— Хорошо, — сказал Влад, сытый по горло духами, батырами и различными парнокопытными, — допустим, ты меня позвал. Я пришел. Мне действительно нужно оказаться около великой Стены. Можешь показать дорогу?
— Дорогу тебе духи покажут, — сварливо отозвался старик. — Я только дверь открываю. А дальше уже тебя темная дорога сама выведет.
— Нет, — покачал головой Басманов. — Так мы не договоримся. Давай-ка ты мне все по порядку расскажешь — куда этот коридор ведет, есть ли повороты, где ближайшие выходы на поверхность. Вот тогда и решим, пойду я этой дорогой или по горам двинусь.
Талгат прошипел что-то — видно, ругался на своем языке.
— Пройдешь еще столько же, сколько от колодца шел. Там увидишь красный камень, у которого грибы растут. Это дверь вторая.
— Апервая?
— А в первую ты уже вошел, ее мой Олжас сторожил… Я тебе вторую дверь открою, за хаомой пойдешь. Дальше — не знаю, хоть и ходил по темной дороге, но для всех она разная. Самая длинная темная дорога за великую Стену уходит, но можно и в степи вылезти. Я духов буду просить, чтобы они тебя долго под землей не водили, нет у тебя времени бороду отращивать. А лучше — сам смотри, когда тебе наверх выбираться. Больше я тебе, насяльник, ничего не скажу. Не веришь мне — твое дело. Только если по горам пойдешь, подстрелят тебя, как козла…
— Ну-ка, дед, — неожиданно сказал Басманов, — повернись-ка ты спиной да фуфайку свою подними… Спину твою посмотреть хочу! — рявкнул он, видя недоумение Талгата.
Номера под лопаткой у старика не было.
— Да ты не думай, — криво усмехнулся кам, — я с американами дел никаких не имею. Они — сами по себе, я — сам по себе. Однако ты же сам видел, как они все перевалы облепили. Не пройти тебе в горах, белый батыр.
— А где ты живешь-то, Талгат? — продолжал допрос Влад. — Неужели в пещере? Сам же говорил—вода здесь плохая…
Старик посмотрел на него, как на неразумного ребенка.
— В ущелье домики есть, — сообщил он. — Насяльники жили. Теперь я живу.
— И американы не трогают?
— А чего им меня трогать? Они в ущелье-то не спускаются. Так, разве что для порядку… Так я и схорониться на время могу. Мне это ущелье — как дом родной, я здесь все схроны знаю.
— Ладно. — Басманов поднял руку, показывая, что разговор окончен.
— Уговорил ты меня, дедушка. Пойдем к твоему красному камню.
Встал, убрал флягу, закинул на спину рюкзак-контейнер. Старик не пошевельнулся, сидел, привалившись к сырому камню, смотрел на трепещущий огонек свечки.
— Кстати, дед, а что это ты без света по здешним коридорам лазаешь? Сам же говорил — в темноте не видишь. Неужели свечки кончились?
— Не кончились, — неожиданно строго ответил Талгат — У меня свечек много Только зачем жус-аты сердить понапрасну ? Я лучше так, за стеночку, дорога-то ведь известная.
— Кого сердить? — не понял Басманов, но кам ответить не пожелал.
Влад помог старику подняться, задул свечку, сунул огарок в карман рюкзака.
— Ну, пошли, Сусанин…
— Я с тобой только до второй двери, — снова предупредил Талгат. — Дальше сам добирайся, я буду у камня сидеть, хаому жечь.
В коридоре не видящий в темноте старик уверенно развернулся в ту сторону, откуда пришел полчаса назад. Руками он действительно держался за стенку, но передвигался довольно ловко, не задерживаясь на одном месте и не спотыкаясь о выступавшие из наклонного пола камни
— Твоя паутина-то, насяльник? — недовольно спросил он, когда миновали порванную сигнальную сеть Басманова. — Я уж думал, заплутал в темноте. Туда шел — никакой паутины не видел, обратно иду — ах, шайтан! — такая паутина, словно здесь сто лет никто не ходил…
— Моя, — отозвался Влад вполголоса. Он следовал за камом на расстоянии пяти шагов, присматриваясь и делая выводы. Старик определенно хорошо ориентировался в здешних пещерах. Возможно, он и вправду знал, где находится ход, ведущий за великую Стену, хотя Басманов сомневался в возможности существования подземелья, тянущегося на сто с лишним километров и неизвестного надзирающим за Стеной спецслужбам. Было бы огромной удачей, если бы удалось пройти под горами и выйти в степь, лежащую за внешним кольцом Ближнего периметра. В степи должны быть тайные тропы, по которым, скорее всего, и пробирались сюда беглецы из трэш-контингента. И тем не менее верить старику полностью он не собирался. На Востоке доверие — драгоценность куда как редкая. Его надо не только заслужить, но и постоянно поддерживать, этика здесь колеблющаяся, зыбкая, словно мираж над пустыней. А Талгат пока не совершил ничего такого, что заставило бы Басманова ему поверить. Беглецы все как один были мертвы, спросить не у кого. Вот еще загадка — почему, выводя их пещерными лабиринтами, старик не догадался подсказать любимому внуку, где находится рычаг, отворяющий каменные врата? Хорош провожатый, нечего сказать… Заботливый дедушка.
Вслух, конечно, ничего такого Влад не произнес. Шел молча, прислушиваясь к звукам пещерного мира. Большая часть этих звуков производилась стариком: шуршание войлочных туфель, старческая одышка, кряхтение. Иногда где-то поблизости падала с потолка тяжелая капля — но не звонко, а приглушенно. Один раз Владу почудилось, что он слышит сзади шаркающие шаги, но довольно быстро ему стало ясно, что это своеобразное эхо.
Коридор тянулся и тянулся, никаких ответвлений от него Басманов не замечал. Изредка попадались темные дыры в стенах, но это, скорее всего, были просто боковые тупички-кармашки вроде того, в котором он спал и допрашивал старика. Потом в какой-то момент пол довольно резко пошел под уклон, а еще метров через тридцать Басманову пришлось последовать примеру Талгата и взяться рукой за стену — иначе на круто уходящей вниз плоскости, усеянной мелким скользким щебнем, было не удержаться. Старик, как ни странно, скакал в своих войлочных туфлях между острыми осколками породы с резвостью, достойной представителя излюбленной им местной фауны. Дистанция между ними даже несколько увеличилась Внезапно Талгат замер, оторвался от стены, взмахнул рукавами своей хламиды и спрыгнул куда-то вниз, исчезнув из поля зрения Басманова.
— Насильник, — позвал он откуда-то снизу, — прыгай, не бойся, тут невысоко…
Басманов осторожно приблизился и заглянул вниз. Старик стоял на какой-то плоской глыбе, покрытой странными шаровидными наростами. Свод коридора над его головой уходил вверх и вширь, теряясь в темном пространстве большой пещеры.
— Отойди, дед, зашибу, — попросил Басманов и спрыгнул. Мягко, по-кошачьи, приземлился на ноги и почувствовал, как дрогнула под ногами плита. Талгат испуганно вскинул руки, но, по счастью, никаких ужасов не последовало — глыба, на которой они стояли, слегка накренилась, пара шаров откатилась куда-то в сторону.
— Тяжелый ты, однако, белый батыр, — пожаловался старик, — Этот камень не просто камень, он над пропастью бездонной лежит вроде моста. В нее падать будешь — семь раз выспаться успеешь.
— Предупреждать надо, — буркнул Влад, поспешно уходя с шаткого места. — Сам же говорил: прыгай, не бойся… Может, ты еще о чем мне сказать забыл?
Талгат покряхтел.
— О всем не упредишь, насяльник. Оглядись-ка, что видишь? Басманов добросовестно огляделся. Коридор, по которому они пробирались, заканчивался в метре над плитой-мостом и выглядел отсюда просто большой дырой в стене. Никаких признаков бездонной пропасти Влад не заметил, так что либо дед просто пошутил, либо плита играла роль крышки неширокого карстового колодца. Круглые наросты оказались грибами — их здесь росло видимо-невидимо, как на плантации. Грязно-белые пятна грибных скоплений образовывали на бугрившемся выступами полу пещеры странный узор, похожий то ли на вытянутые лепестки, то ли на щупальца, расходившиеся во все стороны от массивной скалы почти правильной прямоугольной формы. Басманову она показалась темно-лиловой, но при нормальном освещении вполне могла оказаться красной. Значит, вот куда ходил старик за грибами…
— Красный камень, — сказал он. Талгат удовлетворенно хмыкнул. — Ну и где здесь вторая дверь?
— Перед носом у тебя. Кто из нас в темноте видит, насяльник, я или ты? Даты не бойся, подойди да погляди…
Вряд ли стоило всерьез опасаться, что старик воспользуется случаем, чтобы ударить в спину или попросту тихо нырнуть в какой-нибудь потайной ход, но Басманов не любил оставлять за спиной людей, в которых не был уверен до конца.
— Дедушка Талгат, — сказал он, — давай-ка ты мне сам все покажешь. Если темно, я тебе свечку дам.
— Не надо свечку, — снова непонятно чего испугался старик. — Я и на ощупь все найду. Иди за мной, след в след…
И заковылял вперед, двигаясь заметно медленнее и осторожнее, чем в коридоре. Басманов приметил, что кам старается переступать через грибные скопления, а если вдруг все же опускал ногу на круглый нарост — отчего тот сразу же лопался, рассыпая остро пахнущие споры, — бормотал себе под нос что-то нечленораздельное — то ли отваживал духов, то ли просил у кого-то прощения. Идти за ним след в след было совсем не сложно, но на раздавленные грибы Влад старался все же не наступать. От разлетавшихся на несколько метров спор в пещере стоял сильный грибной дух, слегка круживший голову.
Вблизи красный камень оказался многоугольником сложной формы, явно обработанным руками человека. От плоской верхушки с неглубокой выемкой тянулись вниз выбитые примитивными орудиями канавки, терявшиеся в буйной поросли шаровидных грибов у подножия монолита. Талгат опустился на колени, прикоснулся лбом к отшлифованной плоскости камня, снова забубнил непонятное. Басманов терпеливо ждал, вглядываясь во мрак пещеры.
Подземный зал был очень, очень велик. Расстояние от шатающейся плиты до камня составляло метров пятьдесят, но стену, в которой зияла неправильной формы дыра коридора, Басманов отсюда видел, а противоположный, теряющийся в черных тенях край пещеры — нет. Потолок зала вроде бы проглядывал сквозь наплывы тьмы, но до него было никак не меньше тридцати метров. Малопонятно, конечно, как охраняющие Периметр спецслужбы прозевали такую гигантскую подгорную полость в буквальном смысле у себя под носом, но, с другой стороны, геологическая разведка местности в их задачи точно не входила. А открывший пещеру безымянный русский “насяльник”, видно, погиб на войне и больше в Урочище Каменных Слез не возвращался.
— Иди сюда, — позвал Басманова старик, раскладывавший перед камнем странную композицию из мелких камней, неизвестно откуда взявшихся коротких палочек и горок порошка из кожаных кисетов. — Становись рядом. Я сейчас буду хаому жечь, песню петь… Ты стой, смотри на камень. Когда увидишь тень, иди, куда она покажет. Там будет вторая дв'ерь.
— Дедушка Талгат, — тихо сказал Басманов, — а если ты меня обманул? Если нет никакой темной дороги, а просто ты хочешь от меня избавиться поскорее? Подумай сам — как мне тебе верить? Я, пожалуй, тебя с собой возьму. Так оно вернее выйдет.
Старик даже головы не повернул — продолжал, стоя на коленях, рассыпать свой порошок по канавкам, идущим от камешка к камешку и кое-где перекрытых палочками Когда же он наконец закончил и соизволил ответить, в голосе его звучало нескрываемое раздражение:
— Глупый ты, глупый, белый батыр. Надо было мне тебя одного в подземелье оставить, посмотреть, нашел бы ты дорогу или тебя бы кто раньше отыскал… Ведь как для человека старался, а ты меня обидел. Избавиться от тебя… Да я б от тебя избавился, только кто тогда за Олжаса моего отомстит да людей спасет?
— Каких людей, дедушка?
— А тех, которые за великой Стеной. Согнали туда людей, как овец, со всего мира, а зачем — никто не знает. Только плохо им там, как Олжасу моему было плохо, а может, еще хуже… Зачем согнали? Ты знаешь?
— Знаю, — угрюмо сказал Басманов. — Только трудновато мне тебе объяснить это будет, хоть ты и шаман.
— Не шаман я! — шепотом закричал Талгат. — Кам! Шаманы на севере жили, в тайге, у диких народов! Не говори ничего, без тебя знаю. Когда людям добра желают, их, как овец в кошару, не сгоняют1 Смерть их там ждет, вот что' А чтобы не бунтовали, говорят про лекарства, про воду хорошую… Кто их спасет?
— А ты не думаешь, дед, что мне их спасти — как тебе гору мотыгой своротить? Их там знаешь сколько? А я, видишь, один. Почему ж ты думаешь, что у меня получится, раз у них у всех не получается?
Старик плюнул, потом каким-то вороватым движением стер плевок, попавший на основание красного монолита, рукавом своей хламиды.
— Ах ты, баран! Да не думаю я ничего! Я про тебя ничего и не знаю, первый раз вижу, как и ты меня. Но если послали мне духи пропащего человека, тогда надежды никакой вообще нет. Мне что, я свой век доживаю… Внука жаль стало, вот я, козел безрогий, и решился духов попросить ..
— Значит, не хочешь со мной идти? — усмехнулся Басманов.
— А ты меня пугать будешь? Убивать будешь? Кто тебе тогда дверь откроет и хаому жечь станет, чтобы она тебя по темной дороге провела?
Влад похлопал по туго набитому ароматным порошком дареному мешочку.
— Ну, травку я теперь и сам жечь могу, ее у меня твоей щедростью видишь как много.. А про убить — это ты зря, дедушка. Я за просто так людей не убиваю. Связал бы, с собой повел — это да. Ну не хочется мне с тобой расставаться, интересный ты человек…
— Теперь молчи, — властно прервал его Талгат. — И за тенью смотри. Там сам решишь, брать меня с собой или здесь оставлять.
В самом маленьком кисете у старика оказалось что-то вроде огнива. Талгат осторожно поднес его к наполненной порошком канавке, ударил кресалом, подул… Искры ярко брызнули из-под кресала, а вот огня Влад не увидел, хотя порошок явно загорелся — линзы ночного видения показали, что канавки налились темно-багровым, не дающим отблесков светом. Невидимое пламя пожирало сложенную камом конструкцию, и, глядя на этот колдовской огонь, старик принялся раскачиваться из стороны в сторону, тихонько распевая монотонную длинную песню на незнакомом Владу языке. Никакой тени от такого костра, разумеется, быть не могло, но Басманов, не выпуская из поля зрения камлавшего Талгата, внимательно смотрел на красный монолит, ожидая новых сюрпризов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65