Иден был у дверей минута в минуту. Видно было, что он тоже настроен на хорошую пешую прогулку – потертые свободные джинсы, рубашка-хаки, минимум вещей.
– Поехали?
– Поехали! Денек лучше некуда! Пригороды столицы изменились, с тех пор как Ханна последний раз была здесь. Всюду попадались то высокие скопища новостроек, то россыпи пестрых, только что отстроенных коттеджей. Между районами-спутниками зеленели луга, на них темнели эвкалиптовые рощицы. Эти вкрапления природы напоминали о временах, когда вместо вилл здесь были скромные фермы, а на лугах паслись овцы.
Наскоро они миновали «цивилизованные» земли. Наверное, полпути еще оставалось до границ Национального природного парка, когда Хартфилд вдруг воскликнул с досадой:
– Черт побери! Извини, но я должен позвонить Салли. Она оставила на автоответчике сообщение, пока я был в ванной, просила связаться с ней. А я совершенно забыл об этом!
Он быстро набрал номер. Ханна сразу почувствовала легкое напряжение. Она так хотела сегодня избежать разговоров о Стиве, Джине, Салли. Более того, она была твердо намерена обойтись без этого, потому что понимала: иначе у них с Иденом никогда не наладятся отношения. И вот планы ее оказались под угрозой. Неожиданно набежала туча и придавила их хмурой, столь знакомой тенью.
– Алло! Салли! Да-да, слушаю. Я был в душе… Из машины… Связь пропадает, наверное… Поужинать вечером? – Он замялся, глядя на Ханну. – Вообще-то я собирался к тебе завтра… Нет-нет, все нормально… Если завтра тебе не управиться с мальчишками… Ах, подруга? Днем?.. Ладно… Тогда до вечера. Привет!
Иден молча повесил трубку. Молчала и Ханна, пытаясь справиться с чувством огорчения и обиды. Она ведь надеялась, что прогулка продлится до самого вечера и перейдет в ужин, на котором будут только двое… Не вышло: только что он договорился со своей родственницей – сад, огород, ужин… Потом Ханна вспомнила все, что Хартфилд накануне говорил Линде Йоргансен, и с укоризной заметила:
– А как же твои друзья? Теперь еще сад-огород, ужин! Когда же ты сам будешь отдыхать? За город мы могли бы и в следующий уик-энд поехать.
– Какие друзья? – пожал плечами Иден. – Мне просто нужно было отвертеться от Линды. А ужин… если честно, я надеялся, что ты составишь мне компанию.
– Я? – выдохнула Ханна, розовея от удовольствия. Хмурые тучи рассеялись так же быстро, как и появились.
– Но я не мог отказать Салли. Она не любит обращаться ко мне за помощью, стесняется, но, кроме меня, ей действительно обратиться не к кому. А стоит запустить дом, сад, потом уже не выручить приличные деньги. Я думаю… – Иден колебался какое-то мгновение, – в случае развода Салли захочет продать дом, чтобы купить более удобное, небольшое жилище. В общем, я помогаю ей, а она непременно стремится расплатиться что ли… И вот кормит домашними обедами…
– Справедливо предполагая, что ты питаешься кое-как, – подхватила Ханна. Слова ее прозвучали сурово.
– Точно. И чем больше я съем, тем больше она разрешит мне сделать в их хозяйстве. Поэтому я всегда стараюсь принимать ее приглашения. Даже когда это нарушает мои планы. Как сегодня.
Он положил ладонь на ее обнаженную руку. Сердце девушки зашлось от одного прикосновения… Вдруг запищал телефон.
Снова Салли. Иден молча слушал, потом сдержанно произнес:
– Да, это Ханна… Хорошо, я сейчас спрошу.
Перевернув трубку, так чтобы можно было одновременно и машину вести, он сказал:
– Салли приглашает тебя на ужин.
– О…
– Ты не обязана соглашаться.
– Хорошо, я не поеду, – поспешно проговорила Ханна.
– Если ты согласишься, это будет только…
– А ты… ты хочешь, чтобы я…
– Ханна, я хочу, чтобы мы сегодня поужинали вместе, – четко произнес Иден. Диалог был короткий, но важный для обоих.
– Я согласна, – одними губами сказала девушка. Хартфилд поднял телефонную трубку.
Ни словом больше они не обмолвились об этом, но теперь молчать можно было смело. Они открыли друг другу свои карты. Они знали, что их личные отношения – это реальность, и что никто, по крайней мере сегодня, не нарушит их.
– Для второго завтрака рановато, – заметил Иден, когда, проехав главные ворота Национального парка, они начали подниматься вверх по склону холма. Кругом красовался богатый, первозданный лес, вглубь уходили туристские тропы, ведущие в гости к хозяевам природы. – Предлагаю: сначала изучим животный мир, затем ленч, в конце – достопримечательности естественного происхождения.
– Неплохо! – улыбнулась Ханна. Хартфилд забавно имитировал манеры гида-бодрячка.
Выставки в центральном павильоне они оставили без внимания. В такой день грех находиться в помещении. В воздухе резко пахло эвкалиптом. В зеленой паутине ветвей прятались птицы, однако тайны они хранить не умели, поэтому щебетали, пищали, звенели на все лады, кто сладко и нежно, кто пронзительно и резко. Таких концертов не бывает нигде на свете, чуть ли не с гордостью думала Ханна.
Посетителей в Национальном парке оказалось много. Роскошный весенний день всех вытащил на улицу. Но Ханна твердо знала, что здесь, в зеленых дебрях, места хватит всем; она была уверена, что и на их долю останется уединенный уголок и неожиданная лесная встреча. А уж дух приключений не покинет сегодня эти края.
Ханна как ребенок ждала встречи со своими любимцами – кенгуру. Не сразу удалось увидеть их.
– Смотри! Вон там, в траве! – шепотом закричала Ханна. – Серый. Значит, она. Ну иди, иди же ко мне!
Девушка протянула руку. Животное приблизилось, с любопытством поглядывая на непрошенных гостей, потом отщипнуло пучок зелени, по-прежнему не сводя глаз с людей.
– Ой, да у нее маленький! – ахнула Ханна. – Пожалуйста, ну пожалуйста, покажи нам его! – по-девчоночьи умоляла она мамашу.
Им повезло. Прошло несколько бесконечных мгновений, и из сумки кенгуру появилась лохматая, рыжая головка… Как завороженные Ханна и Иден смотрели на это чудо природы. Вдруг откуда-то донесся резкий звук. Прыжок – и в одну секунду кенгуру исчез. Им оставалось только рассмеяться.
– Ну не чудо ли? – воскликнула Ханна. – А знаешь, в детстве у нас в доме был кенгуренок. Я кормила его из бутылки, укладывала спать, купала как ребенка… Потом он смылся, конечно. Представляю, во что превратилась бы лужайка у дома от его прыжков, останься он с нами!
– Не говоря уж о мебели! Они ведь грызут все подряд.
– Вот они – наши святыни! – нарочито сокрушенно вздохнула Ханна. – Лужайка да мебель! Нет бы подумать о братьях наших меньших…
Они еще много смеялись, много болтали, переходя из рощи в рощу. Им встречались диковинные звери и птицы, их сопровождали пряные, сладкие и терпкие запахи. Аппетит они нагуляли великолепный. Слава Богу, Иден позаботился о пропитании. Салаты, сыр, ветчина, бутерброды, фрукты, булки – все это было сметено за несколько минут.
– Все, я больше не могу. – В изнеможении Хартфилд откинулся на траву.
– Боюсь, я тоже, – простонала Ханна. – Но все равно страдаю при мысли, что вон те булочки и сыр я не попробовала… Хотя… по-моему, не все потеряно. Они отлично пойдут с вином.
Девушка подняла пластиковый стаканчик, будто это был хрустальный бокал.
– Оставь место для десерта, – посоветовал Иден.
– О нет! Только не это!
– Тогда давай соберем остатки и тронемся в путь. Чай еще есть, кекс еще есть – будет чем подкрепиться по дороге.
– Я только чуть-чуть отдохну… – почти шепотом сказала Ханна, подкладывая под голову свитер, который так и не пригодился. Теплынь стояла такая, что хватало одной блузки… Сон быстро смежил ее веки. Рядом звенел ручей, перекликались в кустах птицы, и шелестел в листве ветерок…
…Колыбельная продолжалась и во сне… девушка покачивалась на волнах грез, нежилась в сладких перинах… одно перышко скользнуло по губам, потом щекоча пробежало еще раз… а как тепло… но сновидение вдруг растаяло. Ханна просыпалась нехотя, не желая расставаться с поцелуем, которым еще не насытилась. А был ли это поцелуй – или перышко скользнуло?
– Я думал, ты проснешься, если я поцелую тебя, – раздался шепот. – Но к тебе следует применять более суровые методы. Хотя какие методы? Сам не знаю…
Они быстро собрались и поехали на поиски наиболее живописной туристской тропы, которая шла по склонам высокого, поросшего лесом холма. Оставив у его подножия автомобиль, Ханна и Иден начали восхождение.
Кругом бурлила жизнь. Опасаясь спугнуть птиц, зверей, Ханна старалась шагать как можно тише, отдавая предпочтение мягкому мху или гладким скалам. Еще бы, ни одна уважающая себя птица-лирохвост не останется на месте, услышь она вблизи человеческие шаги.
Добравшись до самой верхней точки, они опустились на мягкую подстилку из зеленого, пружинистого мха.
– Пора подкрепиться по дороге! – вспомнила Ханна недавние слова Идена. – Вот уж не думала, что мне сегодня снова захочется есть. Но вынуждена сознаться – голодна. И как!
– Благотворное влияние свежего воздуха налицо! – отозвался Хартфилд. – Вот бы сюда наших ребят из отделения! Они живо нагуляли бы аппетит.
Впервые за весь день возникла столь привычная профессиональная тема, но оба по молчаливому согласию отвергли ее в следующую же секунду. Они не хотели тратить время на разговоры о пациентах, операциях, обследованиях, когда рядом никого не было.
– Чай вкусный! – заметила Ханна. – Оказывается, и пить мне хотелось не меньше, чем есть.
– Здесь хватит еще на целую чашку. – Иден указал на термос.
– Нет, пожалуй, не буду! – Ханна вдруг поежилась. – М-м, прохладно. Сидим в тени.
– Ты не замерзнешь, – тихо молвил Иден и мягко обнял ее теплой, сильной рукой.
Кругом была тишина. Ни людских голосов, ни шагов, ни шорохов. Они глянули друг другу в лицо. Их поцелуй стал кульминацией этого чудесного, ласкового дня. Для обоих не было ничего более естественного и важного, как припасть губами к губам. Легкие бисеринки пота поблескивали на висках мужчины, от его тела исходил возбуждающий аромат, который сливался с терпкими запахами леса и проникал женщине в самое сердце. Она прижалась к нему, грудью ощущая его дыхание. Она перебирала мягкие завитки волос на затылке. Телу ее стало тесно в кружевах белья, в складках одежды. Женская плоть рвалась навстречу мужским рукам, которые ласкали и требовали, возбуждали и утешали.
– Иден… – выдохнула Ханна, изогнувшись в чувственном порыве, когда он сжал ее груди и стал теребить соски.
– Ханна… Все, все исчезло, Ханна… только мы с тобой… только ты и я, – хрипловато шептал он, холодя дыханием ее шею.
Внезапный громкий треск и шелест в зарослях кустарников вспугнул их. Они так резко отпрянули друг от друга, что девушка, неловко повернувшись, ощутила боль в ноге. Она поспешно оглянулась, ожидая увидеть очередную группу туристов и опасаясь их плохо скрытых усмешек. Рубашка Идена была расстегнута до половины… распахнута была и ее трикотажная блузка, так что из кружев бюстгальтера бесстыдно выглядывали мягкие округлости грудей.
Но людей Ханна не увидела. Зато совсем близко мелькнула диковинная птица. Причудливый ее хвост, к сожалению, не был распущен, но не оставалось сомнений, что это знаменитый лирохвост.
– Иден, смотри, – только и успела вымолвить Ханна, но птица уже исчезла.
Хартфилд засмеялся.
– Мы повсюду искали эту красоту, но она решила появиться…
– …в самый неподходящий момент, – подхватила Ханна со смехом.
– И разрушила нашу идиллию…
– Ей хватило одной секунды…
– Может быть, она смутилась? – вполголоса молвил Иден, наклоняясь к Ханне, чтобы застегнуть пуговки на ее груди. И вновь от прикосновения его пальцев она замерла как завороженная. – Нам пора, – прямо в ухо шепнул он и уже привычным своим тоном добавил: – Боюсь, сегодня нам придется обойтись без коалы. Мы загулялись, а мне еще предстоят садовые работы – пропалывать, косить, копать…
– Да, время будто заторопилось сегодня. – Ханна старалась говорить как ни в чем не бывало, чтобы скрыть огорчение. – Я бы сказала, что сейчас не больше трех, а на самом деле, гляди, какие тени густые и длинные.
Было уже четыре часа.
Хартфилд поднялся, надел на плечи рюкзак. Рубашка его совсем расстегнулась, открыв широкую мускулистую грудь, мягкую поросль темных волос. Ханне нестерпимо хотелось повторить то, что делал он, и застегнуть эти пуговицы, но мысли о Салли, о времени уже сбили волшебное настроение, и она не решилась. Может, он намеренно оставил одежду в таком виде. Может, ему жарко…
Обратный путь показался короче. Тропа шла под уклон. Двигались они быстрым шагом. Через полчаса Иден и Ханна были уже около машины, которая успела остыть в тени после полуденной бани. Хартфилд быстро натянул свитер, оделась и Ханна. Вот когда понадобился джемпер, который днем мог служить только подушкой.
Ханна понимала, что прогулка закончена, что коалы ей сегодня не видать, что она не сможет даже у ручья умыться.
– Ненавижу подводить людей, – сказал Иден, когда они уже минут десять ехали на предельно допустимой скорости. – Я обещал, что мы будем не позднее половины пятого. С этими сорняками столько возни! А теперь, боюсь, не успею. Салли из-за детей не может задерживать ужин. А потом стемнеет…
– Я могу заняться сорняками, – предложила Ханна.
– Тебе она не позволит работать… и я тоже.
– Но почему?
– Потому что тебе вообще не стоит ввязываться в это.
Ханна молчала. Она расстроилась и рассердилась. У нее перед носом будто дверь захлопнули. Или провели черту, переступать которую ей не положено. Как в клинике – «Посторонним вход воспрещен!»
Той ночью он позволил мне помогать Салли, потому что положение было безвыходное, поняла Ханна. А почему сегодня он так непреклонен? Может, он вообще не хочет, чтобы я появлялась у Салли? Неужели из-за того, что Джина моя сестра? Неужели он по-прежнему считает меня чуть ли не врагом? Или он просто хочет держаться от меня на расстоянии?
Всю оставшуюся дорогу они ехали в полном молчании.
– Надеюсь, ты не волновалась? – сказал Хартфилд, встретив Салли. – Прогулка немного затянулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20