Они-то и были настоящими хозяевами положения, всем остальным обитателям бассейна рано или поздно приходилось пересекать зону их прыжков, и все, в этом господин Леман был уверен, боялись, что им на голову свалится визжащая «бомбочка». Господин Леман обрадовался, что ему вспомнилось это слово – «бомбочка», он его уже давно не слышал и не вспоминал, оно напомнило ему юношеские годы, как и все здесь напоминало ему его юношеские годы, и он решил начать плавание именно с такого прыжка в воду.
Но когда он подошел к краю бассейна, чтобы «бомбочкой» приступить к делу, то вдруг передумал. Это недостойно, подумал он, по трансляции как раз сообщали, что какой-то очередной карапуз ищет маму и что детям с приспособлениями для плавания нечего делать в спортивном бассейне; мне скоро тридцать, думал он, хотя это и не повод для кокетства и не основание называть меня господином Леманом, думал господин Леман, но ведь и «бомбочка» – это тоже не ответ, думал он, тут недолго и упасть на кого-нибудь, а потом его разобьет паралич, и это будет непоправимо, думал господин Леман. К тому же, попробовав воду кончиками пальцев, он убедился, что вода, несмотря на жару, была по-спортивному холодной, а господин Леман еще в детстве твердо усвоил основные правила купания, заключавшиеся в том, что в жаркую погоду охлаждаться нужно постепенно: нужно сначала смочить руки и ноги и лишь потом идти в воду; в тех правилах речь шла также о тяжелой пище и алкоголе, но об этом он предпочел сейчас не задумываться. Так или иначе, он выбрал самый разумный путь и полез в воду по одной из лесенок, которыми обычно пользовались только пенсионеры. Вода при медленном погружении оказалась не такой холодной, как он думал, он задержался только один раз, когда вода достигла гениталий. Оказавшись в воде, он быстро отплыл на несколько метров от прыгающих детей. Нужно проплыть по дорожке несколько раз, это пойдет мне на пользу, подумал господин Леман, лучше кролем, чем брассом, подумал он, это хорошо для спины, хотя полезнее всего для спины плавать на спине, это ясно, это ведь очевидно уже по названию, думал он, сосредоточенно гребя кролем, но вскоре он наглотался воды, наткнулся сразу на нескольких человек, потом кто-то пнул его, и господин Леман решил, что плавание – полное дерьмо. Он поплыл обратно к лесенке и выбрался из воды. Надо понимать свое место в мире и делать из этого правильные выводы, подумал он, вытираясь полотенцем. Он увидел, что большие часы показывали уже без двадцати шесть, пригладил назад мокрые волосы и отправился на поиски прекрасной поварихи.
Сначала он вернулся туда, откуда и пришел, – к входу, к раздевалкам. Там он постоял некоторое время в надежде увидеть, как она входит, и, когда освободилось место на одной из скамеек, откуда было удобно наблюдать за входом, он присел было туда, но выдержал только несколько минут. Во-первых, к нему постоянно подсаживались люди, они даже оттесняли его в сторону, просто чтобы дать ногам обсохнуть и надеть затем носки и обувь, а во-вторых, он постепенно осознал, как по-идиотски это будет выглядеть, если Катрин, он тихо бормотал это имя, просто чтобы его распробовать, если она войдет и увидит его здесь, будто маленького Франка, который ищет свою мамочку, думал он, сидя на идиотской скамейке для обувания. Тогда уж, подумал он злобно, можно сразу вешать на грудь табличку с надписью: «Я тут только ради тебя, жду как дурак». Поэтому он встал, чтобы прогуляться по территории, это придало бы его встрече с прекрасной поварихой оттенок случайности, мимолетности. «О, привет, классно, что ты тоже здесь» и так далее, именно так это должно произойти, думал он, равноправная встреча двух свободных посетителей одного общественного заведения, знакомство которых еще свежо и взаимные ожидания открыты для дальнейшего развития, думал он.
Кроме того, думал господин Леман, снова топая через ванну для мытья ног к бассейнам, по трансляции в это время объявляли, что маленький Марко, примерно двух лет, ищет свою маму и что не следует прыгать в бассейн с боковой стороны, кроме того, вполне возможно, что она уже где-то здесь, думал он, прогуливаясь вдоль спортивного бассейна и изучая погруженных в него людей, и тут он задумался, что она может надеть – бикини или закрытый купальник, при этом втайне он рассчитывал на закрытый купальник, потому что считал их гораздо более привлекательными и исходил из того, что ей, с ее не очень-то хрупкой фигурой, такой купальник пошел бы гораздо больше, чем бикини, которое он всегда считал каким-то недоразумением. Вполне может быть, что после работы она сразу поспешила сюда, думал он, сегодня ведь очень жарко и душно для сентября, всем хочется купаться, она могла прийти, пока я был в бассейне, думал господин Леман, разглядывая как можно незаметнее плоскую трибуну с валявшимися на ней людьми. Там было много женщин, загоравших с обнаженной грудью, это немного мешало ему разглядеть все как следует – он знал, как легко заслужить репутацию вуайериста, разыскивая кого-нибудь, если на глаза лезут сплошные женщины с обнаженной грудью, – кроме того, он постепенно узнавал все больше посетителей «Обвала», вообще– то, посетители и собутыльники присутствовали здесь в полном составе, некоторые уже начали узнавать его, поднимали руки в знак приветствия, даже махали ему, это было господину Леману более чем неприятно, ему вовсе не хотелось, чтобы его увидели в таком непрезентабельном виде.
Поэтому он пошел дальше, мимо запертого трехметрового трамплина, и перешел в район лягушатника и многоцелевого бассейна, хотя он полагал, что Катрин, прекрасная повариха, вряд ли стала бы плескаться в лягушатнике или в многоцелевом бассейне, однако насчет многоцелевого бассейна он не был уверен на сто процентов и поэтому пошел проверить. Вполне возможно, подумал господин Леман, что она предпочитает многоцелевой бассейн, хотя он не знал об этом бассейне ничего, кроме того, что он существует и имеет странное, бюрократическое название. Многоцелевой бассейн располагался слева, на возвышении, так что его невозможно было увидеть, если не пойти туда специально, и теперь господин Леман шел туда, балансируя между валявшимися на каменном полу семействами. Сам многоцелевой бассейн не располагал вокруг себя достаточным пространством для лежания, поскольку был окружен низкой стеной, а кому охота сидеть на шершавых бетонных плитах, подумал господин Леман. Здесь купались только озорники и пенсионеры, которые усложняли друг другу жизнь. На другом конце, за разделительным канатом, находился лягушатник, его можно было не осматривать, а за ним начинались лужайки, но там ее скорее всего нет, это как-то не в ее духе, подумал господин Леман.
Она не из тех, подумал господин Леман, проходя мимо большого несимметричного лягушатника по направлению к «гастрономии» и еще раз осматривая спортивный бассейн, не из тех, кто выдыхается, проплыв три метра, и заваливается загорать на лугу, подумал он, прошлепал через ванну для мытья ног и оказался прямо у «гастрономии», очереди стали уже короче, и он свернул направо, чтобы, с одной стороны, еще раз проверить ситуацию у входа и, с другой стороны, взять немного денег из штанов в камере хранения, потому что «гастрономия» показалась ему единственным местом, где он мог почувствовать себя в своей тарелке.
Вот это правильное решение, подумал господин Леман, входя в раздевалку, я оденусь и сяду где-нибудь с чашечкой кофе, тогда я смогу держать в поле зрения вход, не буду выглядеть в этих плавках как какой-то лопух из Нойкёлльна и к тому же смогу сказать ей, если ее увижу, подумал он, что я уже поплавал и вот решил тут выпить кофейку, – это просто гениально и к тому же чистая правда. Он так и сделал: оделся, глянул еще раз на вход, где ее, впрочем, по-прежнему не было видно, и встал в одну из гастрономических очередей.
Вопрос только в том, думал он, стоя среди шумных детей, которые непрерывно лезли вперед и покупали, прыгая туда-сюда, свои сладости, причем они никак не могли выбрать, показывали то на одно, то на другое, возились со своей мелочью, которую сжимали в мокрых кулачках, непрерывно ее пересчитывали, их очень много, подумал господин Леман, и их становится все больше и больше, это все друзья, они пропускают друг дружку, – вопрос только в том, вернулся он к изначальной мысли, как мне с ней встретиться. К примеру, если она зайдет прямо сейчас и пойдет к спортивному бассейну, подумал он, тогда все пропало, тогда она поплавает там и пойдет домой, поэтому срочно, как можно скорее, необходимо занять место снаружи, откуда виден вход.
По счастливому стечению обстоятельств «гастрономия» находится на некотором возвышении, успокаивал себя господин Леман, с черепашьей скоростью продвигаясь в очереди, что его очень нервировало. С другой стороны, подумал он, на детей же не прикрикнешь, это как-то асоциально, это неприлично, подумал господин Леман и восхитился продавщицей, которая с ангельским терпением идеально выполняла все переменчивые желания своей лилипутской клиентуры, несмотря на небольшую прибыль от продажи конфет-змеек, конфет-чертиков, конфет-крокодильчиков и тому подобных изделий. Она действительно любит этих маленьких засранцев, подумал господин Леман, и за это он проникся любовью к самой продавщице, нам всем надо быть такими, подумал он, это самое главное, когда стоишь за стойкой, подумал он, все клиенты равны и имеют равные права. Это не то что крикнуть: «Бекс», «Будвайзер» или «Энгельхардт» – и потом даже не дожидаться ответа, нет, нужно брать пример с этой женщины, думал господин Леман, но, несмотря на это, он нервничал и желал получить наконец чашку кофе и отправиться на наблюдательный пост.
– Молодой человек! Ваша очередь.
– Еще он передо мной, – сказал господин Леман и показал на маленького мальчика.
– Он еще не выбрал, – ответила женщина и улыбнулась. – Чего желаете?
– Один кофе, пожалуйста.
– У вас есть пустая чашка?
– А это обязательно?
– Нет, – сказала женщина, – но за чашку берется залог две марки, это к тому, чтобы вы не удивлялись цене.
– Понятно, – сказал господин Леман и почувствовал, что проголодался.
Женщина принесла кофе:
– Все?
– Нет, э-э, дайте еще… – господин Леман лихорадочно пробежал глазами по витрине справа от него, но там были только пластиковые коробочки с чем-то вроде риса и несколько кусков мяса в панировке, это все пришлось бы еще разогревать, а у него не было на это времени, – дайте еще, э-э, да, то есть нет…
– Есть крендели, больше ничего нет, выпечка кончилась, – терпеливо сказала женщина, и господину Леману стало даже немного стыдно, потому что теперь он сам всех задерживал.
– Хорошо, давайте, – покончил он с этим делом.
– Привет, господин Леман!
Он обернулся. За ним стоял Юрген, его старый знакомый.
– Возьмешь еще четыре пива?
– И четыре пива, – автоматически сказал господин Леман продавщице.
– «Шультхайс» или «Киндль»?
Хороший вопрос, подумал господин Леман.
– «Шультхайс» или «Киндль»? – спросил он Юргена.
– Один хрен, – ответил Юрген.
– «Шультхайс», – сказал господин Леман и почувствовал, что люди в очереди за ним забеспокоились.
– И спички, – прибавил Юрген.
– Еще спички, – сказала женщина и положила коробок. – Теперь все?
– Да-да, – смущенно ответил господин Леман и заплатил.
– Все одно дерьмо, – сказал Юрген, когда вынырнул рядом с ним, чтобы помочь нести бутылки. – Ты что тут делаешь? Мы тебя уже видели, – добавил он.
– Кто это «мы»? – спросил господин Леман.
– Остальные и я, – ответил Юрген бессмысленной фразой.
– А, понятно, – иронично сказал господин Леман.
Юрген не заметил иронии. Они вышли наружу, и он закричал:
– Народ, смотрите, кто здесь – господин Леман!
– Ого! Господин Леман, неужели это был действительно он.
– А где же твои шикарные плавки, хотел бы я рассмотреть их как следует.
Остальными были Марко, Клаус и Михаэль, они уже сидели за столиком и ждали пива. Господин Леман знал их довольно хорошо, с Марко и Юргеном он когда-то работал в «Зайце», одном из кабаков Эрвина, постепенно зачахшем, оба тогда вылетели с работы, потому что Эрвин посчитал, что они проявляли чрезмерную невоздержанность в отношении халявного пива; он действительно так выразился – «чрезмерную невоздержанность», Эрвин ведь изучал когда-то германистику и выражался иногда подобным образом. Теперь Марко и Клаус работали в баре Юргена, в «Свалке», этот бар находился прямо напротив «Обвала», в котором работал господин Леман. Юрген назвал так «Свалку» назло Эрвину, настоящими конкурентами они не были, в «Свалке» все только начиналось как раз тогда, когда закрывался «Обвал», поэтому «Свалка» работала обычно минимум до девяти утра. Еще с ними был Михаэль, которого все называли Миха, он всегда был там, где появлялись Юрген, Марко и Клаус, никто толком не знал, чем он зарабатывает на жизнь, он имел какое-то отношение к журналистике. Господин Леман сел за их столик.
– Вы только полюбуйтесь, господин Леман с кофе и пирожным!
– Выглядит неплохо, наверное, очень питательно.
Они взяли бутылки и выпили за здоровье господина Лемана. Господин Леман не обижался на них за эту болтовню. В их шутках не было злости, и вообще господин Леман хорошо к ним относился. В другой ситуации он бы обрадовался, встретив их здесь, хотя, если быть честным, вряд ли бывали дни, когда он их хоть где-то да не встречал.
– Я всегда говорю, что вечер без кофе с пирожным – это не вечер.
– Особенно в воскресенье.
Проблема была только в том, что с того места, где они сидели, господину Леману был плохо виден вход в «Принценбад». Но у него, разумеется, не было иного выбора, кроме как подсесть к ним, – не мог же он сесть один за другой, более подходящий столик, как бы он это им объяснил?
– Посмотри на господина Лемана: всегда в форме, всегда на посту.
– Придурки вы все, – нравоучительным тоном сказал господин Леман и отхлебнул кофе. Все обрадовались и довольно засмеялись.
– А что это за офигительное пирожное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29