– Я очень рад, что у меня дочь.Он говорит это искренне и только самую чуточку лжет.– Мне больно! – кричит вдруг Зефирина.– Это ничего, надо подождать, сейчас выйдет плацента, княгиня, – объясняет доктор.– Но…Зефирине кажется, что плацента слишком уж большая. От боли, которая возобновляется с новой силой, она кусает руку Фульвио.– Черт побери, да там, оказывается, еще один!При этом возгласе доктора все бросают родившегося младенца и бегут к Зефирине.Около Коризанды остается только Плюш. Именно она оказывает малышке первую помощь. Доктор и матроны снова суетятся вокруг Зефирины.Молодая женщина кричит от ужасной несправедливости. Схватки становятся все болезненней и чаще. И снова Фульвио стоит рядом и ободряет жену. Он осторожно проводит рукой по ее животу.– Ну же, давай, любовь моя…Обессиленная Зефирина даже не смотрит в сторону появившегося младенца.– Это сын! Сын! – кричит Фульвио.Ошалев от счастья, он сжимает жену в объятиях.– Близнецы! Моя Зефирина умеет преподносить сюрпризы, да еще какие!Фульвио смеется.Зефирина откидывает голову назад. Она так счастлива и хочет сказать об этом, но говорить не может. Теперь она чувствует себя лучше, боль прошла… Вот только ее беспокоит одна мысль. Она сдвигает брови и, наконец, шепчет с огорчением:– Фульвио, у нас же только одна колыбель…В ответ она слышит хохот Фульвио и чувствует его губы на своих.– Божественная Зефирина, дорогая моя жена, не волнуйся, мы подумаем об этом завтра…Он смотрит, как солнце заливает комнату.– …да нет, дорогая, уже сегодня.Зефирина опускает веки. Она слишком устала и очень хочет спать. Мысль, которая приходит ей в голову в эту минуту, заставляет ее улыбнуться: «Сегодня она стала матерью семейства… Завтра займется своими близнецами, Луиджи и Коризандой…»Под взволнованным взглядом мужа Саламандра засыпает безмятежным сном молодых рожениц. * * * В десятый раз Зефирина склоняется над своими малышами. Как и положено, мальчика, наследника рода, уложили в колыбель, украшенную княжеским гербом, а девочку, бедного лягушонка, в большую корзину, временно превращенную в кроватку, пока деревенский столяр соорудит новую колыбель, достойную юной принцессы.Как все матери мира, Зефирина без конца любуется своими детьми. Она в восторге оттого, что смогла создать такое чудо. Она пересчитывает их пальчики, целует ноготочки, поглаживает пальцем носики и ушки.Луиджи уже выглядит крепеньким. У него вид настоящего мальчишки с волевым характером. За ушком у него есть маленькое красное пятно, вроде цветочка или морской звезды. Благодаря своим черным волосам он очень похож на Фульвио.– Тысяча чертей, ну и молодец! Я сделаю из него лучшего в мире фехтовальщика! – пробасил Ла Дусер.Коризанда рядом с братом кажется маленькой. Золотые волосы и маленький носик делают из нее миниатюрную копию Зефирины.Как два котенка, малыши приоткрывают глаза, но Зефирина просто в отчаянии оттого, что никак не может разобрать их цвет.Шесть дней… Ее младенцам уже целых шесть дней. Зефирина вздыхает от счастья. Вопреки устойчивой традиции своего времени, она отказалась от услуг солидной кормилицы, которую Фульвио привел к ней из деревни. К огромному неудовольствию мадемуазель Плюш, княгиня Фарнелло решила сама вскармливать своих детей.– Моя Зефирина никогда ничего не делает, как другие, – сообщил Фульвио, подчиняясь желанию жены.Кто бы теперь узнал гордеца Леопарда в этом муже, готовом безоговорочно выполнить любое желание своей молодой жены?С тех пор как появились близнецы, Фульвио полюбил жену еще сильнее, если только это вообще было возможно. Ничто, по его мнению, не могло быть чрезмерным для нее. На другой же день после рождения детей он вызвал ювелира из Катаньи, чтобы заказать для жены драгоценности, достойные королевы. Фульвио не представлял, как он за них расплатится. Доходы с других владений в настоящий момент к нему не поступали. С безразличием знатного барина, никогда не знавшего лишений, он, подобно всем Фарнелло, не привык вникать в материальные обстоятельства.Со вчерашнего дня князь был крайне озабочен. Зефирина сразу это подметила. Несколько раз за день он обращался к ней с вопросом:– Как ты себя чувствуешь, дорогая?– Прекрасно…– Само собой разумеется, тебе не следует пока еще вставать…Лежа на просторной, удобной кровати в изящной ночной рубашке с аккуратно уложенными волосами, Зефирина умело руководила у себя в спальне и служанками, и детьми. Все свидетельствовало о том, что она очень быстро вновь обрела прекрасное настроение, здоровье и аппетит.– Двадцать один день постельного режима, без малейшей попытки встать, как и полагается человеку в вашем положении. В противном случае, я ни за что не отвечаю, – распорядился доктор Урсино перед отъездом в Палермо, необыкновенно довольный состоянием здоровья молодой матери.Утром шестого дня Фульвио, спавший в дни выздоровления жены в соседней комнате, зашел по обыкновению проведать Зефирину и детей. Он был одет не по-домашнему. Запыленные сапоги служили доказательством того, что он уже успел совершить утреннюю прогулку.– Ну, как ты, любовь моя? – спросил Фульвио.Зефирина потянулась.– Отлично.– А малыши?– Да ты только взгляни на эти сокровища…Князь наклонился над детьми, и тут Зефирина заметила, что лицо его осунулось так, будто он не спал ночь.Зефирина нахмурилась. Фульвио что-то скрывал от нее. Старое чувство ревности снова зашевелилось в ней.Может быть, Фульвио провел ночь за пределами дворца? Что, если он из мужского каприза пожелал увидеться с Каролиной Бигалло?С внезапно проснувшимся подозрением Зефирина внимательно разглядывала мужа. Он был еще не брит, и от пробивавшейся щетины щеки казались серыми.– До вечера, дорогая…Князь рассеянно поцеловал жену.Она подождала, пока он вышел из комнаты, затем решительно откинула покрывало и встала. От слабости ее слегка шатало. Она почувствовала покалывание в икрах, но, к своему удивлению, смогла дойти до окна. Море не казалось таким лазурным, как обычно. Из-за легкого тумана солнечные лучи были тусклыми.Но Зефирина думала лишь о тучах, которые могли омрачить ее любовь.Она подошла к двери и, приоткрыв ее, позвала:– Эмилия, Карлотта! Платье!На ее голос примчалась мадемуазель Плюш.– Маленькая моя Зефи… Мадам! Доктор предупреждал!..– К черту доктора, мне надоело валяться в постели. Живее, я хочу одеться…– Sardine… Socisse Сардинка… Сосиска… (фр.).

, – осуждающе заверещал Гро Леон.Сидя на своей жердочке, галка целыми часами наблюдала за своей хозяйкой и за детьми.В бешенстве от того, что ни одно платье на нее не лезет, Зефирина решила надеть плиссированный сюркот и широкую юбку, позволявшую ей чувствовать себя достаточно комфортно, несмотря на располневшую талию.«Какой ужас, я все еще невероятных размеров. Стану ли когда-нибудь прежней, чтобы нравиться ему?» – размышляла Зефирина. Она с отчаянием смотрела на свои разбухшие груди, выпиравшие из-под сюркота. Ей приходилось слышать рассказы о мужчинах, которые после рождения ребенка больше не прикасались к своей жене. Они отдалялись от нее, видя отныне в ней не супругу, а только мать. Мысль эта приводила Зефирину в ужас. Надо действовать, немедля.Она набросила на плечи короткий плащ. Несмотря на вопли Плюш, предрекавшей «самые страшные послеродовые последствия из-за ее собственной неосторожности», Зефирина покинула южное крыло замка и поднялась по лестнице в башню, желая разыскать Фульвио.В рабочем кабинете князя не было. Зефирина спустилась во двор. У входа стояли на карауле солдаты. Солнце все так же тускло светило в знойно-влажном мареве тумана. Молодая женщина направилась в конюшню. Лошади Фульвио в стойле не было.Зефирина обратилась к конюху:– Тебе известно, где князь?Пикколо ответил:– Монсеньор уехал в домик на Этне…«Что может делать Фульвио в убежище нашей любви?»Стараясь сохранять на лице бесстрастность, она спросила:– Князь поехал туда один?– Нет, за ним приехал Джакомо с Сицилии…Зефирина продолжала расспрашивать:– Я что-то не вижу Паоло, он тоже сопровождал князя?– Нет, ваша светлость, по указанию монсеньора Паоло и Ла Дусер уехали в деревню…«В деревню!.. Интересно, зачем это Фульвио понадобилось избавиться от Ла Дусера?»Совершенно неудовлетворенная полученными ответами и ослепленная ревностью, Зефирина приказала:– Пусть мне оседлают лошадь!Несмотря на удивленное лицо Пикколо и крики мадемуазель Плюш, прибежавшей в конюшню, Зефирина вскочила на лошадь.– Господь милосердный, это через шесть-то дней после родов… Кто же так делает? Пикколо, не позволяйте вашей госпоже ехать одной, – шепелявила Плюш.– Пикколо, оставайтесь здесь, я знаю дорогу, – приказала Зефирина.– Пикколо, не слушайте ее.– Пикколо, я приказываю повиноваться мне.Заметавшись между дуэньей и княгиней, Пикколо не знал, кого слушать. В полной растерянности он то вскакивал на лошадь, то снова соскакивал на землю, «Разве не наказывал ему монсеньор строго-настрого оставаться в замке и охранять княгиню и детей?»Зефирина воспользовалась его колебаниями. В обязанности Анжело, служившего привратником, входило никого не впускать в ворота замка. Однако князь ничего не говорил о тех, кто пожелает выйти.Да и потом, княгиня есть княгиня! За последние несколько месяцев, особенно после рождения близнецов, она стала пользоваться у слуг огромным авторитетом. Поэтому Анжело не посмел не открыть ворота.Пришпорив кобылу, Зефирина галопом понеслась к домику. Она решила во что бы то ни стало выяснить, какую тайну от нее скрывал Фульвио.Молодая женщина знала дорогу от замка до их убежища. Ведь они с Фульвио столько раз уединялись там как днем, так и ночью!По мере того как Зефирина поднималась все выше в гору по дороге, обсаженной каштанами, воздух вокруг становился все более пыльным.Зефирина провела рукой по губам. Вкус на губах был каким-то сернистым. Она обратила внимание, что совсем не слышит пения птиц. Подняв голову, она посмотрела на вулкан. Из кратера поднимался белый дымок.Зефирина уже привыкла к сюрпризам подозрительного великана. Как все прочие местные жители, она научилась не бояться его. «Моя гора немного покашляет… потом успокоится», – любил говорить Фульвио.Тишина тем не менее вокруг была такой тревожной, что Зефирина пожалела об отсутствии провожатого.И потом, может быть, она ошибается, но ей показалось, что из-за деревьев кто-то за ней наблюдает! Она резко обернулась и заметила, она теперь была почти уверена, чью-то тень, которая тут же скрылась. От страха Зефирина едва не повернула назад, но тут же высмеяла себя за трусость, отнеся это на счет недавних родов, и продолжила путь по склонам Этны. Глава XXXIIIСЕМЕЙНЫЙ СБОР Выехав на поляну перед хижиной, Зефирина вздохнула с облегчением. Похоже, проходил военный совет. С десяток мулов и лошадей, в том числе и скакун Фульвио были привязаны рядом с домом.Несколько сицилийцев охраняли подступы. Увидев княгиню, которую все хорошо знали, мужчины сняли береты для приветствия. Один из них подошел к Зефирине, но вместо того, чтобы помочь ей сойти с лошади, суровый сицилиец взял лошадь под уздцы и повернул ее, собираясь отвести на дорогу.– Примите мои извинения, княгиня, монсеньор распорядился никого не впускать.Эта короткая, так хорошо и давно знакомая фраза, раздражила ее.– Это распоряжение меня не касается, – сухо сказала молодая женщина. – Отпусти лошадь и помоги мне сойти.– Я не имею права, княгиня.– Кто ты, чтобы говорить со мной в таком тоне?– Джакомо, княгиня, лейтенант Марии Соленара.Зефирину затрясло от гнева. Она сейчас положит конец свиданиям этой певички, возглавляющей маффию, и своего мужа.Зефирина занесла хлыст над Джакомо.В тот момент, когда она соскочила на черный гравий, дверь дома открылась. Привлеченный спором, Фульвио вышел узнать, что происходит.Лицо его было серьезно. При виде взбешенной Зефирины и сконфуженного Джакомо, Фульвио не выразил ни удивления, ни недовольства. Он только произнес почти шепотом:– Какая неосторожность, Зефирина!..– Я хотела… – начала она, еще красная от возмущения.Фульвио мягко прервал ее:– А я, я все эти дни надеялся оградить тебя от тягостных впечатлений. Входи, – сказал Фульвио.И, взяв жену за руку, он посторонился, пропуская ее в дом. Зефирина думала, что увидит там Марию Соленара и ее лейтенантов. Зрелище, представшее ее глазам, заставило Зефирину остолбенеть. Привязанная к креслу, с лицом, искаженным злобой, при виде Зефирины донья Гермина с новой энергией начала выплевывать яд:– Негодяи… А вот и ты! Ну, убейте меня, задушите меня, как вы это сделали с моим Рикардо…Из ярко-красных губ доньи Гермины вырвался стон.Пришедшая в ужас от этих обвинений, Зефирина закрыла лицо руками. Фульвио обнял ее за плечи. Бесцветным голосом он бросил донье Гермине:– Замолчите, мадам, здесь вам не причинят никакого зла! Чего не могу пообещать вам по поводу ваших гнусных намерений…– Разве Сицилия принадлежит вам, Фарнелло? Я что, не могу ходить там, где мне вздумается, мой дорогой зять?.. В конце концов, вы же действительно мой зять, ведь верно? – усмехнулась донья Гермина.Зефирина пришла в себя и успокоилась. Она подняла голову и взглянула в лицо чудовищу, убившему маркиза де Багателя. «Бедный отец… Как мог он попасть под такое ярмо?» Потом громко спросила мужа:– Что она сделала, за что вы ее задержали, Фульвио?– И связали точно овцу Авраама, приготовленную для заклания! – крикнула донья Гермина.– Если бы вы вели себя спокойно, мадам, мы бы обращались с вами по-другому, – с презрением произнес Фульвио.Повернувшись к Зефирине, он объяснил:– С того момента, Как она высадилась на Сицилии, эта женщина выдает себя за синьору Тринита Орланда. Переодевшись в платье врача, она вчера вечером пыталась проникнуть в замок. При ней был вот этот флакон с жидкостью, одна капля которой убила в одну секунду гусыню на птичьем дворе.Желая наглядно продемонстрировать действие яда, Фульвио капнул немного маслянистой жидкости в очаг. Под действием яда пепел начал зеленеть и закипать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46