Почему у меня не может быть такой женщины, как Кэрол? Потому что, если я начну с ней встречаться, она перестанет быть Кэрол. Она станет моей женщиной.
– Знаешь, Кэрол, я много думал.
– Надеюсь, это не причинило тебе вреда.
– Не издевайся. Я способен к самоанализу, ты ведь знаешь. Ты, конечно, считаешь, что я – ни на что не годный, вечно ноющий нервный придурок, но я стараюсь.
– Расслабься, Спайки. А как поживает твоя психотерапия?
– Ты лучше скажи, как твоя?
К психотерапии Кэрол относится очень ответственно, как и ко всему остальному. Она посещает сеансы вот уже десять лет, два раза в неделю. Думаю, помимо прочего ее привлекает разгадывание интеллектуальных головоломок.
– Это трудное дело. И благодарное. Я постепенно прихожу к выводу, что выбираю не тех мужчин.
– И сколько этот парень берет с тебя?
– Это женщина. Я знаю: все, что она говорит, кажется очевидным, но иногда нужен профессионал, чтобы продемонстрировать тебе эту очевидность. Я не очень высокого мнения о себе, Дэнни. Не знаю почему. Могу найти много объяснений, но это будут всего лишь объяснения. Так вот, я действую наверняка, выбирая мужчин, которые обо мне того же мнения. Если мне попадется кто-то, кто меня любит, я удеру, потому что не смогу понять, что он во мне нашел.
– Господи, Кэрол, ты – самая замечательная…
– Знаю. Спасибо, Спайк. Я знаю, что ты действительно так думаешь. И… я соглашусь с тобой. Но где-то, в глубине души, не верю в это. Я не до конца в этом убеждена. И десять лет психотерапии помогли мне это понять. Хотя в конце концов ничего не изменили. Если мужчина любит меня, я не люблю его. И все заканчивается тем, что я встречаюсь с мужчинами, которые меня не полюбят.
– Печально. Но поправимо.
– Я работаю над этим. Возможно, это приведет меня туда, куда надо, – говорит Кэрол с грустью. – Где бы это «там» ни было. А как у тебя?
– Мне кажется, нормально. Теренс иногда действует мне на нервы, но, возможно… это… проекция. Я выливаю свою злость на него.
– И что вам удалось выяснить?
Набравшись храбрости от «Джима Бима», я заплетающимся языком конспективно излагаю «Любовные секреты Дон Жуана», перечисляю все – за исключением пресловутой Проблемы X, про что это, черт побери? – откидываюсь на спинку стула и жду, какое впечатление мои откровения произведут на Кэрол, но она говорит только:
– Угу.
Я разочарован. Почему она всегда знает заранее все, что я собираюсь ей сказать? Мне хочется застать ее врасплох, хотя бы раз.
– Господи, Кэрол, тебе надо встретиться с Теренсом. Вы с ним быстро найдете общий язык.
– Прости. Можно я сразу подведу итог тому, что ты сказал… твоим «Любовным секретам»?
– Конечно.
– Ты навязчиво ищешь одобрения женщины, ты слишком быстро влюбляешься, жизнь не такая, какой представляется, тебя испортило родительское воспитание, жизнь полна противоречий, и тебе надо перестать быть таким хорошим.
– Да, что-то в этом роде.
Я осознаю, какое жалкое впечатление производят мои изыскания. Когда Кэрол заговаривает снова, становится ясно – она поняла что-то очень важное.
– Рано или поздно ты встретишь человека, с которым будешь счастлив.
– Думаешь? Но это не совсем то, что ты мне говорила, глядя на мою руку.
Она смеется своим громким, благозвучным смехом, таким же, как в детстве, разве что на октаву пониже.
– Может быть, твоя ладонь изменилась. Давай посмотрим.
Я протягиваю ей левую руку, и она внимательно изучает ее какое-то время. Потом смотрит на меня с тревогой.
– Господи, Спайк. Знаешь что?
– Что? Что там?
– Я совсем не умею гадать.
Теперь мы уже оба смеемся.
– Правда, Спайк, я верю, что ты встретишь кого-нибудь. Просто нужно время. Время и удача.
Это прозвучало ритуальным закрытием темы, а не самостоятельным высказыванием. Я делаю еще глоток «Джима». И понимаю, что не смогу промолчать.
– На самом деле уже встретил.
Вот теперь, в первый раз за весь разговор – а может, и за все годы знакомства – я произношу нечто неожиданное для Кэрол.
– Что?
Я рассказываю ей про Элис, она ее пару раз видела, про Мартина, которого она знает давно, про мои ночи с Элис, про мою безумную любовь, и впервые Кэрол, прорицательница Кэрол, не знает, что сказать. Кажется, тишина длится вечность. Наконец Кэрол нарушает молчание:
– Будь осторожен, Дэнни.
– Знаю. Не хочу потерять Мартина как друга. Я ему расскажу, просто пока не решил, как это сделать.
– Я имела в виду…
– Но я уверен: наша дружба выше этого. Он в конце концов поймет, что мы с Элис любим друг друга. И, знаешь что, Кэрол? В этот раз я все сделаю как надо. Я продолжу заниматься психотерапией и самоанализом, изучу свою жизнь вдоль и поперек, пока не найду ответа. Я прихожу к определенным выводам и буду помнить их все время, пока мы с Элис вместе. В этот раз у меня все получится, я не облажаюсь. Мне сорок пять. И я не могу позволить себе снова все испортить. Конечно, мы только месяц встречаемся, но я уверен. Это моя последняя любовь.
Кэрол кивает, как будто хочет что-то добавить, потом делает еще один глоток водки и говорит:
– Удачи тебе, Дэнни.
– Удача здесь ни при чем, – решительно заявляю я. – Все дело в том, как к этому относиться. И в том, чтобы продолжать мои занятия. А точнее – применять их результаты на практике.
– Вот именно, – говорит Кэрол, и в ее глазах мелькает какой-то странный блеск.
– Вот именно.
Я лежу в постели с Элис. Чувствуя ее ровное дыхание, прокручиваю в голове результаты самоанализа. Что, опять слишком быстро влюбился? Возможно. Но это не имеет значения. Полна ли Элис неразрешимых противоречий? Пока я не вижу ни одного, но внимательно присматриваюсь. А кто ее тени, ее doppelg?ngersl Co временем выясню. По крайней мере, я знаю, что они существуют. Она меня любит, при этом хочу ли я ее уничтожить? Пока не хочу. Она меня раздражает, злит? Ни в коей мере: я никогда не смогу разозлиться на нее. Следует ли мне быть беспощадным? Только если мы расстанемся. А мы не собираемся расставаться. Ни за что на свете. Остался еще один непроясненный пункт, но какой, я так и не вспомнил. Мы в маленькой квартирке Элис в Путни. Давно уже валяемся. Никак не выйдем из горизонтального положения.
Она так изменилась с тех пор, как я видел ее с Мартином. Насколько секс – это телесное воплощение чувства – смог осветить ее изнутри. И ее короткие густые русые волосы, и ее длинные ноги, и ее нежное мраморно-гладкое тело с узким треугольником жесткой каштановой поросли внизу живота. Широкая, щедрая линия рта, миндалевидные глаза. Я не обращал внимания на глаза Элис, когда видел ее с Мартином. Она опять заговорила о Мартине, спокойно, осторожно: сказала, что по-прежнему волнуется за него, что он вовсе не так уверен в себе, как мне кажется.
Мы оба любим Мартина – не раз обсуждали это. И до сих пор пытаемся решить, правильно ли поступаем, скрывая от него наши отношения. Элис считает, что ему все равно. Думаю, она права: я знаю, что Мартин ее не любит. Мы достаточно часто об этом говорили с Мартином. И я понимаю, почему Элис так сильно любит его. Не только потому, что он прекрасный человек – а он действительно прекрасный человек, – но еще и потому, что он не умеет или не хочет любить женщин. Главное, чтобы любили его. Магическое безразличие Мартина в действии.
Я не знаю, почему так происходит. Общепризнанно, что женщины лучше разбираются в чувствах и в отношениях, чем мужчины. Однако Мартин – живое свидетельство правильности старой истины: женщины любят негодяев, хотя «негодяй» – всего лишь синоним «безразличного человека».
А хорошие парни приходят к финишу последними – и это возмутительно. Если женщины хотят, чтобы их отношения складывались, им надо начать любить хороших парней. Ведь хороший – признак силы, а не слабости. Не так-то просто быть хорошим – нужно изрядно постараться, нужны и характер, и энергия, и самообладание. Женщинам не мешало бы понять это.
– Элисты такая красивая.
– Мартин никогда мне этого не говорил. Он никогда не делал мне комплиментов.
– Не сомневаюсь, что он так думал. Разве могло быть иначе?
– И он никогда не говорил, что любит меня.
– Я люблю тебя.
Пауза.
– Я тоже тебя люблю.
Мы прижимаемся друг к другу, я слышу пение птиц за окном и думаю: «Наконец моя жизнь налаживается, после долгих лет беспросветного дерьма я вижу солнечный свет». Элис смотрит на меня и улыбается.
– Пойдем сегодня куда-нибудь? – спрашивает она.
– Не могу.
– Ладно.
– Я сегодня с Мартином встречаюсь.
Лицо Элис едва заметно дрогнуло. Как будто прежнее равновесие ее покинуло. Пытаясь его восстановить, она меняет тему:
– Может, приготовить завтрак?
– У тебя есть что-нибудь?
– По-моему, ничего. Но если хочешь, я сбегаю в магазин.
– Ладно, – соглашаюсь я.
Элис быстро одевается и берет мелочь из своего кошелька. Понимаю, что веду себя не по-джентльменски, но у меня на то есть тайная причина. На самом деле почти все мои побудительные причины тайные.
Какой-то своей частью Элис по-прежнему живет в прошлом. И я должен исследовать это прошлое, впитать его. Как каннибал, пожирающий мозг своей жертвы. В данном случае моей жертвой будут Мартин и все остальные Мартины до него.
– Вернусь минут через десять.
– Хорошо.
Дверь хлопает, и я встаю.
Знаю: то, что я собираюсь сделать, – нехорошо, но все равно сделаю это. Я увидел их на днях. Ее альбомы с фотографиями. Они лежат в маленьком шкафу в гостиной. Десяти минут хватит.
Прошлое, как гравитация, окружает всех, кто дошел до середины жизни. Роман в двадцать и роман в сорок лет – совсем не одно и то же. Между ними временная пропасть. И огромное количество других любовников.
Я пока не готов говорить с Элис о других ее любовниках. О мальчике, с которым она дружила в школе, о ее первом серьезном увлечении после отъезда из дома, о том, за кого она чуть не вышла замуж, о том, кто ее бросил, – ни о ком из них. Я все это придумываю, но, наверное, модель у всех женщин приблизительно одинаковая. Пора встретиться с бывшими. Это поможет мне почувствовать себя более уверенно, потому что влюбленность напоминает беспомощное движение впотьмах, наугад.
Альбомы, как положено, пронумерованы в хронологическом порядке. Элис сейчас за тридцать, так что просмотреть надо лет пятнадцать. Я беру один из ранних, где ей восемнадцать. И сразу натыкаюсь на золотую жилу.
Ну, этот нам не конкурент. Приятная внешность, но слегка женоподобен, темные вьющиеся волосы, этакий мечтательный поэт. Возможно, он подрабатывал, бренча на гитаре в метро, и ему казалось, что курить травку – верх бунтарства. Есть фотографии, где они на пляже или на шумных вечеринках в респектабельных домах своих родителей. Я думаю, Элис бросила его, когда он пошел работать в банк и продал записи Тома Уэйтса, чтобы купить подержанную машину. Наверное, они были вместе два-три года, и он до сих пор вспоминает ее в своем маленьком провинциальном городке. По мере взросления они все реже и реже запечатлены на фотографиях в обнимку. Лицо Элис становится все более непроницаемым, она держится на расстоянии. Нет, этот не опасен. В ее представлениях я должен быть на порядок выше этого молокососа. Он – пробный вариант, не более.
Нетрудно догадаться, что автолюбитель не появляется в следующих альбомах. Довольно продолжительный период снимки только с подружками где-то очень далеко – во Вьетнаме, Таиланде или Пекине? Одинокий странник, закадычные подруги и молодые люди, мелькающие, как стрекозы, чья жизнь слишком коротка, чтобы попасть на пленку.
Следующий появляется где-то через четыре альбома и, похоже, какое-то время продержится. Этот крут, с кольцами и татуировками. Противник посерьезнее, ничего не скажешь. Типичный представитель Южного Лондона, накачанный, с внушительными бицепсами, высокими скулами, короткой стрижкой. Мачо, не поддающийся укрощению. Но парень способен быть нежным, – во всяком случае, он заставит ее в это поверить. Возможно, ему нравятся французские фильмы, а может, Ник Кейв и «Бэд Сидс». Зубы плохие, но она к этому относится спокойно. Он вальяжно сидит на диванах, стоит, опираясь о стены, курит сигареты. Он обращается с ней отвратительно, жестоко, но она все равно его любит. Это его она до сих пор вспоминает? Он – мой соперник? Это о нем она думает, лежа в постели, после ссоры со мной? Я люблю Спайка, но разве он может сравниться с Кирком? Так его, наверное, зовут. Кирк. Или Мик. Или Род. Что-нибудь односложное. Он хорошо трахается. Она будет об этом вспоминать время от времени.
Они никогда не обнимаются на фотографиях, он держится на расстоянии. Ей это и нравится, и причиняет боль. Они ходят в походы, интересно проводят отпуск. Он может поставить палатку, за полчаса разобрать мотор мотоцикла. Но он не умеет выражать свои чувства. Поэтому, через три альбома, их роман заканчивается. Остается только злость. Невербальный язык кулаков. Кто кого бросил? В конце концов Элис поняла, кто он на самом деле. На последних фотографиях у нее отстраненный, скучающий, немного испуганный вид. Она не будет страдать из-за него. Он канет в Лету, его тень затеряется среди ископаемых останков подсознания.
Опять междуцарствие, два альбома с фотографиями только родных и друзей. Это, вроде, было не так давно. Элис похожа на себя сегодняшнюю – та же прическа, та же манера краситься, те же морщинки на лице. А вот еще одно непродолжительное знакомство. Этот постарше, на вид – мой ровесник. Мудрец, глубокая личность, делящаяся мудростью со своей музой. Какой-нибудь хренов художник. Да, так и есть. Вот они стоят на фоне его картин, тусклых пейзажей, волосы у него собраны в хвостик, тело гибкое, загорелое, красивое, ему не меньше пятидесяти. Похож на американца.
Они в Калифорнии. Черт, он еще и серфингом занимается. Да ему бы теплое молоко на ночь и в десять баиньки. Наверное, от него пахнет старостью. Аромат отдаленной смерти. Он нравится Элис. По-настоящему нравится. Но ее практичность взяла верх, разве нет? Она всегда хотела детей. Подростки с семидесятилетним отцом? Так не пойдет. Он перенес это спокойно, лишь пожал плечами. Как Марлон Брандо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32