Глава пятнадцатая
Все воскресенье Сара обдумывала план побега. Она решила, что уйдет на следующее утро, как только Николас уедет на фабрику.
Леде она напишет записку, что на целый день уехала к Крейнам и взяла с собой Вильяма.
Последние часы, проведенные с ними в воскресенье, дались Саре ужасно тяжело. Они с Ледой приготовили холодный ужин и провели вечер с Николасом у него в кабинете. Сара избегала встречаться с ним взглядом и уж тем более оставаться наедине. Поздним вечером Леда зашла к ней в комнату, и миссис Трент принесла им чаю.
– Спасибо, миссис Трент, – поблагодарила Сара. – Теперь вы можете идти отдыхать. Я уберу все сама и присмотрю за Вильямом, если он проснется.
– Благодарю вас, мэм.
– Нога у тебя гораздо лучше, – заметила Леда. – Я обратила внимание еще на пикнике.
– Да, намного лучше. Только по ночам немного болит.
– Наверное, все еще заживает.
– Скорее всего.
– Ты знаешь, как ты дорога мне, Клэр, – начала Леда. Сара напряглась. Она боялась, что этим вечером не выдержит угрызений совести. Она кивнула. – Ты стала для меня как дочь. Не обижайся, я знаю, что у тебя есть родная мать, – поспешила добавить Леда.
– Я не обижаюсь. Я понимаю, о чем вы говорите. – Она сама воспринимала Леду как мать. Многие годы она ни к кому так не относилась. Расстаться с ней ей будет так же трудно, как расстаться с Николасом.
– И поскольку ты знаешь, как сильно я люблю тебя, – тихо продолжала Леда, – надеюсь, ты поймешь мои слова правильно.
Сара напряглась.
– Да?
– Я любила Стефана так, как любая мать любит своего сына, как ты любишь Вильяма.
– Конечно, я знаю.
– Я смотрела сквозь пальцы на большинство его безрассудств. Сначала я прощала его потому, что он был маленьким, а потом – потому что Николас обращался с ним, как с ребенком. И, наконец, я прощала его просто потому, что это был Стефан. Так же, как Николаса я прощала за то, что он был лидером. Потому что они – мои сыновья. Мать становится слепа к тому, чего она не хочет замечать.
– Думаю, я понимаю, но не возьму в толк, что вы пытаетесь мне сказать.
– Это потому, что я плохо выражаю свои мысли. Но мне почему-то кажется, что вы со Стефаном не пара. Ну вот, я и сказала это. Сара не знала, что ответить.
– Ты не обиделась? Я не хотела, чтобы ты меня неправильно поняла.
– Нет, Леда. Вы не можете обидеть меня. – Она наклонилась, накрыла ее руку своей и потупила взгляд, прежде чем Леда смогла в нем что-нибудь прочитать. – Я все понимаю.
Некоторое время они сидели молча. Саре хотелось успокоить Леду.
– Леда, как-то я говорила вам, что Стефан был добрейшим человеком, которого я когда-либо встречала. Это правда. Пожалуйста, никогда об этом не забывайте. Он был хорошим человеком. Великодушным. У него было в сердце столько любви. И я знаю, он очень сильно любил вас.
Слезы наполнили серые глаза Леды. Она крепко сжала руку Сары.
– Я знаю, что тебя он тоже очень любил.
– Никогда не забывайте, как сильно я благодарна вам и вашим сыновьям, – произнесла Сара, чувствуя комок в горле.
– Я буду помнить. – Леда потрепала Сару по руке и встала. – А сейчас нам надо отдохнуть. Увидимся завтра.
Борясь со слезами, Сара обняла Леду. Она никогда не забудет ее доброту. От нее она многое узнала о любви. Научилась быть матерью. Научилась быть женщиной.
Леда отстранилась, и Сара отпустила ее. Закрыв за ней дверь, она зажала рот и села на край кровати. Сейчас не время терять над собой контроль.
Проснулся Вильям. Сара поменяла ему пеленки и немного поиграла с ним. У нее не будет другой возможности, поэтому она взяла его с собой, когда пошла навещать Селию.
Женщина сидела в своем любимом кресле у камина. В ногах у нее валялась стопка мятых газет, а на столике рядом стоял стакан с янтарного цвета жидкостью.
Когда Сара вошла, она подняла глаза.
– Это мальчик?
– Это Вильям, – кивнула Сара.
Селия наклонилась, чтобы получше рассмотреть его.
Сара села напротив.
– Он выглядит милым.
– Спасибо.
Селия кивнула.
– У меня тоже был мальчик.
Сара вспомнила отчет Пинкертонов – брат Клэр был убит в уличной драке.
– Его звали Уолт. Я назвала его в честь старого поклонника. Но, наверное, это принесло ему несчастье. Первого Уолта тоже убили.
Их взгляды встретились, и Сара снова отчетливо вспомнила слова Леды: мать никогда не должна терять ребенка. Никогда. Селия потеряла сына.
А теперь она потеряла и второго ребенка.
– Нью-Йорк не то место, где можно растить детей. – Селия сделал глоток из своего стакана.
– Да, наверное.
– Вот этот дом идеален для этого.
– Да. – Надежен. Безопасен. Если бы только она могла остаться, Мэхонинг Вэлли был идеальным местом для жизни. – А что насчет вас, Сел? Вы тоже можете здесь жить и работать. Возможно, даже работать швеей, если захотите. Это было бы, хоть какое-то занятие для вас.
– Кто бы говорил. Можно подумать, у тебя все в жизни правильно и хорошо.
– Я не осуждаю вас, а просто хочу, как лучше для вас.
– Я сама знаю, что для меня лучше.
– Ладно. У вас есть все необходимое.
– Да, спасибо тебе.
Она могла не беспокоиться о том, что случится после ее отъезда. Николас с Ледой позаботятся о Селии. В конце концов, эта женщина – мать Клэр.
– Тогда спокойной ночи.
– Спокойной. Спасибо, что принесла его.
Она поспешила к себе в комнату и положила Вильяма спать. Он немного поворочался и быстро уснул.
Сара сложила пеленки, распашонки и одеяльца и составила список всего, что смогла уместить в двух сумках.
Расположившись за небольшим столиком, она опустило перо в чернильницу и начала прощальную записку, текст которой мысленно составляла вот уже несколько недель.
Николас и Леда,
Я знаю, то, что я сделала, непростительно, поэтому я не прошу у вас прощения. Единственное, о чем я прошу, не ненавидеть меня. Я собиралась рассказать вам правду в самую первую минуту, когда очнулась в больнице. Но когда я увидела твое горе, Николас, и когда ты предложил мне уход и крышу над головой для моего сына, я не смогла заставить себя произнести необходимые слова. Я подумала, что, возможно, мне будет легче рассказать все твоей матери.
А потом, дорогая Леда, когда я увидела ваши слезы, то, как вы смотрели на меня и моего сына, я опять не смогла произнести ни слова. Я до сих пор не нахожу в себе силы сказать вам все лично, поэтому оставляю это письмо.
Я – не Клэр Холлидей. Я никогда не была замужем за вашим Стефаном. Я встретила его только в тот день, когда произошло крушение поезда. Он спас меня от дождя, и они с Клэр дали мне сухую одежду, пишу, разделили со мной свое купе.
Если бы они остались у себя в купе в ту ночь, возможно, они были бы живы. Поэтому, видите, я ответственна за их смерть. С этим мне придется жить всю оставшуюся жизнь.
Я лгала вам и притворялась Клэр в ожидании, пока моя нога заживет, и я смогу самостоятельно передвигаться.
В приложении к этому письму вы найдете перечень вещей, которые я беру с собой. Как только я устроюсь и найду работу, я верну вам деньги за одежду, пищу и проживание в вашем доме.
Но я никогда не смогу расплатиться с вами ни за вашу доброту, ни за свою ложь, ни за потерю вашего сына и брата. Я могу только сказать вам, как мне стыдно и как я сожалею о случившемся.
Не знаю, найдете ли вы в своих сердцах еще немного доброты, чтобы не возненавидеть меня. За то, что я сделала, я сама себя ненавижу.
У вас нет оснований верить мне, но теперь мне нечего терять, поэтому я хочу еще раз сказать вам: Стефан был хорошим человеком. Он умел любить. Таким сыном и братом можно гордиться. Я была для них чужим человеком, но они с Клэр показали мне, что такое настоящая доброта. Вы бы полюбили Клэр, я уверена. Чтите их память.
Искренне ваша, Сара Торнтон.
Письмо и перечень вещей Сара положила в конверт и запечатала его. На конверте она аккуратно вывела имена Николаса и Леды и спрятала его под подушку.
Когда утром Николас уедет и вернется Грувер, она положит записку на видное место и уйдет.
Николас приехал домой рано, в хорошем настроении и голодный.
– Мистер Холлидей, сэр, – позвала его Пенелопа, – ваша мама просила, чтобы я передала вам ее просьбу присоединиться к ней, как только вы приедете. Они с гостьей в парадной гостиной.
К его немалому удивлению, гостьей оказалась Джудит Марчелино. И по всему было видно, что мама себя чувствует неуютно.
– Мистер Холлидей, – произнесла она, протягивая ему руку без перчатки. – Я прождала Клэр большую часть дня. Мы договаривались о встрече.
– А что, ее нет? – спросил он.
– Она оставила мне записку, что уехала к Крейнам, – ответила Леда. – Но обычно она всегда возвращается к этому времени. И она взяла Вильяма с собой. Это странно.
Похоже, его мать очень расстроена из-за опоздания Клэр. Чтобы успокоить ее, Николас позвал Грувера.
– Грувер, вы договорились с миссис Холлидей, когда заберете ее от Крейнов?
– Но я не отвозил ее сегодня к Крейнам. Только в Янгстаун.
– Янгстаун! И когда вы должны забрать ее?
– Она сказала, что сама доберется домой, сэр.
– Где конкретно ты оставил миссис Холлидей?
– Конкретно? – Грувер сглотнул. – У ювелира.
– Почему там?
– Она спросила меня, не знаю ли я, где можно выгоднее всего продать ювелирные украшения.
Николас ничего не понимал. Какие ювелирные украшения она решила продать? Зачем? Она не нуждается в деньгах. Все это выглядело так странно, словно она сбежала. Но зачем ей сбегать?
Он повернулся к матери. Та тоже ничего не понимала.
– О, бедняжки, – проговорила Джудит. – Я боялась этого. Я пришла предупредить вас, но, похоже, слишком поздно.
Николас подошел к ней.
– Что вы хотите сказать? Она тоже встала.
– Я знала Клэр еще в Нью-Йорке. И она всегда выбирала того мужчину, который мог больше предложить. Пожалуйста, не принимайте это близко к сердцу. – Она сочувственно взяла его под руку, и ее полная грудь коснулась его пиджака.
Николас отодвинулся.
– Я бы проверила серебро и драгоценности, – добавила Джудит многозначительно.
– Зачем, Клэр бы никогда… – начала Леда.
– Никогда? – перебила ее Джудит. – Вы же не думаете, что она сбежала, не имея за душой ни гроша? – Она уселась рядом с Ледой и взяла ее за руку. – О, бедняжка, я знаю, как вы сейчас подавлены. – Она театрально прижала руку к груди. – Ничего удивительного. У меня сердце разрывается при мысли, что у этого милого маленького мальчика такая мать.
Серые глаза Леды широко распахнулись. Она перевела растерянный взгляд с Джудит на сына.
– Ты же не думаешь… о мой…
Николас присел рядом с матерью, обнял ее за плечи.
– Ты же видела ее с ребенком, мама. Ты знаешь, она будет хорошо за ним ухаживать.
– Конечно, я уверена, она будет хорошо ухаживать за наследником Холлидеев, – быстро добавила Джудит. – В конце концов, он стоит целое состояние.
– Какие у вас были дела с Клэр? – поспешно спросил Николас, пока Джудит не добила его мать.
– Она была должна мне кое-какие деньги. Похоже, теперь мне не удастся получить их назад.
– За что она вам была должна деньги?
– Я одолжила ей, когда она попала в переделку в Нью-Йорке. Она постоянно говорила, что вернет.
– Сколько?
Джудит задумчиво посмотрела на него.
– Не будем сейчас об этом беспокоиться. У вас и без того полно забот. Из-за ребенка, и вообще. Оставляю вас проверять ценности.
Николас не хотел, чтобы мать почувствовала, как он подавлен. Эта Марчелино раздражала его. Или его мучило собственное унижение? Как же ловко его обманули!
– Грувер, проводите мисс Марчелино. Грувер устремил на Джудит едкий взгляд и ответил:
– С удовольствием.
– Позвоните, если я смогу вам чем-нибудь помочь, – сладко пропела она.
Грувер вывел ее из комнаты.
– Я не могу поверить, что Клэр могла сделать такое, Николас, – дрожащим голосом произнесла Леда. – Вдруг с ней случилось что-то ужасное?
– Ты же слышала Грувера, мама. Она уехала по собственной доброй воле.
– Может, это какая-то ошибка? Может быть, она скоро вернется?
На это он не слишком рассчитывал. Николас взял мать за руку.
– Пошли.
– Куда?
– Проверим твою шкатулку с украшениями.
– Нет! – воскликнула она.
– Тогда я сделаю это сам. Она встала.
– Ладно.
Он открыл дверь и вошел в ее пахнущую фиалками и камфарой комнату.
– Где ты хранишь украшения?
– Здесь, – дрожащим голосом ответила она, вынимая из ящика и раскрывая атласный мешочек для драгоценностей.
Леда разрыдалась.
– Что?! Что, черт возьми, отсутствует?
– М-мои кольца, изумрудное колье, которое твой отец подарил мне, бриллиантовый браслет, который ты подарил мне на день рождения.
Николас выругался и ударил кулаком по столу.
– Так я и знал! Я знал, что от этой женщины будут только неприятности с того самого момента, как услышал ее имя.
Мать опустилась на край кровати и продолжала плакать.
– Как она могла? Как она могла сделать с нами такое? А В-вильям! – причитала она. В ее голосе появились истерические нотки, дыхание стало прерывистым. – Мы должны найти его! Мы не можем позволить, чтобы что-нибудь случилось с Вильямом!
Николас сел рядом с матерью и прижал ее к груди.
– Ну же, ну. У тебя слишком доброе сердце, а она воспользовалась этим.
У него не было слов, чтобы утешить ее. Без внука она будет страдать всю жизнь.
– Ты поедешь за ней? – спросила она. – За украшениями?
Он поправил выпавшую из ее прически прядь волос и ответил:
– Я поеду и выкуплю твои украшения у Грэмба.
– Меня не волнуют украшения. Меня волнует только Вильям!
– Я знаю, мам…
– Ты должен найти Вильяма. Мне нужен мой внук!
В нем бурлили ярость и боль. Он не хотел больше видеть Клэр. Но его мать хочет вернуть своего внука.
– Хорошо, – пообещал он, – я отыщу его.
– Спасибо, Николас. Спасибо. Я только не могу понять, – она всхлипнула, – зачем ей воровать у нас и сбегать?
– Нам хода ее мыслей не понять, – ответил он.
– Но та мелочь, которую она выручит от продажи украшений, ничто по сравнению с тем, что могла иметь, оставаясь здесь. Ей стоило только попросить.
Она права. Это нелогично.
– Если только она не выжидала чего-нибудь. Может быть, ей было нужно время, чтобы приблизиться к большей и лучшей добыче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23