«Иногда… хочется побыть просто человеком, который в силах помочь другому человеку. И неважно, что вы женщина, а я мужчина». Краска прилила к лицу Джуди, но Эмили ничего не заметила, она смотрела в пол.– Фрэнк всегда был привлекательным мужчиной и пользовался популярностью у женщин. Сам тоже не обходил их стороной. Это слабо сказано: в какой-то момент мне даже показалось, что его интерес к женщинам принимает почти патологический характер, он просто не пропускал ни одной юбки.Джуди нервно теребила край своей блузы.– Тогда, наверное, вашу дочь можно понять… – заметила она.– Да, ее трудно осуждать, но, поверьте, если бы она действительно хотела, то смогла бы сделать их совместную жизнь хотя бы сносной, она же только усугубляла противоречия и даже, не исключено, подталкивала Фрэнка к поиску приключений. Когда мужчину дома ждут бесконечные упреки, жалобы, слезы, обвинения в неверности… Но речь не об этом. Когда они разошлись, Фрэнк какое-то время менял женщин, не связывая свою жизнь ни с одной из них. Но потом…Джуди невольно напряглась.– …Уже в Париже он связался с девчонкой, девочкой-подростком. Представляете, разница в двадцать лет! Но дело даже не в этом, если бы она была хоть немного поумнее… Просто несносный ребенок.– Вы видели ее?– Да, представьте, он сам был так глуп, что привез ее сюда. Наверное, полагал, что ее непосредственность искупает все остальное. Но мои взгляды оказались не столь широки. Дело опять-таки не в том, что она слишком молода и слишком вульгарна. Просто это снова не то, что ему нужно! Причем в гораздо большей степени, чем моя дочь. А между тем он влюбился, как, наверное, только и может влюбиться зрелый мужчина в маленького мальчишку-хулигана.– Мальчишку? – не поняла Джуди.– Да. Она больше похожа на невоспитанного мальчишку, чем на юную девушку. У Фрэнка появилась некоторая извращенность вкуса, которую я раньше за ним не замечала…Джуди улыбнулась:– Простите, но мне кажется, в вас говорит ревность…Эмили вскинула голову. Она явно была сердита, непонятно только на кого именно: на Фрэнка, его юную подругу или на Джуди – за смелость ее замечания.– Может быть, отчасти вы и правы… Но только отчасти! Любой матери, а я отношусь к Фрэнку, как к сыну, свойственна придирчивость в таких вопросах. Но поверьте, я очень терпима и понимаю, что влюбленные склонны не замечать недостатки своих избранников. Дело не в том, кого любит человек, а в том, как он любит.– Что вы имеете в виду? – прищурилась Джуди.– Ну вы же знаете, природа любви многообразна: любовь-нежность, любовь-дружба, любовь-страсть… Видов довольно много. Я противница чувства, которое способно погубить человека, которое не придает ему жизненной энергии и не приносит радости, а подчиняет себе, превращает в раба… Одним словом, я противница страсти. Страсть – изобретение и оружие дьявола, и в этом я совершенно согласна с церковью!Она перевела дух. Джуди молчала, ошарашенная этой речью, в которой было столько страсти – того самого чувства, против которого она и была направлена.– Так что же все-таки случилось? – Джуди подозревала, что Эмили может еще долго распространяться на отвлеченные темы.– То, что рано или поздно всегда случается, когда речь идет о страсти, – как-то устало ответила Эмили. – Страсть раздавила свою жертву.– И жертва – ваш зять? – не без иронии спросила Джуди.– Да, конечно. Джуди пожала плечами:– По-моему, он мало похож на жертву.– Но почему вы так решили? Вы же не знакомы… – Эмили пристально вглядывалась в лицо Джуди, словно уличая ее во лжи.– Да, но я видела фотографию…– А… – несколько разочарованно протянула Эмили. У Джуди уже не в первый раз мелькнула мысль, что пожилая женщина что-то слышала от Фрэнка о том вечере, но сама Джуди ни за что не согласилась бы признаться, что они уже виделись тогда – и с Фрэнком, и с Эмили.– Видимо, он надоел своей девчонке. К тому же, наверное, она выжала из него все, что могла, и нашла кого-нибудь побогаче. Запросы у подобных девиц немалые, аппетит только растет, а Фрэнки далеко не Рокфеллер. Ну и… Нора, конечно, собрала всю грязь, какую болтают… А болтают, что Фрэнк… – Эмили приложила руку ко лбу и прикрыла глаза, словно ее мучила головная боль, – изнасиловал эту девушку, когда она пыталась уйти от него. А потом запил… И теперь шатается по всему Парижу в сопровождении всякого сброда, побывал уже в полиции из-за драки с каким-то журналистом, а драка, конечно, тоже произошла из-за девицы… Издатель, с которым Фрэнк сотрудничает, забил тревогу, так как Фрэнк уже дважды его подвел… Я не знаю, что во всем этом правда, что домыслы, но ясно, что мальчик в беде. Боже мой! Я так надеялась, что он достаточно силен и опытен…– Простите, но я все равно не могу считать его жертвой, – сказала Джуди. Какой-то дух противоречия двигал ею. – И жалости к нему не испытываю. А те почти мистические свойства, какие вы приписываете страсти… Так можно оправдать что угодно! Уходит девушка, он ее насилует – это им движет страсть и отчаяние, не так ли? Затем он опускается на дно – опять-таки: он ведь страстная натура! А если он вдруг найдет эту несчастную девушку и прирежет ее, вы тоже станете его оправдывать, утверждая, что он был в состоянии аффекта и не мог контролировать свои поступки? И виною всему… страсть?Джуди неожиданно увлеклась спором и была уверена, что со стороны Эмили последует ответная реплика, но подняв глаза на миссис Краун, она испугалась: лицо Эмили стало серым, и она смотрела мимо Джуди немигающим, остановившимся взглядом.– Что с вами?! – Джуди схватила ее за руку. – Простите! Вам нельзя волноваться, а я, вместо того, чтобы поддержать и успокоить вас, затеяла дурацкий спор… Миссис Краун! Что с вами?– Ничего, – с видимым трудом проговорила Эмили. – Пожалуйста, Джуди, оставьте меня одну… Побудьте внизу, я позову вас. * * * На следующий день Джуди переехала к Эмили. Ее об этом не просили, но она посчитала, что миссис Краун не стоит оставлять одну даже на несколько часов.Джуди считала себя виновницей того, что здоровье Эмили ухудшилось, хотя ее и удивляло, как одно-единственное возражение могло так повлиять на состояние этой женщины. Возможно, причиной были все-таки не слова Джуди, а неприятности Фрэнка. Подумать только! Кажется, Эмили не питает особой привязанности к дочери: случись с ней такое, стала бы она так переживать? Джуди представила себе Нору, и усомнилась в том, чтобы с ней когда-нибудь могло произойти что-то подобное. Но так волноваться из-за бывшего зятя… В конце концов, он взрослый человек и сам способен отвечать за свои поступки…Теперь, оставаясь одна, Джуди подолгу разглядывала фотографии Фрэнка и особенно пристально вглядывалась в последнюю, парижскую. Она все больше думала об этом человеке, все чаще вспоминала тот вечер. Он не показался ей тогда таким сумасшедшим, каким она представляла его теперь. Хотя… мало кто гонялся бы за незнакомой женщиной по ночным улицам просто из желания помочь – уже в этом было что-то необычное. Джуди вспоминала минуту за минутой, старалась припомнить каждое слово незнакомца, каждое его движение, то, как он наклонился над бланком, прикрепленным к стеклу «фольксвагена», – все же это был тот самый «фольксваген»! – как заказывал бренди в баре… Вспоминала и пугалась настойчивости этих воспоминаний. Ведь в жизни столько случайностей! Ну и что, если случайный знакомый оказался близким родственником ее хозяйки? В маленьких городах таких совпадений великое множество. Между ними ровным счетом ничего не было, ничего, о чем можно было бы вспоминать и раздумывать. Встреться они завтра – вполне возможно, пройдут мимо, не узнав друг друга. Разве так не бывает: проносится в толпе знакомое лицо и целый день проходит в мучительном поиске одного-единственного, необходимого воспоминания? Иногда, наконец, его удается нащупать: ах, да! это тот, кто ехал со мной вместе в Даллас! – просто сосед по поезду, всю дорогу пристававший со своими пошловатыми и несмешными историями… А иногда так и не вспомнить, и мучаешься до тех пор, пока не выбьешься из сил и не махнешь рукой: а, какая разница!Эмили была очень ласкова с Джуди и о том разговоре не вспоминала. Но слабость не отпускала ее, лицо почти сливалось с подушкой… Потом, когда она, казалось, почувствовала себя немного лучше, Джуди решилась спросить:– Эмили, вы, должно быть, по-прежнему переживаете о Фрэнке?– Конечно, милая.– Но это вредит вам…– Что же вы предлагаете? – Эмили пожала плечами. – Разве можно приказать себе не думать о чем-то? Не волноваться, не переживать? Если бы это было так просто!– Но тогда, может быть, стоит уточнить информацию? Возможно, все не так и страшно. Вы ведь сами говорили: это только сплетни и неизвестно, что в них правда, а что домыслы.– Я тогда звонила Фрэнку, два дня подряд набирала его номер, но его не было. Как его найти иначе, я не знаю.Эмили казалась растерянной. Джуди стало по-настоящему жаль ее. Она тоже чувствовала себя растерянной. На днях она звонила Джеку в Нью-Йорк, ей ответили, что он около месяца назад уехал в Саудовскую Аравию и пока еще ничего не сообщал о сроках своего возращения. Этого было достаточно, чтобы понять, что Рэй обманул ее. Других способов найти его у Джуди не было, да и надо ли было искать?Она оставила на своем автоответчике номер телефона Эмили, но звонков не было. Если бы такое случилось раньше, вряд ли бы ей пришло в голову удивляться. Но после того, что было… Зачем тогда были все эти слова, планы, мечты? Джуди даже не чувствовала себя обманутой, оскорбленной, покинутой. Она была озадачена и потеряна. И, несмотря на совершенно разные причины, Эмили с Джуди в эти дни находились примерно в одном и том же настроении. Но Эмили, занятая своими мыслями, понятия не имела о том, что волнует Джуди, а Джуди всем сердцем сопереживала ей.– Но, Эмили, – возразила она. – Мало ли, почему его не было дома.– Я оставила сообщение.– Ну, может быть, он почувствовал по вашему голосу, что вы чем-то обеспокоены, и догадался, чем именно. Вы относитесь к нему, как к сыну, а он, возможно, относится к вам, как к матери… – Эмили кивнула. – И боится вашего осуждения. В трудные периоды людям свойственно забывать самых близких людей, даже прятаться от них, потому что им… просто стыдно. Может быть, стоит позвонить ему снова?Эмили задумалась.– Наверное, вы правы, – наконец проговорила она. – Но я не могу ему звонить. Просто не могу. Если он не хочет сейчас общаться со мной, то пусть так и будет. Но я так хотела бы помочь ему! Хоть чем-нибудь. * * * Прошло несколько дней. Курс лечения, назначенный врачом, дал свои результаты. Эмили снова начала подниматься, но прежнего интереса к жизни, которым еще недавно она так восхищала Джуди, теперь не было. Словно во сне пожилая и больная женщина передвигалась по дому, мало, без аппетита, ела и почти не говорила. Джуди хотелось как-то растормошить ее, увлечь чем-то, но порой она боялась даже заговорить.Телефон молчал. Казалось, Эмили и не ждет звонка, но Джуди была уверена, что это не так. Сама она вздрагивала от каждого телефонного перелива, мчалась, как на пожар, но это была Берта, или медсестра сообщала время своего прихода для очередной инъекции, что были предписаны Эмили. Джуди стала терять терпение. Она ничем не могла помочь себе и, побуждаемая жаждой хоть какого-то действия, решила помочь Эмили. В этом было что-то авантюрное, была доля того сумасшествия, которое жило в ней, в Эмили и во Фрэнке. Ей не полагалось влезать в семейные отношения, проявлять непрошеную инициативу. Но она уже вдохнула в свои легкие воздух этого дома, впустила в душу непростой мир этой семьи и теперь не могла отделить свои проблемы от проблем Эмили. Если она в силах помочь, значит, должна это сделать.И Джуди, словно воровка, залезла в записную книжку Эмили, чтобы найти телефон Фрэнка. Она робела, набирая номер, и почти обрадовалась, когда услышала: «Вы позвонили в квартиру Фрэнклина Дорсона. Меня нет дома. Буду рад услышать ваш голос, прослушав запись, и обещаю перезвонить. Итак, кому я понадобился?» Джуди улыбнулась, но сообщения оставлять не стала. Она набирала номер по нескольку раз за день, но слышала все ту же фразу. Наконец, она даже рассердилась и на вопрос, кому понадобился этот неуловимый Фрэнклин Дорсон, заявила: «Не знаю, как скоро вы сдержите обещание перезвонить, но, если сочтете возможным, поинтересуйтесь здоровьем небезызвестной вам миссис Краун». После этого ее полеты к телефону стали еще стремительнее. И однажды Джуди услышала незнакомый мужской голос, который с некоторым удивлением осведомился, кто она такая.– Я работаю у миссис Краун.– Ах, да! Она мне говорила. Это вы мне звонили?– Да, я.– Ну, конечно, тот же голос. И, к тому же, вы не слишком любезны.– Вы, надо сказать, тоже.– Послушайте! Вы странно ведете себя…– Мистер Дорсон! – перебила его Джуди, которая была уже не на шутку рассержена. – Я работаю у миссис Краун, но это не означает, что я нахожусь в какой бы то ни было зависимости от вас, не так ли? – Фрэнк, видимо, не сразу нашелся, что ответить. – Кроме того, звонок вам был моей личной инициативой, – продолжала она. – Миссис Краун ничего о нем не знает, и я просила бы вас не говорить ей…– Вот видите, – попробовал пошутить собеседник, – все же кое в чем вы от меня зависите.– Это больше в ваших интересах, чем в моих, – парировала Джуди. – По вашей милости миссис Краун снова слегла, а вы даже не удосужились поинтересоваться…– Что с ней? – встревожился голос.– Все то же. Сердце. Ей совсем нельзя волноваться, по крайней мере сейчас, пока она еще очень слаба и любая неприятная новость сводит на нет все усилия медицины.– Боже, что за слог! – невольно заметил Фрэнк. Джуди усмехнулась: его реплика напомнила ей Эмили, и она подумала, что он действительно подходит на роль ее сына, – но промолчала.– Ну хорошо, а почему, как вы выразились, она слегла «по моей милости»?– Вы сами могли бы догадаться! – Джуди и не подумала менять тон.– Как быстро летают вести через океан…– Дурные – да.– Вы что, тоже в курсе?Джуди растерялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33