Николас не мог себе объяснить, почему их беседа ему неприятна.
– Да, – отозвался он. – Увидимся. – Продвигаясь по комнате, он встал возле своей невестки.
Милош взглянул на него.
– Клэр отлично поработала над меню. Ты пробовал гусиный паштет?
Николас пытался справиться с непонятным раздражением.
– Да, мама хороший учитель.
Клэр взглянула на него, и если бы он не знал ее лучше, то подумал бы, что прочитал боль в этом взгляде. Она может обмануть кого угодно, но только не его. Он не собирается поддаваться ее коварным чарам и мелодичному нью-йоркскому акценту.
– Как Томас себя чувствовал, когда ты заезжал к Крейнам? – поинтересовался Николас у своего помощника.
– Идет на поправку. Его больше всего волнует потеря работы. А миссис Крейн шлет тебе благодарность за провизию.
– Как думаешь, этого было достаточно?
– Там полвагона продуктов, Николас, – усмехнулся Милош.
– Твоя щедрость достойна восхищения, – заметила Клэр.
– Пусть этот жест не обманывает тебя, – возразил Милош. – Он очень расчетлив, в бизнесе не уступит ни пенни. Он будет торговаться о цене за каждый фунт стали, пока поставщикам не надоест и они не уступят.
– Мой отец начинал свой бизнес с кредита, взятого в «Каулинс Сейвингс и Траст», – ответил Николас. – Я был бы нищим, если бы в память о нем не преумножал капитал и не продолжал его работу.
– И ты преуспел в этом, Николас. Теперь тебе надо позаботиться о наследнике, который возьмет в свои руки бразды правления, чтобы ты мог спокойно наслаждаться старостью, – заметил подошедший к ним Самуэль Бреслоу, фабрикант.
Повисло молчание. Николас устоял и не взглянул на Клэр.
– Меня еще надолго хватит в «Холлидей Айрон», – заверил он Самуэля.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – усмехнулся тот. – Я привез тебе коробку сигар из Джорджтауна. Что, если мы пойдем попробуем их?
Николас слегка кивнул Клэр.
– Извини нас.
Сара кивнула, и мужчины ушли.
– Я легко могу себе представить его практичным бизнесменом, – сказала Сара Милошу. – Это его вторая сторона.
– Он лоялен к своим работникам, – заметил Милош.
– И к своей семье, – добавила она.
– И к своей семье, – согласился Милош.
– Вы давно его знаете?
– Очень давно. Когда-то мы были влюблены в одну юную леди.
Да?!
– Нам было по десять, – улыбнулся Милош. – Мы ненавидели друг друга почти целый месяц.
– И что случилось?
– Я сделал так, чтобы все подумали, что это он разлил чернила на стуле учителя, а он разбил мне нос. Затем Мэри Джой переехала в Чикаго, и мы забыли о ней.
Сара улыбнулась.
– Они со Стефаном были как вода и масло, – продолжил Милош. – Николас делал все, чтобы доставить удовольствие Темплтону.
– Их отцу? Он кивнул.
– А Стефан всегда нарушал правила и никогда не заботился о том, что все, в том числе его отец, о нем думают.
– Значит, их отец отдавал предпочтение Николасу?
– Как раз наоборот. Конечно, он старался не показывать этого, но его любимцем был Стефан. Ему сходили с рук самые ужасные проделки. В то время как Николас…
Да?
– Николас просто еще сильнее старался заслужить уважение отца. Теперь, задним числом, мне кажется, что таким образом он пытался сгладить то разочарование, которое приносил их родителям Стефан. – Неожиданно выражение его лица изменилось. – Простите меня.
– За что?
– Я не должен был говорить этого. Вы жена Стефана.
– Ну что вы. Я благодарна, что вы искренни со мной. Я многого не знаю и не понимаю в этой семье. Чем больше я узнаю, тем легче мне будет с ними жить.
Неожиданная мысль осенила ее.
– Вас не удивило, что Николас нанял детектива, чтобы расследовать мою подноготную?
– Правда? – искренне удивился Милош.
– Вы не знали?
Нет.
– Я подумала, что, возможно, он говорил вам.
– В принципе, это совершенно здравое решение. Любой человек его положения должен быть внимательным и защищать свою собственность. Естественно, избранница Стефана подверглась проверке. Не сомневаюсь, что, когда Николас соберется жениться, прежде чем произнести клятву перед алтарем, свою жену он тоже проверит.
Похоже, он искренен и, скорее всего, от него ничего не удастся узнать о Клэр. Но благодаря его дружелюбию ей было легко с ним общаться, и Сара чувствовала себя увереннее, чем в начале вечера.
– Что он рассказывал обо мне?
– Только то, что вы приезжаете с ребенком и что вы пострадали во время происшествия. Он симпатичный мальчик. Я рад, что с вами обоими все в порядке.
Вечерело. Гости разошлись. Сара с Ледой успели открыть подарки в ярких обертках. Леда крепко обняла Сару, заверив, что та отлично потрудилась, и пошла к себе отдыхать.
Проследив за тем, чтобы слуги приступили к уборке, Сара направилась к лестнице. Нога, начавшая болеть еще несколько часов назад, теперь нестерпимо ныла. Остановившись у ступенек, она крепко ухватилась за перила и взглянула вверх, собираясь с силами для подъема.
– Почему ты ничего не сказала?
Низкий бархатный голос Николаса застал ее врасплох. Она обернулась.
– О чем? – Сердце у нее застучало. Неужели он что-то заподозрил? Может быть, кто-то узнал ее? Она не видела никого из знакомых.
– О том, что у тебя болит нога, – ответил Николас.
Она с облегчением облокотилась о блестящий дубовый поручень.
– Мне не так уж плохо, – ответила она.
– Зачем делать вид, что у тебя ничего не болит? – произнес Николас. – Это глупо, – и без предупреждения поднял ее на руки.
От него шел запах табака и еще тот аромат, который она почувствовала у него в гардеробной – его уникальный мужской запах. Какое-то время она держалась напряженно, противясь его бесцеремонности. Но когда он поднялся с ней на несколько ступенек, она поняла, как благодарна ему за его заботу.
Сара позволила себе расслабиться, наслаждаясь чувством защищенности, которое ей дарили эти крепкие объятия.
Он отнес ее в спальню и положил на край кровати. Едва он отстранился, она завизжала. Оказывается, прядь ее волос зацепилась за пуговицу его жилетки. Николас сел возле нее и начал изучать сплетение.
– Прости, – тихо произнесла она по-ребячески, но одновременно соблазнительно прикусив нижнюю губу.
– Дай я, подвинься, – предложил он.
Она с готовностью наклонилась вперед, и он дотронулся до запутавшегося локона, аккуратно снимая его с пуговицы. Волосы на ощупь оказались чистым шелком. Освободив прядь, он еще некоторое время держал ее в руке, наслаждаясь приятным ощущением.
Сара подняла голову, но не отстранилась, лишь устремила на него серьезный взгляд, в котором он прочитал немой вопрос. Он оглядел нежную кожу цвета слоновой кости, волнующий изгиб губ и роскошные волосы цвета золотистой пшеницы.
Неожиданно для самого себя он взял пальцами локон, висевший вдоль ее лица, и погладил его, завидуя его близости к ее соблазнительно красивому лицу.
В следующую минуту его пальцы коснулись ее губ, пробежали по мягкой коже. Она покраснела.
Губами он чувствовал ее неровное дыхание, казавшееся сладким на вкус, приглашающим, гипнотизирующим. Соблазнительный аромат ее волос и кожи будоражили его чувства. Выдох вырвался сквозь ее провоцирующие губы, и страстное желание почувствовать их вкус растопило его сознание, словно горячий нож масло.
Его пальцы утонули в массе локонов у ее виска. Его губы приблизились к ее губам. Она коротко вздохнула от удивления или удовольствия – он не был уверен, – но он накрыл ей рот, прежде чем она сумела возразить или отстраниться.
Несколько минут Николас пребывал в растерянности от желания, вызванного поцелуем, прежде чем понял, что она положила ему ладонь на грудь в деликатном протесте.
Это движение привело его в чувство. Он отстранился, убрал руку и встал. Сердце у него стучало.
Она сидела, опустив глаза, опираясь на одну руку, а другой пытаясь уложить непослушный локон.
– Прости, – прошептала она, и он увидел, как серебристая капелька заблестела у нее на ресницах.
– Это я виноват, – пробормотал он. – Набросился на тебя, как…
Капелька превратилась в каплю и уже катилась по ее щеке цвета слоновой кости. Она смахнула ее.
– Прости меня, Клэр, – заставил он себя произнести. – Ты слишком уязвима сейчас. Это было нечестно с моей стороны.
Она медленно покачала головой и одними губами проговорила: «Нет».
– Больше это не повторится.
Она продолжала сидеть без слов и движения.
– Ради Бога, посмотри на меня, это же был просто поцелуй.
Она посмотрела. Но лучше бы она этого не делала. Лучше бы он не просил ее. Потому что когда она подняла на него свои блестящие глаза, он прочитал в них такое замешательство и боль, что понял правду.
Это был не просто поцелуй.
Сара готовилась к вечернему выходу в театр. Она бы с удовольствием осталась дома с Ледой: тогда у нее было бы несколько лишних часов, чтобы вернуть на место письма Стефана и прочитать оставшиеся. Те, что она уже успела прочесть, мало помогли ей.
Сара выбрала одно из своих новых платьев, из черной парчи с оборками из французского кружева и жемчужными бусинами на талии.
Она изучила свое отражение в зеркале. Сара до сих пор не привыкла к своим ставшим более женственными очертаниям фигуры. Груди стали полнее, а бедра более округлыми, пропала подростковая угловатость.
Тут она вспомнила вечер, когда Николас отнес ее в комнату. И поцеловал. Интересно, что Николас думает о ней?
Какое это имеет значение? Он даже не знает, кто она на самом деле, напомнила она себе.
Всякий раз, как она задавалась этим вопросом, ей приходило на ум самое вероятное объяснение: это был еще один тест. Тест, чтобы проверить, что за женщину выбрал себе в жены его брат, проверить моральные качества матери единственного на сегодняшний день наследника Холлидеев. И как каждый раз после его проверок, она не была уверена, что прошла тест.
Поцелуй Николаса все еще не давал ей заснуть по ночам – ее никогда так не целовали.
Никогда не целовали с такой нежностью, с такой глубокой чувственностью, с благоговением.
Но это было глупо.
Она провалила тест. Вдова его брата должна была дать ему пощечину и громким криком сообщить всем о нанесенном оскорблении. Она этого не сделала.
Не сделала.
Она положила руку ему на грудь, почувствовала учащенное сердцебиение и жар его мускулистого тела. Она помнила захватывающую дух красоту его обнаженной спины и собственное смятение, слышала внутренний голос, напоминавший о ее обязательствах перед сыном, и она оттолкнула мужчину, которого желала прижать еще ближе.
Она не хотела попасть в ловушку, поскольку еще была свежа память о предательстве.
Эта мысль немного отрезвила ее. У Николаса есть цель, и эта цель лично ей не сулила ничего хорошего.
Сара отвернулась от зеркала, чтобы не видеть краску унижения и желания, которая до сих окрашивала ее кожу при воспоминании о том вечере.
Вильям тихо лежал в своей кроватке, но еще не спал. Она только что покормила его перед тем, как надеть платье. Она взяла его на руки и подошла к окну.
– Мамочка уходит ненадолго, – пообещала она, целуя его в лобик. – И я буду очень по тебе скучать.
В ответ он одарил ее своей беззубой улыбкой, которая заставила Сару улыбнуться.
– Ты мой самый любимый мальчик.
Она снова улыбнулась, и ее сердце, наполненное любовью, запело.
– Вильям еще не спит? – спросила миссис Трент, подходя к ней.
– Да, он все больше времени может проводить без сна. – Сара передала ребенка няне. Достав свой ридикюль, она переложила содержимое вместе со свежим носовым платком в одну из вечерних сумочек Клэр. Проверив объемную льняную подкладку, за которую зашила браслет, Сара, несколько раз дернув за нитку, высвободила свою последнюю ценную собственность.
Из своей серебряной оправы изумруды подмигивали ей, словно знали ее секрет. Она сжала в руке драгоценность и почувствовала, как камни приятно холодят кожу. Какой была бы ее жизнь, если бы ее мать была еще жива? Возможно, женское воспитание и опека уберегли бы ее от ошибки с Гайленом Карлайлом. А если бы она все-таки совершила эту ошибку, то, быть может, мать смогла бы остановить отца и не позволила бы выгнать ее – их единственного ребенка – из дому.
Она этого никогда не узнает. Сара застегнула браслет на запястье. У нее есть только две вещи, которые принадлежат ей по праву: Вильям и изумрудный браслет. Она должна в полной мере насладиться этим драгоценным украшением, прежде чем расстанется с ним.
Николас ждал ее в фойе. Официальный черный вечерний костюм и безупречно белая рубашка подчеркивали его демоническую привлекательность.
Его ничего не выражающий взгляд пробежал сначала по ее волосам, потом по платью и остановился на лице.
– Готова? – спросил он.
– А где твоя мама?
– Сегодня она ужинает с друзьями. Разве она не говорила?
Они идут в свет вдвоем? Одни? На краткий миг она позволила себе представить, как он целует ее. У нее перехватило дыхание, застучало сердце, но, приструнив крамольные мысли, она задвинула их в дальний уголок сознания.
– Нет, – ответила Сара, – мне она ничего не говорила.
– Разве это имеет для тебя значение, пойдет она с нами или нет?
Сара уже не помнила, когда в последний раз была в театре, и сегодня она была намерена насладиться вечером. И плевать ей на Николаса Холлидея со всеми его тестами и поцелуями. Она подобрала юбки и сделала шаг в его сторону.
– Конечно, нет.
Пьесу, которую они смотрели, Саре доводилось видеть и в лучшем исполнении, но это не испортило ей удовольствия.
Элизабет, вторая жена Эдварда Каулина, была всего на несколько лет старше Сары. Это была миниатюрная, живая брюнетка с мелодичным смехом, державшая в ежовых рукавицах своего мужа-банкира. Когда во время антракта их сопровождающие удалились, Элизабет устроилась подле Сары и стала развлекать ее разговорами. У Каулинов было два маленьких ребенка, а Элизабет состояла во множестве женских организаций.
– На следующей неделе я даю благотворительный завтрак для «Женской помощи». Ты должна прийти, Клэр.
– Спасибо, – ответила Сара. Должно быть, Николас хотел проверить ее реакцию на необходимость выполнять социальные функции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23