Он остался стоять в дверях.
– Поесть не хочешь?
– Пока не хочу. – При мысли о еде желудок снова исполнил серию кульбитов.
– Ну ладно. В случае чего, зови.
Дверь закрылась. В замке повернулся ключ.
Снова в безопасности.
Откровение 6:8
Я помнил все, что произошло со мной после того, как я съел отравленный шоколад, но воспоминания были разрозненными, словно принадлежали кому-то другому. Я стыдился своего поведения и не удивился бы, обнаружив себя на следующее утро в гробу. Я так ослаб, что подобная перспектива отчасти даже привлекала.
Я медленно приподнялся и осмотрел комнату. Телевизор был выключен. Ваза с мертвыми розами и пишущая машинка по-прежнему стояли на письменном столе. Фигурку хрустального лебедя повернули задом наперед. Чтобы хоть чем-то себя занять, я встал с кровати, подошел к бюро и выдвинул левый ящик. Там лежала Библия, а под нею – нераспечатанная пачка бумаги формата A4. Я вытащил Библию и принялся поглаживать пачку тремя пальцами левой руки, зачарованный ее снежной белизной. Затем открыл правый ящик и нашел еще две книги. Одна называлась «Преодоление смерти: Руководство для новопреставившихся», другая – «Все кончины от А до Я». Открывать их не хотелось. Голова кружилась, словно заведенный волчок.
Сидеть было плохо. Стоять еще хуже. Я вернулся к кровати и снова лег.
Когда я проснулся, было темно. На коврике у двери лежала записка. Корявым, словно бы детским почерком в ней было выведено: «Скоро вернусь с едой. Смерть». Я понятия не имел, который час. Я стал снимать вконец измятый пиджак, и в левом кармане что-то зашуршало. Вытряхнув содержимое на кровать, я обнаружил с полдюжины плиток из набора «Пир». При взгляде на них даже те крохи, что оставались в желудке со вторника, подскочили к горлу. Я сгреб конфеты одной рукой и выбросил в мусорную корзину.
Зато у меня оформилась мысль, над которой я бился весь день: такая смерть мне глубоко противна. Пусть некоторые заболевания и могут обеспечить трупу безоговорочное уважение коллег, но в случае провала стажировки (теперь это казалось очень вероятным) я ни за что не хотел вновь пережить кошмар, который испытал во время своей краткой болезни. Позор и унижение…
Нет, это все не то.
По иронии судьбы именно этими словами Эми объявила о нашем разрыве. Она сидела у окна за столиком в кафе «Иерихон» и повторила свои же слова, сказанные часом раньше: «Это все не то. Уже не то».
– У нас уже давно все не то, – согласился я тогда.
Надо же. О чем только ни вспомнишь после смерти.
* * *
Мои мысли прервали три твердых коротких удара в дверь.
– Кто там?
– Смерть.
– Входите.
Он отпер и вошел, но прежде чем подойти к моей кровати, убедился, хорошо ли запер за собой дверь. Он принес блюдо с горой соленых крекеров, которые по какой-то необъяснимой логике напомнили о сексе, отчего мне стало неловко. Смерть поставил блюдо на столик у окна и развалился в кресле.
– Как самочувствие?
– Лучше.
Он кивнул.
– Принес тебе поесть. Чумка говорит, еще пару дней тебе будет не до еды, но я так, на всякий случай…
Я поблагодарил его.
– Завтра утром у нас собрание. Попозже. Ты тоже приходи. Увидишь, как здесь дела делаются.
Я слабо улыбнулся.
– К завтраку не торопись. – Мгновение он молча смотрел на меня, затем сел, собравшись уходить.
– Как я сегодня справился?
Он ответил не сразу.
– Пока неясно, произошло ли заражение. Тебя так скорчило в кинотеатре, что наши клиенты поспешили пересесть на другие места, напрочь забыв о своем пакете. Все станет ясно через пару дней.
– Простите.
– Всяко бывает, – сказал он и поднялся с кресла.
– А где Шкода?
– Отправился с Войной в город. Скорее всего, громят какой-нибудь ресторан.
Он подошел к двери и повернул ключ в замке.
– Кто такой Гадес? – неожиданно сорвался вопрос с моих губ.
Смерть небрежно указал на стол, где лежала потертая Библия.
– Найдешь ответ там, – сказал он. – Откровение, глава шестая, стих восьмой.

Среда
Смерть от невероятной череды несчастных случаев
Толстяк с рыжей бородой
Я ничего не вижу.
Я нахожусь в теплом темном вибрирующем месте. Слышу глухой низкий гул.
Все мое тело ноет. Руки связаны за спиной, ноги привязаны к рукам. Во рту кляп с привкусом технического масла. Он примотан тремя витками изоленты, которая врезается в лицо и шею, а при попытке шевельнуться вырывает волосы. Пот заливает глаза, струится по щекам, падает на теплую темную дрожащую поверхность подо мной.
Я кричу. Но из-за кляпа, изоленты и низкого гула меня никто не слышит.
Я словно узник средневекового подземелья.
Я открыл глаза.
И увидел мягкую белую подушку, белый пушистый ковер с таким длинным ворсом, что он мне доходил почти до уровня глаз. Опять промелькнуло ощущение чего-то знакомого. Я вяло отодвинул подушку, перевернулся на спину и сонно уставился на деревянные перекладины верхней койки. Потирая глаза, я перевел взгляд на фактурный потолок, украшенный причудливыми гипсовыми сталактитами и сумасшедшими белыми созвездиями. Я видел животных, пищу, лица людей и беспорядочный танец кружащихся солнц.
В общем, ничего я не видел.
* * *
Когда я встал с кровати, голова все еще кружилась от сомнительного лекарства Мора. Я пошел к гардеробу, но по пути запутался в длинном ворсе ковра, потерял равновесие и упал, стукнувшись о письменный стол. От этого удара опрокинулась ваза с розами. Я услышал, как она покатилась, затем увидел, как она падает на ковер прямо мне под ноги. Я подполз на четвереньках к шкафу, вскарабкался по нему, как по скале, открыл резким рывком дверцу, и она больно ударила меня в переносицу.
Охая и постанывая, я взял оранжевую футболку, на груди которой имелась надпись «Друг агнца с семью очами™», первые попавшиеся трусы в цветочек и оранжевые носки с красными омарами.
Зомби-мода!
Я оделся и спустился в столовую, не представляя, который теперь час и застану ли я еще кого-нибудь. Вчера я почти ничего не ел, и сейчас как никогда нуждался в плотном завтраке. Желудок подскакивал, как мотоцикл, пролетающий сквозь огненное кольцо.
Дверь была закрыта, но из столовой явственно доносился меланхоличный голос Смерти:
– При всем том, чем мы занимаемся, я удивляюсь, как мы можем спокойно спать. А еще удивительнее, что Шеф наш думает, будто нам эта работа должна нравиться. Так ради чего все это?
Ему ответил незнакомый голос, громкий и агрессивный:
– Потому что иначе все шло бы наперекосяк к едрене фене.
Голод и легкое любопытство толкнули меня в комнату.
Смерть сидел во главе стола, на своем обычном месте. Его одежда состояла из светло-серого кимоно и черных бархатных тапочек, украшенных вышитыми черепами. А рядом с ним, там, где вчера сидел я, развалился загорелый великан с пышной, как у Рональда Макдональда, шевелюрой и густой рыжей бородой.
Едва я вошел, Смерть обернулся:
– Тебе лучше?
– Пошатывает.
– А это откуда?
– Где?
– На переносице, – он протянул ко мне руку. – Что за красное пятно?
– Так, пустяки.
Смерть кивнул и указал на рыжебородого толстяка.
– Это Война. – И, потянув себя за ухо, доверительно добавил: – Он малость глуховат.
Незнакомец, не обратив на него никакого внимания, сосредоточился на изучении моей персоны. Я ответил ему тем же. Его пальцы и по цвету, и по форме напоминали толстые свиные сосиски, а брови – дохлых гусениц. Облачение полыхало всеми оттенками красного: алая спортивная рубашка, нагрудный карман которой украшала золотая эмблема в виде широкого меча, просторные малиновые джинсы, оранжево-розовый ремень, красно-коричневые носки и рубиновые спортивные туфли. Под каждой складкой его одежды ощущалась могучая плоть – гора мускулов, реки крови и груда крепких костей.
– Это мой новый стажер, – представил меня Смерть, прервав наши гляделки.
Война уставился мне прямо в глаза и грозно проревел:
– У тебя имя есть?
Я покачал головой.
– Что ж, каждому свое, – изрек он, склонился над громадным блюдом с мясной нарезкой и продолжил трапезу.
Я занял место Шкоды, где для меня оставили хлопья и фрукты. Попробовав, я не удержался и набросился на еду. Ощущение, как твердая пища сползает по глотке, а потом толчками продвигается по пищеводу, все еще было неприятным, особенно после стольких лет воздержания.
– Ну и каким счетом все закончилось? – спросил Смерть, продолжая разговор, начало которого я пропустил.
– Несколько тысяч тел, – ответил Война и отправил в рот кольцо пряной колбасы.
– Для одного дня очень приличный результат.
– Один из лучших.
– Вернешься туда?
– Незачем. Колесики уже завертелись. Все агенты в курсе, кто и что делает. Я могу пару раз нагрянуть как почетный гость, но это чисто для профилактики. В общем, до понедельника я свободен.
– Значит, я могу на тебя рассчитывать в пятницу?
Война кивнул.
– Да не будет покоя грешникам.
Смерть уже расправился с двумя белыми мышами из традиционной тройки, а с третьей не спешил. Когда я доел последний фрукт, он открывал и закрывал дверцу клетки, постукивая пальцами по прутьям. Видимо, его это забавляло, но мышь отчаянно верещала.
– А где Шкода? – спросил я.
– Его разве не было в спальне?
– Когда я проснулся, не было.
– Шкода, – прервал нас Война. Из его рта, словно снаряды, полетели кусочки ветчины. – Шкода! – От второго крика я чуть не оглох. Погруженный в раздумья Смерть продолжал измываться над своей жертвой.
Не прошло и нескольких секунд, как на лестнице, а потом и в коридоре раздался дробный топот. Шкода ворвался в столовую с видом настолько раздраженным, насколько может позволить себе человек в розовой ночной сорочке до пят. Но едва он увидел, кто его позвал, как раздражение сменилось подобострастием.
– Случилось что-то?
– Поди сюда, засранец, – приказал Война. И не успел Шкода обогнуть стол, как Война с неслыханной скоростью набросился на него и мигом уложил на лопатки. То была самая неравная схватка, которую я когда-либо видел, и закончилась она обоюдным гоготом и хлопками друг друга по спине.
– Ну, раз ты здесь, – начал Смерть, постукивая по крышке клетки, – я попрошу тебя об одной услуге. – Он открыл дверцу и вытащил мышь за хвост. – От Шефа сегодня поступило сообщение. Собери всех в конференц-зале.
Шкода округлил глаза и показал на меня:
– Вон твой стажер.
– Но прошу я тебя. – Смерть опустил последнюю мышку в рот, разгрыз косточки и сплюнул в тарелку маленький белый череп, но промахнулся. Черепок покатился по столу и замер у моей левой руки.
Шкода свирепо уставился на Смерть, затем потупил глаза и, не сказав ни слова, вышел из столовой. Через минуту Смерть поднялся и вежливо поклонился:
– Пойду, пригляжу за ним.
Я остался наедине с Войной. Он пугал меня больше остальных, с кем я познакомился после смерти, но я давно научился скрывать свои чувства. Пока он закидывал в себя с полдюжины ломтей говяжьей нарезки, я вяло ковырял остатки своего завтрака. Наконец он взглянул на меня.
– Хороший костюмчик.
– Спасибо.
– А в остальном выглядишь хреново.
– Хм…
– Нравится здесь?
Я кивнул.
– Остерегайся Мора, – прошептал он.
Сбитый с толку его откровенностью, я уставился в окно и сказал первое, что пришло на ум:
– Это ваш «БМВ»?
Он обернулся, громко чавкая.
– Угу. Не могу же я заявиться на битву на дребаной собачьей консерве.
– А чем плохо на коне?
Он ткнул пальцем в девиз под портретом Смерти «В НОГУ СО ВРЕМЕНЕМ».
– Конь себя уже не оправдывает. Надо за доли секунды – одна нога здесь, другая там – Он водрузил мясистые руки на обширное брюхо, весьма довольный собой – К тому же, ты не видел дерьма коней Апокалипсиса.
* * *
Смерть снова вошел в комнату, сел и пристально посмотрел на меня. Он уже облачился в свою повседневную одежду: ботинки «Тимберлэнд», светлые джинсы, кремовую футболку и ветровку в черно-белую клетку.
– Собрание через пять минут, – объявил он. – Если поторопимся, вечером будем свободны.
– Какие у тебя на сегодня планы? – спросил Война.
– Смерть от несчастного случая, – произнес Смерть со вздохом. – Невыгодный бизнес.
– Всегда.
Смерть кивнул.
– Но на этот раз – вполне удачно. Вся жизнь сегодняшнего клиента прошла под знаком несчастного случая. У него шрамы от бритвы, от зубов акулы, от ледышки в мороженом. И эти шрамы везде – на голове, на шее, на коленях. Его жизнь состоит из коротких перебежек от одной маленькой трагедии к другой. – Смерть сделал глубокий вдох. – А пару недель назад он умудрился столкнуться со мной.
Он уставился в стол взглядом, полным такого сострадания, что я сразу вспомнил, какое лицо было у матери в тот миг, когда она увидела меня в ресторане через пять лет после моего исчезновения.
Из столовой мы вышли все втроем и поднялись на второй этаж. В коридоре было пусто, но из первой комнаты по левой стороне доносился смех. Не постучавшись, Война шагнул внутрь, с ним поздоровались без восторга. Я обернулся и увидел, как Смерть закрывает дверь с табличкой «ШЕФ» – ту самую, которую я видел в понедельник после душа. Я успел заметить только железную спиральную лестницу, ведущую наверх.
– Разве можно доверять Шкоде? – буркнул Смерть.
И вот, конь бледный
В центре конференц-зала Агентства стоял длинный ламинированный стол, окруженный шестью креслами, на потолке мерцала флуоресцентная лампа, в левом углу на деревянной подставке располагалась кофеварка, а в правом дальнем громоздилось фотокопировальное устройство. Во главе Стола сел Смерть, напротив – Шкода, слева расположились Мор и Глад, а справа – мы с Войной. Голые стены были выкрашены в огненно-алый цвет, оттенок которого резко дисгармонировал с экипировкой Войны. Но поскольку его одеяние между собой уже перессорилось, до драки дело не дошло.
Стол был завален бумагами.
– Доброго утра всем, – поздоровался Смерть и окинул взглядом присутствующих. Присутствующие скучающе безмолвствовали. – Вопросы имеются?
Пустые взгляды в ответ.
– В таком случае объявляю собрание открытым. – Он театрально откашлялся. – На повестку дня вынесены следующие вопросы: отчеты Мора, Глада, Войны и меня, предложение по новой системе регистрации документов, отчеты наших полевых агентов, прочие дополнительные вопросы, которые могут возникнуть при обсуждении, и обращение Шефа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31