В подтверждение сказанного он смачно плюнул на обрубок своей руки, а Панокьо проделал то же самое со своей отсутствующей ногой. Паньото же сунул большой палец в дырку собственного носа.Довольная тем, что стала членом такой семьи, Зефирина уснула прямо на полу, у ног Фульвио.А князя положили в самом удобном месте крипты, в углублении известняковой скалы.Вскоре уже все нищие храпели. Внезапно Зефирина проснулась. Чья-то рука тянула ее за волосы, спрятанные под шапкой. В колеблющемся свете тусклого фонаря она увидела Фульвио, который, склонившись над ней, с удивлением разглядывал ее.– Зефирина… что вы… что мы делаем здесь? – произнес он с трудом.Несколько храпунов что-то проворчали во сне. Зефирина приложила палец к его губам. Поднявшись со своего места, она ласково подтолкнула мужа обратно в глубь ниши. Там она снова уложила его на постель из тряпья и легла рядом.– Тише… мы находимся в катакомбах, вместе с римскими нищими…Прильнув губами к его уху, она рассказала ему обо всем, что с ними приключилось, о его ранении и об их спасении. Может быть, князь, слушая ее, постепенно уснул? Зефирине даже послышался легкий вздох. Решив, что он спит, она хотела покинуть его постель, но руки Фульвио крепко обхватили ее за талию.Очень осторожно, стараясь не коснуться головой больного плеча, она комочком свернулась рядом с его большим, крепким телом. Ей было слышно, как стучит сердце Фульвио. Она чувствовала тепло и вдыхала его запах. Лежа неподвижно, она словно кошка всматривалась в полумрак открытыми глазами и с волнением думала:«Я лежу рядом с моим мужем… с ним… Что бы случилось, если бы мы оказались в настоящей постели?»Похоже, что и Фульвио был не совсем без сознания. Зефирина чувствовала, как шевелится его тело, пытаясь повернуться к ней.Наконец, чувствуя равномерное дыхание Фульвио у своей шеи, Зефирина и сама заснула глубоким сном.Когда она проснулась, на поверхности уже давно был день, судя по тому, что Эмпирик и Палько неподалеку возились вокруг котла, выполняя обязанности кашеваров, а все нищие покинули крипту.Зефирина отвернулась от них, хотела встать, и вздрогнула. Явно не спящий глаз Фульвио внимательно смотрел на нее. Сам Фульвио улыбался, и его лицо светилось такой нежностью, какой она в нем не подозревала.– Наша первая ночь любви отличалась большим благоразумием, родная моя… – вздохнул он.Губы Фульвио коснулись ее щеки и ласково скользнули к уголку ее рта. Она вспыхнула. С невесть откуда обретенной прежней силой Фульвио прижал ее к своей груди.– Значит, ты меня не бросила. Ты решила спасти мужа, которого ненавидишь. Прекрасная моя, мне всей моей жизни не хватит, чтобы превратить тебя в счастливейшую из княгинь Фарнелло…Голос князя дрожал от сдерживаемой страсти. Зефирина тихо вскрикнула. Все, чего она опасалась, случилось. Рядом с Фульвио она лишалась всякой воли. Он превратит ее в свою рабыню. Но даже понимая это, она в каком-то опьянении млела от восторга, чувствуя, как его властные губы подчиняют ее. Теряя над собой власть, Фульвио вдыхал ее дыхание, пил ее слюну. Сорвав шапку, он погрузил пальцы в ее кудри и неистово гладил откинутую назад златовласую голову. Одни в целом мире, на своем нищенском ложе, ослепленные любовью, молодые люди несколько секунд смотрели друг на друга в изумлении.Зефирину охватило почти болезненное чувство счастья. Она знала, что создана для этого мужчины, жесткого, волевого, но в состоянии влюбленности умеющего быть удивительно нежным.Она еще не произнесла слов, которые навеки свяжут ее с ним: «Фульвио, я люблю вас…» Он снова запрокинул ее голову назад, но тут рядом с ними раздался насмешливый голос Эмпирика:– Ха-ха! Какие смешные брат и сестра! Я вижу, мой больной совсем поправился…Нежно отстранив Зефирину, Фульвио встал. Его еще немного пошатывало, но он поклонился и сказал:– Значит, это тебе я обязан жизнью, друг. Благодарю тебя. Клянусь, если мне удастся вернуть хоть часть моего состояния, я сделаю все, чтобы ты до конца своих дней ни в чем не нуждался и жил в покое… А что касается этого юного бездельника, – добавил князь, ущипнув Зефирину за щеку, – твой проницательный взгляд быстро разгадал его секрет… Он, конечно, мне не брат. Это моя жена.– Ха-ха! Эмпирика не просто обмануть… Я же видел, что у него задница не парня, а хорошей бабенки!– Золотые слова, друг мой, по проницательности тебе нет равных, – заявил Фульвио, бросая на Зефирину многозначительный взгляд.Несколько смущенная, она не знала, как реагировать на подобные оценки своего тела. К счастью, в подземелье стали возвращаться другие нищие. По, к несчастью, они принесли плохие новости: обманув часовых, расставленных Ренцо да Чери и проникнув в тайный ход, скрытый за папским престолом, испанцы ворвались в замок Святого Ангела.Папа и кардиналы стали пленниками, заключенными в башню замка. Солдаты Ренцо да Чери сражались до последнего. Сам кондотьер исчез бесследно. Возможно, он и его люди были брошены в Тибр.Разграбление замка было полным. Вандалы поубивали даже детей, искавших спасения у его святейшества.Фульвио и Зефирина была сражены тем, что узнали.«Мадемуазель Плюш… Мортимер де Монтроуз… Паоло, Карлотта, если они успели туда добраться… Пикколо… Эмилия… неужели они все убиты и задушены рейтарами Карла V?»Возмущение и злость охватили нищих.– Скоты!– Убийцы!– Испанские предатели!– Проклятый Карл V!– Они не имели права захватывать нашего папу!Все нищенское братство было в гневе. Зефирину поразила реакция этих жалких людей, в сущности, отбросов общества, живших тем не менее по своим законам, имевших собственную честь и гордость.– Посмотри на этих нищих, Зефирина, – прошептал Фульвио. – Им нечего терять. Однако они являются прообразом того, чем станет христианство завтра, узнав о злодеянии Испании и Бурбона. Рим, захваченный, разграбленный, разрушенный, плененный папа. На лбу императора навек останется несмываемое пятно…Зефирина взглянула в помрачневшее лицо мужа.«Итак, Леопард в результате этих страшных событий оказывается на стороне Франциска I. Он не вернется к Карлу V».Зефирина опустила глаза, чтобы не обнаружить вспыхнувшую в них радость. Значит, она достигла своей цели!И, будто поняв, о чем она думает, Фульвио сжал ее руку.– Саламандра в конце концов всегда побеждает… – прошептал он.Перекрывая ропот толпы нищих, Фульвио громким голосом обратился к ним:– Друзья мои, я, как и вы, итальянец. Меня зовут князь Фарнелло, а это моя жена, княгиня Зефирина. Мы сторонники папы. Своей жизнью мы поклялись спасти его…По рядам нищих прошел ропот. Паньото, Палько и Панокьо воскликнули:– Мотылек, я же говорил!– Мне он тоже показался странным, наш Зефирон!– Это не парень, это – дама!Комментарии следовали один за другим. Впрочем, тот факт, что Фульвио оказался князем, нищих оставил равнодушными. Может быть, потому, что в Риме было много лже-аристократов, а может, потому, что было время утреннего супа!На этот раз «угощение» состояло из сваренной в котле свиной головы и хлеба.Поглощая еду с аппетитом выздоравливающего больного, Фульвио спросил Зефирину:– Кто из этих людей, по вашему мнению, самый умный?– Это Паньото, король нищих, – уверенно ответила Зефирина. – Тот, у которого нет носа…И она указала на нищего, вместе с собратьями сидевшего у котла.– В сущности, я чувствую себя прекрасно среди этих замечательных людей. У каждого из нас чего-то не хватает… – отметил князь, касаясь своего отсутствующего глаза.– Фульвио! – прошептала Зефирина с мягким укором.У него была привычка обнимать ее всякий раз, когда он подтрунивал над своим увечьем. Видя выражение лица Зефирины, он не мог сдержать улыбки. Сменив тему, он сказал:– Пойдем, поговорим с королем.Ему еще трудно было вставать. Зефирина подставила свое плечо, и молодые люди, осторожно обходя едоков, направились к Паньото.– Ты позволишь? – обратился к нему Фульвио. Царственным жестом тот пригласил гостей сесть.– Послушай, Паньото, – с ходу начал Фульвио, – когда я ребенком играл в катакомбах, говорили, что одна из них проходит под Тибром и поднимается до замка Святого Ангела. Это правда?Король нищих поскреб затылок.– Точно, как раз под мавзолеем этого парня, которого звали Адрианом. Выход из подземного хода – прямо над гробницей. Потом, когда этот приятель Аврелиан построил вокруг Рима городскую стену, он превратил эту гробницу в крепость. Да только все это, детки мои, было во времена царя Гороха.– В III веке, – уточнила Зефирина.– Может быть, но теперь уже неважно, в III или IV веке.– Короче, такой ход существует и ты его знаешь? – не давал отклониться от темы Фульвио.– Ну конечно, знаю, и Палько тоже знает. Фульвио и Зефирина с надеждой переглянулись.Паньото тут же перехватил их взгляд.– Ну-ну, ангелочки, рано радуетесь. Что с того, что есть. Это еще ничего не значит. Туда веем скопом не сунешься. Там с трудом могут пробраться несколько человек, да и то не спеша… Римляне понастроили там всяких ловушек, вроде ям, утыканных острыми пиками, ну и прочее в таком же роде. Их еще надо суметь обойти… Требуется воображение, как у тех ребят. Я вот только рассказываю об этом, а меня уже трясет. Прежде всего вам надо понять, что римляне и не думали загонять туда христиан, наоборот, боялись, что эти типы полезут в подземелье, чтобы отламывать пальцы ног у их обожаемого Адриана… В этом смысле римлян можно понять, ведь верно?– Хм…Фульвио оставил при себе свое мнение о пальцах ног императора Адриана. Он лишь спросил:– Ты уверен, Паньото, что эта катакомба не то же самое, что подземный ход между Ватиканом и замком Святого Ангела?Паньото снова принялся за еду. Обсасывая с грацией кошки свиное ухо, он ответил:– Черт побери, конечно, уверен, потому что потайной ход папы давно уже ни для кого в Риме не является тайной… и меня, Паньото, ничуть не удивляет, что эти чечеточники пронюхали про это…С этими словами Паньото сплюнул густую черную слюну, адресованную испанцам, а затем, почесав дырку посреди своего лица, сказал с лукавым видом:– К чему ходить вокруг да около, мой князь. Я вижу, куда ты клонишь. Но ты и твоя маленькая женушка, вы мне нравитесь. Это ж надо было посмотреть, как она тебя любит! Я же не бесчувственный. Она так плакала, бедняжка, я даже сказал Палько и Панокьо: «Приятно посмотреть, как один брат любит другого, а вы, подлецы, не станете рисковать своей старой шкурой ради моей морды».Под взглядом Фульвио, казалось, говорившим: «Вы плакали, мадам!», Зефирина попыталась спрятать лицо под кудрями, выбившимися из-под шапки. Стараясь придать голосу твердость, она спросила:– Паньото, скажи честно, сможешь ты или нет провести нас этой дорогой?– Ну, конечно. Только у нас мало шансов выйти оттуда живыми, потому что, окажись мы там, к примеру, вдесятером, что мы скажем этим чертовым плясунам сегидильи? «Ку-ку, вот они мы, хотим поздороваться с нашим папой!..» Мы только и успеем, что поздороваться, они тут же перестреляют нас, как кроликов.Справедливость его рассуждений была настолько очевидной, что Фульвио и Зефирина удрученно переглянулись.– Я пойду один, – решил Фульвио.– Я пойду с вами, – тут же сказала Зефирина.– И оба попадете прямо на небо, что и говорить, мудрено придумано.Глаза Зефирины наполнились слезами. Она не в силах была смириться с тем, что надо отказаться от борьбы.– Паньото, помоги нам вырвать из испанских когтей папу и его спутников, если только они еще живы.Ее слезы, кажется, потрясли нищего.– Послушайте, у меня, похоже, появилась неплохая идея, но вы все должны будете слушаться меня… Итак, вот как мы будем действовать…Пригнув к себе грязными руками головы Фульвио и Зефирины, король нищих долго что-то шептал им.То, что он говорил, было, наверное, очень интересно, потому что лица молодых людей прояснились.Когда Паньото закончил свою речь, Фульвио прошептал изумленно:– Четыре тысячи нищих… да это целая армия! Мы верим тебе, друг, но я должен честно тебя предупредить, что моя жена и я, мы потеряли все, что имели. У нас нет ни одного цехина, ни одной драгоценности… Почему же вы?..Фульвио не решался высказать свою мысль. За него договорила Зефирина:– Почему ты соглашаешься пойти на это, Паньото? Ведь все вы очень рискуете.Ответ короля нищих был полон достоинства:– Думаете, только князья мечтают о славе, мои овечки… может, нищие Рима тоже мечтают войти в легенду! Глава XXVIЗАМОК СВЯТОГО АНГЕЛА – Капитан, тут делегация нищих явилась… Просят принять их…При этих словах лейтенанта Рикардо де Сан-Сальвадор капитан Эррера со злостью ударил сапогом по сундуку с доспехами.– Повесьте их!– Ваше превосходительство, – настаивал сын доньи Гермины, – эти оборванцы предлагают расчистить улицы…Капитан перестал ходить по комнате.– А что им нужно взамен?– Ничего особенного, только право взять себе одежду с трупов.– Ну, хорошо, пусть поднимутся… Нет, лучше я спущусь во двор посмотреть на них.Эррера был в препакостном настроении. Все в Риме шло из рук вон плохо. Конечно, имперские войска удерживали в плену папу, но после недели оргий и убийств, совершенных по большей части ландскнехтами-протестантами, горы трупов на улицах источали чудовищный смрад.Тела пяти или шести тысяч мужчин, женщин и детей, павших от рук убийц, теперь разлагались на улицах Вечного города.Солдаты, пресытившиеся своими злодеяниями, прихватив добычу, разбрелись по деревням.И будто мало было всего, что уже произошло, на Рим свалилось новое несчастье. В разных местах города появилась чума. Уже заболели солдаты.Эррера боялся даже думать, что произойдет, когда люди, расставленные на своих постах, узнают о надвигающейся эпидемии.В эту ночь Эррера плохо спал. С зубчатой стены, окружающей замок Святого Ангела, он слышал уханье сов, летавших над городом. Неужели придется посылать патруль на улицы этого проклятого города! Да эти посланные ни за что не вернутся назад: станут либо пьянствовать, либо грабить, либо насиловать, чего доброго еще и сами окажутся убитыми, если по неосторожности забредут куда-нибудь на окраину…Нет, все шло ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46