Он хорошо знал, какую новую драму вызовет его выходка: в воровстве обвинят бедную служанку Бертиль и ее отца, крепостного Генноле.Много позже папаше Коке и Пелажи удалось разузнать часть тайны. Они попытались сообщить об этом Зефирине, но к тому моменту Генриетта, Каролюс и Ришар сбежали в Париж.Именно тогда Генриетта познакомилась с Агриппой Корнелиусом Неттесгеймским.В течение двух лет она была его подругой, в то время как Каролюс занимался ребенком. Вот тогда-то она и постигла подлинную магию. Когда Корнелиусу понадобилось поехать ненадолго в Германию, Генриетта покинула Париж. Она снова встретилась с коннетаблем де Бурбоном. Он выдал ее замуж за старого, почти выжившего из ума кастильца, графа де Сан-Сальвадор. Прежде, чем умереть (от болезни или от яда?) старик проявил редкостную учтивость, признав своим сыном бастарда Ришара, который отныне стал Рикардо де Сан-Сальвадором.Прожив некоторое время в Испании и став ярой сторонницей Карла V, Генриетта взяла себе имя доньи Гермины де Сан-Сальвадор и вернулась во Францию.Теперь она была вдовой, и притом богатой, но от своей навязчивой идеи завладеть сокровищем Саладина не отказалась. Методами, которые Зефирине были хорошо известны, донья Гермина сумела подчинить себе Роже де Багателя и занять место, которое в свое время не удалось занять ее матери, Сармор, очаровательной колдунье, устраивавшей пляски при луне…»Еще один, последний вопрос жег губы Зефирине, которая чувствовала, что Каролюс рассказывает всю правду:– Знал ли мой отец, женясь на Донье Гермине, кто она, или узнал об этом только потом?Взглянув внимательно на взволнованное лицо Зефирины, Каролюс помедлил с ответом, потом пожал плечами. К чему скрывать от нее правду!– Маркиз де Багатель, без сомнения, узнал свояченицу, но, – поспешил добавить Каролюс, видя выражение лица Зефирины, – если он скрыл от других ее личность, то только для того, чтобы избежать скандала. В этом я клянусь тебе, Зефирина… Никогда твой отец не знал, что его новая жена в состоянии безумия убила нашу сестру Коризанду… Если он и догадался об этом, то только в конце…Зефирина уронила голову на грудь Фульвио. Она слышала за стенами домика голоса сицилийцев, выполнявших роль охраны, слышала ржание лошадей.Донья Гермина спала, сидя в кресле.Что творилось в душе Зефирины, выслушавшей весь этот кошмар? Подняв голову, она взглянула на маленького Каролюса, сидевшего очень прямо на стуле. Так дядей или тетей приходился ей карлик?По отдельным признакам Зефирина яснее поняла, каковы его физические недостатки. Раньше она никогда не обращала на это внимания. Прямо под жабо она заметила слегка выступавшую женскую грудь, на уровне которой за плечом находился горб. Что касается нижней части тела, то как узнать, кто он? Женщина или мужчина?Какие физические и моральные страдания должен был испытывать этот несчастный уродец, предпочитавший носить мужское платье!Зефирина подошла к карлику и протянула ему руку.– Прости меня, Каролюс, ведь ты трижды спас мне жизнь, не дав ей меня погубить. Я часто вела себя с тобой отвратительно, но… я не знала… Что я могу сделать, чтобы отблагодарить тебя?Взволнованный благородным жестом племянницы, Каролюс прикоснулся своим толстогубым ртом к ее руке и прошептал:– Упроси мужа позволить нам с Генриеттой уехать.Я тебе клянусь, что больше не дам ей вредить и творить зло, Зефирина. Она очень больна… Мне все чаще приходится давать ей это аравийское питье, из-за которого она тупеет. Она спит. Похоже на то, что все совершенное зло теперь обернулось против нее. Ее мучают чудовищные головные боли, боли в спине, усилившиеся после смерти Рикардо… Прошу тебя, будь великодушна, ты навсегда будешь избавлена от нашего присутствия…Зефирина колебалась. За нее ответил Фульвио:– Куда бы вы хотели уехать?– В какой-нибудь монастырь. Она начала в монастыре свою жизнь, в нем и закончит. Я буду ухаживать за ней и не дам ей выйти оттуда. Мы могли бы отправиться в Испанию, в аббатство Сан-Сальвадор… Чего вы добьетесь, монсеньор, передав ее правосудию? Бесчестья для Зефирины и ваших детей…Это был голос здравого смысла.– Не забывайте, – продолжил Каролюс, – что по странности судьбы в вашем лице соединились последние наследники дочерей Саладина, ты, Зефирина, наследница Гортензии, и вы, князь Фарнелло, наследник Елены, поскольку у бедной Гелы потомков не было…Фульвио и Зефирина с волнением переглянулись. Не было ли это, помимо дара их любви, высшим знамением того, что какая-то таинственная звезда вела их друг к другу?– Каролюс, – сказал Фульвио, – сегодня вечером мы с женой снова приедем к вам сюда. Я пришлю вам одежду, продукты, одеяла, а затем подготовлю ваше путешествие… зафрахтую корабль, который отвезет вас, нет, не в Испанию, а в монастырь Таррос на одном из островов архипелага Ля Маддалена, недалеко от Сардинии.– Монсеньор не доверяет…– Да… – признался Фульвио. – Я не ставлю под сомнение ни вашу искренность, ни ваше доброе расположение, Каролюс, но не скрываю, что опасаюсь вашей сестры Генриетты… * * * Все еще под сильным впечатлением признаний Каролюса, молодые люди покинули свой горный домик.Зефирине надо было спешить. Малыши, оставшиеся в замке, ждали, чтобы мать накормила их.Фульвио отдал распоряжения сицилийцам, охранявшим дом. Садясь на лошадь, он бросил озабоченный взгляд на вершину Этны. Дымок над кратером больше не вился.Зефирина заметила, что ей легче дышится.– А ты что скажешь, Джакомо? – спросил князь. Прошлой ночью, далекий от «развлечений» с Бигалло, в которых его подозревала Зефирина, князь вместе с Джакомо поднялся на вулкан до самого кратера. Он хотел собственными глазами увидеть, как велика опасность. За пятнадцать веков христианской эпохи Этна взрывалась сто сорок раз.Самые сильные извержения, однако, произошли до рождества Христова, в 475 и 396 годах. На вопрос князя маффиозо лишь покачал головой:– Трудно сказать, монсеньор, он ведь ужасный хитрец… но «Большая Пасть» Главное жерло вулкана.

, похоже, уснула…Зефирина отметила про себя, что Джакомо говорит об Этне как о живом существе. Однако сосредоточиться на этих мыслях ока не успела.В эту самую минуту на поляну на бешеном скаку влетели два всадника.Это были Паоло и Ла Дусер. Оба в один голос крикнули:– Тревога!.. Глава XXXVIСОКРОВИЩЕ САЛАДИНА Воспользовавшись отсутствием княжеской четы, около сотни испанцев совершили внезапную высадку на берег, чтобы напасть на замок.Предвидя такую возможность, Фульвио распорядился врыть в песок с внешней стороны крепостных укреплений толстые бревна и выкопать ямы-ловушки, замаскировав их сетями, в которых испанцы должны были запутаться вместе со своим оружием.Пикколо и его люди прекрасно справлялись с обороной замка. С помощью бомбард защитники сразу же отбросили испанцев к их кораблям. Именно в этот момент возвратившиеся Фульвио и Зефирина на полном скаку пронеслись по подъемному мосту, который вслед за этим был немедленно поднят.– Боже праведный, неужто нам никогда не будет покоя! – прошепелявила Плюш. – Моя маленькая Зефи, от такой гонки у вас будет не молоко, а взбитое масло!Пока Плюш громко возмущалась, в чем ее энергично поддержал Гро Леон, пока вокруг раздавались крики, распоряжения, выстрелы аркебуз, пушек и других орудий, Зефирина кормила детей. Весь этот шум и грохот ничуть не уменьшил аппетита ее милых крошек. Луиджи оказался намного прожорливее своей сестры, ну просто дикарь, родившийся к тому же с одним зубом. Пока он яростно терзал грудь, Зефирина нежно поглаживала красное пятнышко за его ухом. У Коризанды тоже было такое же малюсенькое пятно, только на затылке.«Звезда Саладина…» – подумала Зефирина, дав себе слово рассказать об этом Фульвио.Закончив кормление, она положила Луиджи в колыбель, украшенную короной, а Коризанду в корзину оставив их под присмотром бдительной мадемуазель Плюш, она вышла из спальни и направилась к Фульвио, который с другими людьми находился на крепостной стене.Испанцы исчезли с горизонта.– Они обязательно повторят атаку, но только теперь уже с суши… У нас есть немного времени, чтобы подготовиться. Ты немедленно отправишься в Катанью и зафрахтуешь большегрузный корабль, на котором ты, дети и домочадцы отплывете на Мальту. Там вы будете под защитой моего кузена, шевалье де Родоса.– А потом? Придется плыть в Аравию, пересечь Африку, вдоль берегов которой проплыл мессир Васко да Гама, – энергично запротестовала Зефирина, – затем тащиться до мыса Бурь Мыс Доброй Надежды.

… Маловато для меня, господин супруг мой, если вы ищете способ стать снова холостяком! Об отъезде не может быть речи. Мы остаемся с тобой, Фульвио…– Невыносимая Зефирина, – прошептал Фульвио с нежностью. – Будь же хоть раз благоразумной…– А ты сам? Очень ли ты благоразумен, бросая вызов Карлу V? Нет, Фульвио, мы будем жить с тобой или умрем все вместе.Как она переменилась, маленькая Саламандра! Она стала настоящей женщиной, рассуждает с редким благородством и как жена, и как мать, и как княгиня.Взволнованный Фульвио больше не возражал. У него было много случаев убедиться, как трудно, чтобы не сказать невозможно, заставить Зефирину изменить свое мнение.В замке, приведенном в боевую готовность, Фульвио распорядился приготовить зажигательную смесь для греческого огня. На всякий случай за решетками подземелья, доходящего до выступающих из воды скал, были припрятаны шлюпки и рыбацкие лодочки.Паоло и Ла Дусер получили приказ как можно быстрее добраться до Катаньи и предупредить Марию Соленара и других членов маффии обо всем, что произошло.Фульвио раздумывал над тем, надо ли перевезти пленников из домика на Этне в замок. По зрелом размышлении он все же предпочел оставить Сан-Сальвадор и Каролюса вдали от тревожных событий, которыми донья. Гермина могла воспользоваться, чтобы сбежать.Для большей безопасности Фульвио послал нескольких сицилийцев с провиантом и одеждой, обещанных Каролюсу, и для дополнительной помощи Джакомо в его нелегкой задаче стража пленников. После этого наступило долгое ожидание.Спустилась ночь.Испанцы Карла V, по всей вероятности, собрались в Таормине.Паоло и Ла Дусер вернулись с хорошими новостями: маффиози Марии Соленара, узнав о случившемся, явились из маки в замок.По мере того, как ряды защитников пополнялись, возвращалась надежда. «Ну, теперь-то мы покажем этому, Карлу V…»Яркие факелы горели вдоль крепостной стены. Защитникам замка разносили еду и подогретое вино, приправленное корицей. Мужчины, аккомпанируя себе на цитре, напевали сицилийские песни.Проведя смотр своего войска, Фульвио и Зефирина вернулись в замок и уединились в гостиной первого этажа.– Поднимись к себе и ложись спать, – посоветовал Фульвио. – Ночь будет долгой.– Нет, не сейчас, – сказала Зефирина, хотя чувствовала себя очень усталой. – Знаешь, чего мне хочется…Говоря это, она взглянула на него своими необыкновенными зелеными глазами, в которых горело любопытство.Фульвио покачал головой.– Посмотреть эти три пластинки! – прошептала она с видом азартного игрока.При свете канделябра, склонившись над столом из черного дерева, они разложили таинственные талисманы. Их лиловатый металл мерцал каким-то странным светом.Фульвио загасил все свечи. Металл светился. Не испытывая необходимости в дополнительном освещении, они попробовали приложить пластинки одну к другой, но было ясно, что здесь возможны несколько комбинаций.После многочисленных попыток, всякий раз менявших весь рисунок, Фульвио и Зефирина решили поставить на первое место ту, где изображены три треугольника, наложенных друг на друга по черепичному принципу и пронизанных стрелой. Второй была пластинка с тремя кругами и проходящими сквозь них факелами. Последней была поставлена пластинка с тремя прямоугольниками, пронзенными копьем.При таком расположении пластинок текст на обороте гласил: «Леопард утомленный в небо свой взор устремляет.Рядом с солнцем видит орла, тешащегося со змеей.Правитель с болью в душе стоит у стены городской,Преданный дочерьми, сбежавшими ради замужества.За златом и серебром Саладина, зарытым под грудойПеска, смущенный наследник отправитсяЧерез море, бурный океан,Страшась язычника с сердцем, из треснувшей бронзы,Рядом с мудрым братом огонь и солнце подадутВесть о (3451:10)хЗ, земля сарацинская страшитсяВарварского железа…» Расшифровать текст значило проникнуть мыслью сквозь века. Первое, что бросалось в глаза, это страх и, одновременно, презрение, которое испытывал Саладин к «язычникам с сердцем из треснувшей бронзы» и «варварскому железу», а попросту говоря, к крестоносцам. Он предается отчаянию у городской стены. Может быть, речь идет о «сарацинском замке»? Преданный дочерьми, покинувшими его «ради замужества»… Он сообщает, что золото и серебро находится где-то за морем и за бурным океаном.За исключением этих вполне определенных деталей, важность которых не приходилось отрицать, послание Саладина в целом оставалось неясным.– Три тысячи четыреста пятьдесят один, деленное на десять и умноженное на три, а, может, это просто три креста, – задумчиво произнесла Зефирина. – Что, если это число является символическим, мифологическим или даже означает какой-то год, какое-то большое расстояние в лье, если только не в футах, а то и в дюймах длины, высоты и ширины?..– А вдруг речь идет о новом способе счисления? – мечтательно сказал Фульвио.– Новый способ?– Или очень древний, если тебе угодно… арабы изобрели Аль-жабр…– На средневековом латинском это звучит как «алгебра», что означает «принуждение», «сокращение», «приведение к простейшему», – добавила Зефирина.– Совершенно верно… Черт побери, какое это пьянящее чувство иметь такую ученую жену!При этом полунасмешливом, полувосхищенном восклицании Фульвио нежно поцеловал жену в висок и продолжил свои рассуждения.– Великий арабский математик Аль-Хаваризми написал в IX веке об этом трактат… Саладин, судя по всему, был хорошо знаком с алгеброй, тогда как мы владеем ничтожно малыми знаниями в этой области…– Какая все-таки ужасная вещь – недостаток знаний!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46