, командующий конвоем.Более тяжелый, чем современный корабль, но более легкий в управлении благодаря вытянутому корпусу, этот сияющий галион покачивался на волнах по меньшей мере в ста двадцати саженях от берега.На реях сновали grumetes Юнги.

, распуская паруса и брамсели, чтобы привести корабль в движение.– Santiago! Sacristi! Cantiago! Сантьяго! Черт побери! Сантьяго! (фр.).

– возбужденно повторял Гро Леон, кружась вокруг Зефирины.Солнце слепило молодую женщину. Понимая, что пытается сказать ей галка, Зефирина внимательно разглядывала пассажиров на корме корабля.«Толстый капитан, второй помощник, старший лоцман, два идальго, капеллан, трубач, который оглушительно трубил в свою трубу… Какая-то женщина в черном, стоит боком, облокотившись на тонкие перила из позолоченного дерева».Зефирина вздрогнула. Она узнала эту осанку, этот надменный силуэт дикой пантеры. Как бы подчиняясь этому взгляду, прикованному к ней, женщина в черном повернулась к берегу. При этом движении полы ее плаща поднялись на ветру и разошлись.Крик раненого зверя, который издала Зефирина, затерялся в приветственных криках толпы.Женщина в черном держала на руках РЕБЕНКА! ГЛАВА XIXКОРОЛЕВСКИЕ ПИРАТЫ – Донья Гермина… Она увозит Луиджи! – рыдала Зефирина.Ускользнув от слежки, злодейка сумела подняться на борт корабля.Пробиваясь сквозь толпу, Зефирина бежала вдоль реки.– Баркас, скорее… Ее надо догнать!Понимая, какая разыгрывается драма, Пикколо и мадемуазель Плюш старались настичь свою хозяйку.– Твой баркас, парень! – умолял Пикколо.Рыбак не хотел ничего слышать. Ему было жаль своей лодки. Пикколо искал в карманах какой-нибудь завалявшийся реал.– Остановите корабль… Эта женщина увозит моего ребенка!Зефирина цеплялась за альгвасила, указывая на галион. Обязанный следить за порядком в городе, полицейский резко вырвался из ее рук.– Успокойся, парень, или я посажу тебя за решетку за пьяный дебош!– Остановите корабль, ради Бога, – стонала Зефирина.Она бежала, задыхаясь, вдоль набережной. Далеко позади Пикколо уселся в баркас и энергично греб, чтобы догнать Зефирину.– Sang Dieu! Salope! Serment! Saucisse! Sardanapale! Боже! Шлюха! Клятва! Крошка! Сарданапал! (фр.).

Гро Леон, словно обезумев, с карканьем кружил над Зефириной. Она выбежала за городскую черту, обогнав всех зевак. Тяжелая флотилия неумолимо приближалась к Гвадалквивиру. Было что-то трогательное в этом юноше, похожем на Давида, сражающегося с Голиафом. Несколько пассажиров следили за комичной фигуркой на берегу, принимая этого паренька за ярого поклонника Конкисты Завоевание новых континентов.

.В этом месте берег входил в реку мысом, выступающим, как волнорез. Далее, куда хватало взгляда, тянулись болота. Здесь нельзя было проехать вдоль реки даже верхом.– Опустите паруса… Бросьте якорь!До галиона доносились крики Зефирины, невнятные из-за ветра.Донья Гермина подняла свою черную вуаль. Ее взор вдруг остановился на Зефирине. Молодая женщина была уверена, что мачеха узнала ее даже в мужском платье.– Гермина… Даже если мне придется обойти всю землю, я отыщу моего сына! – кричала Зефирина.Галион прошел совсем рядом с мысом. Ветер принес ответ Гермины:– Никогда… Он МОЙ!Донья Гермина, словно жрица, подняла младенца к небу. За пронзительными воплями чаек Зефирина расслышала ее дьявольский смех.– Мой навсегда…Конец фразы был заглушен хлопаньем парусов. В сопровождении других судов галион удалялся к устью реки.– Гро Леон… – с трудом вымолвила Зефирина, – неужели мы ничего не можем сделать?.. Собственное бессилие ошеломило ее.– Sang Dieu! Serviteur! Кровь господня! К услугам! (фр.).

Удрученный тем, что видит свою госпожу в подобном состоянии, Гро Леон взмыл в небеса. Облетев вокруг галиона, он спикировал прямо на донью Гермину. Быстрый, как молния, он, казалось, клюнул голову ребенка и стремительно вернулся на мыс.В клюве галка принесла маленькую прядь черных кудрявых волос. Волосы Луиджи…Рыдая, Зефирина сжала в пальцах драгоценный подарок, прежде чем поднести его к губам.«Волосы моего сына того же цвета, что и у Фульвио… Ах, Фульвио! Если бы он был здесь, он нашел бы средство вернуть сына…»Пикколо догонял ее, сильно налегая на весла. Зефирина запрыгнула в ореховую скорлупку, надеясь в этой жалкой гонке догнать корабли.Им пришлось признать свое поражение. Расстояние увеличивалось, и очертания флотилии расплывались в мареве вдали – там, где река впадала в океан.Зефирина в сильном раздражении вышла из Торговой палаты. В. течение двух часов она вместе с Плюш и Пикколо отвечала на дурацкие вопросы ретивого чиновника, прежде чем смогла получить пропуск на корабль.Королевский комиссар хотел знать все: – Нет ли пятен на вашей репутации? Не грешили ли вы? Добрые ли вы католики? Случайно, не еретики или лютеране? Или евреи? Мориски Мусульмане

? Цыгане? Крещены ли вы? Нет ли у вас дурных болезней… подобных итальянской Сифилис, называемый также «французской болезнью».

?.. Клянетесь, что вы не moreno (черные)? Не индейцы? Не мулаты? Не castigo (светлые метисы) и не cogote (темные метисы)? Готовы ли вы, как добрые католики, крестить индейцев, прежде чем отправить их ко Всевышнему?Список был велик. Несколько раз Зефирине, сообщившей, что она и ее спутники родом из Арагона, приходилось удерживать Плюш, которой очень хотелось обругать королевского бюрократа.– Вы совсем неплохо отвечали. Ваши досье будут рассмотрены чиновниками Палаты, но не рассчитывайте отплыть с ближайшей флотилией через десять дней… В лучшем случае, через четыре или мять месяцев.Новость, которую комиссар преподнес с невозмутимым видом, была ужасна. Пять месяцев! Где тогда будет донья Гермина? При задержке в две недели Зефирина могла бы надеяться, если бы ветер ей благоприятствовал, догнать свою мачеху или узнать, куда она увезла Луиджи.– Какие кретины! О, какие же болваны!Словно разъяренный бычок, Зефирина пронеслась вниз по ступеням Палаты… и угодила головой прямо в колет какого-то дворянина.– Это что за манеры, взбесившийся юнец!Зефирина попыталась высвободиться из державшей ее железной руки.– Спокойно, малыш, извинись или я задам тебе трепку, – пригрозил дворянин.Чтобы заставить поклониться, он прижимал голову Зефирины к своему колету. Она отбивалась. Подняв, наконец, глаза, она в изумлении пробормотала:– Сеньор Кортес!Это действительно был конкистадор с бриллиантами в ушах, в шлеме с султаном, в платье из роскошной ткани. Глядя в большие зеленые глаза дерзкого юноши, Фернан Кортес нахмурил брови.– Будь я проклят, это…– Да, Зефирина де Багатель, – прошептала молодая женщина.Изрядно удивленный, Кортес увлек Зефирину в более спокойное крыло.– Сеньора, клянусь небом, если бы я ожидал… Я думал, вы в Барселоне. Разве вы не получили мое послание? – с беспокойством спросил конкистадор.Зефирина тут же поблагодарила его, уверяя, что сделала все необходимое.– Какого дьявола вы бродите здесь в этом костюме?Не признаваясь конкистадору, что она ослушалась приказа Карла V и что ей приходится прятаться под другим обличьем, Зефирина объяснила свое поведение материнской тревогой.– Черт возьми, вашего ребенка увезли на «Сантьяго»!– Мессир Кортес, я хочу отплыть с ближайшей флотилией, а мне ставят тысячу препятствий. Если бы вы могли мне помочь! – взмолилась Зефирина.Взгляд Кортеса сделался настойчивым. Он внимательно осматривал ее с ног до головы.– Это наша флотилия, сударыня, – бросил он с высокомерием, соответствующим его званию вице-короля. – Мы несомненно можем закрыть глаза и пропустить вас на борт… Вы еще более прекрасны в облике юноши, чем в своем собственном… Знаете ли вы, что вы пробуждаете во мне противоестественные желания, прелестный паж?Зефирина вздрогнула одновременно и от представившейся возможности, и от прикосновения рук, бесцеремонно тискавших ее колет.– Мессир Кортес, я вас умоляю, дайте мне три пропуска на корабль.– Три? Ничего себе… Я, пожалуй, был бы не прочь, но знаете ли вы, что мы проведем вместе на корабле девяносто дней?.. Скажу откровенно, прекрасная дама, ваша добродетель будет распалять меня.Кортес забавлялся с Зефириной. Она решила прибегнуть к уловке.– Какое скучное слово – добродетель… Кто говорит о добродетели, сеньор?– Увы, сеньора, я слышал это от вас… Когда мы виделись в прошлый раз, ваша добродетель нас разлучила.Кортес явно затаил злобу. Он отстранился от Зефирины. Та одарила его ослепительной улыбкой.– Прошлый раз не то же самое, что следующий, мессир.– Что вы хотите сказать?– Забудем прошлое и будем думать только о будущем.В этих словах таилось обещание. Кортес приблизился к молодой женщине.– Должен ли я понимать, что будущее начинается прямо сейчас?..Он попытался обнять Зефирину, но она выскользнула из его рук.– Будущее, мессир Кортес, начнется в океане!Руки Кортеса легли ей на плечи.– Смотрите-ка! – насмешливо произнес он, подделываясь под ее интонации. – Будущее начнется в океане… Я могу сделать с тобой все, что хочу.Он гладил ей бедра. У Зефирины хватило сил не двинуться.– Фи, мессир, разве я предлагаю вам невыгодную сделку?– Выгодная сделка должна удовлетворять обе стороны! – возразил Кортес.– Именно этого я хочу. Дайте мне три пропуска на корабль. Клянусь, что буду принадлежать вам.– Сегодня вечером?– В открытом море мессир… На пятую ночь в океане!– Звучит подозрительно!– Зато разумно! Если я буду вашей сегодня вечером, вы оставите меня на берегу.– А как же мое слово, сеньора!– А как же мой пропуск, мессир!– Вы несговорчивый партнер!– А вы заговариваете мне зубы!– Речь идет о моих чувствах, сударыня!– Речь идет о делах, мессир! – уточнила Зефирина.Она подумала, что Кортес задушит ее. Внезапно тот расхохотался.– Кстати, о делах… Спасибо за сообщение. Ей-богу, я был уверен, что вы лжете. Прокляни меня Бог, но мой капитан арестовал Жака Флери именно там, где вы сказали, на мысе Сен-Венсан. Дурак попался в этой бухточке, словно крыса!Зефирина была подавлена этой новостью. Злой судьбе было угодно, чтобы сказанные наобум слова оказались правдой.– Пес Флери, – продолжал Кортес, не замечая растерянности Зефирины, – будет привезен сюда в крепость. Затем я отправлю его в Толедо, в подарок Карлу V. Я вас должен тысячу раз благодарить, поскольку вы, надо признать, ведете дела честно… Итак, договорились, дорогая, на пятую ночь в море… Я помечу на своих записных табличках.Это было сказано с веселой развязностью.– А что касается ваших пропусков, считайте, что дело улажено. Где вы остановились?После неуловимого колебания Зефирина дала адрес постоялого двора.– Клянусь святым Хуаном, вам не повезло. Я остановился в Алькасаре. Сделайте милость, будьте моей гостьей… честь по чести, само собой разумеется… в соответствии с нашим соглашением, – добавил Кортес с иронией.Сочтя, что будет лучше оставаться возле конкистадора, чтобы следить за ним, она приняла приглашение.Вместе с Плюш, Пикколо и Гро Леоном Зефирина жила теперь в старинных покоях султанов. Мысли ее были постоянно обращены к Луиджи и Фульвио. Она часто раскрывала медальон с сиреневой крышечкой. Горячо ласкала волосы Луиджи, снова закрывала свое сокровище и с широко раскрытыми глазами погружалась в бесконечные грезы.Кортес вел себя пристойно. К тому же его почти не было видно. Конкистадор был слишком занят приготовлениями к путешествию.Держа слово, он передал Зефирине через своего картографа Кристобаля три разрешения на выезд в Индию на имя молодого идальго Жиля де Пилара и двух его слуг Педро и Пако.Зефирина любила беседовать с Кристобалем, человеком большой учености и обширных познаний. Картограф бесконечно обожал Кортеса. Словоохотливый Кристобаль рассказал молодой женщине, что во время его пребывания в Толедо весь двор потрясла одна новость. «После отъезда мадам Маргариты во Францию король Франциск I хотел бежать, переодевшись… негром. Побег был открыт в последний момент. Шокированный Карл V объявил, что его «брат» опустился до того, что покрасил лицо в черный цвет. «Черномазый», – повторял император. Кому в его окружении могла прийти столь же нелепая, сколь непочтительная мысль?»Кристобаль смеялся, но Зефирине было вовсе не смешно. Ее план провалился, и Франциск остался пленником в Мадриде. Освободить его можно было теперь только путем дипломатических переговоров.В ярости Карл V повелел Рамону де Кальсада разыскать всех соучастников неудачного побега.– Дон. Рамон обещал доставить их мертвыми или живыми… Вы знаете дона Рамона, сеньора? – простодушно спросил Кристобаль.– Немного…Зефирина сменила тему. Кристобаль думал, что молодая женщина укрылась под мужской одеждой и другим именем только для того, чтобы следовать за Кортесом.Подозревал ли дон Рамон, что Зефирина участвовала в заговоре? Он, несомненно, затаил против нее смертельную злобу, поскольку она от него сбежала. Итак, прятаться было необходимо.Из этих бесед она узнавала только бедственные новости и поэтому впала в уныние, ее терзали угрызения совести и мучила тревога.Бездействие давило на нее, и она изнывала от нетерпения. Накануне отплытия, по-прежнему в мужской одежде, она вместе с Плюш и Пикколо зашла в собор. Гро Леон мудро остался снаружи. Помолившись с забытым усердием, Зефирина направилась в ризницу. Какой-то служка чистил церковные сосуды. Она выдумала историю о дяде, который должен нагнать «его» в Севилье. Посредством двадцати реалов «на добрые дела» Зефирина получила от ризничего обещание передать Ла Дусеру вполне безобидное на вид послание.Письмо ее гласило:«Дорогой дядя!Мы отправляемся вслед за нашей дражайшей мачехой на «Виктории». Зефир влечет ее к Западной Индии. Ваш преданный племянник. Жиль де Пилар».Зефирина знала Ла Дусера. Он поймет, в чем дело.Когда она выходила из собора, над площадью святого Франциска раздались мстительные крики. Народ улюлюканьем встречал пленника. Скованный по рукам и ногам, тот стоял на повозке. Опутанный цепями человек был бледен, но взгляд его бросал вызов черни.– Кто это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46