– Я тебя ясно предупредил, Ланнистер. Держи язык на привязи или с ним расстанешься. На карту поставлено королевство. Наши жизни, наша репутация, наша честь. Это не игра, в которую мы играем ряди твоего развлечения.
«Конечно, это игра, – подумал Тирион, – игра престолов».
– Как скажете, капитан, – пробормотал он, поклонившись ещё раз.
Глава 9. Давос
Небо на севере вспорола молния, высветив черный силуэт башни Ночного Светоча на фоне бело-синего неба. Спустя шесть ударов сердца, точно далекая барабанная дробь, прокатился гром.
Стражники сначала провели Давоса Сиворта по мосту из черного базальта, потом под железной решёткой со следами ржавчины. За ней был глубокий ров с соленой водой и подъёмный мост, поддерживаемый парой толстенных цепей. Внизу плескались зелёные волны, обдавая фундамент замка фонтанами брызг. За мостом оказалась ещё одна надвратная башня, больше первой, её камни сплошь обросли зелёными водорослями. Давос со связанными руками, спотыкаясь, проковылял через грязный двор, холодный дождь застилал ему глаза. Стражники тычками погнали его вверх по лестнице, вглубь тёмной каменной твердыни Волнолома.
Внутри капитан стражи стащил промокший плащ и, чтобы не намочить потёртый мирийский ковер, повесил плащ на гвоздь. Нащупав связанными руками застежку, Давос сделал то же самое. Он не забыл правил приличия, которым научился за годы службы на Драконьем Камне.
Лорд сидел в одиночестве в своём сумрачном чертоге и ужинал традиционным сестринским рагу с хлебом и пивом. В толстые каменные стены было вбито десятка два креплений для факелов, но заняты были только четыре, и ни один из факелов не был зажжён. Скудный мерцающий свет давали лишь две сальные свечи. Давосу было слышно, как снаружи по стенам лупит дождь, и где-то под протекающей крышей мерно капает вода.
– М’лорд, – сказал капитан, – мы нашли этого человека в «Китовом брюхе», где он пытался купить себе место на корабле, отплывающем с острова. При нём было двенадцать драконов и вот это.
Капитан положил изъятый предмет на стол перед лордом. Это была широкая лента из чёрного бархата, отделанная золотой парчой, на которой были видны три печати: коронованный олень, оттиснутый на золотистом воске, пылающее алое сердце и белая десница.
Промокший Давос покорно ждал – с него капала вода, запястья саднили под глубоко врезавшейся в кожу веревкой. Одно слово лорда – и его вздернут на Висельных воротах Сестрина Городка. Но, по крайней мере, сейчас он не дрожал под дождем, и под ногами вместо шаткой палубы был твёрдный камень. Он вымок до нитки, устал, все тело у него немилосердно ныло, горе и предательство лишили его сил, и уж чем-чем, а бурями он точно был сыт по горло.
Лорд утер рот тыльной стороной ладони и взял ленту, чтобы рассмотреть ее получше. За окнами на пол-удара сердца сверкнула бело-голубая молния.
«Раз, два, три, четыре», – считал Давос время от вспышки до удара грома. Когда тот стих, он стал прислушиваться к звуку капель и приглушенному рокоту волн под ногами – там, в подземельях, под огромными каменными сводами Волнолома бурлило море. Он вполне может оказаться и там, внизу, прикованным к мокрому каменному полу, ожидая, когда в подземелье ворвется прилив.
– «Нет, – пытался он успокоить себя, – это смерть для контрабандиста, а не для десницы короля. Будет дороже продать меня твоей королеве».
Лорд пощупал ленту, нахмурившись при виде печатей. Это был некрасивый человек – рослый, жирный, с широкими плечами гребца и, казалось, полностью лишённый шеи. Его подбородок и щёки покрывала местами уже побелевшая грубая серая щетина. Над массивным выпуклым лбом блестел голый череп. Нос у лорда был бесформенный и красный, покрытый сетью лопнувших жилок, губы толстые, а на правой руке между указательным, средним и безымянным пальцами у него виднелось что-то вроде перепонки. Давос слышал, что у некоторых сестринских лордов на руках и ногах перепонки, но всегда считал эти рассказы моряцкими байками.
Лорд откинулся назад.
– Разрежьте верёвку, – сказал он, – и снимите с него перчатки. Хочу посмотреть на его руки.
Капитан повиновался. Когда он поднял руку пленника, за окном вновь блеснула молния, отбросив тень от укороченных пальцев Давоса Сиворта на грубое и жестокое лицо Годрика Борелла, лорда Сладкой Сестры.
– Кто угодно может украсть ленту, – сказал лорд, – но эти пальцы не обманут. Ты – Луковый Рыцарь.
– Так меня прозвали, милорд, – Давос и сам был лордом и уже много лет как рыцарем, но в глубине души он так и остался тем, кем был всегда – безродным контрабандистом, получившим свое рыцарство в награду за трюм с луком и соленой рыбой. – Были прозвища и похуже.
– Да. Изменник. Мятежник. Перебежчик.
Последнее его задело:
– Перебежчиком я никогда не был, милорд. Я человек короля.
– Это если Станнис – король, – суровые чёрные глаза лорда изучающее смотрели на Давоса. – Большинство рыцарей, высадившись на моих берегах, ищет меня в моих чертогах, а не в «Китовом брюхе». Это место – притон контрабандистов. Никак ты взялся за старое, Луковый Рыцарь?
– Нет, милорд. Мне нужно было попасть в Белую гавань. Король отправил меня с посланием к тамошнему лорду.
– Тогда ты попал не туда и не к тому лорду, – Годрика Борелла это позабавило. – Это Сестрин Городок на Сладкой Сестре.
– Я знаю.
В Сестрином Городке и в помине не было ничего сладкого – это был мерзкий городишко – грязный, мелкий и запущенный, пропахший свиным навозом и гниющей рыбой. Давосу он врезался в память ещё в старые годы. Три Сестры уже несколько веков были излюбленным прибежищем контрабандистов, а до того служили логовом пиратов. Улицы Сестрина Городка поверх грязи были вымощены досками, дома – сплошь мазанки, крытые соломой. На Висельных Воротах вечно болтались повешенные с торчащими наружу потрохами.
– Не сомневаюсь, что здесь у тебя есть друзья, – заявил лорд. – У каждого контрабандиста есть приятели на Сёстрах. Некоторые из них и мои друзья тоже, а кто мне не друг, того я вешаю. Я оставляю их задыхаться в петле с болтающимися между колен собственными кишками, – сверкнувшая за окнами молния снова озарила зал, два мгновения спустя прогрохотал гром. – Если ты плыл в Белую Гавань, то как оказался в Сестрином Городке? Что привело тебя сюда?
«Приказ короля и предательство друга», – мог бы сказать Давос. Но вместо этого он ответил:
– Бури.
От Стены отплыли двадцать девять кораблей. Давос бы сильно удивился, если хотя бы половина из них осталась на плаву. На протяжении всего пути вдоль берега их преследовали чёрное небо, злые ветры и проливные дожди. Галеры «Оледо» и «Сын Старухи» налетели на скалы у Скагоса, острова единорогов и людоедов, где не решался высаживаться даже сам Слепой Бастард. Большой когг «Саатос Саан» пошел ко дну у Серых Скал.
– Станнис за это заплатит, – бушевал Салладор Саан. – Он заплатит за них звонкой монетой, за каждый корабль!
Словно какой-то злой бог вытрясал из них плату за лёгкое путешествие на север, когда постоянный южный ветер легко донес их от Драконьего Камня до Стены. Очередной бурей с «Обильного урожая» сорвало всю оснастку, так что Салле пришлось вести его на буксире. Десятью лигами севернее Вдовьего Дозора море, в который уже раз разбушевавшись, швырнуло «Урожай» на одну из галер, что вели его на буксире, и потопило оба корабля. Остальной лиссенийский флот разметало по всему Узкому морю – некоторые капитаны добрались до каких-то портов, других так больше никогда и не видели.
– Салладор Нищий, вот кем меня сделал твой король, – жаловался Салладор Саан Давосу, когда остатки его флота тащились по заливу Челюстей. – Салладор Разбитый. Где мои корабли? И где моё золото? Где всё золото, что мне обещали!
Когда Давос опять попытался убедить лиссенийца, что тот получит свою плату, Салла взорвался.
– Когда, когда? Завтра? Через месяц? Когда вернётся красная комета?! Он обещает мне золото и драгоценности, всё время обещает, но этого золота я в глаза не вижу! Он дал мне свое слово, да, королевское слово, даже заверенное письменно. Но будет ли Салладор Саан сыт королевским словом? Сможет ли утолить свою жажду пергаментами и восковыми печатями? Сможет ли уложить обещания в постель и трахать их до визга?
Давос пытался убедить Саана сохранить верность Станнису. Если Салла бросит короля и его дело, говорил он, то потеряет всякую надежду получить всё то золото, что ему задолжали. В конце концов, король Томмен, одержав победу, вряд ли будет оплачивать долги своего побежденного дяди. Поэтому единственная надежда Саллы – это оставаться на стороне Станниса до тех пор, пока тот не отвоюет Железный Трон. Иначе он не увидит ни медяка из обещанных денег. Ему надо просто потерпеть.
Возможно, какой-нибудь лорд с хорошо подвешенным языком и уболтал бы лиссенийского пирата, но Давос был всего лишь Луковым Рыцарем, и его слова заставили Саллу взбелениться пуще прежнего.
– Я терпел на Драконьем Камне, – говорил он, – когда красная женщина жгла деревянных богов и орущих людей. Я терпел весь долгий путь до Стены. Я терпел холод в Восточном Дозоре – мёрз и терпел, терпел и мёрз. Но сейчас я говорю «тьфу». Тьфу на твое терпение, и тьфу на твоего короля! Мои люди голодны. Они хотят ещё раз трахнуть своих жён и пересчитать сыновей, хотят увидеть Ступени и любимые сады Лисса. А вот чего они точно не хотят, так это льда, бурь и пустых обещаний! Тут на Севере слишком холодно, и становится все холоднее.
«Я знал, что этот день придет, – говорил себе Давос. – Я любил старого плута, но, слава богам, у меня никогда не хватало глупости ему доверять».
– Бури, – лорд Годрик выговорил это слово так нежно, как другой произнес бы имя любимой. – На Сёстрах бури считали священными задолго до прихода андалов. В старину мы поклонялись другим богам: Владычице Волн и Владыке Небес. Каждый раз, когда они делят ложе, поднимается буря.
Он подался вперед:
– Короли всегда смотрели на Сёстры сквозь пальцы – да и что им до нас? Мы бедны и незначительны. Но вот теперь бури швырнули в мои руки тебя.
«Меня в ваши руки швырнул друг», – подумал Давос.
Лорд Годрик повернулся к капитану стражи:
– Оставь меня с этим человеком. Помни, его здесь никогда не было.
– Не было, м’лорд. Никогда, – капитан ушёл, оставив на ковре влажные следы сапог. Под полом билось в скалы под замком, волновалось и рокотало море. Дверь захлопнулась со звуком, напомнившим грохот далекого грома, и тут же, словно в ответ, за окнами сверкнула зарница.
– Милорд, – сказал Давос, – если вы отправите меня в Белую гавань, светлейший государь сочтет это дружеским участием.
– Я могу отправить тебя в Белую гавань, – согласился лорд. – Или в мою личную преисподнюю – там, где постуже и помокрее.
«Сестрин Городок сам по себе преисподняя», – Давос изначально боялся худшего. Три Сестры всегда были ветреными сучками, верными только самим себе. Считалось, что они служат Арренам из Долины, но власть Орлиного гнезда над островами была в лучшем случае незначительной.
– Если Сандерленд узнает о том, что ты в моих руках, то немедленно потребует тебя выдать.
Борелл правил Сладкой, Лонгторп – Длинной, а Торрент – Малой Сестрой, и все трое служили Тристону Сандерленду, лорду Трёх Сестер.
– Он продаст тебя королеве за горшок ланнистерского золота. Ведь бедняге нужен каждый дракон – у него семь сыновей, и все должны стать рыцарями, – лорд снова взял деревянную вилку и принялся за мясо. – Я проклинал богов, которые дарили мне только дочерей, пока не услышал, как Тристон убивается из-за стоимости боевых коней. Знал бы ты, сколько рыбы надо выловить и продать, чтобы купить приличные кольчугу и латы.
«И у меня было семь сыновей, но четверо из них сгорели».
– Лорд Сандерленд присягнул на верность Долине, – сказал Давос. – По закону он должен передать меня леди Аррен.
Лучше уж к ней, чем к Ланнистерам, решил он. Пусть она и не принимала участия в Войне пяти королей, Лиза Аррен была дочерью Риверрана и родной теткой Молодого Волка.
– Лиза Аррен мертва, – сказал лорд Годрик, – убита каким-то певцом. Долиной правит лорд Мизинец. Где пираты? – внезапно сменил он тему.
Давос не ответил, и лорд постучал ложкой по столу:
– Где лиссенийцы? Торрент с Малой Сестры видел их паруса, а до него их видели Флинты во Вдовьем дозоре. Оранжевые, зеленые и розовые паруса. Салладор Саан. Где он?
– В море.
Салладор сейчас идет вокруг Перстов, следуя в Узкое море – он возвращается на Ступени с теми несколькими кораблями, что у него остались. Возможно, он прибавит к ним еще несколько, если наткнется в море на каких-нибудь подходящих купцов. «Немного попиратствует, чтобы скоротать дорогу».
– Светлейший государь послал его на юг – тревожить Ланнистеров и их друзей.
Эту ложь он отрепетировал, пока грёб к Сестрину Городку. Рано или поздно мир узнает, что Салладор Саан бросил Станниса Баратеона, оставив его без флота, но эта весть будет исходить не из уст Давоса Сиворта.
Лорд Годрик помешал рагу:
– И что, этот старый пират Саан отправил тебя к берегу вплавь?
– Я добрался до берега в шлюпке, милорд.
Салладор Саан дождался, пока по левому борту «Валирийки» не покажется огонь Ночного Светоча, и только тогда посадил Давоса в шлюпку. По крайней мере, на это их старой дружбы хватило. Лиссенийцы, конечно, охотно взяли бы его с собой на юг, но Давос отказался. Станнису был нужен Виман Мандерли, и это дело он доверил Давосу. Он не может предать доверия своего короля, сказал он Салле.
– Тьфу, – бросил в ответ пиратский вожак, – тебя погубят его почетные поручения, старина. Он тебя просто убьет.
– Мне никогда не доводилось принимать под своей крышей Десницу короля, – сказал лорд Годрик. – Любопытно, заплатит ли Станнис за тебя выкуп?
«Вот и мне интересно, заплатит ли?»
Станнис даровал Давосу земли, титулы и должности, но будет ли он выкупать золотом жизнь своего Лукового Рыцаря? «У него нет золота. Если бы оно было, Салла остался бы с ним».
– Милорд, если вам угодно об этом спросить, вы найдете его в Чёрном Замке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26