Слишком многие злоупотребляют этой привилегией, и конечный результат зачастую оборачивается низкой работоспособностью и неоправданными страданиями. Пусть мой приятель Хэппи Дюпри и молол языком насчет того, что ветеринар, дескать, зря время тратит, пользуя комнатных собачонок, но, едва беда затронула его самого, он захотел, чтобы любимице его семьи оказали помощь тут же, безотлагательно.
С животными следует обращаться уважительно, — так, как они того и заслуживают, и не только потому, что они — тоже живые создания, но и в благодарность за то, сколь многим мы им обязаны. Братья наши меньшие дают нам пищу, стерегут нашу собственность, щедро дарят свою любовь, становятся неизменными нашими спутниками. Они — больше чем просто домашний скот; они своего рода инвестиция в нашу эмоциональную жизнь, и, чтобы получать желаемую прибыль, нужно непрестанно обеспечивать им должный уход. Тем, кто не заботится о нуждах своих питомцев, нужно вовсе запретить их держать.
13
Впридачу к тестированию коров на бруцеллез, немало времени уходило у меня на «обихаживание скотины», что включало в себя прогон коров через раскол и выполнение столь непростых и рискованных операций как вакцинация, дегельминитизация, кастрация, обезроживание, проверка на беременность и любые другие процедуры, затребованные владельцами находящегося в загоне стада. И работа эта выполнялась не только ради увеселения или удовольствия местных жителей; но во имя предотвращения заболеваний, увеличения продуктивности, обеспечения удобства и безопасности, а во многих случаях для того, чтобы выяснить, не пора ли выбраковать и отправить в город некоторых отдельных представителей коровьего царства. Коровы, не приносящие по ягненку в год, нарушительницы дисциплины или состарившиеся особи с искрошившимися, стертыми зубами, — все кандидатки на ликвидацию.
В большинстве своем все эти процедуры бывали приурочены ко времени года и календарю разведения скота. Если, скажем, телята рождались в конце зимы и ранней весной, вакцинировать их следовало где-то в мае, а проверка на беременность проводилась осенью, примерно в пору отъема. Для стада коров с осенним отелом со всей очевидностью использовалось иное расписание. Куда труднее было планировать график для стад, где круглый год используется вольная случка, поскольку на каждый день в году приходятся телята всех возрастов. Однако «обрабатывать» телят, пока они весят двести фунтов, а не пятьсот, куда проще и для самого теленка, и для фермера, и для ветеринара.
Многие фермеры в дни «обслуживания стада» взывают о помощи к соседям: гораздо более удобно, если сбоку от раскола стоят двое-трое рабочих, а еще двое-трое, встав сзади, прогоняют скотину через сам раскол. Данное утверждение справедливо при условии, что загон в пристойном состоянии и достаточно крепок, чтобы выдержать сопротивление группы животных, которые участвуют во всей этой процедуре отнюдь не по доброй воле. Второе условие состоит в том, чтобы присутствующие имели по меньшей мере базовые познания касательно того, что делать, где стоять, когда подавать голос и как размахивать палкой в нужный момент.
Все рабочие и зрители, помогающие кастрировать телят, исключая разве что одного, должны обладать своего рода иммунитетом против обмороков. Иные спросят: а зачем, собственно говоря, нужен этот самый теряющий сознание слабак? Да потому, что обслуживание скота — дело рутинное, занудное для всех присутствующих, кроме самого ветеринара и его подопечных, и азартное предвкушение того, как наш слабонервный друг вот-вот выкинет свой фокус, нарушает монотонность процедуры и не дает соскучившимся витать в облаках. А ежели кто-нибудь хотел бы скоординировать происходящее с точностью до мгновения, тютелька в тютельку, пусть выберет иную специальность, скажем, водит реактивные самолеты или делает операцию на сердце.
Джо Боб Дженкинс (он же — Обморочный Дженкинс) довел обмороки до уровня настоящего искусства; его представления можно было отхронометрировать почти до секунды. В ста процентах случаев он хлопался без чувств приблизительно тридцать секунд спустя после того, как на его глазах кто-нибудь прикасался к необычному объекту, свисающему между задних ног скотины. При кастрации свиней он терял сознание в семидесяти пяти процентов случаев, и в пятидесяти — когда та же самая процедура производилась с быком. Спрос на Дженкинса был огромный: местные обитатели просто обожали шоу с его участием.
Всякий раз случались незапланированные визитеры (НВ), обычно по двое за раз: эти проезжали себе мимо по проселочной дороге и вдруг замечали, что в загоне происходит что-то интересное. НВ обычно не имеют постоянной работы, — такие живут на пенсию либо по старости, либо по инвалидности, — и пик их дневной деятельности — это съездить в город за женами, отрабатывающими долгие смены на фабрике дамского белья «Ярмарка тщеславия».
Число НВ при каждом обслуживании стада прямо пропорционально количеству и качеству наличествующих легких закусок и напитков. Так, я обнаружил, что на луизианских «скотообихаживаниях» присутствует больше НВ за раз, нежели где бы то ни было в США, поскольку подобающая еда там считается приоритетом номер один.
Впридачу к НВ, на месте событий непременно присутствует всезнайка (ВЗ), вроде Саффорда Агэкалки. ВЗ видит все это по меньшей мере в пятый раз, и потому осаживает всех и каждого, будь то король Англии или профессиональный ветеринар мирового класса. Многие ВЗ частенько по совместительству подрабатывают в магазинах.
— А ну-ка гляньте вон туда! — объявлял кто-нибудь. — Вон, видите, черная ангусская телка-альбиноска: та, у которой рога растут прямо из подгрудка, а хвост — из последнего ребра!
— Ага, я таких насмотрелся. Одну такую в России видел много лет назад. Конечно, это не настоящий альбинос. Таких зовут псевдоальбиносы. А феномен заключается в следующем… — Далее следует пространное рассуждение на тему альбинизма. Здесь-то и пригодились бы затычки для ушей!
Карни Сэм Дженкинс числился штатным ВЗ графства Чокто. Хотя ни в России, ни в Луизиане он отродясь не бывал, он всегда знал, как лучше выполнить ту или иную работу, критиковал конструкцию загона, трещал без умолку и всегда умудрялся перекричать собачий лай.
Так же требуются минимум две собаки, предпочтительно дворняги, — в ходе любой ветеринарной процедуры они патрулируют загон и область вокруг раскола. Собака Номер Один назначается «рогоносом». В ее обязанности входит проворно собирать только что удаленные рога. Далее рога поступают в полное песье распоряжение, — при условии, что пес слопает их тут же, на месте, или зароет на пастбище в преддверии будущих, неурожайных на рога деньков. Рожки молодых телят еще вполне мягкие, так что собака с крепкими зубами легко с ними управится. Рога взрослых коров представляют собою твердую кость, однако погрызть их приятно, — а заодно и зубы чистятся. Хороший «рогонос» уплетает рога за обе щеки, до тех пор, пока ветеринар с хозяином не обеспокоятся о его здоровье.
— Бак, да ты словно арбуз проглотил! Может, хоть этот закопаешь? сочувственно советуют псу. Но Бак, по-собачьи ухмыльнувшись, облизывается и глаз не сводит с раскола, предвкушая новое угощение. Однако со временем приходит черед и церемонии погребения рогов. Меня всегда изумляло, как проворно первостатейный рогонос подхватывает рог с земли, отбегает в сторону, выкапывает яму, возлагает туда рог, забрасывает его землей и возвращается за следующим, — причем зрители даже заметить не успевают, что происходит.
Видел я, как владельцы сурово отчитывают рогоноса, когда тот, раздувшись, что твой шар, начинает пренебрегать своими обязанностями. Но даже мировому чемпиону-рогоносу с двумя сотнями рогов так быстро не управиться; так что, когда перед расколом вырастает небольшая горка, бедному псу необходима небольшая передышка.
Собака Номер Два присутствует лишь в качестве дополнительного раздражителя. Иначе говоря, этот пес досаждает коровам, пытаясь цапнуть их через забор, однако людей донимает куда сильнее, постоянно вертясь под ногами и гавкая не с той стороны от животного. В результате над толпой не умолкает угрожающий гвалт.
— Растус, пошел домой! — неумолчно орет кто-нибудь, швыряя комья глины, камушки и рога в безмозглую дворнягу. Стоит снаряду просвистеть в опасной близости от собачьей головы, и типичный пес-досаждала быстро-быстро поморгает немного, явно ожидая продолжения обстрела, затем подожмет хвост, пристыженно понурит голову и бочком-бочком сделает несколько шагов по направлению к дому. Однако заслышав шум и гвалт, — это очередную жертву с лязгом заперли в расколе, — он замрет, обернется, глянет на загон, оближется, усмехнется, — и в очередной раз глупость одержит верх над здравым смыслом. Отлично зная, что очень скоро в него вновь полетят камни, он вновь самозабвенно предастся ритуальному действу и станет лаять и пытаться укусить корову через просветы между обшивкой, пока кто-нибудь не рявкнет: «Растус, а ну, домой!» — и цикл повторится сначала.
Любая из этих собак может по совместительству выполнять обязанности третьей, факультативной категории, — категории «догонялы». Ее призвание состоит в том, чтобы преследовать и даже обгонять чужие машины, въезжающие на территорию фермы, — или выезжающие из таковой. Пикап ветеринара вызывает у таких собак особенный интерес.
Пожалуй, звание чемпиона среди всех «догонял» принадлежало псу по кличке Везунчик, жившему на ферме Хиллсмана, — помеси колли с грейхаундом. При его короткой шерсти и длинном, поджаром теле он был идеальным кандидатом для бега наперегонки с пикапом ветеринара, уезжающего с фермы по очередному вызову. И хотя Везунчик официально числился рогоносом, на моей памяти ему никогда не случалось обожраться так, чтобы не суметь поучаствовать в гонках, по крайней мере, в лучшие его годы. Обычно состязание наше начиналось, когда с последней коровой бывало покончено и оборудование загружалось в машину. Ополаскивая сапоги, я принимался за подготовку к гонкам, — начинал подзуживать и дружески поддразнивать пса, а Везунчик с каждой моей фразой приходил все в большее возбуждение.
— Ну что, приятель, готов? Уж сегодня-то я тебя обставлю, так и знай! Ну, давай, Везунчик, пошли! — говаривал я. Везунчик вертелся колесом, лаял, с длинного высунутого красного языка срывались капли слюны, а глаза следили за каждым моим движением. Наконец я запрыгивал в грузовик и медленно, задом выезжал из огромного амбара. Смачный шлепок ладонью по двери — и гонка начиналась!
S-образная, посыпанная гравием подъездная дорожка от амбара к окружной дороге, мощеной щебнем пополам с гудроном, тянулась на четверть мили. По правую ее руку раскинулось поле люцерны, по левую — пастбище, заросшее овсяницей. Если я обходил пса на старте, и если овсяница по левую сторону вымахала еще не слишком высоко, Везунчик подныривал под забором у поворота налево, перебегал прямо перед грузовиком на правую обочину, и сотни две ярдов несся что было духу по прямой. Затем дорога сворачивала вправо, пес снова нырял под забор и еще ярдов тридцать мчался чпрез люцерну, после чего снова подлезал под проволокой для небольшой пробежки по мощеной дороге, после чего и машина, и пес слегка притормаживали. Тут-то и наступал момент для моего коронного трюка: я пытался обдурить пса и, делая вид, что сверну направо, выруливал налево, — или наоборот.
После нескольких таких наших гонок на пару, на сцене появился новый пес. Кудряшка, небольшая рыжевато-коричневая помесь овчарки, в полном соответствии с именем, представляла собою этакий клубок шерсти и пуха. На заре ее карьеры у Кудряшки случился перелом нескольких тазовых костей, и я частенько дивился тому, сколь эффективно срослись косточки благодаря шести неделям сидения взаперти и стараниям матушки-Природы. Как только собака окончательно выздоровела, ей пришло в голову участвовать в гонках заодно со своим более легконогим приятелем, причем без хитрости не обошлось — нельзя же было допустить, чтобы Везунчик отрывался от нее окончательно! Очень скоро Кудряшка обнаружила, что, если вцепиться зубами в его ошейник на старте, это не только замедлит соперника, но и ей изрядно поспособствует. Зачастую Везунчику удавалось стряхнуть с себя овчарку, однако и тогда его стремительный бег отчасти замедлялся, поскольку пес то и дело оглядывался, проверяя, далеко ли Кудряшка и не настигает ли его.
В ходе одной из наших последних гонок я притворился, что сворачиваю налево, и одураченный пес умчался в том же направлении со скоростью около тридцати миль в час ярдов на пятьдесят, прежде чем понял, что его провели. К тому времени, как он осознал свою ошибку, я уже ехал в другую сторону, и несколькими секундами спустя снова свернул налево и выехал на подъездную дорожку, уводившую к птичникам. Везунчик ринулся наперерез через скошенное поле, догнал меня и мы помчались голова в голову до середины первого строения в триста футов длиной. Когда впереди, по левую сторону от дороги, показались вместительные питающие бункера, мне пришло в голову, что Везунчик слишком часто оглядывается через плечо на Кудряшку и на закрома внимания словно бы не обращает. Однако я решил, что пес отлично знает все препятствия, попадающиеся на пути, а мне и самому приходилось лавировать, глядя в оба, — я пытался объехать кучу мусора, воздвигшуюся по правую сторону дороги, и одновременно «не вписаться» в выбоины.
БЭМММС! Даже не оглянувшись, я опознал тошнотворный звук: это пес на полной скорости головой врезался в кусок промышленного углового железа, зафиксированный в бетоне, — на нем крепился пустой жестяной бункер. Как отлично знают эксперты по столкновениям собак с зерновыми бункерами, при наличии внутри нескольких сотен бушелей кукурузы или соевых бобов воспоследовал бы глухой стук, — шмяк или бум, — причем куда более зловещий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41