Еще со времен Павии ему ни разу не удалось удовлетворить ни одно из своих желаний. Возможно, это было божьим наказанием, но только Бурбон с тех самых пор стал импотентом. Он испробовал и девушек, и юношей, но все было напрасно. Донья Гермина засунула свои длинные руки к нему под одежду и без всякой нежности схватила безжизненно свисавший кусочек плоти. Вместо ласковых слов она стала издеваться над ним:– Ты всего лишь незаконнорожденный. Ничтожный вассал! Жалкое отродье, гнусная вонючая свинья! Ты, король? Нет, ты – раб! Подумать только, кому я передаю распоряжения… Я могу делать с тобой все, что хочу. А ну, раздевайся, здесь я командую! Давай-ка, паршивый пес, побегай, побегай…Донья Гермина резко встала. Заметив висящий на стене палатки собачий хлыст, она схватила его и щелкнула им в воздухе. Дрожа от восторга, Карл Бурбонский торопливо скинул с себя штаны, чулки и башмаки, оставшись при этом в кирасе и кольчуге. Нижняя часть его крепкого тела, от живота до кончиков ног была теперь обнажена. Его половой член стал понемногу увеличиваться. Коннетабль опустился на четвереньки.Когда хлыст с размаху опустился на его зад, он заскулил от восторга.– Побегай, грязная свинья, я никогда не буду твоей, ты мне слишком отвратителен… беги… беги…Каждое оскорбление донья Гермина подкрепляла ударом хлыста, от которого на коже герцога оставались красные полосы. Герцог же, скуля и лая, точно пес, пытался уклониться от ударов и, бегая на четвереньках, прятался то под стол, то за кресло, то за стул и даже в открытый сундук. И отовсюду донья Гермина выгоняла его хлыстом. Кнут полосовал ляжки герцога, напрягавшиеся от удовольствия при каждом ударе.– Повторяй за мной каждое слово… Я лишь жалкое ничтожество…– Да, да, я лишь жалкое ничтожество! – стонал, захлебываясь от удовольствия, Карл Бурбонский.– Ты мой раб, и я могу делать с тобой все, что захочу, даже посадить на кол… даже убить.– Да, ты моя королева! Ты можешь сделать со мной все, что захочешь, даже посадить на кол.С видимым злорадством донья Гермина, крепко сжав рукоятку хлыста, внезапно всадила ее глубоко в задний проход герцога. Тот завертелся на месте, напрягся, заплакал, застонал, заохал… И тут неожиданно наступил кульминационный момент. Его член гордо поднялся. Поднялся с пола и Карл Бурбонский.– Теперь твоя очередь, сука!Вырвав из рук доньи Гермины хлыст, он замахнулся. Но в этот момент Сан-Сальвадор схватила арбалет и нацелила его прямо на герцога.– Если ты только подойдешь ко мне, я тебя убью. Хрипя, плюясь и изрыгая проклятья, коннетабль двинулся на донью Гермину.– Клянусь, я убью тебя… грязная свинья, – пригрозила Сан-Сальвадор.Карл Бурбонский протянул руки, отшвырнул арбалет и схватил женщину.– Теперь я твой хозяин, – прохрипел он.– Да, ты хозяин, – согласилась она с неожиданной покорностью.Герцог повалил ее на кровать. Задирая, точно обезумевший, одну за другой ее юбки, он обнажил лоно доньи Гермины и, урча от вожделения, навалился на нее всем телом. Комкая юбки и обрывая кружева, он грубо перевернул ее на живот, чтобы сделать с нею то, что он обычно любил делать с юными пажами.Но тут внезапно желание куда-то исчезло. Герцог был вне себя от злобы. Ведь он был так близок к цели.Донья, Гермина вонзила ему в тело свои скрюченные ногти. Отвернувшись от него, она усмехнулась:– Ты жалкий пес… я прикажу посадить твой толстый зад на кол какой-нибудь ограды.Распаленный желанием, Карл Бурбонский отхлестал ее по обеим щекам.– Замолчи сейчас же, я твой Хозяин, а ты моя сука. Приказываю тебе лаять.Донья Гермина выполнила. И тут Бурбон наконец вонзился в нее с такой силой, будто нанес удар кинжалом. Негодяйка улыбнулась, испытав удовлетворение. Бурбон старел, и каждый раз ему требовалось все больше времени, чтобы привести себя в нужное состояние. Она же каждый раз боялась, что он не доведет дело до конца. Но на этот раз он снова оказался в силе.У своего уха она слышала учащенное дыхание мужчины, испытавшего наслаждение, которого никакая другая женщина не в состоянии была ему дать. Желая сделать его удовольствие более полным, донья Гермина, приподняв голову над подушкой, стала издавать жалобные стоны.Последняя свеча догорела. Заключительный спазм Карла Бурбонского был так силен, что он просто рухнул на свою любовницу. Пробыв несколько мгновений в забытьи, он встал и, не дав себе труда одеться, высек искру, чтобы зажечь свечи в канделябре.Донья Гермина села на край кровати. Карл посмотрел на нее с восхищением. Ни единый волосок из ее прически не выбился.Коннетабль взял с кресла халат, надел его поверх кирасы и повязал поясом. Затем уселся в кресло, по-прежнему не отводя взгляда от Гермины. Он хорошо понимал, что эта женщина – его злой ангел, но ничего не мог с этим поделать.– Карл, – прошептала донья Гермина, прекрасно знавшая о его сомнениях, – я никогда никого не любила в жизни, кроме тебя… ты станешь величайшим королем Запада.Ничего не ответив, он подошел к столику и налил себе в кубок сицилийского вина. Жадными глотками герцог выпил пьянящий напиток и подошел к выходу из палатки. Откинув полотнище, служившее дверью, он позвал своего адъютанта:– Рикардо!Молодой человек немедленно прибежал. Не глядя на свою мать, он встал перед коннетаблем по стойке «смирно».– Вызови командиров, – распорядился герцог де Бурбон.Жестом руки он дал понять донье Гермине, что ей следует скрыться во второй комнате его просторной палатки.Шесть суровых капитанов, набранных из тех свирепых кондотьеров, которые готовы служить любому, кто платит, вошли в палатку герцога де Бурбона.Все шестеро неловко переглянулись.– Монсеньор, что касается нас… мы еще смогли бы пойти на это, но солдаты в армии плохо обмундированы, плохо накормлены, без денег… Они отказываются выступать без жалованья.– Я знаю, – спокойно сказал Карл Бурбонский. – Но я обещаю им… захват города, богатую добычу, женщин и выпивку.Не веря собственным ушам, командиры переглянулись, и наконец один решился спросить:– Не хочет ли монсеньор сказать, что наши люди смогут раздобыть себе жалованье в Риме?– Да, ведь, кроме всего прочего, этот город очень богат… Так что солдаты смогут найти себе все, что захотят, прямо на месте. Передайте мой приказ людям, – сухо ответил Карл Бурбонский.Командиры, судя по их лицам, были потрясены. Им, ведущим жизнь наемников, приходилось совершать многое: убивать, грабить, насиловать и прочее. Но Рим – это Рим… И то, что подобный приказ им отдает французский принц, привело их в полную растерянность.– Теперь идите, на рассвете мы снимаем лагерь, – закончил разговор коннетабль.Поприветствовав принца, командиры удалились.Адъютант Рикардо хотел последовать за ними, но Бурбон задержал молодого человека. Несколько мгновений он молча смотрел на этого не по-мужски привлекательного, худощавого и развязного юнца, бывшего его собственным сыном, но в конце концов отказался от внезапно возникшего желания сказать тому правду о его происхождении и ограничился простым распоряжением:– Пойди, скажи донье Гермине, что я хочу побыть один, Рикардо.Неожиданно у принца начался озноб. Подойдя к скамеечке для молитв, он опустился на колени и, целуя распятие, прошептал с тревогой:– Господь милосердный… я вверяю тебе мою душу.Донья Гермина вместе с сыном покинула палатку через выход, предназначенный для слуг. Небо на горизонте начало бледнеть, предвещая скорый рассвет.Из лагеря доносились голоса. Просыпавшихся солдат ждала приятная весть.– Извините меня, матушка, но я должен пойти собрать вещи принца, – предупредил Рикардо.– Ступай, малыш, ступай, – с нежностью сказала донья Гермина.Она стояла и смотрела на удалявшегося молодого человека, единственного во всем мире, который вызывал у нее неподдельную любовь.«Рикардо…» Стоило ей только подумать о том, что Зефирина отказала ее дорогому мальчику… Да за одно это она должна умереть.Донья Гермина постаралась не дрожать, хотя ночью было очень свежо.– Возьми, накинь это, Генриетта.Карлик Каролюс протянул ей плащ, который Сан-Сальвадор набросила на плечи. Карлик поднял голову к той, кому был предан душой и телом.– Не волнуйся, все будет хорошо, – сказал он, стараясь успокоить ее. – Пошли, не стой тут, а то простудишься… Идем в твою палатку… Ты устала. Я сейчас помассирую тебе спину. Идем же, Генриетта.Следуя за Каролюсом, донья Гермина взглянула в ночное небо, на котором сверкали звезды.– Ра! Вельзевул… Молю тебя, дай нам победу!Сжав кулаки, донья Гермина с такой силой вонзила загнутые ногти себе в ладони, что брызнула кровь.И, будто отвечая ей, в небе прозвучал крик ночной птицы.Это был ворон, а может быть, галка, стремительно летевшая в сторону Рима. Глава XXСМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯ – Sac… Scelerats… Salvador… Sorciere… Soldats… Spixante Sille… Soif Грабеж… Негодяи… Сальвадор… Колдунья… Солдаты… Шестьдесят тысяч… Пить (фр.).

.Зефирина раньше всех почувствовала надвигающуюся опасность. Едва взошло солнце, она принялась искать Гро Леона и нигде не нашла его. Тщетно она звала галку, та не откликалась на ее зов, и вот теперь птица вернулась не только усталая, но и насмерть перепуганная.Из того, что птица пыталась сказать, Зефирина понимала не все, но догадалась, что городу грозит нечто более страшное, чем все представляли.– Мое платье-амазонку! – крикнула она служанкам.С тех пор как Фульвио согласился организовать защиту папы, Зефирина пребывала в невероятном возбуждении. На настойчивые требования Фульвио покинуть Рим она с гордостью отказалась уподобляться трусливой княгине Колонна.«Ведь Карлу V была нужна не она, а папа».Точно в замок, пробудившийся от прикосновения волшебной палочки феи, во дворец Фарнелло без конца прибывали гонцы, всадники, лейтенанты, капитаны и наемники.Очень понравился Зефирине друг Фульвио, Ренцо да Чери.Горделивый тридцатилетний кондотьер, Ренцо во многом очень напоминал князя.Высокий, чернокудрый, Ренцо да Чери даже не пытался скрыть того восхищения, которое у него вызывала прекрасная княгиня Фарнелло.За сутки, благодаря золоту князя Фарнелло, Ренцо собрал, о чем уже знал Бурбон, войско в четыре тысячи человек, которое разместил за крепостными стенами Борго (окраина Рима), чтобы не допустить проникновения в город любого мало-мальски подозрительного «субъекта».А тем временем Климент VII и его кардиналы перебрались из Ватикана в замок Святого Ангела.Этой ночью Фульвио и Ренцо не покидали Борго. Прождав их допоздна, Зефирина в конце концов уснула, но очень скоро проснулась с чувством сильной тревоги и стала искать Гро Леона.– Скорее… скорее… – торопила служанок Зефирина.Пока девушки затягивали на ней черную юбку и застегивали казакин, отделанный шнурами, молодая женщина отдавала распоряжения мадемуазель Плюш:– Заверните кое-какие вещи, но чтобы свертки были как можно меньше, Плюш. Возможно, нам придется очень скоро покинуть дворец.– Но, мадам… – запротестовала дуэнья.– Делайте, что я сказала, Плюш! Зефирина схватила хлыст с золотой рукояткой.– А как же бедный раненый синьор?– Пусть немедленно приготовят широкую доску и подстилку, чтобы можно было перенести милорда де Монтроуза.– О, Господи… Иисус Мария, Иосиф!Не слушая дальнейших причитаний мадемуазель Плюш, Зефирина бегом спустилась по лестнице. Во дворе она увидела Паоло и еще человек двадцать головорезов, составлявших охрану дворца.– Паоло, мне необходимо увидеться с князем, – сказала Зефирина.– Ваша светлость…Оруженосец князя не решался подчиниться.– Торопитесь, поедем со мной. Бурбон приближается. У него шестьдесят тысяч солдат.– Что, правда шестьдесят тысяч? – переспросил обомлевший Паоло.– Я их не считала. Но в любом случае этот предатель приближается с целой армией.Прокладывая себе как можно скорее дорогу в Борго, Зефирина, Паоло и два гвардейца должны были объезжать людей в масках, пляшущих и веселящихся в этот последний день карнавала.Несмотря на всеобщее веселье, Зефирина чувствовала, что по городу распространяется тревога. Перед каждым появлением наемников Ренцо да Чери некоторые жители Рима наглухо запирались в своих домах.Только приблизившись к окраинам города, Зефирина, Паоло и солдаты смогли пришпорить коней и пустить их в галоп.Фульвио и Ренцо находились у стен укрепления. Они отдавали распоряжения людям, вооруженным аркебузами, когда увидели мчащуюся Зефирину в костюме амазонки.– Да здравствует принчипесса!Наемники приветствовали молодую женщину, словно мадонну.Фульвио, недовольный, спустился с крепостной стены.– Ради всех святых, мадам, ну что вы здесь делаете? – проговорил он раздраженно, помогая при этом Зефирине спуститься с лошади.Она положила руки ему на плечи, в то время как он обхватил ее за талию. Тела их невольно соприкоснулись. Во взгляде Леопарда сверкнула молния. Это длилось всего лишь миг. Смущенная Зефирина опустила глаза.Еще мгновение Фульвио не выпускал ее из своих рук, затем поставил на землю и спросил смягчившимся голосом:– Что происходит, Зефирина?В нескольких словах молодая женщина сообщила мужу все, что узнала от Гро Леона. Галка, будто желая подтвердить слова своей хозяйки, летала над укреплением и выкрикивала:– Salopards… Мерзавцы (фр.).

Вкратце это было именно то, что думали и все остальные. Неожиданно кто-то крикнул со стены:– Вот они!Фульвио и Зефирина поспешили к Ренцо да Чери. Кондотьер указал им на точку на западе, которая на глазах росла.Сначала на холме Монте Марио появились немецкие пехотинцы, служащие наемниками у коннетабля, потом стали видны воины с тяжелыми аркебузами, стрелки, вооруженные арбалетами, копьеносцы, рейтары, испанская кавалерия, артиллерийские расчеты, волокущие за собой пушки и ядра, а за ними те, кто нёс флаги и знамена.С высоты крепостных стен защитники города с отчаянием смотрели на эту демонстрацию силы.– Гро Леон не лгал, – прошептал князь Фарнелло. – Бурбон движется с целой армией.– Их там более сорока тысяч, – отозвался Ренцо да Чери. – Нас же с трудом наберется четыре тысячи.В людском море, надвигавшемся на город, Зефирина искала флаг Бурбона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46