Джон отрядил Коня, Атласа и еще полдюжины дозорных с факелами проводить людей сквозь Стену. На противоположной стороне их ждала горячая луковая похлёбка, чёрный хлеб с колбасой и одежда: плащи, штаны, обувь, туники и перчатки из добротной кожи. А переночевать они смогут в стогах свежей соломы, греясь у костров. Этому королю нельзя было отказать в логике. Однако рано или поздно Тормунд Великанья Смерть снова нападет на Стену, и когда пробьёт этот час, Джон посмотрит, на чью сторону встанут новые подданные Станниса.
«Можно даровать им помилование и землю, но свободный народ сам избирает себе короля, и им был Манс, а не ты».
К Джону подъехал Боуэн Марш.
– Вот уж не думал, что доживу до такого дня.
С тех пор, как Боуэн оправился от раны, полученной на мосту Черепов, и лишился одного уха, лорд-стюард заметно похудел.
«Теперь он совсем не похож на гранат», – решил Джон.
– Мы проливали кровь, чтобы задержать одичалых в Теснине. Там полегло множество добрых парней, наших друзей и братьев. И во имя чего? – спросил Марш.
– Королевство проклянет нас за это. – Голос сира Аллисера Торне сочился ядом. – Все честные люди в Вестеросе при упоминании Ночного Дозора будут отворачиваться и плевать нам вслед.
«Да что ты понимаешь в людской чести?»
– Разговорчики в строю.
С тех пор, как лорд Янос лишился головы, сир Аллисер притих, но злоба никуда не исчезла. Джон сначала подумывал передать ему пост, от которого отказался Слит, но предпочёл держать рыцаря под боком. «Из них двоих этот всегда был опаснее». Вместо этого Джон вызвал из Сумеречной Башни старого стюарда, чтобы передать ему командование над Серым Стражем.
Он рассчитывал, что создание двух новых гарнизонов что-то изменит.
«Дозор нанес свободному народу кровавую рану, но, в конце концов, мы не можем надеяться их остановить. – Сожжение Манса Налётчика ничего не меняет. – Нас по-прежнему слишком мало, а их слишком много. И без разведки мы всё равно что слепы. Мне нужно отправить людей за Стену. Но если я так поступлю, вернутся ли они обратно?»
Туннель под Стеной был узким и извилистым, а одичалые в своём большинстве были либо стары, либо больны, либо ранены, поэтому колонна шла чрезвычайно медленно. К тому времени, когда последние из них опустились на колени, уже наступила ночь. Огонь в яме почти угас, и тень короля на Стене стала вчетверо меньше прежней.
«Мороз, – подумал Джон Сноу, выдохнув белое облачко пара, – и становится все холоднее. Этот балаган слишком затянулся».
К частоколу жалась группа из двух десятков одичалых, и среди них четверо великанов – высоченных, лохматых созданий с покатыми плечами и огромными, словно стволы деревьев, ногами с большими ступнями. Даже этих громил пустили бы за Стену, но один из них отказался идти без своего мамонта, а трое других не могли оставить сородича. Остальные одичалые были родственниками или друзьями тех, кто лежал при смерти или уже умер, и они не хотели бросать тела дорогих им людей ради миски лукового супа.
Дрожавшие от холода люди и те, кто уже так закоченел, что даже не мог дрожать, молча, выслушали слова короля, эхом отразившиеся от Стены.
– Вы вольны идти куда захотите, – объявил им Станнис. – Расскажите своим людям о том, что здесь произошло. Передайте всем, что вы видели истинного короля, и он приглашает их в своё королевство, если они пообещают соблюдать мир. Иначе им лучше сбежать или спрятаться. Я больше не потерплю нападений на мою Стену.
– Одна страна, один бог, один король! – прокричала леди Мелисандра.
Люди королевы подхватили клич, отбивая ритм копьями по щитам:
– Одна страна, один бог, один король! СТАННИС! СТАННИС! ОДНА СТРАНА, ОДИН БОГ, ОДИН КОРОЛЬ!
Джон заметил, что ни Вель, ни братья Ночного Дозора не присоединились к скандированию. Оставшиеся в живых одичалые под шумок растворились среди деревьев. Великаны ушли последними: двое верхом на мамонте, остальные – пешими. За частоколом остались лишь мертвецы. Джон увидел, что Станнис спускается с помоста рука об руку с Мелисандрой.
«Она словно его красная тень, никогда не оставляет его надолго одного».
Следом за ними шла почётная королевская стража: сиры Годри, Клейтон и ещё дюжина рыцарей, все из людей королевы. Лунный свет отражался на их доспехах, а ветер раздувал плащи.
– Лорд-стюард, – обратился Джон к Маршу, – разберите частокол на дрова и предайте тела огню.
– Будет исполнено, милорд, – Марш выкрикнул приказы, и группа его подчинённых, выйдя из строя, бросилась ломать деревянную стену. Лорд-стюард, хмурясь, наблюдал за их действиями:
– Эти одичалые… по-вашему, они сдержат клятву, милорд?
– Некоторые да. Но не все. Среди нас ведь тоже встречаются трусы, обманщики, слабаки и дураки. Так и у них.
– Наша клятва… мы поклялись защищать королевство…
– Как только свободный народ обживёт Дар, они тоже станут его частью, – напомнил Джон. – Настали лихие времена, и грядут ещё худшие. Мы уже встречались с нашим врагом лицом к лицу, и оно белое с ярко голубыми глазами. Свободный народ тоже знает это лицо. В этом Станнис прав. Мы должны объединиться с одичалыми.
– Объединиться против общего врага, с этим я не могу не согласиться, – кивнул Боуэн Марш. – Но это вовсе не значит, что мы должны пропускать за Стену десятки тысяч полуголодных дикарей. Пусть возвращаются в свои деревни и там сражаются с Иными, а мы запечатаем ворота. Это нетрудно. Отелл рассказал мне как это сделать. Всё, что требуется – завалить туннель камнями и залить водой через бойницы. Стена довершит остальное. Холод, тяжесть… через месяц от ворот и следа не останется. Любому противнику придется прорубать себе путь сквозь стену.
– Или взбираться наверх.
– Вряд ли, – не согласился Боуэн Марш. – Они не налётчики, чтобы красть себе жён или добро. С Тормундом старые бабки, дети, отары овец, коз, и даже мамонты. Ему будут нужны ворота, а их осталось всего трое. Если его люди полезут на Стену, так что ж? Против них бороться проще, чем выудить вилкой рыбку из котелка.
«Да, вот только рыбка не вылезает из котелка с копьём наперевес, чтобы проткнуть тебе брюхо».
Джону и самому приходилось взбираться на Стену.
Марш продолжил:
– Стрелки Манса истратили на нас десять тысяч стрел, судя по тому количеству, что мы собрали. Наверх долетело не больше сотни. По большей части им помог в этом ветер. Наверху от стрел погиб только Рыжий Алин из Розового леса, да и то он умер от того, что грохнулся на землю, а не от ранения в ногу. Донал Нойе пал, защищая ворота. Рыцарский подвиг, да… но будь ворота запечатаны, наш храбрый оружейник до сих пор был бы с нами. И не важно, выступит против нас сотня врагов или сто тысяч – пока мы удерживаем верх Стены, а они сидят внизу, нам никто не страшен.
«Он не так уж неправ».
Орда Манса разбилась о Стену, словно волна о каменный берег, хотя её защитники были лишь горсткой стариков, зелёных юнцов и калек. И всё же то, что предлагал Боуэн, шло вразрез с внутренним чутьём Джона.
– Если мы запечатаем ворота, то не сможем отправлять разведку, – заметил он, – и окажемся всё равно, что слепы.
– Последний рейд лорда Мормонта стоил Дозору четверти состава, милорд. Нужно сохранить то, что у нас осталось. С каждой новой смертью мы слабеем, а наши силы и так слишком разрознены… Мой дядя любил повторять: «Займи высоты, и ты выиграешь битву». У нас же нет высот выше Стены, лорд-командующий.
– Станнис обещает земли, еду и справедливость каждому одичалому, преклонившему перед ним колени. Он никогда не позволит нам запечатать ворота.
Марш помедлил:
– Лорд Сноу, я не из тех, кто пересказывает сплетни, однако ходят слухи, что вы становитесь слишком… дружны с лордом Станнисом. Некоторые даже предполагают, что вы… э…
«Ага, мятежник, предатель, бастард и еще варг в придачу».
Может, Яноса Слинта больше и нет в живых, но посеянная им ложь вовсю процветает.
– Мне известно, что про меня говорят, – Джон слышал шушуканье, видел, как люди сворачивают в другую сторону, чтобы не встречаться с ним, когда он идет по двору. – А что они от меня хотят? Чтобы я повернул оружие против Станниса и одновременно сражался с одичалыми? У его величества втрое больше бойцов, чем у нас, и, кроме того, он наш гость и находится под защитой закона гостеприимства. Помимо всего, мы перед ним в большом долгу.
– Лорд Станнис оказал нам помощь, когда мы в ней нуждались, – согласился Марш. – Но он всё равно бунтовщик, и его участь незавидна. Так же, как и наша, если Железный Трон объявит нас изменниками. Нужно удостовериться, что мы выбираем верную сторону.
– Я вовсе не собираюсь выбирать чью-то сторону, – ответил Джон. – Но я не так уверен в исходе этой войны, как вы, милорд. Особенно учитывая, что лорд Тайвин мертв.
Если верить дошедшим до них по Королевскому тракту слухам, Десница Короля был убит на горшке собственным сыном-карликом. Джон общался с Тирионом Ланнистером, правда, недолго.
«Он пожал мне руку и назвал другом».
Было трудно поверить, что этот человек мог поднять руку на собственного отца, но факт смерти лорда Тайвина не подлежал сомнению.
– В Королевской Гавани остался львёнок, а мы знаем, что Железный Трон перемалывал и более взрослых людей.
– Может он и мальчик, милорд, но… многие любили короля Роберта, и большинство всё ещё признает Томмена его сыном. А чем больше люди узнают лорда Станниса, тем меньше его любят, и ещё меньше – леди Мелисандру с её кострами и этим мрачным божеством. Они ропщут.
– Они роптали и при лорде Мормонте. Он мне как-то сказал, что люди любят жаловаться на своих жён и хозяев. Те, у кого нет жены, вдвое сильнее клянут своих господ. – Сноу посмотрел на частокол. Две стены уже были повалены, третья должна вот-вот рухнуть. – Оставляю тебя заканчивать начатое, Боуэн. Убедись, что все трупы сожгли. И спасибо за совет. Обещаю подумать над всем, что ты мне сказал.
Когда Джон направился к воротам, в воздухе всё ещё висел дым и пепел. Рядом с входом он спешился, чтобы провести подо льдом на южную сторону свою невысокую лошадку. Перед ним, освещая путь факелом, шагал Скорбный Эдд. Пламя лизало потолок, и по мере их продвижения им на головы падали ледяные капли.
– Какое облегчение, милорд, что рог сгорел, – произнес Эдд. – Не далее как прошлой ночью мне снилось, будто стою я на Стене, и только пристроился помочиться, как вдруг кому-то вздумалось погудеть в рог. Нет, я не жалуюсь. Этот сон куда лучше предыдущего, в котором Харма Собачья Голова скормила меня своим свиньям.
– Харма мертва, – напомнил ему Джон.
– Но свиньи-то нет. Они смотрели на меня словно Смертоносный на сало. Я не утверждаю, что одичалые желают нам зла. Мы свергли их богов, покромсали на куски и заставили сжечь, но взамен дали им луковый суп. Разве может какой-то бог сравниться с миской доброго лукового супа? Я бы ни за что не устоял.
Одежда Джона провоняла дымом и смрадом жжёной плоти. Он знал, что нужно что-нибудь поесть, но ему больше хотелось побыть в чьем-то обществе, а не утолять голод. – «Выпить бокал вина наедине с мейстером Эйемоном, перекинуться парой слов с Сэмом, посмеяться над шутками с Пипом, Гренном и Жабой». – Но Эйемон с Сэмом далеко, а остальные друзья...
– Сегодня я буду ужинать вместе со всеми.
– На ужин говядина со свёклой, – похоже, Скорбный Эдд всегда был в курсе того, что подадут к столу. – Хобб сказал, что у нас закончился хрен. А что толку в варёной говядине без хрена?
С тех пор, как одичалые сожгли столовую, дозорные перебрались обедать в каменный подвал под арсеналом.
Сводчатый потолок и два ряда квадратных колонн, разделявших помещение пополам, делали его похожим на склеп. Вдоль стен громоздилась бочки с вином и элем. Войдя внутрь, Джон огляделся. За ближним к лестнице столом играли в кости четверо строителей, а рядом с очагом, тихо беседуя, сидела группа следопытов и несколько людей короля.
Собравшаяся за отдельным столом молодежь наблюдала, как Пип протыкает свёклу ножом.
– Ночь темна и полна свёклы, – торжественно провозгласил Пип, насадив корнеплод на острие.– Так давайте помолимся, дети мои, об оленине с луком и вкусной подливой.
Его товарищи – среди них Гренн, Жаба и Атлас – заржали.
Сноу шутку не поддержал.
– Только дураки смеются над чужими молитвами, Пип. И, кроме того, это опасно.
– Если красный бог обиделся, то пусть поразит меня молнией.
Улыбки исчезли.
– Но мы подшучивали только над жрицей, – сказал Атлас, уступчивый паренек, зарабатывавший в Староместе торговлей собственным телом. – Это была всего лишь шутка, м’лорд.
– У вас свои боги, а у неё – свои. Оставьте её в покое.
– Она-то наших в покое не оставляет, – возразил Жаба. – Называет Семерых ложными богами, милорд. И старых богов тоже. Она заставила одичалых сжечь ветки чардрева. Вы же сами видели.
– Леди Мелисандра мне не подчиняется. А вы – да. Я не хочу кровопролития между дозорными и людьми короля.
Пип похлопал Жабу по плечу.
– Хорош квакать, храбрая Жаба, и перечить нашему Великому Лорду Сноу. – Он вскочил на ноги и отвесил дурашливый поклон. – Прошу прощения. Теперь я не буду даже ушами шевелить без вашего высочайшего дозволения.
«Он принимает все это за игру». – Джон лишь хотел расшевелить его мозги.
– Шевели ушами, сколько влезет. Меня больше беспокоит твой язык.
– Я присмотрю, чтобы он вёл себя потише, – пообещал Гренн. – А если не будет, то я его стукну, – и, слегка поколебавшись, добавил, – не хотите ли отужинать с нами, милорд? Оуэн, ну-ка подвинься и дай Джону сесть.
Джону больше ничего и не требовалось. – «Нет, – подумал он, – те дни прошли». – И, осознав эту правду, Сноу почувствовал внутри такую боль, словно его пырнули ножом в живот. Они избрали его своим командующим. Теперь Стена его, как и их жизни. – «Лорд может любить своих подчиненных, – словно наяву услышал он голос отца, – но не может быть им другом. Однажды ему придется вынести им приговор или отправить на смерть».
– В другой раз, – солгал лорд-командующий. – Эдд, ужинай сам. У меня остались незавершённые дела.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26