– Кто там? – спросила Сара.
– Николас.
– Входи.
Он появился в дверном проеме. На нем была свежая рубашка и темный пиджак. Он взглянул на девушку.
– Ты поужинаешь со мной внизу или мне сказать, чтобы тебе принесли сюда?
– Я останусь с ребенком, – мгновенно предложила свою помощь Минна.
Сара представила, как он опять несет ее на руках по этим проклятым ступенькам, а потом еще и обратно наверх и решила, что гораздо безопаснее будет поесть в комнате.
– У меня страшно раскалывается голова, – тут же придумала она. – Можно, я поем здесь?
– Разумеется. Я прослежу, чтобы тебе принесли какое-нибудь лекарство от головной боли.
– Ты очень добр. Он кивнул и вышел.
– Мистер Холлидей женат? – поинтересовалась Минна.
Сара уставилась на дверь. Теперь, когда девушка задала этот вопрос, Сара поняла, что ее волнует. Она ничего не знает ни об этом человеке, ни о его семье.
– Не знаю.
Минна положила завернутого в полотенце младенца на кровать и вытерла его.
Сара взяла его за крошечную ручонку и стала наблюдать, как девушка умело запеленала и одела его. Ее собственные попытки проделать то же самое были довольно неуклюжими.
Я научусь, мой маленький, про себя пообещала она, я стану самой лучшей матерью, которая только бывает у маленьких мальчиков.
– Он прекрасный человек, – продолжала девушка. – Да и красивый тоже.
Николас Холлидей действительно производил впечатление хорошего человека. Человека, который не заслуживает, чтобы его обманывали. Она взглянула на свой багаж возле двери, на купленные им вещицы для ухода за ребенком, на костюм, который был на ней, и поняла, что пройдет немало времени, прежде чем она сможет выплатить ему долг. А пока она будет играть роль Клэр Холлидей.
Утро выдалось прохладным и ясным, как зимой, хотя был ранний апрель. В воздухе уже слышался запах весны – травы и садовых цветов. Николас постарался заставить себя наслаждаться прекрасным видом, а не сожалеть о потерянном времени. Жаль, конечно, что они не могут поехать поездом, но на Милоша Швайцера вполне можно положиться – он в состоянии справиться с любой проблемой в отсутствие хозяина.
Он с облегчением подумал, что сегодня Клэр выглядит немного лучше, чем накануне, – пропала мертвенная бледность, а лицо стало менее напряженным. На ней была аккуратно отутюженная блузка и дорожный костюм. А шляпка – он заметил это, когда подул сильный ветер, была тщательно закреплена на волосах.
Им придется еще раз заночевать в дороге, прежде чем они доберутся до Мэхонинг Вэлли. Выносливость лошадей опасений не вызывала, а Груверу уже не раз приходилось управлять экипажем целые сутки без отдыха. Если кто и вызывал у Николаса опасения, так это Клэр. Она оказалась гораздо более хрупкой, чем он себе представлял, и, совершенно очевидно, что она не привыкла к длительным путешествиям. Однако она не вымолвила ни слова, и ему ужасно хотелось знать, что творится в этой головке со светлыми локонами.
– Стефан говорил, вы познакомились прошлой осенью, – наконец произнес он.
Сердце у Сары сжалось, а мозг заработал в ускоренном режиме. Ей необходимо избегать вопросов, на которые придется отвечать ложью.
– Где тело Стефана? – спросила она.
Выражение лица у него стало еще мрачнее.
– Его уже похоронили в семейном склепе. А церемония будет, когда ты немного окрепнешь.
А где его любимая Клэр? – хотела спросить Сара. Они должны бы быть вместе. Если бы она только могла сказать ему… если бы только была такая возможность… она бы непременно сказала. Разумеется, сказала бы. Она осторожно покосилась на него. Но если он такой же строгий и непреклонный, как ее отец, он выбросит ее прямо на дорогу. А она не может полагаться на случай. Придется ждать.
Он с хрустом вытянул длинные ноги, и это навело Клэр на размышления о его возрасте. Возможно, больше тридцати. Ей захотелось задать ему вопрос, который заронила ей в голову Минна накануне вечером. Несколько минут она изучала ландшафт и, наконец, решилась начать издалека.
– Куда мы едем?
Он смерил ее таким взглядом, словно она спросила, какого цвета небо.
– А ты не знаешь?
Сара внутренне сжалась, сожалея о собственной поспешности. Клэр наверняка знала, куда они направлялись вместе со Стефаном.
– Я знаю только, что ваша мать живет в Огайо, – быстро ответила она.
– Мэхонинг Вэлли, – ответил он. – Все наши кузницы и фабрики, равно как и дом, расположены неподалеку от Янгстауна.
– А кто живет в доме? – спросила она через некоторое время.
– Мы с мамой и несколько слуг.
Он не упомянул жену. А почему ее это волнует?
– У нас большой дом. Там полно комнат, хватит и для вас.
Как раз об этом она и не думала, когда завела разговор о доме. Скорее, ее больше волновало, сколько человек ожидают появления Клэр. Чем меньше, тем больше ее это устраивало.
Днем они сделали еще одну остановку и, отдохнув, отправились в Сент-Питерсберг, что в устье реки Аллегейни. Остаток пути они могли бы преодолеть уже этой ночью, как поняла Сара из разговора Николаса с кучером, но решили не упорствовать. Из-за нее, не сомневалась Сара.
В отеле Сент-Питерсберга был лифт, который позволил им избежать давешней неловкости.
– Ужин тебе подать наверх?
– Да, пожалуйста.
– Завтра мы будем дома. Я напишу, чтобы к нашему приезду вызвали местного доктора. Нью-Йоркский доктор велел обязательно менять повязку у тебя на ноге, а мы этого еще ни разу не делали. – С этими словами он собрался уже было закрыть дверь, но Сара окликнула его:
– Мистер Холлидей!
– Николас, – поправил он, останавливаясь на пороге.
– Николас, – снова начала она, – ты очень заботлив, спасибо.
Его темные глаза на мгновение вспыхнули, но выражение лица не изменилось.
– А как же иначе я могу обращаться с женой моего брата?
Ответ прозвучал почти резко, и сердце у нее замерло.
Чутье подсказывало, что он чем-то встревожен. Он вежливо обращался с ней, обеспечивал всем, что только могло потребоваться, но в глазах было что-то неуловимое, за словами скрывался какой-то подтекст. Сомнение.
Завтра она познакомится с матерью Стефана и расскажет ей правду.
Ковыряясь в тарелке с ужином, кормя ребенка, устраивая его в кроватке, она снова и снова возвращалась мыслями к своему двусмысленному положению и каждый раз приходила к выводу, что у нее не было другого выбора. Она все расскажет матери Стефана и будет надеяться на лучшее.
Что еще страшного может с ней случиться?
Мэхонинг Вэлли, штат Огайо
Облаченная во все черное, Леда Холлидей встретила Сару с распростертыми объятиями. И Сара, встав на здоровую ногу и позволив всхлипывающей женщине обнять себя, поняла, что вот это как раз и есть то самое страшное, что могло произойти.
От миниатюрной женщины исходил аромат фиалок и немного камфары. Обняв невестку, она перестала сдерживаться и разрыдалась. На глазах тут же появились слезы.
Леда отстранилась, позволив Саре сесть обратно в кресло, но не отпуская ее руки.
– Ты красавица, как Стефан нам и описывал, – все еще всхлипывая, произнесла Леда. Николас обнял мать и прижал к широкой груди. Когда он отнял лицо от темных, с серебристыми прядями волос Леды, его черные ресницы и глаза тоже блестели.
Сердце у Сары разрывалось, когда она смотрела на них. Угрызения совести пронзили ей сердце, словно стальной клинок. Она не находила в себе сил встретиться взглядом с Николасом. Она не сможет при нем сказать Леде то, что собиралась.
Наконец Леда отстранилась от возвышающегося над ней сына и посмотрела в сторону двери. Там, на пороге, стоял кучер и держал в руках детскую люльку.
– Ну же, Грувер, неси его сюда, – попросила Леда.
Выражение лица у нее было и выжидательным, и любопытным. Когда она увидела ребенка, то на несколько секунд накрыла пальцами свои дрожащие губы. Сара настолько ясно видела, как отчаянно ей хочется узнать своего сына в этом крошечном создании, что раскаяние с новой силой охватило ее.
– Он хорошенький, – наконец вымолвила Леда, расчувствовавшись. – Как его зовут?
Смущенная Сара отвела взгляд от Николаса и посмотрела прямо в серые глаза Леды.
– Я еще не назвала его, – ответила она, прекрасно понимая, что пожилой женщине это покажется столь же странным, как и Минне.
Вместо этого Леда расцвела так, словно ее одарили королевскими почестями.
– Мы сделаем это вместе.
Глаза у Николаса сузились, однако Сара не отвела взгляда.
– Твои комнаты готовы, – сообщила Леда. – Думаю, что мы все предусмотрели, но если что, тебе стоит только попросить.
Сара взглянула на огромную изгибающуюся мраморную лестницу, ведущую наверх к открытому холлу, и тут встретилась взглядом с темными глазами Николаса.
– Они наверху, – сказала Леда и затем, словно только что сообразив, прикрыла рот рукой. – О, дорогая…
– Не беспокойся, мам, – заговорил Николас – Мы с Клэр решили эту проблему с транспортировкой. Грувер, отнесешь наверх маленького и можешь быть свободен весь оставшийся день и завтра. Уверен, ты соскучился по семье.
– Спасибо вам, сэр.
Николас наклонился вперед, подождал, пока Сара обхватит его за шею, и, подхватив ее под коленями, прижал к груди и повернулся к матери.
– Видишь, мам? Все эти орехи и овощи все-таки сделали свое дело.
– Я в этом не сомневалась, – усмехнулась женщина и последовала за ними наверх, шурша юбками. Этот короткий смешок немного сгладил неловкость Сары, и она была бесконечно благодарна Николасу за то, что ему удалось заставить свою мать улыбнуться.
Сара задумалась. То, как он разговаривал с матерью, как обращался с кучером, говорило о нем гораздо больше, чем могут сказать слова. Он хороший человек. Искренний. Уважаемый и порядочный.
А она по-прежнему использует его.
Леда наняла няньку. Высокая седовласая вдова, миссис Трент, занялась ребенком, пока Николас и Леда устраивали Сару. Сара облегченно вздохнула, когда, наконец, Николас, извинившись, покинул комнату.
– Миссис Холлидей… – начала было Сара.
– Леда, пожалуйста. – Пожилая женщина накрыла одеялом здоровую правую ногу Сары и убедилась, что вторая покоится на подушке.
– Леда, я ждала возможности поговорить с вами.
– Знаю, дорогая. У нас много времени впереди. Ты станешь мне дочерью, которой у меня никогда не было. А этот молодой человек…
Леда взяла сына Сары у миссис Трент и прижала его к своей мягкой груди. Слезы ручьями потекли у нее по щекам.
– Этот молодой человек поможет мне не умереть от разрыва сердца.
При виде всего этого Сара почувствовала в груди удушливую тяжесть.
– Я не та, за кого вы меня принимаете, – выдавила она.
– Мне все равно, кто ты, – почти всхлипывая, ответила Леда. – Если бы эти последние несколько дней я не жила ожиданием встречи с тобой и ребенком, я бы не вынесла постигшего меня несчастья. Мать никогда не должна терять своего ребенка. Никогда, – горячо сказала она. – Ты мне нужна, чтобы продолжать жить. Ты и он. – С этими словами она ткнулась носом в склоненную головку мальчика, и Саре пришлось проглотить признание, которое она уже готова была сделать.
Не сейчас, не в данный момент. Она подождет. Подождет до тех пор, пока скорбь Леды хоть чуть-чуть ослабнет. К тому времени ее нога заживет, и она сможет уехать. А пока… разве кому-то будет хуже, если Леда еще немного будет считать их членами своей семьи?
Миссис Трент ловко ухаживала за ребенком, купала и переодевала его, но никогда не возражала, если Саре хотелось сделать что-то самой. Даже наоборот – ей было приятно поделиться своим опытом и ответить на вопросы Сары.
Леда часто навещала Сару и ребенка, а Николас не появлялся уже несколько дней. Дважды вызывали тучного доктора средних лет, который сказал, что ее нога идет на поправку, но становиться на нее всем весом пока рано. Он осмотрел голову Сары, поинтересовался, хорошо ли кушает малыш, осмотрел его и пожелал ей хорошего дня.
Сара с сыном спали, ели, набирались сил. Чувствуя заботу и любовь Леды, Саре уже не казалось, что она одинока, но только до тех пор, пока она не вспоминала, что эта добрая женщина принимает ее за другую. Свою тайну Сара так до сих пор никому и не раскрыла. Это была тяжелая ноша, которая мучила ее каждый день и каждую ночь.
Однажды поздно вечером после чая Леда появилась у нее в апартаментах.
– Я подумала, мы могли бы решить сегодня, – с надеждой в голосе сказала женщина.
– Что решить, миссис Холлидей?
– Леда, пожалуйста. Как назвать ребенка, разумеется.
– Ах да, конечно.
– Скажи, вы со Стефаном думали о каких-либо именах? Возможно, имя твоего отца?
Сара не знала имени отца Клэр, поэтому ей пришлось отвергнуть эту идею. Она покачала головой.
– Мне нравится Томас. Или Виктор. Питер тоже ничего. А у вас есть какие-нибудь предпочтения? – спросила Сара, прекрасно понимая, что должны быть.
Леда поставила чашку на блюдце и вытерла губы льняной салфеткой.
– Моего отца звали Горацио. А отца Стефана – Темплтон.
Сара очень надеялась, что у Леды есть родственники с более приемлемыми именами.
– Мой дед был Вильямом…
– Вильям – отличное имя, – быстро перебила ее Сара.
– Тебе нравится?
– Да, очень.
– Ему нужно еще и второе имя, – напомнила Леда.
Сара неохотно кивнула.
– Как насчет Стефана?
Сара вспомнила о великодушном молодом человеке, который подобрал ее под дождем, уступил ей на ночь свою постель. Если бы он ехал в своем купе, то, возможно, сейчас был бы жив.
– Думаю, Стефан – самое подходящее имя.
Леда, как ребенок, восторженно захлопала в ладоши.
– Вильям Стефан Холлидей! Разве не великолепное имя!
Чувство вины, противное, как холодный бостонский туман, захлестнуло Сару. И при виде искреннего счастья, озарившего лицо Леды, она не нашла в себе сил огорчить ее.
– Сегодня вечером Николас отвезет тебя на ужин, – сказала Леда, вставая. – Тогда мы и сообщим ему. – С этими словами она вышла из комнаты.
Сара направила колеса своего кресла к алькову, где под ярко раскрашенным потолком стояла купленная Ледой резная железная кроватка. Она коснулась пушистых волос сына и ласково похлопала его по попке, укутанной фланелевыми пеленками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23