https://wodolei.ru/catalog/podvesnye_unitazy/Duravit/
.. чтобы тут же съехать с неё набок под хохот толпы.
– Выглядит весело, – сказал Геррис. – Остановимся и посмотрим на бой? Тебе не помешало бы развеяться, Квент. Ты выглядишь дряхлым стариком, который полгода не ходил на горшок.
«Мне восемнадцать, я на шесть лет младше тебя, – подумал Квентин. – Я не старик».
Вслух он сказал:
– Не нужны мне шуты-карлики. Разве что у них есть корабль.
– Думается, крошечный.
Четырехэтажный Купеческий дом возвышался над доками, пристанями и окружавшими его складами. Здесь торговцы из Староместа и Королевской Гавани перемешались с негоциантами из Браавоса, Пентоса и Мира, волосатыми иббенийцами, бледнолицыми странниками из Кварта, чёрными как уголь приезжими с Летних Островов в плащах из перьев и даже с носящими маски заклинателями теней из Асшая у Тени.
Квентин спустился с хатая на землю и почувствовал, как камни мостовой обжигают ноги даже сквозь кожаные подметки. В тени перед Купеческим домом стоял стол на козлах, разукрашенный полосатыми бело-синими флажками, трепетавшими при каждом дуновении ветра. За столом развалились четверо наёмников сурового вида, подзывающих криками прохожих мужчин и юношей.
«Гонимые ветром», – вспомнил Квентин. Сержанты набирали рекрутов, пополняя ряды наёмников перед отправкой в Залив работорговцев.
«И с каждым вступившим к ним на службу у Юнкая становится мечом больше. Мечом, который хочет испить крови моей суженой».
Один из Гонимых что-то крикнул им.
– Я не говорю на вашем языке, – ответил Квентин. Он умел читать и писать на высоком валирийском, но ему редко удавалось поговорить – к тому же волантийское яблочко очень уж далеко укатилось от валирийской яблони.
– Вестеросцы? – спросил мужчина уже на общем языке.
– Дорнийцы. Мой хозяин торгует вином.
– Хозяин? И хрен с ним. Ты раб, что ли? Присоединяйся к нам, будешь сам себе хозяином. Хочешь умереть в постели? Мы научим тебя владеть копьем и мечом, ты пойдешь в бой рядом с Оборванным Принцем и вернёшься домой богаче лорда. Мальчики, девочки, золото, всё что захочешь – если хватит мужества протянуть руку и взять! Мы – Гонимые ветром, и трахаем богиню смерти в зад.
Двое наёмников начали горланить какую-то походную песню. Квентин понимал достаточно, чтобы уловить смысл.
«Мы – Гонимые ветром, – пели они. – Неси нас ветер на восток в Залив Работорговцев, мы убьем короля-мясника и трахнем королеву драконов».
– Если бы Клетус и Уилл были с нами, мы могли бы прихватить Громадину и перебить эту шайку, – сказал Геррис.
«Клетус и Уилл мертвы».
– Не обращай на них внимания, – сказал Квентин.
Пока дорнийцы шли к дверям Купеческого дома, наёмники провожали их насмешками, называя их бесхребетными трусами и пугливыми девицами.
Громадина ждал их в покоях на втором этаже. Хотя капитан «Жаворонка» вовсю расхвалил им этот постоялый двор, Квентин вовсе не собирался оставлять свои вещи и золото без присмотра. В каждом порту есть воры, крысы и шлюхи, а в Волантисе всего этого было сверх меры.
– Я уже собирался отправиться на ваши поиски, – сказал им сир Арчибальд Айронвуд, отодвигая засов, чтобы впустить их внутрь. Громадиной его прозвал собственный кузен Клетус, но прозвище было заслуженным. Арч был шести с половиной фунтов ростом, с широченными плечами, огромным брюхом, ногами толщиной с древесный ствол, ручищами толщиной с окорок и начисто лишенным шеи. От какого-то недуга в детстве у него выпали все волосы, и его лысый череп напоминал Квентину гладкий розовый булыжник.
– Ну, – потребовал он, – что сказал контрабандист? Будет у нас лодка?
– Корабль, – поправил его Квентин. – Да, он согласен взять нас на борт, но увезёт не дальше ближайшей преисподней.
Геррис сел на продавленную кровать и стянул башмаки.
– С каждой минутой возвращение в Дорн кажется мне всё заманчивее.
Громадина заявил:
– Я снова повторю, что лучше всего нам двинуться по дороге демонов. Может, она и не такая опасная, как говорят. А если и так, то тем больше мы прославимся, если её одолеем. Дринк с мечом, я со своим молотом – такого никакой демон не переварит.
– И что если Дейенерис будет мертва к тому моменту, как мы до неё доберемся? – спросил Квентин. – Нам нужен корабль. Даже если это «Приключение».
Геррис хохотнул.
– Ты, видно, сходишь с ума по Дейенерис сильнее, чем я думал, раз уж ты готов терпеть этот смрад месяцами. Дня через три я сам буду заклинать их убить меня. Нет уж, мой принц, умоляю, только не «Приключение».
– У тебя есть вариант получше? – осведомился Квентин.
– Есть. Он только сейчас пришел мне в голову. Там, конечно, есть свои опасности, и ты его достойным делом не назовешь... но он доставит тебя к твоей королеве куда быстрее, чем дорога демонов.
– Излагай, – сказал Квентин Мартелл.
Глава 7. Джон
Джон перечитывал письмо снова и снова, пока слова не начали рябить и прыгать у него перед глазами.
«Я не могу это подписать. И не подпишу».
Он чуть не бросил пергамент в огонь, однако вместо этого отложил его и сделал глоток эля – от вчерашнего одинокого ужина осталось еще полкружки.
«Мне придется подписать. Они выбрали меня лордом-командующим. Стена – моя, и Дозор тоже мой. Ночной Дозор не принимает участия в войнах».
Он испытал облегчение, когда в дверь заглянул Скорбный Эдд и доложил, что снаружи ждет Лилли. Джон отложил письмо мейстера Эйемона в сторону.
– Я с ней поговорю, – он со страхом ждал этого разговора. – Разыщи Сэма, после мне надо будет поговорить и с ним.
– Он наверное внизу, с книгами. Мой старый септон говорил, что книги – это разговоры мертвецов. Мертвецам следует помалкивать, вот что я скажу. И зачем кому-то слушать, о чём болтают мертвецы? – Бормоча себе под нос что-то о червях и пауках, Скорбный Эдд ушёл.
Лилли, войдя в комнату, тут же опустилась на колени. Джон обошел вокруг стола и поднял её на ноги.
– Передо мной не надо вставать на колени. Это только для королей.
Хотя Лилли была уже и женой, и матерью, Джону она казалась ещё сущим ребёнком – худенькая малютка, укутанная в один из старых плащей Сэма. Плащ был ей так велик, что под его складками можно было бы спрятать еще несколько таких же девочек.
– С детьми всё хорошо? – спросил Джон.
Одичалая робко улыбнулась из-под капюшона.
– Да, м’лорд. Я боялась, что у меня не хватит молока на двоих, но чем больше они сосут, тем его больше. Они крепкие малыши.
– Мне придется сказать тебе кое-что неприятное, – у него с языка чуть не сорвалось «попросить», но в последний момент Джон сдержался.
– Про Манса? Вель умоляла короля пощадить его. Она говорила, что выйдет замуж за кого-нибудь из поклонщиков и не тронет его и пальцем, только бы Мансу сохранили жизнь. А этого Костяного Лорда пощадят. Крастер поклялся, что убьёт его, если тот хоть раз покажется у нашего дома. Манс за всю жизнь не сделал и половины того зла, что совершил Костяной Лорд.
«Да, Манс всего лишь повёл армию против королевства, которое когда-то поклялся защищать».
– Манс принес нашу присягу, Лилли. Потом он сменил свой плащ, женился на Далле и объявил себя Королем-за-Стеной. Сейчас его жизнь в руках короля. Но мы говорим не о нём, а о его сыне. Сыне Даллы.
– О малыше? – её голос задрожал. – Но он не нарушал присяги, м’лорд. Он только спит, плачет и сосёт молоко, только и всего. Он никому не причинял вреда. Не дайте его сжечь! Спасите его, пожалуйста!
– Только ты можешь это сделать, Лилли, – и Джон объяснил ей, как.
Другая женщина на её месте завизжала бы, обругала его, прокляла всеми семью преисподними. Другая в ярости кинулась бы на него с кулаками, дала пощёчину, попыталась бы выцарапать глаза. Другая крикнула бы ему в лицо, что не подчинится.
Лилли же только помотала головой:
– Нет! Прошу вас, нет!
Ворон услышал это и тоже каркнул:
– Нет!
– Если откажешься, ребёнка сожгут. Не завтра и не послезавтра... но рано или поздно Мелисандре понадобится пробудить дракона, поднять ветер или сотворить ещё какие-то чары, для которых нужна королевская кровь. От Манса к тому времени останутся только кости да пепел, так что она потребует сжечь его сына, и Станнис ей не откажет. Если ты не увезешь ребенка, она сожжёт его.
– Я уеду, – сказала Лилли, – я заберу его, я заберу обоих – малыша Даллы и своего.
Слезы катились у неё из глаз. Если бы они не блестели в свете свечи, Джон так бы и не понял, что она плачет.
«Жены Крастера, наверное, научили своих дочерей плакать только в подушку. Может быть, они уходили куда-нибудь выплакаться – подальше от крастеровых кулаков».
Джон сжал правую руку в кулак.
– Заберёшь обоих, и люди королевы погонятся за тобой и приведут обратно. Мальчика сожгут... и тебя вместе с ним.
«Если я буду её успокаивать, она подумает, что слезами можно меня пронять. Ей придется понять, что я не отступлюсь».
– Ты заберешь только одного ребенка, и это будет сын Даллы.
– Мать не может бросить сына, а если бросит – будет проклята навеки. Только не сына. Мы спасли его вместе с Сэмом. Пожалуйста, прошу вас, м’лорд! Мы спасли его от мороза.
– Говорят, смерть от холода почти безболезненна. Огонь же... Лилли, ты видишь свечу?
Она посмотрела на пламя.
– Да.
– Поднеси руку к огню. Дотронься до него.
Ее большие карие глаза сделались еще больше. Она не сдвинулась с места.
– Сделай это.
«Убей мальчишку».
– Давай.
Затрепетав, девушка протянула вперед руку – гораздо выше дрожащего огонька свечи.
– Ниже. Пусть он тебя поцелует.
Она опустила руку – на дюйм, потом еще на один. Когда пламя лизнуло ее кожу, Лилли отдернула руку и захныкала.
– Смерть от огня ужасна. Далла умерла, дав жизнь этому ребенку, но ты его выкормила и вынянчила. Ты спасла собственного сына ото льда, теперь спаси её сына от пламени.
– Но они же сожгут моего малыша. Красная женщина – если ей не достанется сын Даллы, она сожжет моего.
– Твой сын не королевской крови. Мелисандра ничего не добьётся, предав его огню. Станнису надо, чтобы одичалые воевали на его стороне – он не сожжёт невинного младенца без причины. С твоим ребенком все будет хорошо. Я найду ему кормилицу, и его воспитают в Черном Замке, здесь, под моей защитой. Он научится охотиться и ездить верхом, владеть мечом, топором и луком. Я даже прослежу, чтобы его научили читать и писать, – Сэму бы это понравилось. – Когда он вырастет, я расскажу ему, кто он, и отпущу на все четыре стороны – искать тебя, если он того пожелает.
– Вы сделаете из него ворону, – она утёрла слезы тыльной стороной маленькой белой руки. – Я не хочу. Не хочу.
«Убей мальчишку», – подумал Джон.
– Нет. Ты это сделаешь, иначе – я обещаю – в тот день, когда они сожгут ребенка Даллы, умрёт и твой сын.
– Умрёт, – каркнул ворон Старого Медведя, – умрёт, умрёт, умрёт.
Лилли сгорбилась и съёжилась на стуле, уставившись на пламя свечи; на её глазах блестели слезы. Наконец Джон сказал:
– Можешь идти. Никому об этом не рассказывай и будь готова к отъезду за час до рассвета. За тобой придут мои люди.
Девушка поднялась на ноги – бледная и бессловесная, она вышла за дверь, не оглядываясь. Джон слышал шаги в арсенале – Лилли выскочила из него почти бегом.
Поднявшись из-за стола, чтобы прикрыть дверь, Джон увидел Призрака – тот растянулся за наковальней и грыз бычью кость. При появлении Джона крупный белый лютоволк поднял голову.
«Давно пора было тебе вернуться».
Джон сел за стол и в очередной раз перечитал письмо мейстера Эйемона.
Сэм появился несколько минут спустя, сжимая в руках стопку книг. Стоило ему войти, как ворон Мормонта перелетел к нему и стал требовать зерна. Сэм с радостью оказал ему эту услугу, протянув горсть зерна из мешочка за дверью. Ворон с радостью изо всех сил клюнул его в руку. Сэм заорал, птица порхнула в сторону, зернышки рассыпались по полу.
– Этот негодник клюнул тебя до крови? – спросил Джон.
Сэм торопливо стянул перчатку.
– Да. Кровоточит.
– Мы все проливаем кровь во имя Дозора. Впредь носи перчатки потолще, – Джон ногой указал на кресло рядом. – Садись и взгляни на это, – он передал Сэму пергамент.
– Что это?
– Бумажный щит.
Сэм медленно прочитал:
– Письмо к королю Томмену?
– В Винтерфелле Томмен вместе с Браном дрались на деревянных мечах, – припомнил Джон. – На нем было столько подушек, что его можно было принять за фаршированного гуся. Бран сшиб его наземь, – Джон прошел к окну и отворил ставни. Воздух снаружи был холодным и бодрил, пусть небо и затянуло серой пеленой. – Но Бран мертв, а пухлый и розовощекий Томмен теперь сидит на Железном Троне с короной на золотых кудрях.
Сэм при этих словах странно посмотрел на него и какое-то время колебался, точно хотел что-то сказать. Наконец он сглотнул и перевел взгляд на пергамент.
– Письмо не подписано.
Джон покачал головой.
– Старый Медведь сто раз молил Железный Трон о помощи. А они отправили ему Яноса Слинта. Ни одно письмо не заставит Ланнистеров нас полюбить. Особенно, если они узнают о том, что мы помогаем Станнису.
– Только чтобы защитить Стену, а не ради его мятежа. Именно об этом тут и сказано.
– Вряд ли лорд Тайвин поймет разницу, – Джон забрал письмо. – Зачем ему помогать нам? Он и раньше не помогал.
– Что ж, он не захочет, чтобы говорили о том, что пока король Томмен играл в свои игрушки, король Станнис прибыл защитить королевство. Это собьет спесь с Ланнистеров.
– Я желаю уничтожить род Ланнистеров до основания, а не сбивать с них спесь.
Джон поднес письмо к глазам и прочитал:
– Ночной Дозор не принимает участия в войнах Семи Королевств. Наши клятвы принадлежат всему королевству, и оно сейчас в опасности. Станнис Баратеон помог нам против врага из-за Стены, хоть мы и не его сторонники...
Сэм ерзал в кресле.
– Отлично. Не его. Ведь не его?
– Я предоставил Станнису кров, пищу и Ночной форт, а также согласился расселить свободных в Даре. Это всё.
– Лорд Тайвин скажет, что это уже чересчур.
– Станнис говорит, что этого недостаточно. Чем больше ты даешь королю, тем больше ему хочется. Мы идем по хрупкому ледяному мосту, и с каждой стороны – пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Выглядит весело, – сказал Геррис. – Остановимся и посмотрим на бой? Тебе не помешало бы развеяться, Квент. Ты выглядишь дряхлым стариком, который полгода не ходил на горшок.
«Мне восемнадцать, я на шесть лет младше тебя, – подумал Квентин. – Я не старик».
Вслух он сказал:
– Не нужны мне шуты-карлики. Разве что у них есть корабль.
– Думается, крошечный.
Четырехэтажный Купеческий дом возвышался над доками, пристанями и окружавшими его складами. Здесь торговцы из Староместа и Королевской Гавани перемешались с негоциантами из Браавоса, Пентоса и Мира, волосатыми иббенийцами, бледнолицыми странниками из Кварта, чёрными как уголь приезжими с Летних Островов в плащах из перьев и даже с носящими маски заклинателями теней из Асшая у Тени.
Квентин спустился с хатая на землю и почувствовал, как камни мостовой обжигают ноги даже сквозь кожаные подметки. В тени перед Купеческим домом стоял стол на козлах, разукрашенный полосатыми бело-синими флажками, трепетавшими при каждом дуновении ветра. За столом развалились четверо наёмников сурового вида, подзывающих криками прохожих мужчин и юношей.
«Гонимые ветром», – вспомнил Квентин. Сержанты набирали рекрутов, пополняя ряды наёмников перед отправкой в Залив работорговцев.
«И с каждым вступившим к ним на службу у Юнкая становится мечом больше. Мечом, который хочет испить крови моей суженой».
Один из Гонимых что-то крикнул им.
– Я не говорю на вашем языке, – ответил Квентин. Он умел читать и писать на высоком валирийском, но ему редко удавалось поговорить – к тому же волантийское яблочко очень уж далеко укатилось от валирийской яблони.
– Вестеросцы? – спросил мужчина уже на общем языке.
– Дорнийцы. Мой хозяин торгует вином.
– Хозяин? И хрен с ним. Ты раб, что ли? Присоединяйся к нам, будешь сам себе хозяином. Хочешь умереть в постели? Мы научим тебя владеть копьем и мечом, ты пойдешь в бой рядом с Оборванным Принцем и вернёшься домой богаче лорда. Мальчики, девочки, золото, всё что захочешь – если хватит мужества протянуть руку и взять! Мы – Гонимые ветром, и трахаем богиню смерти в зад.
Двое наёмников начали горланить какую-то походную песню. Квентин понимал достаточно, чтобы уловить смысл.
«Мы – Гонимые ветром, – пели они. – Неси нас ветер на восток в Залив Работорговцев, мы убьем короля-мясника и трахнем королеву драконов».
– Если бы Клетус и Уилл были с нами, мы могли бы прихватить Громадину и перебить эту шайку, – сказал Геррис.
«Клетус и Уилл мертвы».
– Не обращай на них внимания, – сказал Квентин.
Пока дорнийцы шли к дверям Купеческого дома, наёмники провожали их насмешками, называя их бесхребетными трусами и пугливыми девицами.
Громадина ждал их в покоях на втором этаже. Хотя капитан «Жаворонка» вовсю расхвалил им этот постоялый двор, Квентин вовсе не собирался оставлять свои вещи и золото без присмотра. В каждом порту есть воры, крысы и шлюхи, а в Волантисе всего этого было сверх меры.
– Я уже собирался отправиться на ваши поиски, – сказал им сир Арчибальд Айронвуд, отодвигая засов, чтобы впустить их внутрь. Громадиной его прозвал собственный кузен Клетус, но прозвище было заслуженным. Арч был шести с половиной фунтов ростом, с широченными плечами, огромным брюхом, ногами толщиной с древесный ствол, ручищами толщиной с окорок и начисто лишенным шеи. От какого-то недуга в детстве у него выпали все волосы, и его лысый череп напоминал Квентину гладкий розовый булыжник.
– Ну, – потребовал он, – что сказал контрабандист? Будет у нас лодка?
– Корабль, – поправил его Квентин. – Да, он согласен взять нас на борт, но увезёт не дальше ближайшей преисподней.
Геррис сел на продавленную кровать и стянул башмаки.
– С каждой минутой возвращение в Дорн кажется мне всё заманчивее.
Громадина заявил:
– Я снова повторю, что лучше всего нам двинуться по дороге демонов. Может, она и не такая опасная, как говорят. А если и так, то тем больше мы прославимся, если её одолеем. Дринк с мечом, я со своим молотом – такого никакой демон не переварит.
– И что если Дейенерис будет мертва к тому моменту, как мы до неё доберемся? – спросил Квентин. – Нам нужен корабль. Даже если это «Приключение».
Геррис хохотнул.
– Ты, видно, сходишь с ума по Дейенерис сильнее, чем я думал, раз уж ты готов терпеть этот смрад месяцами. Дня через три я сам буду заклинать их убить меня. Нет уж, мой принц, умоляю, только не «Приключение».
– У тебя есть вариант получше? – осведомился Квентин.
– Есть. Он только сейчас пришел мне в голову. Там, конечно, есть свои опасности, и ты его достойным делом не назовешь... но он доставит тебя к твоей королеве куда быстрее, чем дорога демонов.
– Излагай, – сказал Квентин Мартелл.
Глава 7. Джон
Джон перечитывал письмо снова и снова, пока слова не начали рябить и прыгать у него перед глазами.
«Я не могу это подписать. И не подпишу».
Он чуть не бросил пергамент в огонь, однако вместо этого отложил его и сделал глоток эля – от вчерашнего одинокого ужина осталось еще полкружки.
«Мне придется подписать. Они выбрали меня лордом-командующим. Стена – моя, и Дозор тоже мой. Ночной Дозор не принимает участия в войнах».
Он испытал облегчение, когда в дверь заглянул Скорбный Эдд и доложил, что снаружи ждет Лилли. Джон отложил письмо мейстера Эйемона в сторону.
– Я с ней поговорю, – он со страхом ждал этого разговора. – Разыщи Сэма, после мне надо будет поговорить и с ним.
– Он наверное внизу, с книгами. Мой старый септон говорил, что книги – это разговоры мертвецов. Мертвецам следует помалкивать, вот что я скажу. И зачем кому-то слушать, о чём болтают мертвецы? – Бормоча себе под нос что-то о червях и пауках, Скорбный Эдд ушёл.
Лилли, войдя в комнату, тут же опустилась на колени. Джон обошел вокруг стола и поднял её на ноги.
– Передо мной не надо вставать на колени. Это только для королей.
Хотя Лилли была уже и женой, и матерью, Джону она казалась ещё сущим ребёнком – худенькая малютка, укутанная в один из старых плащей Сэма. Плащ был ей так велик, что под его складками можно было бы спрятать еще несколько таких же девочек.
– С детьми всё хорошо? – спросил Джон.
Одичалая робко улыбнулась из-под капюшона.
– Да, м’лорд. Я боялась, что у меня не хватит молока на двоих, но чем больше они сосут, тем его больше. Они крепкие малыши.
– Мне придется сказать тебе кое-что неприятное, – у него с языка чуть не сорвалось «попросить», но в последний момент Джон сдержался.
– Про Манса? Вель умоляла короля пощадить его. Она говорила, что выйдет замуж за кого-нибудь из поклонщиков и не тронет его и пальцем, только бы Мансу сохранили жизнь. А этого Костяного Лорда пощадят. Крастер поклялся, что убьёт его, если тот хоть раз покажется у нашего дома. Манс за всю жизнь не сделал и половины того зла, что совершил Костяной Лорд.
«Да, Манс всего лишь повёл армию против королевства, которое когда-то поклялся защищать».
– Манс принес нашу присягу, Лилли. Потом он сменил свой плащ, женился на Далле и объявил себя Королем-за-Стеной. Сейчас его жизнь в руках короля. Но мы говорим не о нём, а о его сыне. Сыне Даллы.
– О малыше? – её голос задрожал. – Но он не нарушал присяги, м’лорд. Он только спит, плачет и сосёт молоко, только и всего. Он никому не причинял вреда. Не дайте его сжечь! Спасите его, пожалуйста!
– Только ты можешь это сделать, Лилли, – и Джон объяснил ей, как.
Другая женщина на её месте завизжала бы, обругала его, прокляла всеми семью преисподними. Другая в ярости кинулась бы на него с кулаками, дала пощёчину, попыталась бы выцарапать глаза. Другая крикнула бы ему в лицо, что не подчинится.
Лилли же только помотала головой:
– Нет! Прошу вас, нет!
Ворон услышал это и тоже каркнул:
– Нет!
– Если откажешься, ребёнка сожгут. Не завтра и не послезавтра... но рано или поздно Мелисандре понадобится пробудить дракона, поднять ветер или сотворить ещё какие-то чары, для которых нужна королевская кровь. От Манса к тому времени останутся только кости да пепел, так что она потребует сжечь его сына, и Станнис ей не откажет. Если ты не увезешь ребенка, она сожжёт его.
– Я уеду, – сказала Лилли, – я заберу его, я заберу обоих – малыша Даллы и своего.
Слезы катились у неё из глаз. Если бы они не блестели в свете свечи, Джон так бы и не понял, что она плачет.
«Жены Крастера, наверное, научили своих дочерей плакать только в подушку. Может быть, они уходили куда-нибудь выплакаться – подальше от крастеровых кулаков».
Джон сжал правую руку в кулак.
– Заберёшь обоих, и люди королевы погонятся за тобой и приведут обратно. Мальчика сожгут... и тебя вместе с ним.
«Если я буду её успокаивать, она подумает, что слезами можно меня пронять. Ей придется понять, что я не отступлюсь».
– Ты заберешь только одного ребенка, и это будет сын Даллы.
– Мать не может бросить сына, а если бросит – будет проклята навеки. Только не сына. Мы спасли его вместе с Сэмом. Пожалуйста, прошу вас, м’лорд! Мы спасли его от мороза.
– Говорят, смерть от холода почти безболезненна. Огонь же... Лилли, ты видишь свечу?
Она посмотрела на пламя.
– Да.
– Поднеси руку к огню. Дотронься до него.
Ее большие карие глаза сделались еще больше. Она не сдвинулась с места.
– Сделай это.
«Убей мальчишку».
– Давай.
Затрепетав, девушка протянула вперед руку – гораздо выше дрожащего огонька свечи.
– Ниже. Пусть он тебя поцелует.
Она опустила руку – на дюйм, потом еще на один. Когда пламя лизнуло ее кожу, Лилли отдернула руку и захныкала.
– Смерть от огня ужасна. Далла умерла, дав жизнь этому ребенку, но ты его выкормила и вынянчила. Ты спасла собственного сына ото льда, теперь спаси её сына от пламени.
– Но они же сожгут моего малыша. Красная женщина – если ей не достанется сын Даллы, она сожжет моего.
– Твой сын не королевской крови. Мелисандра ничего не добьётся, предав его огню. Станнису надо, чтобы одичалые воевали на его стороне – он не сожжёт невинного младенца без причины. С твоим ребенком все будет хорошо. Я найду ему кормилицу, и его воспитают в Черном Замке, здесь, под моей защитой. Он научится охотиться и ездить верхом, владеть мечом, топором и луком. Я даже прослежу, чтобы его научили читать и писать, – Сэму бы это понравилось. – Когда он вырастет, я расскажу ему, кто он, и отпущу на все четыре стороны – искать тебя, если он того пожелает.
– Вы сделаете из него ворону, – она утёрла слезы тыльной стороной маленькой белой руки. – Я не хочу. Не хочу.
«Убей мальчишку», – подумал Джон.
– Нет. Ты это сделаешь, иначе – я обещаю – в тот день, когда они сожгут ребенка Даллы, умрёт и твой сын.
– Умрёт, – каркнул ворон Старого Медведя, – умрёт, умрёт, умрёт.
Лилли сгорбилась и съёжилась на стуле, уставившись на пламя свечи; на её глазах блестели слезы. Наконец Джон сказал:
– Можешь идти. Никому об этом не рассказывай и будь готова к отъезду за час до рассвета. За тобой придут мои люди.
Девушка поднялась на ноги – бледная и бессловесная, она вышла за дверь, не оглядываясь. Джон слышал шаги в арсенале – Лилли выскочила из него почти бегом.
Поднявшись из-за стола, чтобы прикрыть дверь, Джон увидел Призрака – тот растянулся за наковальней и грыз бычью кость. При появлении Джона крупный белый лютоволк поднял голову.
«Давно пора было тебе вернуться».
Джон сел за стол и в очередной раз перечитал письмо мейстера Эйемона.
Сэм появился несколько минут спустя, сжимая в руках стопку книг. Стоило ему войти, как ворон Мормонта перелетел к нему и стал требовать зерна. Сэм с радостью оказал ему эту услугу, протянув горсть зерна из мешочка за дверью. Ворон с радостью изо всех сил клюнул его в руку. Сэм заорал, птица порхнула в сторону, зернышки рассыпались по полу.
– Этот негодник клюнул тебя до крови? – спросил Джон.
Сэм торопливо стянул перчатку.
– Да. Кровоточит.
– Мы все проливаем кровь во имя Дозора. Впредь носи перчатки потолще, – Джон ногой указал на кресло рядом. – Садись и взгляни на это, – он передал Сэму пергамент.
– Что это?
– Бумажный щит.
Сэм медленно прочитал:
– Письмо к королю Томмену?
– В Винтерфелле Томмен вместе с Браном дрались на деревянных мечах, – припомнил Джон. – На нем было столько подушек, что его можно было принять за фаршированного гуся. Бран сшиб его наземь, – Джон прошел к окну и отворил ставни. Воздух снаружи был холодным и бодрил, пусть небо и затянуло серой пеленой. – Но Бран мертв, а пухлый и розовощекий Томмен теперь сидит на Железном Троне с короной на золотых кудрях.
Сэм при этих словах странно посмотрел на него и какое-то время колебался, точно хотел что-то сказать. Наконец он сглотнул и перевел взгляд на пергамент.
– Письмо не подписано.
Джон покачал головой.
– Старый Медведь сто раз молил Железный Трон о помощи. А они отправили ему Яноса Слинта. Ни одно письмо не заставит Ланнистеров нас полюбить. Особенно, если они узнают о том, что мы помогаем Станнису.
– Только чтобы защитить Стену, а не ради его мятежа. Именно об этом тут и сказано.
– Вряд ли лорд Тайвин поймет разницу, – Джон забрал письмо. – Зачем ему помогать нам? Он и раньше не помогал.
– Что ж, он не захочет, чтобы говорили о том, что пока король Томмен играл в свои игрушки, король Станнис прибыл защитить королевство. Это собьет спесь с Ланнистеров.
– Я желаю уничтожить род Ланнистеров до основания, а не сбивать с них спесь.
Джон поднес письмо к глазам и прочитал:
– Ночной Дозор не принимает участия в войнах Семи Королевств. Наши клятвы принадлежат всему королевству, и оно сейчас в опасности. Станнис Баратеон помог нам против врага из-за Стены, хоть мы и не его сторонники...
Сэм ерзал в кресле.
– Отлично. Не его. Ведь не его?
– Я предоставил Станнису кров, пищу и Ночной форт, а также согласился расселить свободных в Даре. Это всё.
– Лорд Тайвин скажет, что это уже чересчур.
– Станнис говорит, что этого недостаточно. Чем больше ты даешь королю, тем больше ему хочется. Мы идем по хрупкому ледяному мосту, и с каждой стороны – пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26