Она вдруг замолчала. Есть ли у нее цель в жизни? Сделала ли она уже что-нибудь, чтобы достигнуть ее? И важнее: что она сама дала жизни?
Сейчас было не время пытаться ответить на эти трудные ворпросы. Грейндж был убежден, что дядя Гэллам не учел всех затрат на обновление дела.
– Он твердит, что, когда не сможет работать, продаст дело и таким образом обеспечит старость. Но где гарантия…
Увидев, что он не в силах закончить фразу, Сирена взяла его за руку и повела на кухню. Может быть, когда он поест, ему легче будет втолковать, что новый прилив жизненных сил гораздо важнее для его дяди и тети, чем капитал, прибыль и тому подобные вещи.
Но Грейнджа интересовало совсем другое. Теперь, когда ему стали известны имена тех, кто стоял за корпорацией, он хотел проверить их финансовую состоятельность. Когда Сирена подала обед, он наскоро проглотил его и поспешил в кабинет, что-то бормоча себе под нос о публичном заявлении.
Сирена не любила, когда в Грейндже просыпался жесткий циничный бизнесмен. Но он становился таким, чтобы помочь любимым людям. Возможно, при подобных обстоятельствах она делала бы то же самое. Но ей трудно было себе представить, чтобы мама оказалась в таком положении, с которым не могла бы справиться без посторонней помощи.
Может быть, в этом все дело? Может быть, Грейндж не верил, что его родственники способны сами принимать правильные решения?
Убрав кухню, Сирена включила телевизор, стараясь отвлечься от неразрешимых вопросов о цели в жизни. Не найдя ничего, кроме уже виденных фильмов и так называемых «сенсационных новостей», она взяла газету. Прочитала свой гороскоп, спортивный раздел, попробовала порешать кроссворд. К этому времени начались вечерние шоу-программы, и она провела остаток дня, включая то один канал, то другой и иногда слыша, как Грейндж с кем-то говорит по телефону.
Когда она забралась в постель, он все еще сидел в кабинете.
На лице Грейнджа не было заметно никаких следов бессонной ночи, кроме легких теней под глазами. Он рассеянно поблагодарил Сирену, приготовившую на завтрак овсянку, и сразу же ушел, объяснив, что собирается встретиться с одним приятелем, биржевым маклером – «выпить кофе и получить информацию».
Надуваться нет причин, думала Сирена, приводя себя в порядок. У них с Грейнджем не медовый месяц, а даже если бы так и было, она не имела права быть эгоисткой и требовать, чтобы ее муж забыл об интересах семьи ради ублажения жены. Однако ей хотелось бы побольше знать о том, что он задумал.
Она пыталась придумать, как провести день, когда зазвонил телефон. Это был Брюс, который сообщил, что ее коллекция упакована и что она может забрать ее или оставить на хранение в музее. Предложение поставило ее в тупик. Она никогда не думала, что ее наследство должно храниться под замком. Но разве можно подвергать вещи опасности и в новых контейнерах засовывать их в старый багажник? Она сказала Брюсу, что приедет в музей и там решит.
Только что может измениться через час?
Телефон зазвонил снова. Грейндж приглашал ее на ленч. Она согласилась и стала искать ключи.
Сразу их найти не удалось, поэтому она вытряхнула все содержимое сумочки на кухонный стол. Из сумочки выкатилась мелочь – меньше чем на доллар.
– Все получилось так быстро, – рассказывала она Грейнджу, когда они сидели в маленьком кафе всего в двух кварталах от банка. – Я просто сказала Брюсу, что хочу продать походный столовый сервиз, тот, который сделал для кардинала Йорка этот итальянец. И все решила сама. Потому что у меня кончились деньги .
Грейндж помахал официантке и наклонился к Сирене. Он первый раз действительно смотрел на нее с той минуты, как позвонил дядя Гэллам. Грейндж шепотом спросил, сколько она получила.
Сирена отвечала тоже шепотом, но только потому, что все происшедшее до сих пор казалось ей нереальным.
– Немного больше пятидесяти тысяч долларов. Можешь себе представить? Брюс всего-навсего позвонил. Один раз. И через полчаса прилетела эта пожилая дама с чеком наготове. Вот он. – Она показала на сумочку. Теперь я могу заплатить за твой ленч, накупить шоколадок, бензина …
– А остальные вещи? Что с ними?
– Они остались у Брюса, но я сказала, что заберу их во второй половине дня.
Грейндж озадаченно взглянул на нее, но объяснения не потребовал. Он спросил, что она собирается делать дальше.
– Получу наличные по чеку.
– Нетрудно догадаться. – По его лицу скользнула быстрая усмешка. – А потом? Я надеюсь, ты потратишь деньги на себя. Купи что-нибудь из одежды, купи новую машину. Сирена… – Он вытянул руку и подождал, пока она вложит в нее свою. – Я страшно рад, что ты пересилила себя. Хочешь, я узнаю адрес косметического салона – все женщины, которые у нас работают, пользуются его услугами. Но когда ты продашь следующую вещь, – в его голосе зазвучали металлические нотки, – тебе придется подумать о том, чтобы эти деньги стали работать на тебя.
Сирена понимала, что он имеет в виду. Если говорить честно, эта идея привлекала ее не больше, чем предложение потратить весь день на хождение по магазинам.
– Я подумаю. – Вот все, что она смогла ответить. Она высвободила руку и посмотрела меню. После нескольких минут раздумья она с помощью Грейнджа остановилась на крабовом суфле, запеченном в тесте. Он сделал заказ, потом все его внимание – все, она это видела – снова устремилось на Сирену.
– Извини меня, – сказал он.
– За что?
– За мое поведение вчера вечером и сегодня утром. Мы… – он огляделся по сторонам, – после того, что между нами произошло, я не должен был оставлять тебя одну. Но этот звонок…
– Я же все понимаю, – ответила Сирена, и ее лицо озарилось открытой улыбкой. – Ты боишься, что с ними что-нибудь случится.
– Да, боюсь. Но если бы я не отдалился от тебя, тебе не пришлось бы принимать решение одной.
– Все в порядке. – Так ли это, подумала она. Грейндж играл роль голоса разума в делах дяди с тетей. Может быть, и ей нужно, чтобы кто-нибудь отвергал ее сумбурные и иногда действительно безумные идеи? Но целью всей жизни Грейнджа было создание надежного материального положения, а для нее существовал только один способ этого достигнуть – продать то, что завещал отец. И вновь и вновь ощущать то, что она ощущает сейчас, – боль. Потому, что она продала вещь, которой касались руки дорогого человека. Продала только потому, что у нее нет работы и кончились деньги.
Как бы она хотела, чтобы жизнь стала такой же простой, как прежде.
Грейндж снова стал извиняться, и она повторила:
– Ничего страшного. Я же не продала все отцовские вещи. Только одну.
Взгляд Грейнджа сказал ей, что он понимает все, что кроется за ее словами, что происходит внутри ее.
– Тебе удалось узнать что-нибудь новое о курорте? – поспешно спросила Сирена, чувствуя, что если не переменить тему, то она расплачется. – Как насчет проверки инвесторов? Есть у них деньги, чтобы заставить все это завертеться?
– Похоже на то. – Грейндж, казалось, отнюдь не был доволен этим.
– Похоже? Ты не уверен?
– Нет, – у Грейнджа дернулся уголок рта, – я уверен. Инвесторы – их трое – вполне состоятельные люди. А за ними стоят еще более состоятельные. Они уже реализовали несколько подобных проектов. И все удачно.
– Тогда… – Сирена не знала, что говорить дальше. – Тогда тебе больше не о чем беспокоиться. Я имею в виду, что проект не липовый.
– Нет, не липовый.
– И твои дядя и тетя не разорятся.
– Вот этого я не знаю.
– Но ты же только что говорил…
– Я помню все, что я говорил. – Грейндж поставил локти на стол. Тени, которые она заметила у него под глазами сегодня утром, обозначились резче. – И говорил уже столько раз, что тебе, наверное, надоело слушать. То, что этот курорт, может быть, будет преуспевать, вовсе не означает, что дядя и тетя должны к нему примазываться. – Он помолчал немного и простонал: – Ты, наверное, больше слышать этого не можешь.
Сирена чувствовала, что, наоборот, это он не хочет ни говорить, ни думать о риске, которому подвергают себя его родственники, об их возрасте. И она жалела, что не может ему помочь, не может дать мудрого совета.
Вместо этого ее преследовала навязчивая мысль, что она сейчас обменяет чек на гору наличных денег.
– Я хочу туда вернуться.
– В Сноу-Сити? Почему?
– Потому что я его полюбила.
– А я думал, ты хочешь исследовать Сан-Франциско.
Она хотела. Или, вернее, думала, что хотела. Но после того, как она побродила по городу несколько часов, пытаясь представить себе, как тратит деньги, Сирена поняла, что она не из тех, кому это доставляет удовольствие.
– Мне не хочется разлучаться с тобой, но тебе сейчас придется много работать, чтобы выкроить время для поездки в Сноу-Сити. Мне здесь не по себе. И нечем заняться. Давай, я поеду сейчас, а ты когда сможешь.
– Можешь ничем не заниматься, только купи машину, на которой не застрянешь в дороге.
Сирена махнула рукой. Старенькая «тойота» одолела такой длинный путь, а да Сноу-Сити рукой подать.
– У тети Герти множество идей насчет переустройства магазина, только она не может ни на чем остановиться. Она просила меня помочь, и я с удовольствием этим займусь.
– Она сведет тебя с ума… – Он ухватил тонкую спираль из моркови, украшавшую блюдо. – Эта женщина еще ни разу в жизни не приняла твердого решения.
– Я догадываюсь. Но то, что я делала до сих пор, ей нравилось.
Грейндж отодвинулся от стола. – Ты действительно этого хочешь?
– Действительно.
Он наклонился вперед, не сводя взгляда с красивой женщины, сидящей напротив него. Прошедшие несколько дней вывели его из равновесия, удивительно было, как он до сих пор водит машину. Ему хотелось запереть дядю и тетю где-нибудь в надежном месте, чтобы он мог заботиться о них и чтобы у них не было возможности ничего предпринимать.
Все было бы намного проще, если он не так много думал о Сирене Айсом.
Но он не мог о ней не думать.
Наконец он заставил себя выговорить:
– Но зачем тебе все это? Этот городок в лесной глуши? Что тебя там может держать? Ничего, кроме…
Ничего, кроме тебя , говорили ее глаза. По крайней мере он надеялся, что не ошибся.
Поскольку Грейндж всеми возможными способами старался ее задержать, Сирена выехала только на следующий день и добралась до Сноу-Сити к вечеру. Медленно въезжая в городок, она испытывала благодарность к своей машине, которая словно сама знала дорогу. После ночи любви сама она была не в состоянии сосредоточенно следить за указателями и дорожными знаками. Единственное, о чем она могла думать, – о том, как дожить до пятницы, когда приедет Грейндж.
Хотя накануне Сирена позвонила и предупредила тетю Герти и дядю Гэллама о приезде, сначала она остановила машину у местного банка. Ей было необходимо открыть счет на пятьдесят тысяч долларов. Она могла бы открыть его где угодно, но решила сделать это здесь.
Почему она не выбрала банк Грейнджа?
Потому что хотела, чтобы деньги находились там, где она собиралась жить?
Вопрос казался слишком сложным для холодного зимнего дня. Уже в банке она поняла, что в атмосфере города появилось что-то новое – всеобщая приподнятость и возбуждение.
Банковский служащий, который открывал ее счет, молодая пара, стоявшая за ней в очереди, двое кассиров, даже человек, мывший окно, вели себя так, будто сюда должен был переехать Диснейленд.
Когда она возвращалась к своей «тойоте», посреди тихой улицы остановились две машины. Двое мужчин высунулись из окон и стали оживленно обсуждать рост цен на недвижимость. Сирена села в машину, с трудом завела ее и направилась к автостанции дяди Гэллама за бензином и свежими новостями.
Но дядя Гэллам, который разговаривал одновременно с пятью или шестью людьми, смог только кивнуть ей. Она наполнила бак, помахала Гэлламу и его друзьям и поехала к тете Герти.
Здесь было ничуть не спокойнее. Сначала она подумала, что у Герти наплыв покупателей. Но выяснилось, что две женщины из плановой комиссии пришли рассказать Герти последние новости, а остальные собрались их послушать.
– Я очень рада, что ты так скоро вернулась, – приветствовала ее тетя Герти. – Но и удивлена не меньше. Я-то думала, ты поживешь в большом, полном развлечений городе.
– Я уже пожила, – пожала плечами Сирена. – Жила, пока было интересно. Я вижу, здесь дела пошли в гору, правда?
– Еще как, – сказала одна из женщин, член плановой комиссии. – По-моему, мы взяли быка за рога.
– Что вы имеете в виду?
– Я хочу сказать, что все происходит очень быстро. И мне многое нравится, особенно то, за что мы проголосовали вчера.
Она объяснила, что в интересах местных жителей все новые здания и перестроенные старые должны будут отвечать определенным стандартам, чтобы не нарушать облика города.
– Таким образом, у нас не появятся ни швейцарские шале, ни эти ультрасовременные здания со стеклянными стенами и плоской крышей.
Герти засмеялась при мысли о доме с плоской крышей в такой снежной местности. Потом она заговорила о том, что будет очень жаль, если Сноу-Сити потеряет очарование, свойственное маленьким городкам.
– Думаю, этого не произойдет, – ответила ее собеседница. – Мы для того и работаем, чтобы это предотвратить.
– Как?
– Все уже много лет говорят, что город нуждается в более современной системе водоснабжения. Но по-настоящему это никому не было нужно, и ничего не делалось. Поэтому воды в городе может хватить только на небольшое количество новых построек.
Остальные женщины закивали, и Сирена успокоилась. Местная система водоснабжения будет в состоянии обслужить только новые здания на склоне и мотель, который планировали строить несколько ближе к городу. Но сам город разрастаться не будет.
Когда приятельницы Герти наконец расстались с ней, она подошла к Сирене и положила ей руки на плечи.
– Ты можешь со мной поделиться чем угодно, дорогая. Если вы с Грейджем поссорились, не держи все в себе.
– Поссорились? Нет, ничего такого не случилось.
– Ты уверена? А почему тогда ты не с ним?
Сирена стала сбивчиво объяснять, что у Грейнджа совсем нет времени, а ей нечего делать в Сан-Франциско.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27