Когда она подошла к телефону, Майк не мог скрыть облегчения:
– Господи, я так за тебя волновался. Хорошо долетела? Суперзвезда на месте?
– Все нормально… Алекса спит, – прошептала Джо. – Сейчас поставлю будильник, чтобы разбудить ее к завтрашним занятиям…
Майк изо всех сил боролся с желанием задержать Джо на телефоне, вспомнить минуту за минутой, которые они провели вместе, все прикосновения, чувства, желания. Но мало ли кто прослушивает линию, за которую платит «Дэви»? Майк попытался говорить уверенно, громко, не выдать своего страха за нее, попробовать внушить Джо, как быстро два творческих ума могут превратить теорию в аргумент.
– Нам надо трезво на все это смотреть. Слишком поспешно мы сделали выводы. – Последовал щелчок на линии.
– Джо?
– Да, я слушаю…
– Джо, я люблю тебя. – Почему он этого раньше не говорил, когда она была в его объятиях, а он – глубоко-глубоко внутри нее, он не знал. Зато теперь он знал это наверняка. Ее радость была слышна за много тысяч километров – безыскусная, простая, искренняя.
– Я тоже люблю тебя, Майк.
– До завтра. Спокойной ночи, моя девочка.
Положив трубку, Майк неподвижно застыл у телефона. Любовь, боль, страх разрывали его на части. Он схватился за голову, повторяя ее имя: «Джо… Джо…», пока наконец не успокоился. Так где папка, которую он давал просматривать Джо? Что представляло там интерес? Он не заглядывал в нее много месяцев. Преступление, но так и есть. Он не сдержал слова. Больше такого не повторится. Жульничества с недвижимостью, мошенники-строители, мультимиллионеры-спекулянты землей – все они подождут, пока он с уверенностью не сможет сказать, что подозрения Джо беспочвенны.
Голова снова была ясной. Он нашел папку и принялся за работу. «На ферме Ринкл… где урожай всегда хорош…» – прочитал он первую строчку статьи в одной из газет Майами. Он бегло просмотрел заметку, которую вырезал, несмотря на издевательский тон: она давала ясное представление о суперприбылях от «подозрительных, часто секретных рецептов красоты».
«… от одной до четырех тысяч долларов, 100 пациентов в неделю».
«Двадцатитрехлетняя жительница Лексингтона, штат Кентукки, страдавшая от угревой сыпи, получила шрамы на лице на всю жизнь от «лечения» с использованием фенола, также называемого карболом. Яд легко впитался через кожу. Врачи считают, что почкам нанесен непоправимый вред…»
«Жена хирурга из Лос-Анджелеса подала иск на полмиллиона долларов с «доктора-волшебника». «Маска молодости», по ее словам, не принесла ничего, кроме туберкулеза и перикардита…»
Одно дело за другим, имя за именем, жалоба за жалобой – у Майка не укладывалось в голове. «…в дополнение к шрамам, химиохирургия ведет к эктропии – состоянию, когда веки выворачиваются наизнанку и появляются келлоиды, кожные новообразования в виде толстых белых рубцов и желваков…»
Следующая статья из «Нью-Йорк таймс» была полностью посвящена химиохирургии и различным маскам на лицо. Кое-что из нее тоже пригодилось: «…медицинская процедура, используемая специалистами против морщин, прыщей и угревой сыпи, все чаще используется людьми, далекими от медицины, и в стране, и за рубежом. Они активно рекламируют «чудесное открытие» – путь к свежей, «детской» коже. Представитель Государственной администрации по медицинским препаратам жалуется, что у государства связаны руки и применить к ним санкции невозможно – они не подпадают ни под одно ограничение. Их юрисдикция – только химикаты, незаконно перевозимые через границы штатов. У Майка захватило дух. Он всегда знал, что материал может взорваться неслыханной сенсацией, но из-за Джо он сдерживал свой журналистский инстинкт.
Так не годится. Здесь попахивает историей государственного масштаба. Конечно, он будет продолжать освещать местные события, но если хочет продвижения – вот он шанс получить признание на общенациональном уровне.
Майк с нетерпением читал дальше: «По оценкам секретаря Комитета по кожным заболеваниям и косметике Американской Медицинской Ассоциации, в Соединенных Штатах сегодня существует более ста непрофессиональных клиник, точного числа не знает никто. В основном они расположились в Калифорнии и во Флориде. Мы также встречаем многочисленные рекламные объявления о клиниках, действующих в Мексике, Канаде, на Карибских островах. Люди, называющие себя «омолаживателями», обычно имеют за спиной диплом об окончании средней школы или парикмахерских курсов…»
Слишком много переписывать. Майк достал фломастер и начал подчеркивать самые важные места: «… в Америке интерес к «вечной молодости» подогревается постоянными сообщениями о новых технических открытиях в области пластической хирургии и химических средств. Обстановка идеальная для нечистых на руку людей. Они имеют дело с пациентами, отчаянно мечтающими о недостижимом».
За статьей «Таймс» шла вырезка из журнала Американской Медицинской Ассоциации. На секунду он задумался, откуда она здесь взялась, и тут же вспомнил – он видел по телевизору выступление автора – доктора Джона Оуслея, известного в стране специалиста по пластической хирургии. На полях заметка, что доктор работает в Сан-Франциско, и надо его повидать. «Когда химиохирургия проводится квалифицированным врачом, пациента обычно госпитализируют на… – писал доктор Оуслей. – Некоторые доктора накладывают пациентам увлажнитель или гиперэмоллиент – сильнейшее размягчающее средство. Другие покрывают кожу водонепроницаемой пленкой, которая усиливает действие маски после наложения увлажнителя. Через двадцать четыре часа после процедуры образуется корка, она постепенно отпадает, и на лице остается ровная, гладкая кожа, весьма подверженная действию ультрафиолета».
Майк оторвался от чтения, захотелось размять ноги и взвесить все еще раз. Джо говорила, что на чеке на тысячу восемьсот долларов стояла дата тридцатое мая. Несчастный случай произошел третьего июня. Это означает, что в «Фонтане» Тери провела максимум три дня. Они не стали ждать недели, чтобы корка отпала естественным образом. Значит, операцию проводили неквалифицированные люди.
Халтурно состряпанные носы, силиконовые бюсты, за ночь менявшие форму и местоположение. Загубленные жизни. Невероятно, какими доверчивыми, наивными были те женщины, отдавшие лица, тела в руки незнакомым людям, которым они никогда не открыли бы дверь, позвони они в дом.
Наконец он нашел ее, строчку, которая прочно отложилась в подсознании и мучила его все это время. Заметка была напечатана в одной из местных газет Лас-Вегаса под названием «В поисках молодости», но не это он искал. Тогда он прочитал статью от начала до конца, и вдруг наткнулся на имя, застрявшее с тех пор в уме.
Материал в шесть строк поместили в самом низу страницы. То ли редактор цинично пошутил, то ли просто произошло несуразное совпадение: на той странице помещалась статья, превозносившая «омолаживателей» и их новое устройство – вибрирующий матрац.
«Адель Петерсон, подавшая иск на два миллиона долларов в кожную клинику «Весна», действовавшую в долине Парадиз, и утверждавшая, что была изуродована в результате применения «маски молодости», договорилась с ответчиками вне стен суда. Эту информацию предоставили нам Фуллер и Аптон – адвокаты, выступавшие защитниками клиники. Мистер Аптон подтвердил, что клиника «Весна» закрылась».
Аптон и Фуллер. Денни Аптон, учредитель «Фонтана». Сообщил ли он это имя Джо, узнав о нем от Берта Стоклера? Вот безалаберный идиот.
Он просидел в студии до часу, просматривая «папку несчастий», а затем взялся за телефонные книги. Адель Петерсон найти оказалось легче, чем он думал. Она фигурировала в справочнике дважды. Второй раз ее напечатали как владелицу магазина «Лавка чудес».
История сидела у Майка в голове весь день, с ней он и лег спать. Ему снилось, что он едет по пустыне и спускается в тоннель. Тоннель превращается в тоннель любви – аттракцион, на котором он побывал в шестнадцать лет. Но… этот тоннель населяли уродцы и омерзительные чудовища. Он просыпался в четыре, в пять, и снова проваливался, как в яму.
После кружки кофе и ледяного душа Майк мог сразиться с любым чудовищем и даже с самой Мадам Дэви, зловеще протягивающей горшок с ядовитой жидкостью в мертвенно-белых руках с алыми ногтями.
Восемь тридцать утра. Звонить ли мисс или миссис Петерсон домой? Лас-Вегас – город, который никогда не спит. Однако он вспоминал, что магазины в нем никогда не открываются раньше десяти. Без четверти девять Майк понял, что не может больше ждать. Он набрал номер. Ответа не последовало. Он названивал каждые десять минут, пока в половине десятого ему не ответил женский голос с приятным скандинавским акцентом:
– «Лавка чудес».
– Можно поговорить с Адель Петерсон? – Это я.
Майк не знал, что говорить. Он долго запинался и спотыкался, пока решился назвать свое имя.
– Майк… Майк Таннер. Майк Таннер с телевидения Сан-Диего.
– Да? – Тон прохладный. Никакой враждебности к представителю прессы, но и никакого приглашения к разговору.
Майк решился идти напролом, без всяких там вокруг да около, но все равно вышло нескладно.
– Это… Мисс Петерсон… Я работаю над очень важным для меня материалом. Что-то надо делать с… мошенническими клиниками, которые открывают бесчестные люди, претендующие на профессиональных докторов.
На другом конце молчали.
– Я хотел узнать, можно ли увидеться с вами. Я понимаю, это больно для вас, но…
– Я жертва. – Голос стал глуше, но более заинтересованный и как бы приглашающий к разговору.
– Да-да, мисс Петерсон. Я читал о вашем деле и множестве других случаев, множестве…
– Не сомневаюсь. Почему вы хотите увидеться со мной? Я не экспонат. – В голосе не было злобы. Она говорила так, словно заполняла бланк с паспортными данными.
Она понравилась Майку. Он не видел ее, но решил – может быть, слишком быстро, – что она свидетель, который не откажется говорить.
– Мисс Петерсон, я не хочу врываться в вашу частную жизнь. Я звоню не из-за съемок сенсационного телешоу. Хотелось бы задать вам несколько вопросов и для этого встретиться там, где вам удобно.
– Задавайте.
– Кто владел клиникой «Весна» в долине Парадиз?
– Я не уверена, что знаю.
Майк почувствовал в ее тоне колебания, признаки злобы и недоверия.
– Но ведь…
– Я думаю, ее открыла и вначале ею полностью владела женщина… – Она замолчала. Голос задрожал от ненависти. – Русская. Русская ведьма. Магда Дюпол.
– Да-да, мисс Петерсон. Магда Дюпол. Вы говорите, она была красивой, но ужасной?
Она не слушала и продолжала:
– Если бы знать, где она сейчас, я бы ее связала и полила ей лицо кислотой, капля за каплей, медленно – на глаза, на нос, на красивые скулы, капля за каплей… Я искала ее, но в последний момент ей всегда удавалось ускользнуть. Один раз не хватило каких-то минут. Тогда она растворилась в пустыне – в каньонах Беверли-Хиллз. Со всеми деньгами, заработанными на несчастье людей. А это тысячи и тысячи долларов.
– Вы настигли ее в «Фонтане»?
– В каком еще фонтане? Она спряталась на дне фонтана? – женщина засмеялась злобным смехом гиены.
Майк не сдавался:
– Вы сказали, что вначале клиникой «Весна» полностью владела Магда Дюпол, когда вы были… пациенткой. – Женщина, должно быть, находилась на грани безумия, но приходилось продолжать. – Когда вы были пациенткой, был ли у нее партнер? Светлана Лэйн? Лэннинг? Сергеева?
– Все эти имена… что вы имеете в виду… Я думаю, был партнер, но не больше чем один.
– Имя Светлана вам что-нибудь говорит?
– Нет.
– А имена Лэннинг… – Майк говорил очень медленно, произнося каждый слог раздельно. – Сергеева… Лэйн – они вам говорят о чем-нибудь?
В ответ последовала тишина, голос мисс Петерсон изменился.
– Доктор Лэйн, вы имели в виду доктора Лэйн. Да, она там была. Приходила проведать меня. Она… отличалась от всей этой своры.
– Доктор Лэйн?
– Доктор, или профессор… нобелевский лауреат. Я не знаю, она так себя называла.
– Вы говорите, она навещала вас. Это она… наносила маску?
Резкий визжащий звук резанул слух Майка.
– Да или нет, не знаю. Наверное, все они были замешаны. Вы знаете, сколько раз мне пересаживали кожу? Эти русские свиньи сожгли меня, необратимо. Уничтожили меня. Потом меня смотрели многие доктора, и все говорят одно и то же – кожа не восстанавливается.
– Боже мой, Господи… – Майк взмок, как мышь. – Надеюсь, они заплатили сполна. Два миллиона долларов, если не ошибаюсь.
В трубке опять раздался смех гиены.
– Заплатили бы, если б не тот подкованный молодчик, их адвокат. Но все равно, все, что мне пришлось сделать – посмотреть на судью. До сих пор вижу ужас в его глазах. Они пробовали разные трюки, но меньше, чем миллионом, отделаться не удалось.
Миллион. Майк закрыл глаза. Значит, Магде Дюпол и Светлане Лэйн отстегнуть миллиончик не стоило больших усилий – раз уже через год они снова открылись в долине Сан-Фернандо.
– Мне действительно хотелось бы подъехать к вам и поговорить, чтобы выследить их и разоблачить, спасти других людей от этих ужасов.
– С какой вы станции? Эй-би-си?
– Нет, мы филиал Эн-би-си в Сан-Диего. Это может стать сенсацией национального масштаба. – Он подумал, что она заговорит о деньгах, но не это ей было нужно.
Майк почувствовал, как волосы на голове встают дыбом, когда она заговорила, прижав трубку к губам.
– Вы хотите показать меня по телевидению? А что, получится неплохой репортаж. Как вы думаете, почему я открыла «Лавку чудес»? Догадались? – Она не стала дожидаться ответа. – Пусть камера начнет снимать с улицы. Я прямо вижу это. Снимите вывеску, чтоб все знали, где мой магазин. Пока камера работает, вы можете говорить, рассказывать людям, через что я прошла… Как сначала носила большую шляпу и очки, и все равно пугала прохожих. Ничего, я привыкла читать это о себе…
Майк не понимал, к чему она клонит, но явно к тому, чего не хотелось бы слышать. Но он не остановил ее. Однажды она будет очень полезна, эта разговорчивая свидетельница, которую он отгадал в самом начале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43