Вы посланы самим государем императором, сударь,говорил он нарочито официально, укрепляя сползавшие очки.Вам надлежит соблюдать превеликую осторожность. На корабле качка, а здесь... О, я хотел бы болеть здесь!заканчивал он лукаво, поднимая указательный палец.
Старательный натуралист являлся по жаре два раза в день и скрывал свое огорчение, что не может вместе с Давыдовым снова отправиться на реку. Резанов строжайше приказал мичману и Хвостову не оставлять «Юнону».
Навещать Николая Петровича приходили почти все обитатели крепости. Утром обычно появлялся домоуправитель в сопровождении Мануэллы, и пока индианка, кося смеющиеся глаза в сторону сидевшего в халате Резанова, убирала постель или, ползая на коленях, вытирала пол, старик торжественно справлялся о здоровье, сообщал, что какой-нибудь де ла Круц уснул на посту, а у кобылы капрала родился жеребенок; что роса сегодня обильнее вчерашней; что в 1795 году в этот день было землетрясение. Старый дворецкий приходил в своей расшитой куртке с короткими рукавами, облысевших бархатных штанишках, но держался с достоинством гранда и лично сам подавал шоколад на помятом серебряном подносе.
Потом наступала очередь дона Жозе. Так же, как и его древний слуга, комендант приходил в неизменной парадной форме, после церемонного поклона садился и, сказав несколько слов, уходил. Резанов видел, что он озабочен своим положением хозяина.
Младших Аргуэлло приводила донья Игнасия или Гертруда старшая девочка после Кончи, добродушная и толстая ленивица. Дети выстраивались шеренгой и, глядя друг на друга и раскланиваясь, разноголосо приветствовали:
Buenas dias, senor!
Последней кланялась Гертруда, затем, поворотив свою команду к двери, неторопливо уходила, улыбаясь, совсем как маленькая женщина.
Из всей семьи не показывался только Гервасио. Однажды Резанов спросил про него у Луиса, навещавшего его раза три в день. Юноша смутился и сказал, что он не знает, в чем дело, но Конча потребовала у отца отправить Гервасио в миссию Санта-Роза.
Они очень поссорились. Это было после обвала. Конча даже мне ничего не сказала. Она стояла бледная у него в кабинете и поклялась перед мадонной, что так надо.
Может быть, Луис действительно не знал, может быть, не хотел говорить, но Резанову вдруг показалось, что между исчезновением Гервасио и случаем на дороге есть какая-то связь. Волчий взгляд ровесника Луиса, узкое, заостренное лицо с нависшими надбровьями всегда вызывали антипатию. Но Резанову сейчас было не до этого. После разговора с губернатором прошло уже несколько дней, однако до сих пор никто из монахов не явился. Может быть, все их разговоры о желании продать хлеб были притворством, и губернатор, зная об этом, так легко дал свое согласие?.. Беспокоило и положение дел на корабле, бездельничавшая команда которого снова начала ворчать. Хвостову пришлось посадить двоих матросов в карцер...
Приезд падре Уриа сразу поднял настроение Резанова. Настоятель только что вернулся из дальней поездки, о несчастном случае узнал час назад. Священник даже не отдохнул после утомительной дороги. Ссутулившийся и еще более потемневший, он сидел в кресле и, слушая Резанова, медленно перебирал четки.
Misericordia! сказал он наконец, когда Николай Петрович кончил.Милосердие господне! Велико его имя и слава! Я рад, сеньор Резанов, за вас и за свою бедную страну. Тридцать лет я живу здесь и тридцать лет верю, что настанут и для нее лучшие дни... И вот, не дай господи, несчастье с вами!Он поднял голову, оставил в покое свои четки.Я говорю чистосердечно, сеньор Резанов, в Европе всякое могли подумать. Там каждый день меняются веяния, корсиканец натравливает народы друг на друга. Губернатор сказал, что может вспыхнуть война и между нашими государствами.
А вы верите этому? живо спросил Резанов. Он очень обрадовался приходу миссионера, длительное отсутствие которого тоже начинало его тревожить.
Не знаю,ответил Уриа.Но твердо верю, что если война и будет, то недолго. Нам нечего делить, ни там, ни здесь... Если бы вы только знали, какое процветание возможно в здешних местах! Прекрасные гавани, плодородные земли, леса и горы, в которых индейцы давно уже нашли железо и серебро, а может быть, там есть и золото. Пастбища, годные для пропитания бесчисленных стад. Но бедная Калифорния забыта! Его величество содержит гарнизоны, миссии, тратит в год полмиллиона пиастров, но не имеет доходу ни реала. Торговля здесь в небрежении, и министры жалуются и проклинают землю, которая приносит один убыток. Мы же сидим как нищие. Жалкие свои потребности не можем удовлетворить даже по неимоверным ценам. Судите сами. Из Санта-Блаза раз в год приходит корабль, мы отдаем ему наперед деньги, чтобы только на будущее лето выслали нам самое малое! А между тем Буэнос-Айрес, Вера-Круц, Каракас и Картагена уже пользуются плодами торговли, процветают. Правительство не устояло перед янки, особенно когда министр Соединенных Областей выехал из Мадрида, и уступило им для торговли четыре порта на восточном берегу... Я откровенно скажу вам...Падре Уриа выпрямился, провел рукой по лицу, глянул на Резанова внимательными усталыми глазами.Нужно, чтобы и ваш император настоял на торговле с нами. На этом берегу мы самые близкие ваши соседи и за двадцать с лишним лет убедились в вашем доброжелательстве. Не рассчитывайте, конечно, что у нас все так думают, большинство не так. Разность голосов при дворе и в Мексике, стремление янки и англичан поссорить нас с вами, чтобы самим укрепиться в Калифорнии, и еще кое-что другое все это требует преодоления и настойчивости. Однако, сеньор Резанов, я стар, чтобы кривить душой. У нас разные религии, но бог один и едины стремления... Кто знает, может быть, вы лучше нашего устроите свою жизнь на земле...
Настоятель говорил почти о том же, о чем недавно сказала Конча.
Под конец Уриа дал совет послать письмо непосредственно царю. Из Монтерея в Мексике гонец доставит его кратчайшим путем. Через Санта-Блаз, Лоретто, Кортесово море всего шесть тысяч верст. Оттуда в Россию оно попадет к осени.
Уже прощаясь, священник пожелал скорейшего выздоровления и сказал, что около двух тысяч пудов пшеницы сеньор Резанов может получить хоть завтра. Больше в миссии до нового урожая хлеба не было.
Я с радостью нагрузил бы весь корабль,заявил он с невольной завистью,и купил бы все ваши товары. В Калифорнии еще не видели таких вещей...
Он ничего не сказал о предложении своего помощника падре Фелиппе дать вдвое больше зерна, зато кормить индейцев соломой. Не был уверен, что Резанов это предложение примет.
После ухода миссионера Николай Петрович сразу же вызвал дворецкого, попросил чернил, бумаги и послал записку Хвостову: немедленно начать выгрузку балласта, а Давыдова снарядить в миссию для приемки зерна. Мичман должен отвезти и клавикорды, стоявшие в каюте Резанова. Это будет подарком русских сан-францискскому монастырю. Такой роскоши не было даже в монтерейском соборе.
Остаток дня и следующее утро Резанов находился в приподнятом настроении. Обдумывая письмо в Санкт-Петербург, рас: спрашивал у доньи Игнасии о ближайших миссиях и усадьбах, о возможных там запасах пшеницы. Нетерпеливо ждал возвращения гонцов, посланных падре Уриа с предложением продать хлеб. Пример сан-францискской миссии воодушевлял и давал большие надежды.
Но к вечеру следующего дня настроение упало. Вернувшиеся посланцы не привезли никакого ответа, и, по их словам, в миссиях и поселках предложение Резанова было встречено молча. Только на одном ранчо уединенном хуторе бывший солдат, ветеран мексиканской службы, сказал, что привезет десять мер бобов.
Расстроенный Резанов сидел на галерее. Над океаном опускалось солнце, из-за деревьев его не было видно. Медленно гас багрянец, темнели верхушки дубов, внизу под кустами сгущались тени. Нагретые за день стены дома еще источали теплоту, но из сада уже тянуло вечерней свежестью. Резанов глядел на потухающее небо и не слышал, как вошла Конча.
Девушка не сразу окликнула его. Постояв немного у входа, она наконец подошла ближе и тихонько сказала:
Сеньор Резанов!
Николай Петрович быстро обернулся. При виде Кончи он не мог удержать радостного восклицания и, поднявшись с кресла, шагнул навстречу:
Конча! Откуда вы появились?
За эти сутки он ни разу ее не видел.
Вас не было в президии?
Да. Я только что вернулась из Санта-Клара.
От удивления Резанов умолк. До миссии почти день езды опытному всаднику и, кроме того, дорога небезопасна.
Мы ехали с Луисом ночью,объяснила девушка, слегка покраснев и нахмурясь.
Резанов только сейчас разглядел, что лицо ее осунулось, запали глаза, а обычно гладко причесанные волосы были небрежно связаны на затылке пучком. Как видно, она успела переодеться. На ней было то самое бархатное платье с белым воротничком, в каком Резанов впервые ее увидел.
Конча,сказал он с упреком.Зачем вы себя так измучили?
Она не ответила.
Вы ездили ради меня?догадался Резанов.
Да.
Конча!
Но девушка взяла его за руку, подвела к перилам.
Губернатор оставил отряд в Санта-Клара...сказала она шепотом.Так было ему приказано. Я проверила это сама. На случай войны. И монахи, не везут хлеб потому, что ждут, чтобы ваши товары достались им даром. Все миссии оповещены кем-то из своих...
Новость была необычайно важной, но она не удивила Резанова. Он догадывался еще при прощании с губернатором, что тот чего-то недоговаривает, что молчание миссионеров после так жадно выраженного желания начать торговлю неспроста, что слухи о возможной войне смутили даже доброжелателей. И он вдруг почувствовал себя уверенно и спокойно. Боятся они, а не он в этом его преимущество.
Ваш отец тоже знает об этом?
Нет. Крестный ему ничего не сказал.
Хорошо...немного подумав, заявил Резанов.Я сам поеду к миссионерам.
Нет! Теперь не надо!девушка решительно покачала головой.Я послала Луиса в ранчо моей матери, чтобы оттуда везли хлеб, какой есть в имении. Я тоже побывала в трех ранчо. У вас будет хлеба сколько нужно, и... Я не боюсь, что станут говорить об этом!
Последние слова она сказала громко, почти с вызовом, но Резанов видел, что глаза ее грустны. Маленькая донна отдавала ему все, даже свое доброе имя...
«...Вот, друг мой, и моя исповедь частных приключений. Отнюдь не из корысти или необдуманной страсти сделал я предложение Конче и начало своему роману. А по искренней привязанности к ее благородному сердцу. Предвижу я толки и, может, усмешку столичных друзей, что-де, мол, Резанов женится на испанке, дабы споспешествовать дипломатической карьере, а я, ей-богу, не думаю о ней и ем хлеб государя не за чины и награды. И ежели судьбе угодно будет окончание сего романа, я, быть может, действительно сделаю пользу Отечеству и обрету счастье на остаток жизни моей... После объяснения с Кончей и сеньором Аргуэлло я утром переехал на «Юнону». Того требовал формалитет, а дела на корабле неотступного моего присмотра. Из миссии уже начали ставить хлеб, команда приободрилась, монахи в благодарность за клавикорды, пригнали пару лучших быков. Однако ж. я не имел спокойствия и каждый час ждал гонца, а в президии меж тем переполох случился немалый. Аргуэлло не дал мне окончательного ответа, боясь видеть свою дочь замужем за «еретиком». Он приказал заложить коляску и вместе с доньей Игнасией и Кончей направился в монастырь, надеясь, что монахи сумеют ее отговорить. Но бедная Конча не поддалась на их уговоры, а падре Уриа сказал, что, коль скоро ни одна сторона не станет менять религии, можно согласиться на смешанный брак. Конча останется католичкой, я православным, а дети падре подумал и о детях по уговору. Только на такой брак потребуется разрешение самого папы и испанского короля.
Не препятствуйте девочке, дон Жозе,заявил давнему своему другу падре Уриа. Мне тоже трудно будет не видеть ее ясной головки, но Христос и святая Мария благословят этот брак. Может быть, он даст счастье не только вашей дочери, но и мир и спокойствие на всем нашем берегу.
Узнав про сии слова, я еще раз подивился прозорливости и уму старого монаха, неоднократные высказывания коего столь разнились от глупых и недалеких мыслей его важных соотечественников.
В тот же день дон Жозе де Аргуэлло прибыл ко мне на «Юнону». Старый комендант еще более высох и потемнел, однако же держался прямо. Сняв шляпу и с отменной церемонностью поблагодарив за салют, кои приказал дать Хвостов в честь коменданта, дон Жозе проследовал за мной в каюту.
Мое семейство и я признательны вам за честь, сеньор Резанов,сказал он, не садясь. Пусть будет так!
Суровость покинула его, он перекрестился, а потом заявил, что мне надобно хлопотать дозволение Рима и его католического величества короля Испании. Тогда же приметил я, что руки у него трясутся...
Вот, сударь мой, и весь мой роман. Завтра будет обручение, а там я снова пущусь в дальний путь и вернусь сюда через Мадрид и Мексику, и ежели не остановит судьба, могу извлечь новую для сородичей пользу личным обозрением внутренней Новой Испании и, ознакомясь с Вице-Роем, попытать открытия гаваней для судов Компании на сих берегах Америки... Ежели б ранее мыслило правительство о сей части света, ежели б уважало ее как должно. ежели б беспрерывно следовало прозорливым видам Петра Великого, при малых тогдашних способах Берингову экспедицию начертавшего, то утвердительно можно сказать, что Новая Калифорния никогда б не была гишпанскою принадлежностью, ибо с 1760 года только обратили они внимание свое и предприимчивостью одних миссионеров сей лучший кряж земли навсегда себе упрочили. Теперь вострятся еще не занятой никем интервал, столько же выгодный и нужный нам, и там можно, обласкав диких и живя с ними в дружбе, развести свое хлебопашество и скотоводство. Ежели и его пропустим, то что скажет потомство? Я искренне хочу думать, что будет лучшее. Чужого мы никогда не брали, а своим поступаться и нам не след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70