Кусков собрал всех своих людей, даже алеутскую артель. Снова, как при освящении форта, служили во дворе молебен, стреляли из пушки. Женщины от радости плакали, у многих промышленных блестели глаза. Представлялись им сейчас родные поля, заснеженные перелески, отряды мужиков, нападающие на врага, взбудораженные набатом деревни, бегущие французы...
Иван Александрович велел этот день отпраздновать, выставил бочонок рому. Но гульбища не было. Весь вечер вокруг огромного костра сидели поселенцы, обсуждая победу над Бонапартом, хвастаясь, словно сами принимали участие в сражениях. Вместе со всеми у костра сидели Кусков и Катерина Прохоровна. В этот день все были одной семьей.
...После урока с сыном Иван Александрович вышел во двор, затем направился к берегу моря. Миновало уже три месяца, как уехал Алексей, каждый день могла показаться на горизонте шхуна. Караульщик у ворот брякнул ружьем, встал. Кусков узнал Савельева, мужа Фроси. Высоченный, тощий, с круглыми добрыми глазами и щербатым ртом, он был самым тихим и скромным из зверобоев. Никогда ни с кем не спорил, безропотно выполнял все распоряжения.
Рыбу ловишь, Савельев?
Ловлю, Иван Александрович.Зверобой хмыкнул шутке, прикрывая ладонью рот. Два передних зуба он сломал недавно, напоровшись на весло, и стыдился своей неловкости. Разговаривая, сильно окал.
Ну, лови.
Савельев Кускову нравился, нравилась и его жена, беспокойная, расторопная Фрося. Фрося привязалась к мальчикам и все дни проводила в доме правителя.
Иван Александрович прошел на берег, оглядел пустынный голубой океан, нижней дорогой поднялся к форту, а оттуда в степь. Решил посмотреть на посевы.
Был конец апреля. Бескрайняя, еще не опаленная зноем прерия тянулась до снежных вершин Сьерры-Невады. Высокое небо, казалось, отражало зелень трав. По прерии цвели маки. В расплавленной солнцем вышине, как жаворонок, звенела птица. Еще не было одуряющих запахов лавра и диких роз, лишь «добрая трава» и белые цветы чаппареля распространяли чуть слышный аромат. Сейчас степь напоминала родину.
Пшеница поднялась уже по пояс. Начинал колоситься ячмень. Утренние туманы давали обильную влагу, урожай мог быть небывалым. На огороде, устроенном между фортом и морем, цвели огурцы. В этом климате даже кол, вбитый в землю, выгонял ростки.
Иван Александрович прошел вдоль всего поля. На следующий год можно будет втрое увеличить посевной клин, а ячменя надо попробовать снимать за лето два урожая. Благословенные места! Только бы достать побольше скота и получить от Баранова людей. Коли так пойдет дальше, не только Ситху, все острова удастся прокормить своим хлебом.
Радуясь всходам. Кусков забыл на время все тревоги и опасения. Чуть колеблемая ветром пшеница, звон жаворонка вызвали в памяти давние, забытые образы, колосистое поле, синее небо, березовые леса, тихие улочки Тотьмы, крыльцо родимого дома, откуда скромным юношей ушел искать счастливую долю... Много растаяло снегов и утекло воды!..
Кусков снял картуз, расстегнул кафтан и медленно шел по тропе. Он не торопился, отдыхал. Хотелось подольше пробыть среди полей. Осторожно обходил маки и цветущий низенький кустарник, боясь раздавить их сапогами. С жадностью вдыхал весенний воздух.
На небольшом пригорке остановился, чтобы окинуть взглядом посевы, и, к своему удивлению, заметил в прерии несколько движущихся темных точек. Степь до сих пор была пустынной, появившиеся точки заинтересовали и в то же время обеспокоили Ивана Александровича. Приставив ладонь к глазам, он долго всматривался и наконец определил, что это передвигается отряд, состоящий из полутора десятков всадников. Лошади шли шагом, но расстояние постепенно сокращалось, так что можно было распознать плащи и шляпы испанских солдат, блестевшие на солнце ножны сабель. Отряд двигался к морю, по всей вероятности, направляясь в Росс.
Кусков быстро пошел навстречу. Само по себе появление испанцев не было необычным. В форте бывали гонцы из Монтерея и Сан-Франциско, а после посещения капитана Риего даже начинали налаживаться хорошие отношения. Но сейчас Иван Александрович забеспокоился. Гибель Василия, сообщение Луки и этот большой отряд солдат сразу сплелись в одно звено. Он свернул с тропы и двинулся напрямик к форту, приминая траву и давя сапогами маки.
Всадники его опередили. Не доезжая с полмили до форта, они пустили лошадей крупной рысью и, когда Иван Александрович подошел к палисаду, уже столпились перед воротами. Ворота были закрыты. Увидев скачущий отряд, Савельев, захлопнул створки. Один из солдат стучал эфесом сабли по дубовым доскам, остальные с любопытством разглядывали высоченный тын и переговаривались.
Кусков спокойно обошел лошадей, стал у самых ворот. Быстрота и расторопность караульщика, неприступная твердыня, в какую сразу превратился Росс, сознание правоты и силы придали всей его фигуре и всем движениям необычайное достоинство. Высокий, загорелый, внушительный, стоял он спиной к воротам, наблюдая притихших всадников.
Что нужно, господа солдаты?спросил он негромко по-испански.
Тогда с крайней лошади соскочил рыжеусый коренастый офицер и, быстро подойдя к Кускову, снял шляпу.
Сеньор Кусков! Buenos dias!
Он протянул руку, улыбнулся. Это был Риего.
Иван Александрович облегченно вздохнул и приказал караульному открыть ворота. Он узнал испанца. Капитан Хуан Риего был уже здесь не один раз и казался порядочнее прочих губернаторских чиновников, с какими приходилось иметь дело. Зачем он только явился с таким отрядом и что скажет сейчас?
Стараясь не показать беспокойства, он повел гостя в комнату, где когда-то произошла их первая встреча. Приказал подать ром и найти монаха и Ипатыча.
Однако Риего сразу же приступил к делу. Войдя в горницу, он кинул плащ и шляпу на лавку, вынул из сумки серый конверт и передал его Кускову.
От его превосходительства господина губернатора Калифорнии, дона де Аргуэлло...
Сухой официальный тон (капитан раньше держался дружелюбнее), безотлагательность разговора не так поразили Кускова, как имя губернатора, которое правитель хорошо расслышал.
Аргуэлло?
Дон Хосе Ариллага es muerte. Он мертв... прибавил капитан по-русски.
То, что Ариллага умер, не было для Кускова особенной новостью. Он уже давно был к этому подготовлен. Но назначение бывшего коменданта Сан-Франциско губернатором явилось серьезным событием. Старый мексиканский солдат Аргуэлло, «святой», как его называла вся Калифорния, был настолько суровым исполнителем, что любой приказ вице-короля служил для него заповедью. Когда-то он мирился с русскими. Скрепя сердце благословил помолвку дочери с Резановым. Но после его смерти, исковеркавшей жизнь любимой дочери, не мог оставаться равнодушным к своим соседям. Пока губернатором был Ариллага, старик Аргуэлло ему подчинялся, теперь он сам стал губернатором...
Иван Александрович сломал печати, развернул бумагу. Даже без очков разглядел, что она написана по-русски. Старик постарался, чтобы у Кускова не было предлога сослаться на незнание языка.
«Сеньор дон Александр Кусков, почтенный друг...»так начиналось послание нового губернатора. Писал, очевидно, кто-нибудь из беглых людей Баранова, даже Кускова назвал Александром. Но правитель Росса не обратил на это внимания. Он медленно прочел, медленно положил письмо на стол, снял очки. Обычно сдержанный и невозмутимый, он боялся выказать сейчас свои чувства... В резком, непримиримом тоне дон Аргуэлло предлагал оставить заселение, разрушить форт и покинуть берега Калифорнии, как того требовали мексиканский вице-король и бывший губернатор, послания которого русские оставили без ответа. На все это он давал недельный срок. Он не сообщал, какие собирается принять меры в случае отказа выполнить его распоряжение, но Кусков знал, что «Эль Санто» способен на все.
Наконец Иван Александрович пересилил гнев.
Значит, и солдат сюда привел? спросил он, обернувшись к Риего.Губернатор воевать хочет?
Капитану Риего поручение было весьма неприятно. Еще после первого своего посещения Росса он почувствовал симпатию к Кускову и к его смелым, трудолюбивым людям. В сущность требований вице-короля он входил, хотя, так же как и Ариллага, считал их странными, зная, что границы Калифорнии кончались президией Сан-Франциско. Но старый губернатор ограничивался простой перепиской, а сейчас Аргуэлло заставил даже взять солдат, чтобы русские убедились в серьезности его намерений. Капитан Риего ничего изменить не мог и старался держаться нарочито сухо и официально, чтобы скорее закончить тяжелую миссию.
Нет, сеньор,ответил он коротко, поняв последнюю фразу.
Вошла Фрося, внесла ром.
Батюшки нету и Ипатыча тоже. Подались в лес...Фрося с серьезным видом поклонилась Риего, как старому знакомому, и поставила перед ним флягу и две кружки. Буэнас диас, сеньор!
Босая, в сбившемся набок головном платке и в новом сарафане, она добродушно разглядывала капитана.
Риего вдруг почувствовал, что миссия его не только тяжела, но и отвратительна. Приехать в чужой дом, к людям, у которых даже слуга пытается приветствовать гостя на его родном языке, требовать покинуть этот дом неизвестно по какому праву... Он молча взял шляпу, налил кружки, одну из них протянул Кускову.
Я солдате, сеньор Кусков...сказал он, стараясь применить свой небогатый запас русских слов, чтобы быть лучше понятым.Я не делать orden... приказ. У меня сожаление... Sentimento... Я был друг.
Он залпом выпил ром, поднял плащ и шляпу.
Adios, сеньор Кусков!
Затем, почтительно поклонившись, вышел из горницы. Минут десять спустя отряд покинул форт и скоро затерялся в прерии.
Иван Александрович оценил деликатность Риего. Капитан не дал даже отдохнуть в Россе солдатам, чтобы придать посещению характер мимолетного заезда. Кроме того, он оказал еще одну услугу. Уже запахивая на крыльце плащ, Риего сообщил, что губернатор сейчас в президии Сан-Франциско и что он приехал туда в сопровождении сеньора Джозии янки. Последнее он подчеркнул, словно давал понять, что стоит подумать над его словами...
А дня через два прибыл из Ново-Архангельска бот, который привез письмо Баранова. Одномачтовое суденышко потерпело крушение у мыса Мендосино, и маленький экипаж провозился с починкой около полутора месяцев. Правитель предупреждал Кускова о происках Колумбийской компании и упоминал имя того же Джозии.
Концы сходились. Письма Луки, Баранова, предупреждение капитана Риего, напористость Мексики все говорило о том, что над Россом собираются тучи. Иван Александрович решил лично встретиться с новым губернатором. Взяв с собой монаха и шестерых гребцов-алеутов, он на большой байдаре отбыл в залив св. Франциска.
Глава пятая
Аргуэлло был в саду, когда доложили о приезде русских. Сняв куртку и шляпу, в одной кожаной безрукавке, он окапывал молодой дуб, посаженный когда-то в день рождения Кончи. Двадцать три года... Вот так же цвели травы, красные ветки мадроны отсвечивали на солнце. Тогда еще не было сада...
За эти два месяца губернаторства в Монтерее он впервые выбрался на старое пепелище. Назначение было неожиданным. Бывший рядовой никогда не мечтал стать губернатором, но, сделавшись им, урезал время для церкви, забыл о личных делах и близких. Он даже не подумал о том, чтобы послать за семьей из Монтерея корабль, и донья Игнасия отправила свое имущество на волах. Дети и она сама ехали в дряхлом рыдване, задыхаясь от пыли. Сопровождали их Луис, оставшийся после отца комендантом президии, отряд кавалеристов и почти все население окрестностей. Донья плакала, покидая старое гнездо...
И старый Аргуэлло скрывал тоску по президии. Но дел было много, больной Ариллага больше года не покидал Монтерея, бездельничали солдаты; деревни и миссии забыли о власти губернатора, индейцы жгли усадьбы, сотни пастухов уходили к инсургентам. Американские скваттеры нарушали границу, строили ранчо на лучших испанских землях, полагаясь на свои ружья, наглость и на непонятное попустительство вице-короля. Русские... О русских он не хотел думать...
Аргуэлло воткнул лопату в землю, отряхнул с ботфортов мелкие комья глины, поднял куртку, обшитую вытертыми от времени позументами. Темнолицый, высохший, с белыми усами и белой стриженой головой на тощей, морщинистой шее, он по-прежнему держался по-солдатски прямо, хотя руки уже начинали дрожать.
Пошли в миссию за падре Фелиппе,приказал он домоуправителю, доложившему о прибытии русских. Старый дворецкий не уехал в Монтерей, остался управлять домом Луиса. Они прибыли на лошадях?
Но, экцеленца.Метис с удовольствием величал новым титулом своего господина. На маленьком судне. Лодке.
Аргуэлло вздохнул. Да, только русские способны отважиться на такие прогулки по океану.
Почему я не слышал салюта крепости?
Пороху нет, экцеленца. Новый губернатор сердито сдвинул брови, такие же белые, как и усы, надел куртку.
Где дон Луис?
Сеньор коменданте уехал на берег.
Аргуэлло больше ничего не сказал и быстро пошел к дому. Старик метис последовал за ним, сокрушенно опустив голову. Он был огорчен постоянной бедностью своей президии.
Губернатор встретил гостей у ворот крепости. За эти годы президия еще больше обветшала, зато полузанесенные песком пушки были поставлены на лафеты, прибавились на берегу моря два скрытых форта, увеличился гарнизон. А молодой комендант вдобавок еще каждый день муштровал солдат. Они и сейчас были выстроены внутри двора, но уже в качестве почетного караула.
Дон Луис тоже изменился. Он возмужал, огрубел, черные усы и маленькая бородка придавали ему солидность. Но глаза остались юношески восторженными и симпатия к русским была прежней. Он очень горевал, услышав о смерти Резанова, сам отвез сестру в отдаленную миссию, помогая Конче уйти из тех мест, где все напоминало о разбитой мечте. Потом уехал в Мексику в кавалерийский полк и только теперь вернулся принять президию от отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70