В мягком свете зала его кожа казалась еще смуглее, а волосы еще темнее; Аманда подумала, что, хотя они и дальние родственники, он — иностранец, со страстью, свойственной французам — как в гневе, так и в любви. Но вряд ли любовь имеет большое значение в его жизни. Судя по всему, его интересует именно страсть. Она пыталась представить себе Пьера в роли любовника и не без смущения поняла, что ей это совсем нетрудно. Он, конечно, требовательный, пылкий и весьма искушенный любовник, умеющий как получать удовольствие, так и дарить.
Когда они вышли из ресторана, было уже за полночь, и у Аманды, уставшей целый день играть “Мэнди”, на свежем воздухе закружилась голова.
— Что, вино ударило в голову? — спросил Пьер.
— Нет, просто устала.
Он вдруг взял ее под руку, проводил до машины и помог сесть.
Люсьен наклонился, чтобы попрощаться с Амандой:
— Удачи тебе, Мэнди, и не бойся мадам Дюбрей. Вот увидишь: с ней намного легче иметь дело, чем с ее сыном!
— С любым намного легче иметь дело, чем с ним! — дерзко ответила она, а Люсьен улыбнулся.
— t— Приезжай к нам на выходные, пригласил Пьер.
— Пожалуй, приеду. Хотя бы для того, чтобы поддержать Мэнди!
— Это меня надо будет поддерживать! — Пьер с недовольным видом уселся за руль.
— Неужели я на самом деле такая ужасная? — спросила Аманда, когда они свернули на ярко освещенный бульвар.
— Только чуть-чуть ужаснее всех остальных женщин, — проворчал Пьер.
— Вам не нравятся женщины?
— Нравятся, но только в постели. В остальном я их не понимаю. Да и не хочу понимать.
— А что будет, когда вы женитесь? Если вы не научитесь понимать свою жену, что же это будет за семейная жизнь?
— Мысль глубокая, особенно в твоих устах.
— Я слышала по ящику, — нашлась Аманда. — Там много чего полезного можно узнать.
— Учту на будущее. — У перекрестка он затормозил, потом опять набрал скорость.
— Ну и как я вела себя вечером? — спросила она, чтобы сменить тему.
— Неплохо. — Он помолчал. — Чего нельзя сказать обо мне. Я был груб с тобой и прошу прощения. — Неожиданно он поднес ее руку к губам и поцеловал.
В этот вечер руку ей целовали дважды: прикосновение губ Люсьена она тут же забыла, а ощущение губ Пьера на руке как-то особенно приятно согревало. “Будь осторожна!"
— напомнила себе Аманда. Заставить его влюбиться в “Мэнди” было бы забавно, но влюбиться самой — катастрофа!
— А вдруг я не понравлюсь вашей матери? — спросила она, чтобы отвлечься от своих мыслей.
— Не волнуйся — понравишься. Она не кусается и, наверное, боится встречи с тобой не меньше твоего.
— Что вы ей обо мне сказали?
— Что ты неиспорченная, наивная и просто восхитительная!
— Все мужчины говорят так о девушках, на которых собираются жениться.
— Я еще не был в подобном положении, так что ничего не могу сказать по этому поводу.
— Я тоже. У меня было слишком много приятелей и ничего серьезного.
— Уверен, они были не прочь серьезно заняться тобой, — уточнил он, останавливая машину во дворе своего дома.
Пожав плечами, Аманда поспешно вылезла из машины: от его близости она испытывала непривычное волнение.
В лифте она старалась стоять от него как можно дальше. Легкая улыбка в уголках его рта говорила о том, что Пьер чувствует ее настроение, и как только он открыл входную дверь, она проскользнула мимо него, шепнув:
«Спокойной ночи!»
— Не так быстро, — сказал он, притянул ее к себе и поцеловал в губы.
Инстинктивно Аманда хотела вырваться, но уступила под страстным напором его губ и раскрыла свои. Тут же его язык проскользнул между ними и нежно коснулся ее неба. Она задрожала и ответила на поцелуй, а он обнял Аманду еще сильнее и, скользя руками по ее бедрам, прижал ее упругую грудь и плоский живот так крепко, что она почувствовала его возбужденную плоть.
В течение одного мучительного мига ею овладела безумная мысль отдаться ему. Пока она боролась с желанием, он пришел в себя и оттолкнул ее.
— Нет, так не пойдет, — севшим от возбуждения голосом сказал Пьер. — У меня и без тебя сложностей в жизни хватает.
— Можно подумать, у вас был шанс! — возмутилась Аманда, хватаясь, как за соломинку, за свое уязвленное самолюбие.
— Зато у тебя, Мэнди, этот шанс был.
— Ублюдок!
Он довольно засмеялся.
— Надеюсь, ты не лунатик? Имей в виду, я запираю свою дверь.
Кипя негодованием, она пошла к себе, но, как только оказалась в комнате, успокоилась и дала волю мыслям. Направление, которое они приняли, ее не порадовало: слишком остро она ощущала присутствие Пьера совсем рядом, всего лишь через коридор. Она представляла его в постели, раздетого, с литым, бронзовым от загара телом…
Час за часом Аманда без сна ворочалась в постели, и, хотя она и пыталась отрицать причину своего состояния, в конце концов ей пришлось сознаться: все ее тело сладко ноет от прикосновений его крепкого тела и сильных рук.
"Все дело в вине”, — уговаривала она себя, идя в ванную за стаканом воды. Аманда не раз встречала физически привлекательных мужчин, но ни один из них не производил на нее такого впечатления. Да что в нем особенного? Может, просто пришло время влюбиться?
Она смотрела на свое отражение в зеркале и видела возбужденный блеск глаз, затвердевшие от желания соски через прозрачную ткань ночной сорочки… Ну, конечно, в этом все и дело! Она испытывает вполне естественное для нормальной женщины влечение к мужчине: желание ласкать и принимать ласки. А Пьер в этот момент оказался рядом, вот и все.
Утешившись этой мыслью, Аманда вернулась в кровать, решительно отказываясь верить, что ее чувство к Пьеру объясняется совсем не так просто, как ей того хотелось.
Глава 6
Аманда представляла себе Шато Шармэн по старой почтовой открытке, которая стояла у нее на туалетном столике с тех пор, как она себя помнит. Но когда машина наконец свернула с дороги и остановилась у дома, она поразилась его великолепием. Аманда всегда думала, что у нее красивый дом, но он не шел ни в какое сравнение с этим сказочным замком, с его изящными башенками и витражами окон. Теперь понятно, почему Пьер не горит желанием унаследовать поместье Гербертов!
— Не волнуйся, — сказал он, превратно истолковав ее молчание. — Слушайся меня, и все будет хорошо.
Вылезая из машины, Аманда кивнула, и они молча пошли по шуршащему под ногами гравию к высокому каменному крыльцу с массивной дубовой дверью.
Дверь отворил пожилой слуга с ястребиным носом (“Мишель работает у нас с тех пор, как я себя помню”, — шепнул ей Пьер), поздоровался с господином, радостно улыбаясь, от чего его лицо еще больше сморщилось и стало похожим на печеное яблоко.
"Один-ноль в пользу Пьера”, — с одобрением подумала Аманда, заметив неподдельную радость слуги. Мишель сказал, что мадам Дюбрей скоро освободится и что ему ведено проводить мадемуазель в ее комнату.
— Я провожу сам, — предложил Пьер и повел Аманду через огромный холл с коврами на каменном полу и гобеленами на стенах.
На лестничной площадке коридор разветвлялся, и Пьер повел Аманду по западному крылу в комнату, выходившую окнами в английский сад.
— Надеюсь, тебе будет здесь удобно, — сказал он, и Аманда изобразила восторг при виде роскошной позолоченной мебели, пушистого ковра на полу и ослепительных люстр.
— Моя мать все бы отдала за такие хоромы, — возбужденно щебетала она, бегая из спальни в ванную. — Ни фига себе! Ванна в полу! Разве раньше такие делали?
— Я установил ее года два назад, — ехидно сказал Пьер.
— Поди, влетело в копеечку! И где вы только деньги берете?
— Мэнди, у тебя на мой счет сложилось превратное впечатление. Вопреки тому, что ты думаешь, я адски много работаю, и небезуспешно.
— Но ведь вы не откажетесь от богатой жены?
— А кто же откажется?
— А почему же отказали леди Аманде?
— Если мне не изменяет память, ты говорила, что это она намерена мне отказать.
— Может, она бы и передумала, если бы узнала вас поближе, — сказала Аманда, искоса глядя на Пьера.
— Давай прекратим обсуждать леди Аманду, а подумаем лучше о том, как убедить мою мать, что я влюблен в тебя.
— Уж я расстараюсь! — Аманда закружилась по комнате. — Даже не верится: я в настоящем французском замке! Жаль, меня не видит никто из слуг Гербертов.
— Забудь о Гербертах. Сейчас ты моя невеста. — Сама мысль показалась ему настолько безумной, что он потряс головой.
— Что случилось? — спросила она с невинным видом.
— Пока еще ничего. Но как подумаю, во что ввязался… — Он вздохнул. — Раньше мне казалось, что ты мягкая как воск, а ты как камень, из тебя вряд ли что вылепишь!
— Думаете, из нашей затеи ни хрена не получится?
— Ничего не получится, — терпеливо поправил он ее, — нет, должно получиться. — Он пошел к двери. — Пойду подготовлю мать к встрече с тобой.
— Вы так говорите, будто я операция какая.
— Причем серьезная! Жаль, что мне приходится ее обманывать. — Он вздохнул, отгоняя неприятную мысль. — Встречаемся через четверть часа в гостиной, это рядом с библиотекой. И вот еще что — называй меня на “ты”.
— Мне переодеться?
— Не надо.
Она оглядела себя.
— На самом деле, какая разница? Что то, что другое — просто не на что смотреть!
— Неблагодарная дрянь!
Когда дверь за ним захлопнулась, Аманда рассмеялась и подошла к зеркалу, чтобы подкраситься (на этот раз не так сильно). Ей пришло в голову, что мадам Дюбрей может узнать ее (женщины намного интуитивнее мужчин), но потом она решила, что вряд ли: ведь они не виделись так давно. Глядя в зеркало, Аманда нахмурилась: ей вдруг, как и Пьеру, перестала нравиться вся эта затея, и она впервые пожалела, что решилась на такую рискованную игру.
В дверь негромко постучали, Аманда отошла от зеркала и открыла. У порога стояла женщина средних лет с мягкими седыми волосами и большими темными глазами и смотрела на Аманду с такой прямотой, что та сразу насторожилась. Мать Пьера! Она была маленького роста, но благодаря высоким каблукам и пышной высокой прическе казалась статной; держалась просто, но с достоинством.
— Вы Мэнди? — спросила она на английском с приятным акцентом.
— Да. — Аманда сразу прониклась симпатией к женщине, которую смутно помнила с детства. — А вы, — она запнулась, — вы мама Пьера?
— Совершенно верно. Нас должны были представить официально, но я подумала, хорошо бы сначала немного поболтать.
Аманда посторонилась, и мадам Дюбрей вошла и села в кресло, а Аманда пристроилась на стуле у туалетного столика.
— Когда Пьер на днях позвонил мне и сказал, что помолвлен, я очень удивилась. Он раньше никогда не говорил о вас, и я.., я и не предполагала, что он может серьезно увлечься.
— Все получилось довольно неожиданно. — Аманда чувствовала, что надо что-то объяснить, но старалась говорить как можно меньше, чтобы вдруг не сказать что-либо противоречащее версии Пьера. — Вы же знаете, какие мужчины! Терпеть не могут, когда попадаются на крючок!
— Да, вам это, несомненно, удалось. — Она улыбнулась. — Никогда не слышала, чтобы сын говорил о девушке с такой нежностью.
— Правда? А что он сказал?
— Что вы красивая, неиспорченная, с живым чувством юмора.., и что он вас любит. — Мадам Дюбрей нервно постукивала пальцами по ручке кресла. — Теперь, когда я вас увидела, я понимаю, почему он увлекся: вы очень красивая.
Последовала пауза, и Аманде стало так стыдно, что она дурачит эту милую женщину, что она чуть во всем не призналась, но тут мадам Дюбрей заметила:
— Пьер сказал, что вы потеряли родителей и у вас нет никого из близких.
Вот, значит, как? Аманда вспомнила душещипательную историю о матери с тремя детьми, брошенной отцом, об отчиме, который всех их бил, о старенькой бабушке в инвалидной коляске, и все ее благие намерения сразу улетучились. Значит, простая, бедная семья для сноба Пьера Дюбрея не подходит?! Отлично, он заплатит за это!
— Простите мне мою бестактность, — заволновалась хозяйка дома, заметив, что Аманда нахмурилась.
— Да нет, все в порядке. Я привыкла жить сиротой. — Она взбила волосы. — Я знаю, вы не в восторге, что Пьер выбрал меня… Но я не тупая.., я постараюсь стать ему хорошей женой.
— Не сомневаюсь. Как я поняла, вы выросли в деревне и работали в.., поместье.
— Я была горничной. Чего ходить вокруг да около?! Я этого не стыжусь.
— А вы и не должны! Честным трудом можно только гордиться. — В темных глазах мадам Дюбрей блеснул лукавый огонек. — Знаете, может, вам это покажется забавным, прапрадедушка Пьера был уличным торговцем.
— А как он вышел в люди?
— Убежал с дочерью богатого землевладельца! Аманда рассмеялась.
— Готова спорить, вам жаль, что Пьер так не сделал! Уж у кого-кого, а у леди А, водятся деньжата!
— Вы о ней знаете?
— Знаю. Я… — Вспомнив, что Пьер не говорил матери, что “Мэнди” работала в семье Гербертов, Аманда изменила тактику:
— Он как-то упоминал о ней. Сказал: вы хотели, чтобы они поженились.
— Хотела. Но это все в прошлом. Он любит вас, и я рада видеть вас в своем доме.
— Вы очень добры ко мне, — совершенно искренне сказала Аманда.
— Было бы глупо с моей стороны вести себя иначе.
Аманда не могла не восхищаться умом и тактом, с которыми мадам Дюбрей принимала ситуацию, явно для нее неприятную. Она, конечно, не одобряла выбор сына, но была дипломатична, чтобы не вызвать его отчуждения. Аманда попробовала представить, как бы поступили на месте мадам Дюбрей ее родители, и усомнилась в том, что ее мать проявила бы такое же долготерпение.
— Я рада, что мы с вами поладили, — сказала Аманда. — Надеюсь, вам не будет за меня стыдно.
— Ну разумеется, нет! Даже и не думайте об этом. Будьте самой собой, моя дорогая, и очень скоро легко во всем разберетесь.
— Или совсем запутаюсь.
Мадам Дюбрей усмехнулась и направилась к двери.
— Ну, мне пора: пойду к Пьеру, а то он не знает, где я.
— А вы скажете ему, что мы познакомились?
— Непременно. У нас с сыном друг от друга секретов нет.
"Это вы так думаете”, — улыбнулась про себя Аманда и представила себе: достанется Пьеру на орехи от мамочки, когда все раскроется.
Оставшись одна, Аманда села на кровать и задумалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20