Дикие пионы не росли в заболоченных местах Джорджии. Они даже не прижились бы к почве в саду ее отца, в Фондерболте.Более того, они не были похожи ни на какие пионы, которые Люс когда-либо видел прежде. Цветки были размером с ее ладони, сложенные вместе, а их запах напомнил ей о чем-то, смутном, неуловимом.
Lauren Kate, Fallen / Лорен Кейт, Падшие CHAPTER 12 - INTO DUST
Перевод с английского на русский
В туманных сумерках над кладбищем кружил гриф. Два дня прошло со смерти Тодда и Люси не могла ни есть, ни спать. Она стояла в черном платье без рукавов в котловине кладбища, где весь Меч И Крест собрался, чтобы отдать дань почтения Тодду. Как будто одной неживой длительной церемонии было достаточно. Тем более, что единственная церковь кампуса была превращена в плавательный бассейн и церемония была проведена на мрачном болотистом кладбище.
После несчастного случая школа была под строгой изоляцией, все вокруг молчали. Люси провела последние 2 дня, избегая взглядов других студентов, смотревших на нее с разной степенью подозрительности. Те, которых Люси не очень хорошо знала, казалось, смотрели на нее с легким оттенком страха. Другие, такие как Роланд и Молли, разглядывали ее другим более бесстыдным образом, будто в ее спасении было что-то мрачно увлекательное. Она терпела зондирующие глаза как могла в течение урока и была рада ночью, когда Пенни принесла кружку горячего чая с имбирем, а Арриана просунула грязные Mad Libs под дверь.
Она была в отчаянии, ей было сложно отвлечься, ожидая новой чистки её чувств. Потому-что знала что произойдет, во время визита с полицией или тенями. Или еще хуже с ними обоими.
В то утро, ПА объявил что Социал вечера будет отменен из уважения к близким Тодда, а также о том что классы будут отпущены пораньше для подготовки и прихода на кладбище в три часа. Как будто вся школа не была готова к похоронам.
Люси никогда не видела так много людей, собранных в одном месте кампуса. Рэнди стояла в центре группы в серой плиссированной юбке до щиколотки и толстых черных туфлях на резиновой подошве. Мисс София с затуманенными от слез глазами и мистер Коул с носовым платком стояли за ней в трауре. Миссис Тросс и тренер Дианте стояли в группе, одетой в черное, вместе с другими преподавателями и администраторами, которых Люси не видела раньше.
Студенты сидели в алфавитном порядке. Спереди Люси могла видеть Джоэла Бланда, парня, победившего в плавательной гонке на прошлой неделе, сморкающегося в грязный носовой платок. Люси была очень далеко в ряду "П", но она могла видеть Дэниела, к ее раздражению сидящего в ряду "Г" рядом с Габби на 2 ряда впереди. Он был одет безупречно в подогнанный черный пиджак в тонкую полоску, но его голова, казалось, была опущена ниже, чем у окружающих. даже со спины, Дэниел умудрялся выглядеть сокрушительно мрачным.
Люси подумала о белых пионах, которые он принес. Рэнди не позволила взять вазу с собой, когда она покинула лазарет, поэтому Люси отнесла их в свою комнату и поступила довольно изобретательно, отрезав верхнюю часть пластиковой бутылки с водой маникюрными ножницами.
Цветы были ароматными и успокоительными, но сообщение, которое они несли, было неясным.Обычно когда парень приносит вам цветы, вам не нужно пересматривать его чувства. Но с Дениэлем эти предположения всегда были плохой идеей. Было безопасней подумать, что он принес их ей потому что так, обычно мы делаем когда кто-то переживает травму.
Но все-таки: Он принес ей цветы! Если бы она сейчас наклонилась вперед на своем раскладном стуле и взглянула на общежитие, то сквозь металлические прутья на третьем окне слева, она почти могла их разглядеть.
"В поте лица твоего будешь ты есть хлеб,", оплачиваемый по часам служитель пел впереди толпы. "Доколе не возвратишься к земле. Ибо из нее ты взят, ибо прах ты, и к праху будешь ты возвращен."
Он был худым мужчиной около семидесяти лет, потерянный в огромной черной куртке. Его потрепанные спортивные туфли были протерты в шнурках; его лицо было бугристым и загорелым. Он говорил в микрофон, прикрепленному к старому пластиковому бумбоксу, все это выглядело словно из восьмидесятых. Исходивший оттуда звук был статичным и искаженным и едва доносился сквозь толпу.
Все в этой службе было недостаточным и совершенно неправильным.
Никто не отдавал дань уважения Тодду, присутствуя здесь. Весь мемориал казался более похожим на попытку научить студентов тому, какой несправедливой может быть жизнь. То что тело Тодда даже не было представлено очень многое говорило об отношеннии школы - или полном отсутствии такового - к покойному парню. Никто из них не знал его; никто никогда уже не узнает. Было что-то фальшивое в стоянии здесь в толпе, что-то ухудшалось теми немногими людьми, которые плакали. Все это заставляло Люси чувствовать то, что Тодд был даже более чужим, чем на самом деле.
Отпустим Тодда с миром. Пусть остальные двигаются дальше.
Белый филин ухал на высокой ветви дуба над их головами. Люси знала, что где-то поблизости гнездится все семейство с совятами. Она слышала испуганное уханье матери-совы каждую ночь на этой неделе, затем неистовое хлопанье крыльев филина, спускающегося на ночную охоту.
И потом все закончилось. Люси встала со стула, чувствуя слабость и несправедливость всего. Тодд был также невинен, как она виновна, несмотря на то, что она не знала.
Когда она последовала с другими студентами в одной колонне на так называемый прием, чья-то рука обхватила ее талию и потянула обратно.
Даниэль?
Но нет, это был Кэм.
Его зеленые глаза искали ее, и казалось, в них отразилось разочарование, от этого ей стало только еще хуже. Она закусила губу, чтобы не разразиться рыданьями. Взгляд Кэма не мог заставить ее расплакаться - просто она была сильно эмоционально истощена, балансируя на грани обморока. Она закусила губу, так сильно, что почувствовав вкус крови, вытерла свой рот рукой.
"Эй," сказал Кэм, погладив ее волосы. Она вздрогнула. У нее все еще была шишка там, где она ударилась головой о ступеньки. "Не хочешь пойти куда-нибудь и поговорить?"
Они пошли с другими по траве на прием в тени одного из дубов. Стулья были установлены практически один на другой. Поблизости складной карточный столик был усеян штабелями засохшего печенья, вытащенного из внешних коробок, но все еще лежащего в своих внутренних пластиковых оболочках. Дешевые пластиковые бокалы для пунша были наполнены густой красной жидкостью и привлекли несколько мух также, как это мог сделать труп. Это был такой жалкий прием, что мало кто из других студентов беспокоился о нем. Люси увидела Пенни в черном юбочном костюме, пожимающую руку министру. Даниэль не смотрел на них всех, нашептывая что-то Габби.
Когда Люси повернулась обратно к Кему, его палец легко скользил по её ключице, затем задержался на шее. Она вдохнула и почувствовала, как вся покрывается гусиной кожей.
"Если тебе не нравится колье,"-сказал он, наклоняясь к ней,-"я могу подарить тебе что-то другое."
Его губы были так близко, почти, касаясь ее шеи, что Люс пришлось прижать руку к его плечу, и отступить назад.
"Мне правда понравилось", сказала она, думая о коробочке, лежащей у неё на столе. Она покоилась как раз возле цветов Даниэля, и Люс потратила полночи, смотря взад и вперед между ними, взвешивая подарки и скрытые намеренья за ними. Кем был настолько открытым, что его было легче вычислить. Как будто он был алгеброй, а Даниэль вычислением. Она всегда любила вычисление, которое иногда требовало более часа, чтобы выяснить ответ.
"Я считаю колье великолепным," сказала я Кэму. "У меня просто не было, еще возможности надеть его."
"Прости," сказал он, поджав губы. "Я не должен на тебя давить".
Его темные волосы были зачесаны назад и теперь показывали большую часть лица чем обычно. Это заставляло его выглядеть старше, взрослее. В том, как он смотрел на неё было что-то напряженное, его большие зеленые глаза изучали её, как будто бы он одобрял, то, что видел внутри неё.
"Мисс София сказала, что даст тебе отдохнуть из-за этих последних дней. Я знаю, она права, тебе пришлось многое пережить. Но ты должна знать, как много я о тебе думал. Все время. Я хотел увидеть тебя."
Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони и Люси почувствовала подступившие слезы. Ей пришлось пережить так много. И она чувствовала себя ужасно от того, что собиралась плакать, не из-за Тодда, смерть которого имела значение, и должна иметь еще большее значение, но по эгоистичным причинам. Потому что прошедшие два дня вернули слишком много прошлой боли о Треворе и ее жизни до Меча и Креста, вещей, с которыми, она думала, она покончила и не сможет объяснить больше никому. Еще больше теней, чтобы оттолкнуть.
Казалось, будто Кем чувствовал это, или, по крайней мере, что-то похожее, потому что он обнял её, положил голову Люс на свою сильную, широкую грудь, и стал покачивать её.
"Все хорошо"-сказал он"Все будет хорошо"
И возможно, она ничего не должна была объяснять ему. Казалось чем расстроенней она себя чувствовала, тем доступнее становился Кем. Что, если этого было достаточно: стоять здесь, в руках кого-то, кто заботился о ней, позволить его простой привязанности успокоить её на какое-то время.
Это было слишком тяжело выдержать.
Люси не знала, как отодвинуться от Кема. Он всегда был таким милым. И он ей нравился, и все же по причинам, которые заставляли её чувствовать себя виноватой, он был добр с самого начала, что раздражало её. Он был настолько прекрасным, и участливым, и в точности тем, в ком она должна бы нуждаться сейчас. Это было точно... но он не был Даниэлем.
Вдруг возле её плеча появилась пища ангелов- кекс. Люси узнала наманикюренную руку, которая держала его. "Там есть пунш, который нужно выпить," сказала Габби, давая еще один кекс Кему. Он впился взглядом в его матовую поверхность. "С тобой все в порядке?" Габби спросила Люс.
Люс кивнула. Впервые, Габби появилась точно тогда, когда Люси хотела спастись. Улыбнувшись друг другу, Люс приняла кекс в знак благодарности. Затем сделала маленький сладкий укус.
"Пунш звучит отлично," сказал Кэм, скрипя зубами. "Почему бы тебе не принести нам пару стаканчиков, Габби?"
Габбе закатила глаза на Люси. "Сделай добро одному человеку, и он начнёт обращаться с тобой как с рабом."
Люси рассмеялась. Кэм немного вышел за рамки, но для Люси было очевидно, чего он добивался.
"Я принесу выпить," сказала Люс, готовая наконец свободно вдохнуть. Она подошла к столу с пуншем и стала рассматривать муху на его поверхности, когда кто-то прошептал ей на ухо.
"Ты хочешь уйти отсюда?"
Люси повернулась, готовясь уже произнести какое-нибудь оправдание для Кэма, что нет, она не может сбежать, не сейчас, и не с ним. Но тот,кто протянул руку и прикоснулся к ее запястью большим пальцем не был Кэмом.
Это был Даниэль.
Она начала понемногу таять. В среду была её очередь для телефонного разговора, но только десять минут, и она отчаянно хотела услышать голос Келли, голоса её родителей. Поговорить о чем-то, что происходило за пределами этих железных ворот, о чем-то, кроме однообразия двух последних дней.
Но уйти отсюда? С Даниэлем? Она кивнула.
Кэм возненавидит ее, когда он увидит, что она уходит, и он увидит.Он будет смотреть на нее. Она чувствовала затылком взгляд его зеленых глаз. Но, все равно, ей нужно уйти. Она вложила свою руку в руку Даниэля. "Пожалуйста".
Все остальные разы, когда они прикасались, будь то случайно, или один из них не вырывался - обычно Даниэль - поток тепла, который Люси всегда чувствовала, мог перерасти в нарастающий в быстром темпе жар. Не в этот раз. Люси посмотрела на руку Даниэля, держащую ее руку, ее телу хотелось большего. Больше тепла, больше покалывания, больше Даниэля. Было почти - не совсем - так же хорошо, как она чувствовала во сне. Она едва могла чувствовать ее ноги движущейся под ней, только ощущение потока от его прикосновения.
Казалось, она только моргнула, а они уже были у ворот кладбища. За ними, далеко, остальная часть похоронной процессии была уже не видна, так как двое из них оставили её позади.
Внезапно Даниэль остановился и без предупреждения отпустил её руки. Она задрожала, снова холод.
"Ты и Кэм, сказал он, позволяя словам повиснуть в воздухе как вопрос. "Вы много проводите времени вместе?
"Похоже,тебе эта идея не очень нравится", сказала она, мнгновенно почувствовав себя глупой из-за того, разыгрывает из себя скромницу. Она лишь только хотела поддразнить его ревнивой интонацией, но его лицо и его тон был чересчур серьезными.
"Он не-" Начал говорить Дэниель. Он смотрел на краснохвостого ястреба находившегося в дубе над их головами. "Он не достаточно хорош для тебя".
Люси слышала уже раньше, как люди говорили это множество раз. Это было то, что все всегда говорят. Не достаточно хорош. Но, когда слова сорвались с губ Даниэля, они прозвучали важно, даже каким-то образом правдиво и значимо, не рассеянно и пренебрежительно, как в прошлом ля нее всегда звучала эта фраза.
"Чтож," сказала она тихим голосом, " тогда кто?"
Даниэль опустил руки на пояс. Он долго смеялся про себя. "Я не знаю," наконец сказал он. "Это тяжелый вопрос."
Не совсем такой ответ ожидала услышать Люси. "Не то чтобы было так трудно," сказала она, пряча свои руки в карманы, потому что ей хотелось потянуться к нему. "быть достаточно хорошим для меня."
Глаза Даниэля выглядели так, как будто они падали (?), вся синева, которая была в них мгновение назад превратилась в глубокий темно-серый. "Нет," сказал он. "Нет, это тяжело."
Он потер лоб, и когда он сделал это, его волосы откинулись назад на секунду. Достаточно надолго. Люси увидела ссадины на лбу. Они уже зажили, но Люси могла сказать, что они были новыми.
"Что случилось с твоим лбом?" спросила она, потянувшись к нему.
"Я не знаю", отрезал он, отталкивая ее руку, достаточно сильно, чтобы она отступила назад. "Я не знаю, откуда это".
Он выглядел более обеспокоенным этим, чем Люси, что удивило ее. Это ведь была всего лишь маленькая царапина.
Позади них послышались шаги по гравию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42