Они цепляются за дурацкую мечту. Здесь не будет лыжного курорта. А без этого нет никакого смысла вкладывать деньги в то, чем они владеют, не говоря уже о модернизации. Так зачем же продолжать ограничивать себя во всем?
Что-то в сказанном вызвало у Сирены чувство неловкости, только она не могла понять, что именно. Поскольку Грейндж, по-видимому, не собирался продолжать разговор, она встала и начала убирать со стола. Когда он предложил помочь, Сирена отказалась, заметив, что его ждет работа, а ей надо всего-навсего купить ботинки и попробовать починить машину.
И, кроме того, ей пришлось признаться себе, что она не хочет, чтобы он оставался. Потому что когда он находился так близко, вся радость от предвкушения упоительной охоты за работой в Сакраменто почему-то меркла.
Она едва успела вытереть стол, как Грейндж вернулся. Завтракал он в футболке с короткими рукавами, а теперь на нем была видавшая виды спортивная куртка, какие носили в Сан-Франциско лет десять назад. Некоторое время он наблюдал за ней, прислонившись к дверному косяку.
– Совсем как домашняя хозяйка. Это впечатляет.
– Вы удивлены?
– Не знаю… Во всяком случае, трудно было представить, что цыганка-механик, мастер на все руки, умеет управляться еще и с кухней. – Грейндж подошел поближе. Сирена не отступила. Если он пытается пустить в ход свою мужественность, то лучше притвориться, что на нее это не действует. В конце концов, ей достаточно часто приходилось отражать атаки мужчин, чтобы знать, как вести игру, даже если кажется, что такого партнера, как Грейндж, ей до сих пор не приходилось встречать.
– Я много всего умею, – ответила она. – Это называется искусством выживания.
– Ну мне-то не обязательно его демонстрировать. Я и так знаю, что вы уверены в себе, иначе ни за что не решились бы остаться здесь ночевать.
– Верно. Не решилась бы. Вам что-нибудь нужно? – проговорила она, раздумывая, не принимает ли разговор опасного направления, и если да, то как себя вести.
Грейндж сделал еще шаг. Теперь он был так близко, что она ощущала тепло его тела.
– Вы одна?
– Что?
– Я имею в виду, вы замужем?
– Нет. Но что, собственно…
– Хорошо, а как насчет приятелей? Кто они? Футболисты? Борцы-профессионалы?
– О чем вы?
Грейндж усмехнулся. Правый уголок рта поднялся чуть выше, чем левый.
– Я всего лишь пытался представить себе, какие мужчины должны быть вам по вкусу. Просто так. И мне пришло в голову именно это.
– Правда? – Сирена взглянула на него, ее лицо сохраняло прежнее спокойное выражение. Однажды, еще в университете, она встречалась с одним полузащитником, а лет пять назад – с автогонщиком, но из этого не следовало, что она предпочитала мужчин подобного типа. На самом деле она вовсе не была уверена, что знает, какие мужчины ей по вкусу. – Мне жаль вас разочаровывать, но для меня важнее, что у мужчины в голове, а не то, может ли он четыре сотни раз отжаться от пола.
– Я не разочарован.
– Прекрасно. – Сирена вытерла руки. Решив придать разговору шутливый характер, она склонила голову набок, словно рассматривая его в первый раз. – Теперь моя очередь. Да… Несмотря на это одеяние, которое, конечно, гораздо больше годится для того, чем вы собираетесь сегодня заниматься, чем благопристойная тройка, я вижу вас с одной из тех женщин, которые носят строгие деловые костюмы. В руках кожаная папка. Она знает все об установлении размера судебных издержек или об аукционах в… одном из этих роскошных мест. Не знаю, как они называются, но вы понимаете, что я имею в виду. Если бы она сейчас вас увидела, что, скорее всего, решила бы, что вы сошли с ума.
– У меня нет подруги.
– Нет? А невеста?
– Тоже нет. У нас, юппи, не остается времени на романтику.
– Очень жаль.
– Жаль? – повторил Грейндж, а его глаза вдруг стали серьезными.
Десять минут спустя он ушел, предложив пообедать вместе в ближайшем ресторане, если она не спешит. Она согласилась.
Все еще вспоминая разговор с Грейнджем, Сирена достала карточку и позвонила в Бойсе – в офис матери. К счастью, та оказалась на месте.
– А я боялась, что ты поехала показывать дома Дональду Трампу, – весело проговорила Сирена. – Только не говори мне, что дела идут так плохо, что тебе больше нечем заняться, кроме как ждать звонка от непутевой и легкомысленной дочери.
– Очень легкомысленной. Давно пора было позвонить. Я уже собиралась разыскивать тебя с собаками. – Линда Айсом рассмеялась. – К сожалению, Дональду пришлось отказаться от покупки. Думаю, в ближайшее время он не сможет ничего покупать. И к твоему сведению – не думай только, что я перед тобой отчитываюсь – через полчаса я уезжаю с одним архитектором. Мы подыскиваем места для домашних парков. Идея блестящая! Желающие покупают только дома, а землю с небольшими парками, газонами и теннисными кортами арендуют. Мне хотелось бы, чтобы ты взглянула на проекты. Я хочу сказать, что ты могла бы поселиться в подобном месте, но, думаю, ты согласишься, что для некоторых людей это прекрасный выход. Дома сборные, но по виду этого не скажешь.
Линда говорила с таким энтузиазмом, что Сирена улыбнулась. У отца с матерью было слишком мало общего, чтобы их союз оказался прочным, но они оба любили жизнь и, по счастью, передали это качество дочери.
– Похоже, ты увлеклась не на шутку. Интересно, удастся ли мне все-таки вставить несколько слов и объяснить, почему я звоню?
– Ты звонишь, чтобы дать телефонной компании возможность загрести побольше денег, – поддразнила ее Линда и молча выслушала краткий отчет Сирены. Потом она высказала дочери свое мнение о Сейморе. Сирена слушала вполуха, а сама вспоминала вчерашний день, когда она промокла, замерзла, была страшно голодна и так хотела, чтобы появилась мамочка и все уладила.
– Итак, ты думаешь вернуться в Сакраменто, – закончила Линда.
Сирена оглядела крошечную гостиную, поблекшие обои, старую мебель. В солнечном луче плясали пылинки. Она вздохнула.
– Похоже на то. Я знаю эти места. Не думаю, что с работой возникнут трудности.
– Конечно. Дорогая, у тебя действительно все в порядке?
Сирена не могла припомнить, когда мать в последний раз задавала ей такой вопрос. Она всегда была благодарна родителям за то, что они достаточно доверяли ей, чтобы не водить на помочах, всегда гордилась, что сама справляется со своими делами, живет своей жизнью.
– Все хорошо. Конечно, я, как всегда, немного на мели, но это поправимо.
– Я не об этом. Во всяком случае, не только об этом. Я… О, извини. Мы слишком долго говорим. В следующий раз заказывай разговор за мой счет.
– Ну уж не настолько я на мели. Починю машину и сразу выеду. Позвоню из Сакраменто.
– Это было бы прекрасно. Кстати, о машине. Отцовские вещи все еще у тебя в багажнике?
– Все в целости и сохранности. В Лас-Вегасе пришлось пожертвовать кое-чем из вещей, но, конечно, не тех. А почему ты спрашиваешь?
– Не знаю. Я о них как-то на днях думала. Может быть, потому что стала добрее с годами, может быть, потому что слишком поздно пытаться изменить то, что он делал, каким был. Ну ладно… Дорогая, второй аппарат звонит. Извини, но я должна идти. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – сказала Сирена. С минуту она стояла, не выпуская из руки трубку и чувствуя… Что? Что ей одиноко?
Надев высохшие за ночь кроссовки, Сирена стала спускаться по крутым, расшатанным ступенькам, стараясь не наступить на слишком длинные штанины. Она провела рукой по перилам, сбросив кучку сыпучего снега, и посмотрела, как он падает вниз, на мгновение задержалась у подножия лестницы, всей грудью вдохнула чистый морозный воздух и с радостью заметила среди белых облаков просветы голубого неба. В это утро все вокруг было похоже на сказку. Люди и машины уже взялись за дело, и снегу недолго оставалось сиять незапятнанной белизной, но пока еще можно было представлять себе, что она попала в волшебную страну, окруженную величественными горами.
И эту страну одна делила с человеком, с которым у нее не было ничего общего.
Сирена встряхнула головой и постаралась сосредоточиться. Она обошла машину, открыла багажник и уже с головой зарылась в вещи в поисках нужной одежды, когда ощутила чье-то присутствие. Обернувшись, она увидела Грейнджа, который наблюдал за ней.
– Вот об этом вы беспокоились прошлым вечером? – Он указал на багажник. – Вы имели в виду эти ящики и коробки, которые вот-вот развалятся?
Его щеки так разрумянились от холодного воздуха, а синие глаза так сияли, что Сирена с трудом сосредоточилась на вопросе.
– Я каждый день говорю себе, что надо бы привести их в порядок. Но пока они в таком виде, на них никто не позарится. Как дела?
– Ничего. Я позвонил дяде. Он чувствует себя гораздо лучше. Надо с ними поскорее увидеться. По правде говоря, мне кажется, они боятся, что я не справился.
– А вы сказали им, что и не справились бы без моей помощи?
Грейндж сделал испуганное лицо. – Готов раскошелиться, лишь бы эта информация осталась тайной.
Сирена оценивающе прищурила глаза.
– И во сколько вы цените мое молчание?
Грейндж улыбнулся и снова взглянул на содержимое багажника.
– Это все, с чем вы сбежали? А где вы храните остальные вещи?
Сирена могла бы указать ему на то, что заднее сиденье тоже завалено вещами, но решила, что не стоит.
– У меня больше ничего нет. Я путешествую налегке и ни разу в жизни даже не думала о том, что можно покупать, например, мебель. Гораздо проще брать напрокат, что потребуется.
– Да, цыганка, конечно, проще.
Сирене послышался в его голосе оттенок неодобрения.
– Значит, из-за того, что я не разъезжаю на грузовике…
– С грузовиком у вас было бы еще больше неприятностей. Насколько я понимаю, дорожная полиция потребовала, чтобы они сошли с трассы. Многие застряли на всю ночь в туннелях.
Сирена сгребла в охапку чемодан с одеждой и захлопнула багажник.
– Не люблю обременять себя вещами, – сказала Сирена, чувствуя непонятное желание оправдаться. – А вам, наверное, пришлось нанять трейлер, чтобы доставить сюда пожитки.
– Не совсем. В конце концов, я здесь ненадолго. А мой приятель пока присматривает за жильем.
– За жильем? У вас, наверное, кооператив?
Выражение лица Грейнджа подсказало ей, что она затронула крайне важную тему.
– Вы хоть представляете себе, как много всяких правил и ограничений, связанных с кооперативами? У меня частный дом.
– Дом? – У нее и в мыслях никогда не было, что она может владеть домом. – А какой он?
Она сама не ожидала, что это ее так заинтересует. Но когда Грейндж описал ей свой дом в Сан-Франциско – с высокими потолками, длинными узкими коридорами и кирпичным фронтоном, она поймала себя на том, что пытается представить его себе. В рассказе Грейнджа дом казался чем-то прочным, вечным, он был неотъемлемой частью города и в то же время местом уединения и отдыха после напряженного дня.
– Вы ездите на работу на машине или на фуникулере?
– Когда как. Летом, когда много туристов, фуникулер перегружен. Мой дом – пркрасное помещение капитала, несмотря на рост цен в городе. – К бензоколонке подъехала легковая машина, и Грейндж повернулся в ее сторону. – Чего только не бывает, верно?
– О чем вы?
– О жизни. Одни пускают корни, а у других весь дом умещается в багажнике…
Дешевый прием, думала Сирена несколько минут спустя, переодевшись в светлые леггинсы и пестрый свитер с высоким горлом. Значит, Грейндж не в восторге от ее образа жизни. Однако это не означает, что он вправе ее осуждать. Когда он освободится, надо бы ему кое-что сказать. Во-первых, что желание посмотреть мир – это еще не преступление, а во-вторых…
А во-вторых, нет никакой причины торчать здесь до вечера .
Никакой.
Первое, что она сделала, это отправилась разыскивать магазин запасных частей. Она спускалась по тихой заснеженной улочке, с удовольствием вдыхая холодный и чистый горный воздух, от которого слегка перехватывало дыхание. Поймав взглядом солнечный блик на ледяной глыбе, она вдруг замерла с забившимся сердцем. Сирена заморгала и попыталась убедить себя, что это просто реакция на слишком яркий свет. Но она знала, что это неправда. И этот городок, засыпанный снегом, и горные пики в вышине трогали душу, звали и манили.
Если бы она была художницей, то взялась бы за кисть, а так ей оставалось лишь замедлить шаг и без помехи впитывать ощущения, которые вызывали в душе сладкую грусть.
Когда она добралась до магазина, оказалось, что он только что открылся. Владелец жаждал поболтать о вчерашней метели, а поскольку Сирена никуда не спешила, она с удовольствием поддержала разговор, поведав о собственных приключениях. Покидая магазин, она была полностью осведомлена о том, как жена хозяина пыталась заниматься интерьерами и каковы успехи их дочери в школе. Сирену также пригласили весной посмотреть пьесу, в которой девочка играла главную роль.
Может быть, она и посмотрит, думала Сирена, входя в крошечный уютный обувной магазинчик. Даже если она будет жить в Сакраменто, можно приехать на уик-энд. Она купит пленку и проведет несколько часов, снимая окрестности, а потом посмотрит пьесу.
Купив пару непромокаемых ботинок и выслушав историю о вчерашних злоключениях продавца, Сирена вернулась на станцию и за полчаса поменяла радиатор. Подошел Грейндж, взглянул на ее прекрасно оснащенный ящик для инструментов и покачал головой.
– Вы меня поражаете, – пробормотал он. – Просто поражаете.
Он снял куртку, оставшись в красно-белом свитере. Интересно почему, подумала она, человек, чья профессия требует совсем другого стиля одежды, питает явное пристрастие к подобным вещам?
– Чем я вас поражаю? – спросила она с запозданием.
– Тем, что я даже не знаю, есть ли у меня запасная фара, не говоря уж обо всем остальном.
– Но мне без этого нельзя. Мне ведь не на кого рассчитывать. Никаких профессиональных гонщиков. – В углу багажника она нашла яркие бусы из бисера и надела их на шею. – Как идут дела? Вид у вас озабоченный.
– Дел хватает. – Грейндж, не отрывая взора от ее бус, помахал рукой грузовику, подползавшему к бензоколонке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27