Очнулась она в каюте Кортеса. Над ней склонился врач.– Вам стало дурно, сеньора.– Это сказалась усталость последних дней, – пробормотала Зефирина.– Без сомнения. Отдыхайте, спите… Вот теплое молоко, монсеньор Кортес велел подоить для вас уцелевшую корову… Пейте и спите… Пейте и спите…– Спасибо… Мишель!.. О! Мишель, друг мой… это Сумеречное море…Врач выпрямился и обеспокоенно произнес:– Она бредит, ваша милость! ГЛАВА XXIIIСОВЕТ НОСТРАДАМУСА См. «Божественная Зефирина».

«Вот те, кто первыми начало БогознаньяИ Астрологии, прозревшей мирозданье,Тончайшим вымыслом и сказкой облеклиИ от невежественных глаз уберегли». – Мишель, я знала, что вы придете ко мне…Зефирина приподнялась, пристально вглядываясь куда-то. Она протягивала руки к человеку, находившемуся в комнате. В кресле сидел ее друг Нострадамус с доброй и нежной улыбкой на устах.Зефирина узнала это красивое бледное лицо, словно высеченное из мрамора, широкий лоб и глаза цвета морской волны. Однако между бровями у него залегла глубокая складка. Мишель де Нотр-Дам о чем-то размышлял с важным и глубокомысленным видом…– Дорогая Зефирина, разве я не обещал вам помочь, когда возникнет необходимость?– Вы здесь, на галионе? – удивилась Зефирина.– Да… и одновременно в своем рабочем кабинете.– Каким волшебством, Мишель?!– Силой своей мысли, прекрасная дама. Примите эту микстуру.Мишель де Нотр-Дам, поднявшись, влил в пересохшие губы Зефирины снадобье, приготовленное по своему рецепту. Послушно выпив лекарство, Зефирина вцепилась в черный рукав ученого гербориста, астролога из Салон-де-Прованс.– Мишель, помогите мне… Я согрешила против человека, которого люблю… против судьбы… Я погибла… Мы все погибнем в этом Сумеречном море.Она зарыдала.– Замолчи, дитя мое…Твердой рукой Мишель де Нотр-Дам положил голову Зефирины на подушку, поглаживая холодными пальцами ее пылающий лоб.– Расслабься, не противься… Не борись… Судьба вступает в свои права, ты не сможешь ускользнуть от нее.– Мишель, – простонала Зефирина, – найду ли я своего сына… мужа?– Сальфа… Софра… Сомега… Три звезды постоянно горят на небесах твоей судьбы, Зефирина… Не уклоняйся от своего пути, оставайся верной своим мыслям и ты найдешь, что ищешь.– Но, Мишель, вы не поняли… Говорю вам, мы потерялись в Сумеречном море… Эти несчастные невежды не знают, где мы находимся. Они легли в дрейф.– Вы отклонились на четыреста лье… иными словами, на двадцать градусов северной широты. Возьмите книгу Птолемея. Если вы будете продолжать двигаться в том же направлении, вас неминуемо унесет теплым течением… и бросит на рифы. Поставьте штурвал по розе ветров, тридцать два румба на запад, один на северо-запад, и вы достигните берега…Зефирина явственно различила крик петуха. Она понимала, что это означает, и протянула руки.– Мишель, останьтесь… Не покидайте меня… Слишком поздно. Фигура Нострадамуса таяла в туманной дымке и вскоре исчезла.– Прощайте, Зефирина. Будьте счастливы, любовь моя…Зефирина, похолодев, упала на подушки.В иллюминатор заглядывало солнце, лучи его заливали каюту. Должно быть, Зефирина проспала несколько часов. Она проснулась свежая и отдохнувшая, с удовольствием выпила кружку молока, поставленную на столике у ее изголовья. За стеной раздавались голоса. В соседней каюте шел ожесточенный спор. Зефирина, пригладив волосы, набросила на рубашку плащ.Кортес и его офицеры кричали друг на друга.– Мы ходим по кругу! – рычал Кортес, стуча кулаком.– Ваша милость… все наши навигационные инструменты разбиты, – возражал Педро де Кадикс.– Это продолжается уже четыре дня… Нас унесет теплым течением!Зефирина поняла, что все это время находилась в бреду.– Здравствуйте, господа… – сказала она, подходя к столу.– Счастлив видеть вас здоровой, дорогая, – ответил Кортес.Зефирина склонилась над картой, которую держал Кристобаль.– Во сне мне явилась Святая Дева. Вы отклонились на четыреста лье, иными словами, на двадцать градусов северной широты… Возьмите книгу Птолемея Птолемей. Мир. – Книга греческого астронома.

и поставьте штурвал по розе ветров – тридцать два румба на запад, румб на северо-запад, тогда мы достигнем гостеприимного берега…Если бы молния ударила в зал совета, смятение капитанов не было бы столь велико.Педро де Кадикс хотел возразить, но Кортес опередил его.– Это вам сказала Святая Дева? – спросил он.– Да, ваша милость! – ответила Зефирина.Она знала, чем можно пронять конкистадора. А тот, сняв свой берет с пером, поцеловал красовавшуюся на нем медаль и приказал:– Господа, вы слышали слова Святой Девы, переданные нам сеньорой Зефириной. Курс на запад, румб на северо-запад!Кортес опустился на колени и стал молиться, закрыв лицо руками… ГЛАВА XXIVЗОЛОТАЯ КАСТИЛИЯ – Земля! Земля!Услышав этот крик, еще не вполне оправившаяся после болезни, Зефирина поднялась на палубу.В поле зрения показался зеленый остров Святого Хуана Пуэрто-Рико.

.– Я думаю, что вы – немного колдунья, Зефирина, – перекрестившись, прошептал Кортес.Педро де Кадикс последовал его примеру. Боцман смотрел на молодую женщину с уважением и опаской одновременно.Она не отвечала и с нетерпением ожидала, когда можно будет ступить на сушу.Вместе с Плюш и Пикколо, которые пережили ураган, она расспрашивала местных жителей, не видели ли они другие флотилии, есть ли новости о «Сантьяго»?Никто из разношерстного населения острова, состоящего из португальских торговцев, испанских солдат, рабов – мавров и негров, освобожденных каторжников, проституток и монахов, ничего не мог сказать по этому поводу. Они жили здесь бок о бок, частенько дрались и переругивались, а окружающий мир их мало интересовал.– Вы – первая флотилия, которую мы видим за долгое время в этих местах. Последняя возвратилась в Испанию, – говорили они.– А галера «Консепсион»?– О ней ничего не было известно.Зефирина сгорала от нетерпения. Помятые ураганом суда нуждались в серьезном ремонте. Кроме того, команде необходимо было восстановить силы, поесть свежие фрукты, которыми изобиловал остров.Зефирина принимала ванны в коралловых лагунах. Она мало видела Кортеса, занятого своим галионом. После бури и «предсказания «Святой Девы» их отношения изменились. Кортес не пытался больше завлечь Зефирину в свою постель. Казалось, он был восхищен ее могуществом и вместе с тем напуган.Зефирина не жалела об этом. Все ее физические и моральные силы были направлены на то, чтобы отыскать следы доньи Гермины и Луиджи.Ко всем ее заботам добавилась еще одна: трепещущая Зефирина опасалась беременности. Она никогда не думала об этой возможности и отвергала саму мысль о том, что может понести от кого-то другого, кроме Фульвио. Но все естественные признаки были налицо, вернее их не было, и Зефирина не могла оставаться спокойной.Вновь встали под паруса, и вновь зашли в порт Картахена Индийского.Зефирина совсем отчаялась. «Мы никогда не доберемся до места!» – думала она, считая дни.В маленьком порту Картахена Зефирина узнала хорошую новость: предыдущая флотилия останавливалась недалеко от Санта-Марии. «Сантьяго» входил в состав армады. Помятый океаном корабль десять дней назад направился к перешейку Новой Испании!«Так вот ты какая, знаменитая «Castello de Oro» «Золотая Кастилия» – перешеек со стороны Атлантики.

!», – подумала, ужаснувшись, Зефирина.Для пассажиров, изнуренных этим трехмесячным путешествием, «Nombre de Dios» «Имя Господа».

являлся не самым привлекательным местом в Вест-Индии.На длинной песчаной косе узкого перешейка не имелось ни строений, ни причала, ни настоящего убежища для флотилии, мокнущей в бухте. На сером песке стояло сто пятьдесят – двести маленьких хижин из трухлявых досок, в которых жили только пассажиры армады.Как только Зефирина оказалась в «Nombre de Dios», она поняла, что кроме, унылого пейзажа, это место имеет жаркий и нездоровый климат, не имеет пресной воды и наводнено москитами.Из хижин воняло, даже песок источал зловоние. Но, как сказала мадемуазель Плюш: «Не нужно жаловаться, сударыня, мы на земле, а могли бы быть под водой!»Философия почтенной Артемизы придала храбрости Зефирине и Пикколо. Однако молодая женщина грустила из-за исчезновения своей галки. Гро Леон покинул ее.В течение двух недель команда разгружала трюмы кораблей, выводила мулов и уцелевших лошадей. На берег снесли пушки, порох, аркебузы, доски и колеса повозок.Пять других кораблей из флотилии Кортеса соединились с армадой. Они понесли меньшие потери, и трюмы почти не пострадали от урагана.В конечном итоге, после Севильи пропало три корабля, в том числе и «Консепсион».Пока Кортес занимался подсчетами животных и людей – приблизительно четверть пассажиров погибли либо во время урагана, либо от болезней, – Зефирина воспользовалась этой отсрочкой, чтобы отправиться на поиски «Сантьяго».Сначала корабль находился в «Nombre de Dios», а затем встал на причал в Porto Bello «Красивый порт» – на панамском перешейке, со стороны Атлантики.

.В сопровождении Пикколо и Кристобаля Зефирина на мулах, взятых у Кортеса, добралась до Porto Bello. Она не могла не восхититься работой, проделанной конкистадорами. На уже проложенной дороге ей встречались солдаты пехоты в шлемах, с блестящими на солнце доспехами, следившие за передвижением тяжелых тележек, которые тащили индейцы. Это из Коста-Рики Перешеек со стороны Тихого океана.

перевозили золото. Зефирине было жаль изнуренных рабов.Без помех добравшись до Porto Bello, она поднялась на борт «Сантьяго», охраняемого всего лишь несколькими моряками, занятыми ремонтом обшивки судна.Зефирина, представившись кузиной, тщательно расспросила моряков и получила подробные объяснения:«Знатная дама с ребенком, карликом и лакеем с бычьей шеей, называвшая себя донья Мария де Монталбан, очень почтенная и набожная, каких поискать, сошла с корабля в Nombre de Dios и отправилась на муле к Южному морю…»– А как ребенок?– Красивый мальчишка, гордый и сильный… Донье Марии есть чем гордиться.Благодаря нескольким реалам Зефирину пропустили на корабль. В каюте еще витал отвратительный запах доньи Гермины. Это были те самые омерзительные духи, которые раньше вызывали у Зефирины сильнейшие головные боли.Она остановилась, побледнев. Башмачок ребенка остался лежать возле кровати. Она, словно воровка, схватила его. Поблагодарив моряков с «Сантьяго», она вернулась в Nombre de Dios, гоня мулов во весь опор. Ее переполняла радость от того, что Луиджи жив, и бешенство, поскольку донья Гермина присвоила ее сына, наследного принца Фарнелло.– Завтра мы снимаемся с места, Зефирина. Соберите вещи. Не берите слишком много, поход будет достаточно тяжелым.Сообщая об отъезде, Кортес не мог сдержать продолжительной нервной дрожи.Зефирина прикоснулась к его шее рукой, просунув ее под кирасу и рубашку.– Друг мой, у вас стучат зубы, вас лихорадит.– Да, эта лихорадка от проклятых болот Малярия.

1, окружающих нас. На другой стороне перешейка климат более здоровый, нам нужно как можно быстрее перебраться туда.Не успев закончить, Кортес зашатался. Зефирине пришлось поддержать его и помочь лечь.– Вы не можете ехать, посмотрите, в каком вы состоянии.Лицо Кортеса было фиолетовым.– Быстро, Кристобаль, горячей воды. Мадемуазель Плюш, принесите мне маленький сундучок.Засучив рукава, Зефирина сняла с Кортеса кирасу, расстегнула рубашку, протерла виски и грудь винным уксусом, достала из своего несессера, который принесла Плюш, немного пыльцы гвоздики и розмаринового масла, добавила в микстуру сухари из заплесневевшего хлеба и дала выпить Кортесу.Всю ночь конкистадор дрожал на своем зловонном, мокром матрасе.Зефирина спокойно бодрствовала рядом с ним, давала ему пить, вытирала пот, струившийся по телу. Перед восходом конкистадор был еще слаб, но ему стало лучше, перестало знобить.– Ты совсем не отдыхала, Зефирина, ухаживая за мной, – прошептал он, открывая глаза.– Это нормально, друг мой, каждому свой черед, – улыбнулась молодая женщина.Он вновь опустил отяжелевшие веки.– Странно, Зефирина, ты не любишь меня, и…– Вы ошибаетесь, Кортес, я бесконечно люблю вас, более того, уважаю.Услышав это, конкистадор содрогнулся. Он пристально посмотрел на молодую женщину. Взяв ее за руки, вынудил сесть.– Что ты хочешь этим сказать, моя драгоценная козочка?– Буду откровенна, Кортес, сначала я видела в вас лишь…– Кровожадное животное, – с горечью закончил он.– Скажем, удачливого солдата… Но я открыла для себя великого капитана, гордого человека. Я уважаю вашу смелость, Кортес. Нужно быть абсолютно сумасшедшим, чтобы пересечь море и броситься в эту конкисту… да, сумасшедшим или гениальным!Зефирина сказала правду. Если она и не была согласна с методами конкистадоров и Кортеса, она не могла не восхищаться этим делом, которым жили мужчины ее времени.– Видите ли, Кортес, – продолжала Зефирина после паузы, – вы меняете облик мира, и я вас уважаю за это… Но, что я отвергаю, так это развязанную бойню несчастных туземцев и их порабощение.Кортес выпрямился, ему необходимо было оправдаться.– Ты ошибаешься, Зефирина, мир принадлежит сильнейшему. Так было во все времена и будет, пока человек остается человеком. Я не очень одобряю убийств и прибегаю к ним, лишь как к вынужденным мерам… Но индейцы тоже виноваты.– Вы преувеличиваете, эти несчастные виноваты только в том, что погибают…– Ты ошибаешься, – мрачно проговорил Кортес. – Они виноваты в том, что борются не с нами, а между собой! Вместо того чтобы объединиться и разгромить нас, они ссорятся. Мы этим воспользовались. Мы несем им цивилизацию белого человека, спустившегося с небес, как они говорят… Я не убивал Монтесуму, его убили свои же, а я обращался с ним все время по-королевски Исторический факт.

… Но я выиграл, Зефирина, а у сильнейшего – все права!Изнуренный лихорадкой конкистадор заснул на руках у Зефирины. Она долго смотрела на него.– Фульвио, любовь моя… – прошептала она, целуя темные кудри Кортеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46