– Куда мы идем? – слабым голосом спросила она.
Хартфилд внезапно остановился, поставил чемодан на пол.
– Хороший вопрос. Я взял напрокат машину, но разрази меня гром, если я дождусь, пока мы сядем да поедем искать какой-нибудь романтический уголок, где я бы вытряс из тебя все, что мне нужно. В общем, я это сделаю прямо здесь.
– Здесь?
– Да. – Он впился глазами в ее лицо, и для нее моментально исчезло все: суета толпы, пронзительные голоса диспетчеров из динамика, чемоданы, тележки. – Ханна, почему ты не прочла мою записку? Очень, очень важную записку.
– Потому что Джина приехала раньше, чем я нашла ее. Джина так злилась на тебя… Я не могла ей сказать. Я сделала вид, что это вчерашние заметки с семинара… а потом горничная выбросила ее. – Сейчас эти объяснения самой Ханне показались неубедительными, нелепыми… но вчера все было иначе… вчера она переживала за сестру. – А что… было в той записке, Иден?
– Боюсь, теперь это прозвучит глупо.
– Нет, не глупо, – твердо возразила Ханна.
– Нет? Тогда слушай. – Он говорил хрипловатым от волнения и нежности голосом. – Первое: автор записки сообщал, что не решился будить такую красивую и сладкую женщину. Второе и главное: автор спрашивал, уместно ли, по твоему мнению, во время заключающего симпозиум приема делать женщине предложение.
Ханна ахнула.
– Третье: если ты находишь это приемлемым, дай знать на утреннем заседании, просил автор. В конце было указано, что сразу после двенадцати у автора назначена встреча с братом, поэтому ждать твоего ответа после полудня ему будет просто мучительно… Пытка оказалась страшнее, чем я предполагал, Ханна. Так избавь же меня от этих мук!
– Официальный прием после симпозиума травматологов – самая прекрасная обстановка, чтобы сделать женщине предложение, Иден, – прошептала Ханна и спрятала у него на груди лицо. – Но я знаю обстановку просто идеальную для этого.
– Интересно!
– Как тебе нравится душный и людный курортный аэровокзал?
– Принимается! Тем более что в ближайшем будущем вряд ли нас ждут приемы и симпозиумы.
– Вот именно. А ждать уже невозможно… Да?
– Невозможно. Я прошу тебя стать моей женой. И чем скорее, тем лучше.
– Ты хочешь настоящую свадьбу? – спросил Иден позднее, когда они лежали на траве под сенью диковинных деревьев в местном ботаническом саду.
Они ходили везде и нигде, потому что ничего кругом для них не существовало. Они были слишком одурманены своим счастьем и друг другом, чтобы выбирать какой-нибудь маршрут. Сегодня достопримечательности их не интересовали. У них не было с собой ни пледа, ни коврика, но трава здесь была такой густой, теплой и мягкой, что Ханна зарылась в нее.
– Настоящую свадьбу? Ты имеешь в виду оркестр, полторы сотни гостей, банкет?
– Ну, что-нибудь в этом роде.
Ханна состроила гримаску.
– По-моему, нам такое не подойдет.
– Вот и славно. – Он поцеловал ее в сморщенный нос.
– Обрадовался? А если бы я пожелала пригласить двести пятьдесят человек гостей, заказать вереницу лимузинов и океан цветов?
– Океан я тебе обеспечу, – улыбнулся Иден, и вдруг его голубые глаза потемнели. – Я все думаю о Салли и Стиве, девочка моя, – сказал он.
– Значит, Джина была права… Ты уговорил Стива…
– Я не уговаривал его. И Джина твоя дура, если сердится на меня. Думаю, со временем она поймет это. Я помог брату принять кое-какие решения, к которым ему давно следовало прийти. Салли и Стив хотят использовать еще один шанс.
– Нелегко им придется. После всего, что было.
– Стиву придется тяжелее, чем когда бы то ни было. И для Салли это испытание. Прощать не так легко, как кажется. Ты сожалеешь о таком конце?
– Нет, Иден, нет, с чего бы? И потом, это не конец. Это начало. А ты думаешь, что…
Поцелуем он перебил ее.
– Я думаю, что сейчас мы с тобой думаем одинаково.
– Так всегда было. Нам обоим было невыносимо оказаться между двух огней. Нам обоим хотелось, чтобы…
– …все кругом стали счастливы, как мы с тобой, – подхватил Иден, щекоча губами ее шею. – Но что это будет за счастье, если Джина и Салли столкнутся нос к носу на нашей свадьбе?
– Не переживай. Джина уезжает за тридевять земель. Хочет найти место медсестры – в Штатах, в Латинской Америке, в Африке. Она собиралась обратиться в австралийский союз медиков-добровольцев. Мне кажется, идея неплохая.
– А Стив – после стольких лет – возвращается в ортопедическую травматологию.
– Ого!
– Ему еще лет пять назад надо было сделать это. Но только сейчас он понял, что единственное, чего ему не хватало, – это хорошей полноценной нагрузки. У него ведь светлая голова, а руки просто золотые. Он хирург от Бога, а тратил себя на какую-то ерунду… от которой ни доходов, ни морального удовлетворения.
– Значит…
– Да, они продадут дом и переедут в Сидней. Салли хоть вздохнет свободно. А Стив… будет у него работа хорошая – будет счастлив. Кстати, Рон Гибсон, помнишь, мы встретили его в пятницу? – готов взять Стива в свое отделение сиднейской клиники.
– Значит, в Канберре мы с тобой останемся одни, – задумчиво протянула Ханна.
– Тебе не жаль?
– Мне? Ни капельки! Я считаю, мы заслужили право побыть вдвоем – без всяких там огней со всех сторон. Я жду этих минут, часов, дней нашего уединения.
– Нашего уединения… – тихо отозвался Иден. – Именно так я надеялся справить нашу свадьбу. Вдвоем, только вдвоем, на берегу океана.
– На берегу океана?
– Да. Я же обещал тебе океан.
– Иден, а как же свидетели, бракосочетание?
– Без этого не обойтись. Но, боюсь, мы вряд ли заметим их присутствие.
– Вряд ли, – эхом отозвалась Ханна.
С наблюдательностью у них явно стало неважно. Во всяком случае когда он снова припал к ее губам, а она прижалась к его теплому, сильному телу в ответном порыве, они не обратили внимания, что над головами с пронзительными криками носятся чайки, что совсем близко расположилось на воскресный пикник добропорядочное семейство, что в небе гудит самолет, возможно, уносящий в Канберру Джину.
– Мне теперь ничего не нужно в этом мире, кроме тебя, – лаская ее губы своими, прошептал Иден. – И так будет всегда…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20