– спросил Марко и наклонился над тарелкой совсем низко. – С виду похоже на кантовскую вещь в себе.
– А что такое кантовская вещь в себе?
– Я забыл. Это как-то связано с познанием.
– Крендель. Продавщица сказала, что это крендель.
– Я был бы с этим осторожен, очень осторожен.
– Что вы вообще тут делаете? Вы здесь что, завсегдатаи?
– Мы сюда постоянно ходим, – сказал Юрген, – каждое воскресенье. У Марко даже абонемент есть.
– Абонемент, чтобы бухать здесь?
Все засмеялись.
– Ни фига, – ответил Клаус и поднял свои хилые руки. – Чтобы плавать, только плавать, железно. Кстати, мы только что видели, как ты плавал, ну просто гигант, это было потрясающе. Скажи, а что ты там все высматриваешь? Ты что, от нас что-то скрываешь?
– Мне показалось, что я увидел кое-кого, – невинным тоном ответил господин Леман.
– Господин Леман всегда видит что-то, чего мы не видим. Поэтому он и вышел так быстро из бассейна, он там кое-что увидел.
– Да, это действительно была жесткая тренировка, господин Леман.
– Прекратите наконец называть меня господином Леманом. Это уже давно не смешно. Кроме того, в бассейне было слишком стремно.
– Да, по воскресеньям всегда так сурово. По воскресеньям тут идет борьба за выживание, слабаки отдыхают.
– Сами виноваты, если приходите только по воскресеньям, – сказал Марко и поправил на лбу очки для плавания.
– А сам-то, нашелся тут великий спортсмен, – сказал Клаус, – я схожу еще за пивом. Кто будет? Франк?
– Не-е, мне сегодня еще работать.
– Нам всем работать.
– Ну ладно, давай.
– Можно забрать твою чашку? – спросил господина Лемана толстый маленький мальчик.
– Там еще осталось немного, – ответил господин Леман.
– Тебе ведь сейчас принесут пиво, – сказал мальчик.
– Ты что, подслушиваешь? К тому же за чашку берут залог две марки.
– Ага, – сказал мальчик, – я поэтому и спрашиваю.
– Смотри, это же Карл, – сказал Юрген.
Господин Леман посмотрел в сторону, в которую показывал Юрген, и там действительно был его лучший друг Карл вместе с Катрин, прекрасной поварихой. Она была одета в черный закрытый купальник и выглядела сногсшибательно.
– А что это за толстая тетка с ним? – спросил Марко.
– Можно забрать чашку? – не отставал маленький мальчик.
– Отвали, – ответил господин Леман.
Карл с прекрасной поварихой шли мимо «гастрономии» в сторону лужаек. Карл их не видел, и девушка тоже не смотрела в эту сторону. Она несла на руке белое полотенце и грациозно шагала по дорожке, стройная, как свеча. Господин Леман подивился, как это можно ходить босиком с такой грацией. Все остальные люди, в том числе Карл, шлепали вперевалку, она же просто порхала.
– Эй! – крикнул господин Леман. – Эй, Карл! – в надежде, что она тоже услышит.
– Козел, – сказал мальчик.
– Какой Карл? – спросил Михаэль, который плохо видел без очков.
Клаус вернулся с пивом.
– Тот самый Карл? – спросил он.
– Да, тот самый Карл, – сказал Юрген.
– А, тот самый Карл, – сказал Михаэль.
– Эй, Карл, иди-ка сюда! – рявкнул Клаус.
Это подействовало. Оба посмотрели в их сторону. Господин Леман помахал им рукой. Катрин, прекрасная повариха, помахала в ответ. Они о чем-то поговорили друг с другом и наконец-то подошли к ним.
– Привет, – сказала Катрин, – так ты тоже здесь. – Она стояла рядом с Леманом и смотрела сверху вниз. Хорошо хоть, подумал господин Леман, что на мне сейчас нет этих нойкёлльнских плавок.
– Да, вся компания в сборе. – Его лучший друг Карл поздоровался со всеми и хлопнул господина Лемана по плечу. – Ну, как следует поплавал?
– Он буквально кройцбергский Марк Шпитц, – серьезно сказал Марко. – Мы это видели, просто обалдеть.
– Значит, сидите тут и пьете пиво, – сказала Катрин вроде бы всем сразу, но господину Леману показалось, что она обращается именно к нему.
– Нет, я вот, например, пью кофе, – сказал он и показал на чашку, рядом с которой стояла неоткрытая бутылка пива.
– Как так? – удивился Клаус. – Я думал, ты просил тоже.
– Нет, мне сегодня еще работать. Присаживайся, – сказал он Катрин.
Она взяла стул и подсела к ним, как и его лучший друг Карл.
– А это что такое? – спросил Карл и показал на крендель господина Лемана. – Крендель? Неплохо!
– Ешь, если хочешь, – сказал господин Леман, продолжая смотреть на Катрин, которая как-то странно смотрела в ответ. – Мне сегодня еще работать.
– Когда?
– В восемь.
– Вот как. Кто-нибудь знает, – обратилась она ко всем, – когда здесь закрывается?
– По-моему, плавать можно до полвосьмого, – сказал Марко, – а в восемь все должны уже быть снаружи.
– Ага, тогда нужно быстрее в воду, – сказал Карл.
– А ты, значит, сегодня вечером работаешь? И где это? – спросила Катрин.
Господин Леман объяснил.
– Может быть, загляну к тебе туда. Как там, хорошо?
– Трудно сказать. Не мне судить, – ответил господин Леман.
– Ну ладно, – сказала она и встала. – Я пошла плавать. Пока, – сказала она всем и ушла.
– Кто это такая? – спросил Марко Карла. – Где ты ее подцепил?
– Она работает у нас поваром. Ребята, я тоже пойду плавать, – сказал Карл и встал. – Здоровье – это самое главное.
– С твоими габаритами, – сказал Марко, рассматривая массивное тело Карла, – ты скорее не пловец, а корабль.
– Важно не то, кто быстрее плавает, – сказал Карл, подняв указательный палец, – важно то, кто вытесняет больше воды.
Все смотрели ему вслед, когда он побежал за прекрасной поварихой, и господин Леман снова задал себе вопрос, как это Карлу удается быть таким свежим, при том что он не спал прошлую ночь. Может быть, дело в плавании, подумал господин Леман, может быть, он занимается спортом больше, чем я всегда думал, у него ведь даже есть абонемент.
– Что там у него с ней? – спросил Марко господина Лемана.
– Что? Она работает в «Базаре».
– Так как мы поступим с этим пивом? – спросил Клаус.
– Дай сюда, – сказал господин Леман.
– Теперь можно забрать чашку? – спросил давешний маленький мальчик, который опять откуда-то появился.
– Да забирай ты ее.
– Там еще осталось немного, – сказал маленький мальчик.
– А я думал, ты не хочешь пива, – сказал Клаус. – Кажется, тебе еще нужно работать.
– Сам пей, – сказал господин Леман маленькому мальчику. И Клаусу: – Давай сюда, наплевать.
– Козел, – сказал маленький мальчик и ушел с чашкой.
– Наплевать, – повторил господин Леман, – сегодня не мой день. Я поспал днем, это меня совсем сморило. Ну да, – добавил он задумчиво, – наверное, не нужно было вставать.
– Дневной сон – такая странная штука, – сказал Михаэль. – Снятся такие странные сны.
– Да, – сказал господин Леман, – странные сны.
6. Ужин
После всех треволнений этого дня господин Леман был рад, что наконец пришел на работу. Он вообще любил работать. Работа оказывала на него успокаивающее действие, привычная обстановка даже взбадривала его, когда он входил в прохладный полумрак «Обвала» и вдыхал знакомый запах сигарет, пива и чистящих средств. Дневную смену отработали двое голубых – Сильвио, всего два года назад приехавший с Востока, и Штефан, его бывший друг, они оба пребывали в очень бодром настроении, когда господин Леман принял у них кассу.
– Публика сегодня просто очаровательная, господин Леман, восхитительная.
– Меня зовут Франк, ты, восточный кекс, – добродушно сказал господин Леман.
– Штефан, ты слышал, господин Леман назвал меня восточным кексом!
– Оставь господина Лемана в покое, у него и без того дела плохи. Сегодня ему снова посчастливится поработать с Эрвином.
– Как это – снова с Эрвином?
– Верены сегодня не будет. Она плохо себя чувствует, бедненькая.
– И что, ее некем заменить?
– Кажется, у Эрвина персональная проблема с персоналом, – сказал Сильвио. – Сначала у него нет для меня работы, а теперь он сидит в дерьме. Он просил тебе передать, что придет в девять. А я уже побежал.
– Я тоже, – сказал Штефан.
– Приятно повеселиться с Эрвином!
Они посмеялись и оставили господина Лемана одного за стойкой.
Народу было немного. Внутри бара у стойки сидел только один человек и пил пшеничное пиво. Господин Леман знал его, этот человек часто сидел здесь, его звали Фолькер или вроде того, и он всегда пил только пшеничное пиво. Снаружи за столиками неподвижно сидели несколько человек. На улице тоже было очень тихо, в воздухе разлилась такая тяжесть и духота, что редкие прохожие брели мимо, словно водяные улитки. Еще один ужасный вечер, подумал господин Леман.
Так прокапал час. Господин Леман пил одну чашку чая за другой и ел оставшиеся в баре бутерброды. Они нравились ему больше всего, когда были слегка размякшими, именно такими они и становились после долгого дня в «Обвале». Их делала Верена, для нее это был небольшой приработок, она снабжала бутербродами все бары Эрвина, а бутерброды для «Обвала» она специально для него, господина Лемана, особенно обильно намазывала майонезом. Периодически заходил кто-то из сидевших снаружи и заказывал какой-нибудь напиток, человек у стойки, которого, кажется, звали Фолькер, покупал пшеничное пиво «Кристалл» без лимона, и еще маленький мальчик зашел разменять деньги для автомата с сигаретами. Господин Леман любил такие часы: они давали возможность поразмыслить. Он помечтал немного о Катрин, поварихе из «Базара», и снова попытался представить совместную жизнь с ней, но без особого успеха. Сложно вообразить жизнь с женщиной, которая по воскресеньям ходит в бассейн и при этом не обращает на тебя особого внимания. Наверное, она считает меня придурком, и кто знает, думал он, наблюдая за улицей, какие у нее еще причуды, страшно даже представить, подумал он и взял тряпку, чтобы немного прибраться за стойкой.
В девять часов пришел Эрвин, его шеф, а с ним пришла суета.
– Эх, парни, парни… – бормотал он, делая себе мятный чай с молоком, эта его привычка раздражала господина Лемана сильнее всего, а у Эрвина было еще много странностей, которые могли раздражать. – Парни, парни… – повторил он и вздохнул.
Эрвин был шваб до мозга костей и вместе с тем патриот Кройцберга. Он жил тут с незапамятных времен и за все эти годы выстроил небольшую кабацкую империю, простиравшуюся от Йоркских мостов до Силезских ворот. Недавно он попытался экспериментировать с барами в Шёнеберге, но «там все по-другому», сказал он господину Леману, «там все не так просто, там нужно предлагать что-то особенное», и в этом, по мнению господина Лемана, был весь Эрвин. Говорили, что пятнадцать лет назад, когда Эрвин был еще студентом, он получил небольшое наследство и сделался владельцем своего первого бара, это был «Обвал», то есть бар, в котором теперь работал господин Леман, и затем стал постепенно, с помощью умело подобранной команды из студентов, развивать местный общепит. Ходили слухи, что он миллионер, однако он практиковал стиль жизни человека, живущего на пособие.
В данный момент Эрвин выглядел очень озабоченным, он стоял, небритый и с жирными волосами, прихлебывал свой мятный чай с молоком, тер мешки под глазами и повторял:
– Эх, парни, парни…
– Эрвин, – спросил господин Леман ободряющим тоном, – что случилось?
– И не спрашивай, – ответил Эрвин.
– Что ты вообще здесь делаешь? Верена что, заболела?
– Они все дурью маются. Мигрень у нее, видите ли. Она не переносит такую погоду. Будто ей нужно со мной сексом заниматься.
– Хм, – осторожно произнес господин Леман, которому однажды довелось заниматься с Вереной сексом. – Вполне может быть. У многих голова болит от такой погоды.
– А я? Кто меня спросит, не болит ли у меня голова? – Эрвин замолк, сделал музыку погромче и продолжил уже более тихим голосом. – Народ хавает слишком много наркотиков, вот что я тебе скажу, – произнес он заговорщицким тоном.
– Верена-то не хавает.
– Да что ты знаешь, – сказал Эрвин. – Ты ничего не заметишь, даже если у кого-то из носа кокаин посыплется. Знаешь, кто ты такой, господин Леман?
– Слушай, комбинация из обращения на «ты» и «господина Лемана» – это самое ужасное, что только можно себе представить, – сказал господин Леман, – так к людям обращаются только деревенские полицейские.
– Ты ископаемое. Ты приходишь на вечеринку и думаешь, ух как тут всем весело. И ты понятия не имеешь, что на самом деле происходит. Ты наивен как дитя.
– Да ладно, Эрвин, что за чушь.
– Кстати, что это за музыка играет? Это ты поставил?
– Без понятия, – ответил господин Леман, который до сих пор вообще не обращал внимания на музыку. Звучала музыка в стиле «бум-бум» без вокала, а не традиционный здесь рок. Господину Леману было все равно, музыка ничего ему не говорила, по его мнению, в барах она играла только для того, чтобы люди могли спокойно орать друг на друга. – Я в этом ничего не понимаю. Это поставили еще Сильвио и Штефан.
– Я же говорю, что голубые всегда в авангарде. Это эйсид-хаус, господин Леман.
– Меня зовут Франк.
– Это новый стиль. И тут все дело в наркотиках, темнота. Один мой приятель был недавно на такой вечеринке в Шёнеберге, они продолжаются два-три дня без перерыва, и они там все валяются в своем говне и трахаются.
– Слушай, Эрвин, это же бред, – сказал господин Леман. – Вообще, к чему ты это рассказываешь?
– Франк! – Эрвин поднял указательный палец.
– Погоди минутку, – сказал господин Леман, которому это было вообще-то совсем неинтересно.
Снаружи народу прибавилось, люди уже не находили мест за столиками, некоторые заходили внутрь, другие стояли на улице с пивными бутылками в руке или садились на автобусной остановке. Господину Леману нужно было сначала обслужить несколько человек, терпеливо ждавших у стойки. В «Обвал» ходила воспитанная публика.
Эрвин мрачно кивнул и ничего не ответил.
– Надо прогнать их с остановки, – вдруг громко сказал он и спрыгнул с высокого стула у стойки, на котором сидел. – А то у меня опять будут неприятности с участковым.
– Может быть, они ждут автобуса, – предположил господин Леман, откупоривая бутылки и взимая за это деньги.
– Скажи это транспортному управлению, – ответил Эрвин, – участковый говорит, что они уже жаловались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29