..и повесьте, – закончил Джон.
Лицо Яноса Слинта враз побелело, как молоко, ложка вывалилась у него из пальцев. Эдд и Эммет пересекли зал, гремя сапогами по каменному полу. Рот Боуэна Марша открылся и закрылся, не произведя ни звука. Сир Аллисер Торне потянулся к рукояти меча.
«Ну, давай, – подумал Джон. Длинный Коготь висел у него за спиной. – Обнажи сталь. Дай мне повод сделать то же самое».
Половина трапезничающих вскочила на ноги. Южные рыцари и латники, верные королю Станнису или красной женщине, или обоим, и давшие присягу братья Ночного Дозора. Кто-то голосовал за Джона Сноу на выборах лорда-командующего, другие отдавали свои голоса за Боуэна Марша, сира Денниса Маллистера, Коттера Пайка... и кое-кто – за Яноса Слинта.
«А таких были сотни, насколько я помню».
Джон задумался, сколько же из тех человек собралось сейчас в подвальной трапезной. Какое-то мгновение мир балансировал на острие меча.
Затем Аллисер Торне убрал от меча руку и отступил в сторону, давая Скорбному Эдду пройти. Скорбный Эдд взял Яноса Слинта под одну руку, Железный Эммет под другую. Вдвоём они стащили его со скамьи.
– Нет, – протестовал Янос Слинт, у него изо рта падали кусочки каши, – нет, отпустите меня. Он же мальчишка, бастард. Его отец – предатель. На нем клеймо зверя, этот его волк... Отпустите! Вы ещё пожалеете о том дне, когда притронулись к Яносу Слинту! У меня есть друзья в Королевской Гавани. Я предупреждаю... – всё время, пока его не то вели, не то тащили к лестнице, он продолжал протестовать.
Джон вышел наружу, и следом за ним трапезная сразу опустела. У клети подъемника Слинт на какой-то момент вырвался и попытался завязать драку, но Железный Эммет ухватил его за горло и бил о прутья, пока тот не перестал сопротивляться. К этому моменту на улицу выскочили все, кто находился в Черном Замке. Даже Вель оказалась у окна, её длинная золотая коса была перекинута через плечо. Станнис в окружении своих рыцарей вышел на лестницу перед Королевской Башней.
– Если мальчишка думает, что может меня запугать, он ошибается, – говорил Янос Слинт. – Он не посмеет меня повесить. У меня есть друзья, влиятельные друзья, вы еще увидите... – остальное унес ветер.
«Это неправильно», – подумал Джон.
– Прекратите.
Эммет повернул назад, нахмурившись.
– Милорд?
– Я не буду его вешать. Приведите его сюда.
– Помогите нам Семеро, – услышал Джон выкрик Боуэна Марша.
На лице Яноса Слинта появилась улыбка не слаще прогорклого масла. Она исчезла, как только Джон сказал:
– Эдд, принеси мне колоду, – и вытащил Длинный Коготь из ножен.
К тому времени, как ему отыскали подходящий чурбан для рубки дров, Янос Слинт отступил в клеть подъемника, но Железный Эммет вытащил его наружу.
– Нет, – рыдал Янос Слинт, пока Эммет наполовину толкал, наполовину тащил его по двору. – Отпустите меня... вы не смеете... когда Тайвин Ланнистер об этом узнает, вы пожалеете...
Эммет пинком опрокинул его на землю. Скорбный Эдд поставил ему ногу на спину, не давая подняться с колен; Эммет подтолкнул чурбан ему под голову.
– Будет легче, если ты не будешь дёргаться, – предупредил его Джон. – Дернешься, чтобы избежать удара – смерть всё равно наступит, но она будет куда мучительнее. Вытяни шею, милорд.
Бледный утренний свет взбежал по клинку, когда Джон взялся за рукоять обеими руками и поднял меч над головой.
– Если у тебя есть что сказать напоследок, сейчас самое время, – произнес он, ожидая последней брани.
Янос Слинт вывернул шею, чтобы взглянуть на лорда-командующего.
– Прошу вас, милорд. Сжальтесь. Я... я поеду, я поеду, я...
«Нет, – подумал Джон, – эту дверь ты уже закрыл».
Длинный Коготь опустился.
– Можно я заберу себе сапоги? – спросил Оуэн-Олух, когда голова Яноса Слинта покатилась по грязной земле. – Они почти новые. Мехом подбиты.
Джон взглянул на Станниса. На мгновение их взгляды встретились. Затем король кивнул и ушел назад в башню.
Глава 8. Тирион
Он проснулся в одиночестве и обнаружил, что паланкин остановился.
На месте, где раньше пролёживал бока Иллирио, осталась только гора смятых подушек. В горле у карлика пересохло и першило. Eму снилось... что ему снилось? Он не помнил.
Снаружи доносилась речь на незнакомом языке. Тирион спустил ноги за занавесь и спрыгнул на землю. Магистр Иллирио стоял около упряжки, а над ним возвышались два всадника. На обоих под бурыми суконными плащами были куртки из поношенной кожи, но мечи у них были в ножнах, и толстяк не казался в опасности.
– Мне надо отлить, – объявил карлик. Он вразвалочку отошел от дороги, развязал штаны и справил нужду на терновый куст. На это ушло немало времени.
– По крайней мере, ссыт он знатно, – заметил голос за спиной.
Тирион стряхнул последние капли и заправился.
– Это ещё наименьший из моих талантов. Видели бы вы, как я хожу по большой нужде, – он повернулся к магистру Иллирио. – Твои знакомые? Смахивают на разбойников. Мне поискать топор?
– Топор? – фыркнул всадник покрупнее – дюжий мужчина с косматой бородой и копной рыжих волос на голове. – Хэлдон, ты слышал? Этот коротышка хочет с нами драться!
Его спутник был старше, с чисто выбритым, морщинистым лицом аскета и волосами, стянутыми в узел на затылке.
– Маленьким людям свойственно доказывать свое мужество недостойной похвальбой, – заявил он. – Ему и утку не убить.
– Давайте сюда утку, – пожал плечами Тирион.
– Ну, если ты настаиваешь, – пожилой всадник взглянул на своего спутника.
В ответ дюжий мужчина извлек из ножен полуторный меч.
– Утка – это я, болтливый ночной горшок.
«Боги, смилуйтесь».
– Я имел в виду утку поменьше.
Верзила взорвался хохотом.
– Хэлдон, ты слышал? Он хочет Утку поменьше!
– Мне бы хватило и Утки потише, – человек по имени Хэлдон изучил Тириона холодными серыми глазами, потом повернулся к Иллирио. – У вас какие-то ящики для нас?
– И мулы, чтобы их тащить.
– Мулы слишком медлительны. У нас есть вьючные лошади, перегрузим ящики на них. Утка, займись.
– И почему это Утка вечно крайний? – верзила сунул меч в ножны. – Чем ты занимаешься, Хэлдон? Кто из нас двоих рыцарь, ты или я?
И, тем не менее, он спешился и потопал к навьюченным мулам.
– Как поживает наш юноша? – полюбопытствовал Иллирио, пока Утка таскал туда-сюда ящики. Тирион насчитал шесть дубовых ящиков с железными засовами. Впрочем, Утка носил их с легкостью, водрузив на плечо.
– Ростом он уже с Грифа. Три дня назад он опрокинул Утку в поилку для лошадей.
– Меня не опрокинули. Я сам упал с коня, чтобы его рассмешить.
– Значит, проделка удалась, – ответил Хэлдон, – я сам обхохотался.
– Там в одном из ящиков для него гостинец – засахаренный имбирь. Мальчик всегда его обожал, – голос Иллирио звучал до странности грустно. – Я думал, что смогу доехать с вами до самого Гоян Дроэ. Прощальный пир, прежде чем вы пуститесь вниз по течению...
– Нет времени пировать, милорд, – ответил Хэлдон. – Гриф хочет отправиться вниз по реке, как только мы вернемся. Из низовьев пришли грозные вести. К северу от Кинжального озера видели дотракийцев – разведчиков из кхаласара старого Мото, а за ним через Квохорский лес идет и кхал Зекко.
Толстяк издал неприличный звук.
– Зекко навещает Квохор каждые три – четыре года. Обычно квохорцы дают ему мешок золота, и Зекко возвращается восвояси на восток. Что до Мото, его люди немногим младше его, и с каждым годом их становится всё меньше. Настоящая угроза – это...
– Кхал Поно, – закончил за него Хэлдон. – Если слухи верны, Мото и Зекко бегут от него. Последний раз Поно видели в верховьях Сельхору с кхаласаром в тридцать тысяч человек. Гриф не хочет попасться ему на переправе, если Поно вдруг решится пересечь Ройн, – Хэлдон поглядел на Тириона. – Твой карлик ездит верхом не хуже, чем ссыт?
– Он ездит, – вмешался Тирион, не дав властелину сыра ответить за него, – хотя он ездит лучше, если под ним специальное седло и лошадь, которую он знает как следует. И ещё он умеет говорить.
– Вот как, значит. Я Хэлдон, врачеватель нашего маленького братства. Кое-кто называет меня Полумейстером. Мой спутник – сир Утка.
– Сир Ролли, – поправил верзила. – Ролли с Утиного Поля. Любой рыцарь может посвятить в рыцари другого, и Гриф посвятил меня. А тебя как зовут, карлик?
Иллирио поспешно ответил:
– Его зовут Йолло.
«Йолло? Звучит как кличка для обезьянки». Кроме того, это было пентошийское имя, а любому дураку было ясно, что Тирион не пентошиец.
– В Пентосе меня звали Йолло, – быстро сказал он, чтобы по возможности поправить ситуацию, – но мать дала мне другое имя: Хугор Хилл.
– И кто же ты: маленький король или маленький бастард? – поинтересовался Хэлдон.
Тирион понял, что с Хэлдоном-Полумейстером ему придется держать ухо востро.
– Любой карлик – бастард в глазах собственного отца.
– Без сомнения. Итак, Хугор Хилл, ответь мне на такой вопрос: как Сервин Зеркальный Щит победил дракона Урракса?
– Приблизился, укрывшись за своим щитом. Урракс видел только свое отражение в щите, пока Сервин не всадил ему копьё в глаз.
Хэлдона это не впечатлило.
– Даже Утка знает эту побасенку. Как звали рыцаря, что попытался применить ту же уловку против Вхагара во времена Танца драконов?
Тирион ухмыльнулся.
– Сир Байрон Сванн. Дракон зажарил его заживо... вот только это была Сиракс, а не Вхагар.
– К моему сожалению, ты неправ. Мейстер Манкан в «Истинном повествовании о Танце драконов» пишет...
– ... что это была Вхагар. Великий мейстер Манкан заблуждался. Оруженосец сира Байрона стал свидетелем смерти своего господина и много позже описал его дочери обстоятельства дела. В его воспоминаниях речь шла о Сиракс, драконе Рейениры, что намного логичнее, чем версия Манкана. Сванн был сыном лорда из Марки, а Штормовой предел принял сторону Эйегона. Вхагар же была драконом брата Эйегона – принца Эйемонда. Зачем Сванну пытаться убить её?
Хэлдон поджал губы.
– Попытайся не свалиться с коня, иначе отправишься назад в Пентос пешком. Наша скромница не будет ждать ни мужа, ни полумужа.
– По мне нет ничего лучше скромниц – разве что распутницы. К слову: куда отправляются все шлюхи?
– Я что – похож на человека, который ходит по шлюхам?
Утка прыснул.
– Он не осмелится. Иначе Лемора заставит его молить об искуплении грехов, мальчик захочет пойти вместе с ним, а Гриф просто отрежет ему член и запихнет его ему в глотку.
– Ну, – сказал Тирион, – мейстеру член и не нужен.
– Только вот Хэлдон мейстер только наполовину.
– Раз тебя так веселит этот карлик, Утка, – сказал Хэлдон, разворачивая коня, – ты его и вези.
Утке потребовалось еще немного времени, чтобы закончить с погрузкой ящиков Иллирио на трёх вьючных лошадей. К этому времени Хэлдон уже скрылся вдали. Утку это, казалось, не заботило. Он забрался в седло, ухватил Тириона за шиворот и посадил перед собой.
– Держись как следует за луку, и всё будет в порядке. Ход у этой кобылы хороший, ровный, а драконья дорога гладка, как девичья попка.
Разобрав поводья, сир Ролли пустил лошадь скорой рысью.
– Удачи, – закричал им вслед Иллирио. – Передайте мальчику – я сожалею, что не буду гостем на его свадьбе. Я присоединюсь к вам уже в Вестросе. Клянусь руками моей милой Серры.
Когда Тирион последний раз оглянулся на Иллирио Мопатиса, магистр стоял в своей парчовой мантии у паланкина, опустив массивные плечи. Его силуэт таял за поднятой копытами пылью, властелин сыров выглядел почти маленьким.
Через четверть мили Утка поравнялся с Хэлдоном-Полумейстером, и с этого момента они ехали бок о бок. Тирион вцепился в луку седла, неудобно растопырив ноги и мрачно ожидая от ближайшего будущего судорог в мышцах, волдырей и натёртых ссадин.
– Любопытно, как посмотрят на нашего карлика пираты с Кинжального озера? – спросил Хэлдон.
– Как на карликовую котлетку? – предположил Утка.
– Хуже Урхо Немытого среди них никого нет, – сообщил Хэлдон. – Он способен убить человека на месте одной вонью.
Тирион пожал плечами.
– К счастью, у меня нет носа.
Хэлдон одарил его тонкой улыбкой.
– Если мы встретим леди Корру на «Ведьминых зубах», ты можешь лишиться и кое-чего ещё. Ее называют Коррой Жестокой. Команда её корабля состоит из прекрасных девиц, и они оскопляют каждого мужчину, попадающего им в руки.
– Ужасы какие. Я ведь могу и штаны обмочить.
– Лучше не надо, – мрачно предупредил сзади Утка.
– Ну как скажешь. Если мы встретим эту леди Корру, я нацеплю юбку и скажу, что я – Серсея, всемирно известная бородатая женщина из Королевской Гавани.
На этот раз Утка засмеялся, а Хэлдон сказал:
– Забавный ты малыш, Йолло. Говорят, Лорд в Саване исполнит любое желание того, кто заставит его рассмеяться. Возможно, Его Серейшество прихватит тебя, чтобы украсить свой каменный двор.
Утка беспокойно поглядел на спутника.
– Не стоит о нем шутить, когда мы так близко к Ройну. Он все слышит.
– Поистине утиная мудрость, – сказал Хэлдон. – Прошу прощения, Йолло – нечего так бледнеть, я просто шутил. Князь Горестей не раздает свои серые поцелуи кому попало.
«Свои серые поцелуи», – при этой мысли у него по коже побежали мурашки. Смерть уже не пугала Тириона Ланнистера, но серая хворь – дело другое.
«Лорд в Саване – это просто легенда, – говорил он себе, – точно такая же, как рассказы о призраке Ланна Умного, который якобы обитает в стенах Кастерли Рок».
В любом случае он решил придержать язык.
Молчание карлика не осталось незамеченным, и Утка начал рассказывать ему о себе. По его словам, отец Утки был оружейником в Горьком Мосту, так что у него с рождения в ушах стоял звон металла, и он с младых ногтей учился владеть мечом. Рослый и пригожий парень привлек к себе внимание старого лорда Касвелла, который взял Утку на службу к себе в стражу – но тому хотелось большего. Он видел, как чахлый сын Касвелла становится пажом, потом оруженосцем и, наконец, рыцарем.
– Это был худосочный подлипала с испитой мордочкой, но у старого лорда были четыре дочери и один-единственный сын, так что этому сыну никто не мог и слова поперек сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26