидимся шестнадцатого, перед поездом.
Я вышла за низенькую калитку, свернула на одноколейную дорогу, которая поднималась от спуска к заливу. Перешла железнодорожный мост и свернула на тропинку, которая в это время года зарастала.
На платформе несколько деревенских старожилов ожидали поезда – просто чтобы посмотреть, кто приедет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21