– Бакс… Мистер Форга…
Не отводя взгляда, Форга рукой остановил его.
– Что она сказала? Что беспокоит маленькую девочку, сестричку нашей звезды?
Барри нервно заерзал на стуле.
– Откуда вам известно… невероятно… Не знаю, с чего начать.
– Расслабься. Я думал, что ты уже имеешь представление о том, насколько глубоко я знаю и понимаю людей. Как только твой друг с Западного побережья так не вовремя объявился здесь, я понял: что-то волнует нового члена нашей семьи. Я решил, что важно узнать все, пока время не упущено.
Барри подался вперед, морща лоб и вцепившись в галстук так, словно это нить жизни. Форга снова повторил спокойно и тихо:
– Успокойся, пожалуйста. Нет причин волноваться. Вчера я оказал тебе помощь, чтобы помочь и себе – помочь раскрепостить сестру нашей Алексы. Помнишь последний бокал, который мы выпили все вместе? Я добавил в бокал немного кетамина в порошке – это подействовало на нее как наркоз. Когда-то я понял, что это полезная штука. – Он улыбнулся Барри, будто они обсуждали рядовую финансовую проблему. – Ветеринары используют его, чтобы успокоить потенциально опасных животных. Хранение этого наркотика законом, конечно же, не запрещено.
Напряжение начало спадать. Барри не мог не восхищаться этим необыкновенным человеком и слушал его все более внимательно.
– На людей производит замечательный эффект, если дать ровно столько, сколько нужно – ни больше ни меньше. Единственный неприятный побочный эффект – тошнота, легкое головокружение, но под действием кетамина девушка… Я прав? – Форга помолчал, опять улыбнулся и произнес имя Джо с особым удовольствием: – Джо Шепвелл полностью оставалась в сознании, но не могла контролировать свои действия и скрывать мысли, секреты, ведь так?
Барри кивнул. Он уже полностью владел собой. Слава Богу, в глазах Форги он не до конца выставил себя полнейшим идиотом, испуганным претензиями Джо.
– Вы правы. В общем, по делу. – Он позволил себе быструю улыбку мужчины мужчине, но торопливо продолжил (по Форге было видно, что теперь его интересуют только факты): – Вчера в лимузине я подумал, что Джо просто еще не научилась правильно пить. Как я говорил раньше, ни Джо, ни Алекса не баловались наркотой… – Барри быстро поправился: – Разве что детской, и то какой-нибудь, ерундой, марихуаной, да, наверное, и этого не пробовали. Джо начала рассказывать длинную запутанную историю о самоубийстве своей матери… их матери… Что она разбилась в машине где-то в горах после неудачной операции по омоложению в одной калифорнийской клинике. Короче, ее изуродовали. – Барри замолчал и решил посмотреть на реакцию Форги, но тот сидел абсолютно неподвижно, скрестив руки на груди. Захлебываясь, Барри поспешил дальше: – Вы были, как обычно, правы. Ясно, что Джо плохо переносит наркотики, и у дома она вырубилась окончательно, но до этого успела сказать настоящую причину своего приезда в Нью-Йорк – выяснить, кто стоял за той клиникой…
– В каком состоянии она была сегодня утром? – прервал его Форга. – Ты сказал, она пришла в себя в шесть часов.
– Это и волнует меня больше всего, сэр… Бакс. Я думал, что она скажет, что наклюкалась и не помнит, чего наплела. Галлюцинации и все такое. Но когда она проснулась и выпила кофе, то была трезва, как никогда, и повторила весь рассказ связно, четко и объяснила, почему считает, что Светлана… – Против воли Барри передернуло. Это имя было для него почти священно. – …сейчас в Нью-Йорке – главная медсестра клиники тоже неожиданно приехала сюда, и ее вскоре убили. У Джо есть друг на Западном побережье, и все последние годы он выяснял, что действительно случилось с ее матерью. Он-то и узнал, что… – Слова застряли у Барри в горле. Теперь на место боязни прослыть дураком в первый раз пришел страх от осознания того, что сейчас надо будет произнести вслух. Он опять взмок. – Он узнал, что Денни Аптон – учредитель клиники. Проклятье – так все утро твердила Джо… – Барри нервно потер руки.
– Что точно она сказала? – в голосе Форги, по-прежнему спокойном, почувствовались нотки грустного размышления, а взгляд так и сверлил собеседника.
– …Что встретив Денни – Денни Аптона – на вашей вечеринке, она нашла недостающее звено, которое искала. Связь со Светланой. До прошлой ночи она надеялась и молилась, что все это совпадение. – Барри просительно заглянул в лицо Форге. – Джо все повторяла, что я вас должен предупредить, что Светлана – Мадам Дэви… – Барри опять стало трудно говорить, – участвовала в этом, в операции, которая убила ее мать и… по крайней мере, есть еще одна похожая клиника в Лас-Вегасе, и Аптон защищал ее в суде. Там подала иск на несколько миллионов еще одна… неудовлетворенная пациентка.
Форга молчал, и Барри возбужденно перегнулся через стол.
– Вам это что-нибудь говорит? Может, хоть часть быть правдой? Произошло какое-то чудовищное недоразумение. Где Аптон? Давайте сразу устраним все подозрения. Господи, ведь «Першалл» только что предложили нам эту сделку… один намек на непрофессионализм, на то, что кого-то изуродовали – и… – Барри почти трясся, – да еще это убийство… убийство медсестры…
Форга снова приподнял руку.
– Я же сказал, что ты можешь расслабиться. Это единственное, что от тебя требуется. Возьми выходной. Я договорюсь, чтобы Умберто принес тебе кое-что для улучшения твоего состояния. Могу тебя заверить: твоя вера в «Дэви», в Мадам Дэви – в Светлану – не ошибочна. Она гений. Продукт, который она предложила мне, как мы все знаем, совершает чудеса. Женщины знают его, покупают и будут покупать – миллионы и миллионы упаковок…
Форга встал. Барри всегда удивлялся его росту, его превосходству, излучаемой внутренней силе, когда он поднимался из-за своего гигантского стола. Форга подошел к окну и продолжал разговаривать с Барри, уже не оборачиваясь.
– Мы не ошиблись в Мадам Дэви, уверяю тебя. Однако выясняется, что мы все-таки сделали одну ошибку – хотя я редко допускаю ошибки. Мне не нравится это признавать. Для меня это болезненно. Слушая тебя, я понял, что мы ошиблись с сестрой Алексы. Это неуравновешенная девица – истеричка, которая превратила в тайну то, что было всего лишь несчастным случаем. Я имею в виду смерть ее матери. Очень жаль. Понятно, что дочь переживает, но позволить себе такую дерзость… – Барри не видел лица Форги, но в голосе он явственно услышал сталь. – Это опасное истеричное создание дерзнуло выставить Мадам Дэви, женщину, служащую людям, и человека науки, как вы тут говорите в Америке… шарлатанкой, мошенницей, дешевкой. Что это невежественное мусорное ведро знает о годах исследований, препятствий, неудач, волнений, о счастье, когда формула наконец была обнаружена?
Сердце Барри заколотилось. Господи, где Умберто? Ему нужен порошок, сейчас, СЕЙЧАС, но все мысли о неотложной помощи испарились, о потерянном уважении к себе испарились, когда подошел Форга. Он опять улыбался, как брат, как отец.
– На ставке миллионы долларов, Барри. Эту истеричную особу придется отправить из Нью-Йорка, но, конечно, предварительно рассеяв все ее страхи. Мы тут ничего не можем поделать, но, скажем так, она ненужный раздражитель, пятно на чистейшем экране, которое надо будет удалить. Нам нужно время – пара дней – завершить переговоры. Времени не так много, но достаточно. Конечно, она все расскажет сестре, если еще не рассказала. – Форга нахмурился и посмотрел на часы. – Наверное, не успела. Ты ведь знаешь, Алекса провела ночь на борту «Ночной звезды» с Марком Лэннингом, уважаемым нами доктором Лэннингом… – Форга засмеялся каким-то противным смехом. – Скорей всего, это ее первый опыт в сексе.
Барри не мог поверить своим ушам: это просто феноменальный человек. Ничто от него не ускользнет, все под контролем.
– Она сейчас в студии, – продолжил Форга, – под надзором Пенелопы Уоверли. Не уверен, что даже ее сестра сможет пробиться к ней следующие несколько часов. В отношении ее я еще дам распоряжения.
Форга вернулся за стол и стал барабанить пальцами, но не нетерпеливо, а медленно, задумчиво.
– Боюсь, выходного тебе сегодня все-таки не видать. Есть работа. Самая важная в твоей жизни, для твоего будущего, Барри. Ты должен разубедить мисс Шепвелл, внушить ей, как мы понимающе относимся – и ты, и я… – он подчеркнул слово «я», и Барри понял, что это надо непременно донести до Джо, – к ее предупреждениям, открытости, с которой она поведала нам эту весьма грустную историю.
Форга поднялся. На этот раз в его позе Барри почувствовал угрозу.
– Теперь ответственность лежит на тебе. Внуши ей, что я сразу занялся расследованием. – Он помолчал и вдруг язвительно рассмеялся. – На самом деле так и есть. Я встречаюсь с Аптоном ровно через полчаса. Сегодня вечером вы с Джо пойдете в ресторан с мистером Аптоном, который сможет объяснить ей причину злосчастного совпадения имен, которое привело к понятному, но несправедливому заключению. Он пригласит ее поехать с ним в Калифорнию и покажет ей все относящиеся к делу документы, которые должны ее успокоить – по крайней мере, мы сможем спокойно заняться бизнесом ко всеобщему удовлетворению. Вечером привези ее к себе домой. Если она влюблена – а я боюсь, что так и есть, – в этого не в меру любознательного молодого человека, по крайней мере сделай так, чтобы она не появилась в своей квартире до полуночи…
– Но тогда… Алекса… Как бы я ни отговаривал, она расскажет сестре. Алекса гораздо умнее…
Форга перебил его с ледяной улыбкой на губах:
– Да, Алекса умнее и жестче, но и больше хочет стать богатой – такой же богатой, каким станешь ты, если сумеешь выполнить работу, которую я тебе поручил. – Он вытащил флакон. – Высыпь немного ей в стакан, это упрочит ее веру в тебя и Антона.
– Это… кетамин?
Форга с упреком покачал головой, как папа несмышленому ребенку.
– Конечно нет. Это смесь от Умберто – для специальных клиентов. Для специальных полетов в неизведанное. К тому времени, как мисс Шепвелл вернется домой, ее сестра уже уедет по заданию «Дэви», но это… – он постучал по пробирке, – унесет ее в сладкие сны… – Он опять пронзил Барри взглядом. – Ты не ошибешься. – От тона Форги внутри все похолодело. – Ты не можешь позволить себе ошибиться.
– Значит, забралась-таки на самую вершину… но с твоим лицом ничего нельзя сделать, если соль так и будет бежать по щекам.
Алекса не открывала глаз. Пен только что со свистом вылетела из гримерки, и она думала, что в студии никого нет. Это Джон Леннон с своим «Imagine» заставил ее плакать. До этого Алекса слышала песню сто раз, а тут впервые обратила внимание на стихи. Теперь, обновленная, познавшая любовь, она просто не могла спокойно воспринимать эти слова. Когда Марк собирается звонить? Когда они снова увидятся? Алекса не могла поверить в перемены, произошедшие с ней. Неужели это она, которая до этой самой минуты не могла представить себе, что другой человек может значить так много и без него уже невозможно жить, работать, дышать.
Она открыла глаза. Прошла минута, прежде чем она поняла, кто этот чернющий высокий человек. Перед ней стоял тот самый гример, который никогда не улыбался, пока улыбку из него не вытягивали клещами. Он еще предлагал ей записаться в коллекцию собирателя красивых женщин.
– Мимс.
Кажется, он был доволен, что она вспомнила его имя. Вспомнила вспышку его белых зубов, когда он появился в студии у Кэла Робинсона. Казалось, все это было в прошлой жизни. Это и было в прошлой жизни.
– Я не буду спрашивать, почему ты плачешь, хоть ты и самая модная личность сезона. Прочитал недавно в «Моделс Шоукейс».
– Почему не спросишь? – Ответ был Алексе неважен. Она тянула время, чтобы взять себя в руки и забыть о Марке, вспомнить о работе, но ответ Мимса шокировал ее.
– Я знаю почему. Ты девушка «Дэви», а этого достаточно, чтобы заплакать. – Не закрывая рта, мягкой кистью Мимс проводил белые полосы под глазами, вдоль носа, под обеими щеками.
«Белые блики выгодно оттеняют черты лица», – Алекса вспомнила, как делилась секретами красоты с женщинами со всей концов страны, как косметика меняет лицо, когда «нужный фон уже создан. Сначала кожа от «Дэви», потом все остальное».
Насвистывая, Пенелопа вернулась в гримерную.
– Вот и хорошо, Мимс. Молодец, что уже начал. Крошка, ты в курсе, что он приехал в Нью-Йорк исключительно из-за тебя и неприличного количества денег, – лукаво проговорила Пен. – Так что, Мимс, оправдай доверие, дружок. Это будет самая важная съемка года – даже если платим не мы.
– Что ты имеешь в виду, Пен? – раздраженно спросила Алекса. Она знала что. Пен намекала на ее положение в «Дэви», и хотелось заставить бывшую патронессу сказать это вслух. – Помнится, ты как-то снимала меня для «Вью».
– И сейчас я делаю именно это, но теперь все довольно странно. Скажем так, я думаю, что мы дарим твоей компании шикарную рекламу. Да, теперь ты больше похожа на сказку про «Вечную Молодость», чем сорок минут назад. – Пенелопа приложила к шее Алексы ожерелье из рубинов, переплетенных с брильянтами. – Нет. Кроваво-красно и слишком реально. – Она наклонилась к Алексе так близко, что белый след отпечатался на щеке. – Ты знаешь, крошка, мы двое суток спорили, что повесить на твою драгоценную шейку, и я оказалась права. Ничего против тебя не имею, но рубины чересчур красны. Сейчас быстро звякну в офис, чтоб принесли… – Конца фразы никто не расслышал, потому что Пен была уже за дверью. Алекса вздохнула. Она вернулась в сумасшедший мир.
Мимс тоже вздохнул. За работой он продолжал рассказывать, почему приехал с Западного побережья на Восточное и почему скоро вернется обратно. Ничто не волновало Алексу меньше, но можно хоть отвлечься от Джона Леннона. Она так глубоко ушла в свои мысли, что даже не заметила, что Мимс отложил кисти и давно молчит. Он смотрел в ее отражение, внушая такое же беспокойство, как тогда в студии Кэла. Он что, ждет, когда на него обратят внимание?
– Что такое? Щеки никак не высохнут?
– Ты знаешь, почему я действительно приехал на Восток, дорогая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43