А так — логично. Во падла, а?! В десны, сука, целуется с человеком, а сам его под молотки отправляет. Сссука… «Понятия», блядь, «людские отношения»…
— Че, загонял он тебе насчет всех этих криминальных традиций?
— А то… И плетет-то как по-писаному, хуй где против скажешь, сидишь и умиляешься: ай да Жора! Вот кто знает, как людям жить-то надо!
— Волчара он, вот и весь хер до копейки. Знаешь, Кирюх, я за ихней «людской поняткой» такую хрень заметил: понятка эта правильная вся из себя, без шуток, правильная. Только придумана она для того, чтоб обменять свой базар на твое сало. Хотя сама и правильная.
— Это как так? И сало отмести — и правильная?
— Да вот так. Я, думаешь, знаю? Диалектика, бля. Слушай, Кирюх, мысля пришла. Можешь человека отправить, чтоб он до Веникова слетал?
— Нахера?
— У этих, что пришли на неделе, есть фура гражданская и еще одна машинешка чудная, невоенная, негражданская, из себя вся сложновыебаная. Надо с них эмблемки срисовать, только точно. И все слова записать, какие есть. Пошли человека, только не тупорылого.
— Ты нормально скажи, че надумал-то?
Ахмет вытащил из кармана трубку с кисетом и задумался.
— Киря, я тебе че щас скажу — ты не смейся, но мне так кажется. Вот кажется. Никаких доказательств нет, и не будет.
— Ладно, не плачь, все равно буду смеяться.
— Короче, я вот думаю себе — кто и для чего может захотеть попасть на химзавод, и притом достаточно крут, чтоб подписать того же Жорика. Чуешь, тут стопудово хозяйками воняет? Причем хозяйками из частной конторы. У нас тут все года армейские стоят, так?
— Ну.
— А почему? Думал об этом?
— Да как-то не надо было. Нет, не думал. Кстати, а почему, интересно… Всю эту атомную херь вывезли первым же годом, так? На самом деле, чего они тут столько лет армейских держат…
— Вот и я о том. Ты ж не в городе родился, и на заводе не работал?
— Сам же знаешь — я только после Третьей Чечни сюда.
— Ну, короче, слушай. Вывезли продукцию — и то не всю, а с гулькин хрен, то что ебнуть может и чем станции топят. Почему так думаю? А все вывезти невозможно, Кирюх, поверь на слово. Там столько гавна лежит, что обосрать хватит весь шарик на тридцать три раза. Чернобыль покажется курортом, баль-не-о-ло-гическим. И хозяйское командование не может это не понимать, вот и держит тут армейских. А частнику сюда ой как хочется, есть тут и такое гавно, что дороже и золота, и алмазов…
— Ахмет, короче давай, не разжевывай.
— В общем, сдается мне, что какие-то о-о-очень сурьезные частники хотят подрезать у армии контроль за спецзоной. Для этого нужно, чтоб военные обосрались — типа охранять толком не могут, то да се, бардак и воровство. И Жорика подтянули, чтоб он здесь кого-нибудь подписал устроить показательное событие. Точнее, он нас пролечивает, что бы мы полезли туда — и по-тихому ему не обязательно, я это допер. Слишком уж он на этот момент упирал, пересолил мальца. Ты заметил, нет?
— Не, погоди. Доведи до конца — пролечил, полезли — что дальше?
— Полезли, залезли. Я бы нас на его месте тут же и положил — смотри, как удобно: начальник гарнизона уже в дерьме — на охраняемый объект проникли грязные аборигены. Вот их трупы, вот трупы хозяек — хуй отмажешься.
— Точно. Дохлая хозяйка армейская — у них считается охуенным косяком, это за частников никто не спросит. Косяк и командира гарнизона, и его непосредственного начальства. — согласился Кирюха.
— Но это не главное. Чтобы генералы повелись отдать подряд на охрану частнику, нужно, чтоб произошло что-нибудь посурьезней. Например, хороший выброс радиоактивного гавна. Прикинь, какие убытки! Миллионы! За такие бабки любому генералу очко порвут. А сделать его просто — если знать места, там одной четырехсотой шашкой можно такой Чернобыль захерачить, что под генералами враз кресла зашатаются.
Осетин пригласил позавтракать. Хозяева поднялись, Кирюха тут же свистнул кому-то — мол, нового татарчонка ко мне; сели хлебать пшенку. Явился вызванный пацан — тот самый вчерашний Урал, молча встал у стола. Кирюха, обжигаясь горячей пшенкой, поставил задачу:
— Идешь в Вениково. Находишь старшего рыбаков, зему твоего. Доводишь, что я велел обеспечить тебе возможность срисовать эмблемы и надписи с двух фур, он знает, каких. Полностью подчиняешься старшему, пока работаешь — выполняешь все его распоряжения. Срисовать надо все, все рисунки, все надписи, все абсолютно. Срок — завтрашнее утро, выходишь немедленно. Отправляйся готовиться, как будешь готов, спустишься в оружейку и заберешь для рыбака оплату — начвор будет в курсе. Сейчас его ко мне, сам — готовиться. Чтоб через пятнадцать минут ты уже вышел. Повтори.
Парень четко повторил задание.
— Все, давай, удачи, сынок.
Урал серьезно кивнул и вышел.
— Хороший татарчонок. Я его когда взял, с самыми отмороженными бессемейными поселил. Его пацаны слегка прессануть попытались, так он такую оборотку дал — один до сих пор лежит, прикинь.
— Он не татарчонок, а башкир. Че, белая господина, до сих пор нас не различаешь? Эх, урыска-юлярка…
Пока Кирюха инструктировал своего начвора, вороватого дылду Кузнецова, Ахмет прикончил и чай, и кашу. Утро кончилось — по Кирюхину душу уже пришли несколько его людей, и теперь мялись в дверях с проблемно-вопросительным видом. Ахмет понял, что спокойно побеседовать уже не выйдет, и пошел забирать из-за стойки РПК.
— Сань, спасибо. Ладно, Кирюха, до завтра, давай, чеши репу. Так же приду.
Латиница в башкирском исполнении — вещь в себе. Но ничего, прочиталось. Вот лев на эмблеме пацану удался совсем слабо, больше напоминая творения придурошных авангардистов, по которым почему-то угорали в перестроечное время.
— «Erinys»… Иринки их еще погоняли. Бля, крутая контора, с традицией. Я их еще по Ираку помню…
— Ты че, в Ираке типа был?! Не пизди, а! — насмешливо попросил Ахмет.
— Да почему «был». Ты про интернет когда-нибудь слыхал, барбос деревенский? Чтоб ты знал, меня начальник разведки нашей бригады даже собирался послать учиться, понял? Любое вооруженное столкновение, — чувствовалось, что Кирюха цитирует, — подлежит тщательному и всестороннему анализу, и львиная доля информации собирается из открытых источников. Дошло хоть что-нибудь?
— Ты держись ближе к телу, а? Че еще за иринки, почему крутая контора, да еще с традициями какими-то? Я вот только название по телику видел пару раз. В нехорошем контексте.
— После второй Иракской эта контора имела подряд на охрану всей нефтянки Ирака. Впечатляет? Они из местных дивизию, прикидываешь? дивизию! — сформировали, вооружили и к делу приставили. И дивизия эта задачу свою решала, в оченно непростой ситуации. Успешно, заметь. Частная, бля, контора. Их потом Армор-груп сменил, тоже не детсад. У нас они, говорят, половину всей трубы пасут — и нефтяной, и газовой. Тут уже не дивизия, тут как бы не фронт. Короче, нас зачем в бантустан превратили? Из-за нефти и газа. А этим иринкам доверяют охрану, по большому счету, результатов операции против нас — трубопроводов и месторождений. Прикинь меру ответственности, и реши сам — че это за иришки.
— Н-да… Конторка-то и впрямь не веники вяжет. Я в сети как-то натыкался на сообщение, что когда хозяйки сирийцев топтали, вроде как эти самые иришки какой-то важной трассы «безопасность обеспечивали». Выкосили к херам все население на пять километров по обе стороны трассы — и стреляли потом на каждый шорох. Там еще кто-то пытался это дело раскручивать — но замяли, глухо…
— Не слышал, но верю. Похоже на них. Есть и вообще отмороженые — Динкорп, к примеру. Это уже самая настоящая братва, только легальная, хочешь — можешь у своего Серба, ну в смысле Серого, спросить — он с ними сталкивался, в Боснии еще. Они там и дурью оптом банчили, и баб туркам продавали, и все такое.
— Да я тоже так, наслышан мальца. Ты лучше скажи чего ждешь от этого всего.
— Ладно, отвлекся чего-то. Короче, ни хера, Ахмет, хорошего. Четыре взвода сидят и ни хера не делают — не бывает такого. Это, замечу, нехилые бабки. Кто-то их платит, значит платит за что-то, верно? Мне тут с пареньком Магомедыч портянку передал, типа разведсводки — ну, про этих, че они там делают.
— А че они там делают-то?
— В том-то и дело, что ни хрена. Выставили охранение — грамотное, кстати, и движухи особой не показывают. Беспилотников держат в воздухе постоянно, но за охранение не суются. Дисциплина есть, не пьют, татар не трогают, покупают у них всякую ерунду. Наших — половина, если с хохлами считать. Остальные — поляки, юги и казахи. Хозяев с ними и вправду нет, зато есть какие-то то ли китайцы, то ли японцы — в этой навороченой фуре весь день сидят. Там прикинь — внутри их пятака еще один, маленький пятачок, за которым они пасут всерьез, даже ПВО легкое развернули, типа нашего «Джигита». Там стоят гражданская фура и эта, чудесатая. Гражданская фура — жилье, просто снаружи под фуру сделано, косоглазые эти спать туда ходят.
— Видишь, как связано это все с Жориковой разводкой?
— Честно — не очень. Ты вот вчера развел бодягу, ну, что иришки затеяли здесь кипиш устроить, чтоб подряд охранный подмять — че-то не стыкуется. Я вот хожу, репу чешу — вроде все логично, но…
— Кирюх, — перебил Ахмет, — не ради подряда! Точнее, не одного подряда ради!
— Не, я учитываю, что весь завод стоит кучу бабок. Все равно как-то не строит.
— А че не строит-то, конкретно?
— Да неувязочка получается. Если, как ты говоришь, они за контроль над заводом рубятся — то сначала надо это ЧП агентурно, такими вот Жориками подготовить, связать все, а уже потом выдвигать сюда своих. А то че получается — прибыли иришки, постояли рядом — и хуяк, ЧП! Палево, нет?
— Не, не вижу косяка. Это ты переносишь на них наши бывшие заположняки. Никто разбираться не станет — я думаю, все кто решают, уже давно подмазанные сидят и отмашку ждут. От генерала, который частникам охрану отдаст, до телепидоров. Все ждут только трупов — наших и хозяйских. Над хозяйками поплачут надрывно да со скорбью вселенской флажками накроют — погибли парни за идеалы демократии! Депутаты подпрягутся — доколе?! Где эффективность? Выскочит главная иришка и прогонит, что, мол, у нас будет полный заебок, только отдайте! А наши тушки с гневом праведным воякам предъявят — вот, типа, кто говорил, что спецзона зачищена?! А подать сюда Тяпкинса-Ляпкинса! И каждый при своем — Тяпкинс уволен, на пенсии генеральской кактусы в Аризоне окучивает. Иришки взяли подряд, и к ним атомные конторы в очередь становятся — а можно нам у вас поковыряться чуток? На взаимовыгодной основе? Депутаты ихние тоже рады: кто мерсу, кто кадиллаку. Телевизионщики за поддержку получили, кокаина накупили и на радостях друг другу отсасывают. Только нас с тобой в несвежем виде всему миру показывают — вот! Не все еще гладко в демократизированной России! Вот террорист Ахметзянов, у-у, видите, какая морда бородатая? Исламист! А вот известный националист и террорист Кирюха, он же Жирик! А также педофил и грубиян, — хохотнул Ахмет. — Да и Жорик этот с нами окажется — че, думаешь, с ним кто-то рассчитываться будет? Щасс. Тоже по СNN покажут, с дыркой в башке — «…и примкнувший к террористам vor v zakone по кличке Джордж, возглавлявший преступный мир Уральской оккупационной зоны». Ковчег, бля, чуешь, Кирюха? — каждой твари по паре…
— Сука, аж тошно от этих раскладов… Бля, да куда все на хуй катится, а, Ахмет? — злобно и как-то грустно ощерился Кирюха. — Куда ни кинь — везде эта пидарасня ебучая, за деньги свои сраные не то что маму, весь мир в гавно втоптали… Страну кончали, все забрали, все! — и один хуй мало им, а!
— А хули ты хотел? Коли начал опускаться — все, конечная станция — даже не параша. Конечная станция — штаб генерала Духонина в Лунном военном округе. Это я к тому, что опосля таких движений им надо будет обязательно продемонстрировать — вот теперь на самом деле зачищено. То есть, чуйствую я нехорошее. Отчетливый такой запах бриллиантового зеленого, знаете ли… Вот так, товарищ сосед Кирюха. Че делать-то будем?
Кирюха молчал, злобно глядя куда-то в себя. Ахмет немного подождал и поднялся.
— Ладно, пора мне. Че-то ты сегодня грустный.
— Загрустишь тут. Не, сучары, почему нас хоть теперь в покое не могут оставить, а? Пидарррасы!
Ахмет не ответил и пошел до дому, думая о том, что Кирюха, похоже, сегодня нажрется.
Два дня занимался по хозяйству, переделал все отложенные дела, сводил пса на озеро, даже подровнял бороду. Утром третьего снова пошел к базарным. Погода успела смениться, антициклон ушел, то и дело с неба начинало сыпать мелкой осенней моросью. Ахмет ежился, бредя по мертвому городу в утреннем тумане. Видимость была отвратительной, приходилось больше полагаться на слух и весь путь держать РПК наизготовку. Караул базарных проморгал его визит, и Ахмет не отказал себе в удовольствии — спрятавшись за торчащим из стены ригелем, дождался смены караула и только тогда громогласно объявил о своем присутствии. Сменяющийся караул проводил его ненавидящими взглядами — скрыть прокол у них не получалось по-любому, и старшему теперь не миновать Кирюхиного кулака. …Ничего, на некоторых Домах за это вообще вешают. — злорадно подумал Ахмет, поднимаясь на второй, к хозяйскому кабинету. — Ишь, расслабили булки… Хозяин базарных, оказывается, уже встал и спустился помыться во двор. Орехов, старый Кирюхин охранник, предложил обождать в караулке и начал ворчать, едва Ахмет переступил порог.
— Ахмет, ты вот че хозяину мозги ебешь ходишь? Тебе делать, что ли, совсем нехуя… Он потом ходит злой как собака, вон, ты шел —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46