Конвойные остались на площадках, так что на ходу нельзя было удрать. Может быть, это удастся на стройке?
Колеблясь и ругая себя за нерешительность, Гонза сунул руку в карман и сердце у него упало: он вспомнил, что "картинка" осталась в лагере. Рентгеновский снимочек был спрятан в щелке на нарах. Неужели оставить его там, бежать без него?
Это был желанный предлог. Нет, сказал себе Гонза, пожалуй, нецелесообразно пробовать счастье в первый же день. Осмотрюсь сначала, прикину все как следует, ведь завтра мы опять проедем здесь, а с каждым днем рассветает все позже... Но долго откладывать побег тоже не годится. Завтра возьму снимок с собой, и фьюить! Пусть хоть стреляют мне вслед!
Тем заключенным, кто рассчитывал, что поезд прибудет на какой-нибудь вокзальчик и сразу выяснится, что это за стройка, пришлось разочароваться. Поезд остановился в редком леске, конвойные заорали, создавая обычную суматоху: "Живо, вы, сволочи! Вон из вагонов, стройтесь в шеренги! Живо!" Замелькали приклады. Как только колонна построилась, заключенных погнали на опушку леса, откуда открывался вид на глубокую долину, раскинувшуюся далеко внизу. Спешка вдруг кончилась, никто не обращал на узников внимания, и они могли спокойно смотреть вниз, обмениваться впечатлениями и спорить о том, где же они, собственно, находятся.
По слегка холмистой местности, окаймленная лесами, тянулась широкая долина, вся разрытая экскаваторами и пересеченная рельсами узкоколеек. Дымились трубы, в темных уголках все еще желтел электрический свет, слышался лязг металла и грохот железных гусениц, сигнальные гудки и торопливый стук насосов. Какой-то заключенный, родом из северной Чехии, поднял руку.
- Ну, ясно, - сказал он, - шахта открытой разработки.
- Чушь! - проворчал его сосед из Моравы. - Здесь строят плотину.
Всюду валялись стройматериалы и крепежный лес, вдалеке виднелась кладка гигантского свода. Сверху из него торчали незабетонированные концы железной конструкции, а внизу под свод уже въезжали локомотивы, казавшиеся крохотными, - похоже было, что из настоящего туннеля выезжают игрушечные поезда.
- Мирек, ты инженер, скажи, что же это, черт возьми, такое? - спросил Гонза.
Мирек был озадачен не меньше других. Покачивая головой, он наблюдал и размышлял.
Пришлось довольно долго ждать, пока выяснится, что будут делать заключенные лагеря "Гиглинг 3". Потом прибежал какой-то толстяк, размахивая бумагами, он сердито закричал:
- Ваш лагерь должен был дать две с половиной тысячи человек. Как вы смели не выполнить разверстки?!
Но оказалось, что и для тысячи четырехсот не найдется работы. На строительство согнали массу заключенных, которые, как и гиглинговцы, ждали разбивки на рабочие бригады. Где-то около лесного вокзала их, говорят, стояло одиннадцать тысяч человек!
- Начальство совсем спятило, честное слово! - ворчал в своей деревянной будке главный инженер фон Шрамм, словно он не знал еще несколько дней назад, что дело неизбежно примет такой оборот. Но ему нравилось пошуметь и излить досаду на ни в чем не повинных помощников. - Что нам делать с такой ордой неквалифицированных людей?! Дали бы мне лучше полторы тысячи здоровых наемных рабочих. Или знаете что? Заприте куда-нибудь этих заключенных, а мне оставьте их стражу. От нее будет куда больше пользы!
Где, спрашивается, взять десятников для этих тысячных толп? И почему на каждом шагу торчат здоровенные бездельники с ружьями за плечом? Обученных рабочих взяли на фронт и пообещали фон Шрамму за каждого из них по пяти заключенных. Но на черта ему заключенные! В древнем Египте можно было строить руками рабов, а современное строительство, насыщенное сложными механизмами, - это вам не какое-нибудь ристалище для массовых действ человеческого стада!
Инженер фон Шрамм, человек с седой шевелюрой ежиком, был личным другом рейхсминистра Шпеера и потому мог позволить себе говорить, что ему вздумается. Но положение от этого не менялось.
- Сейчас ноябрь сорок четвертого года, друг мой, - вздыхал его собеседник по телефону. - Утихомирься, работай как можно лучше, справляйся сам, ведь такой выдающийся специалист, как ты...
Заключенные ждали. Наконец прибежал какой-то мастер или десятник и увел сто человек. Пришел другой, ему нужно было всего пятьдесят. А что делать с женщинами? Еще их нам тут не хватало! "Гиглинг 3" вообще спятил, зачем он прислал баб? Отправьте их в рабочую столовую. Что они там будут делать? Не знаю. Но отправьте их туда!
Пятьсот мужчин пусть носят балки. Из сектора "Л-7", где эти балки мешают, в сектор "Л-16", понятно? Лучше было бы пустить на это дело два трактора, но раз уж нам прислали людей, пускай носят. Еще пятьсот человек (счет идет на сотни, прямо ошалеешь!) пошлите к брандспойтам, на цемент. Научите их поливать, а если кто-нибудь из них свалится в шахту, особенно с ним не возитесь... Тысячу человек отправьте на сгибку железных прутьев, будут там подсобниками на подноске. За каждым столом оставьте одного квалифицированного рабочего, пусть он с ними займется. На опалубку свода можете тоже послать тысячу или две, мне уж все равно. Сколько их еще остается? Пропасть! Пошлите тысячу в сектор "Б-8", пусть помогают рыть канал. Геннинг как раз звонил, что у него вышла из строя землечерпалка. Выдайте им кирки и лопаты, черт бы их драл! Назад, к временам древнего Египта! Тысячу их я бы охотно отправил в тот провал, что у нас образовался в шахте номер 26... Нет, вы меня не поняли: не на работу, а просто побросать их туда и прикрыть сверху бетонной плитой... Ха-ха! Извините за глупую шутку, но это лучший способ избавиться от такого скверного человеческого материала... Ну,, так забудьте о шутке и пошлите тысячу Швандтнеру. Может быть, ему вздумается выкорчевать еще часть леса, он этим увлекается, вот они ему и заменят бульдозер. У Зейселя, наверное, найдется работа человек для трехсот, а? Ну, сколько еще остается?
Так, на глазок, под брань и проклятия, шло "распределение рабочих рук". Над столом главного инженера висел график строительных работ, испещренный грозными пометками о сроках и датами с восклицательными знаками. Но фон Шрамм только рукой махал, он уже ни к чему не относился всерьез.
- "К шестнадцатому ноября - корпус "А", к третьему декабря - корпус "Б", к тридцать первому декабря - весь первый тракт, к двадцатому января..." Э-э, смех да и только! У нас тут работа в три смены, прямо-таки дым коромыслом, а заключенных нам дают только на девять часов в сутки - как же их приспособить? Ночью, мол, их нельзя посылать на работу по соображениям безопасности, чтоб не удрали во время затемнения, и всякое такое прочее... Так не привязывайтесь к нам с этими сроками... Или посадите всех нас за решетку, и пусть стройка будет сплошным лагерем, все равно к этому идет дело, а, Дитрих? Опять глупая шутка, но мне все равно! Допустим, в апреле у нас действительно все будет готово. А ты веришь, что у них там, наверху, к тому времени найдется оборудование, которое надо установить в этих корпусах? Шиш с маслом! Всюду дела идут вкривь и вкось, всюду не ладятся. До апреля тысяча девятьсот сорок пятого года, мой милый, еще так далеко, как до светопреставления!
* * *
Тысячу человек туда, тысячу человек сюда, тысячу наверх, тысячу вниз... Стройка превратилась в кишащий человеческий муравейник.
- Ну что, Мирек, понял ты наконец, что тут будет? - спросил Гонза, когда очутился рядом с Миреком.
Тот пожал плечами.
- Больше всего похоже на подземные ангары или на крупный завод. Сказать по правде, я не видывал у нас ничего подобного. Делается это, очевидно, так. Они выбрали продолговатый холм в лесу, очистили его от деревьев, подровняли поверхность. Потом надели на него стальную конструкцию и забетонировали ее. А теперь идет выемка грунта из-под свода, который образовался таким образом. Понял? Хитро придумано, сберегает массу труда: не нужно возиться с лесами и прочее. К тому же все сооружение сразу замаскировано. Вот погляди, из того огромного жерла под сводом выезжают составы с землей. Там теперь оборудуют цеха или что-нибудь в этом роде...
Гонза кивнул.
- Ладно. Но какое же это подземное сооружение? Свод-то снаружи.
- Этот белый? Он еще не готов, потому и виден. Потом туда навезут земли, может быть даже высадят деревья, и будет холм как холм.
- Здорово, - признал Гонза. - Мастаки! А как скоро все это будет готово?
- Откуда я знаю, - кисло усмехнулся Мирек. - Понятия не имею, насколько глубока должна быть эта выемка и что они построят рядом. Когда оттуда вылетят первые самолеты, нас с тобой здесь наверняка не будет.
- А где мы, по-твоему, будем?
- Наверное, под землей, как и этот ангар.
* * *
Никто из заключенных, разумеется, не слышал, как главный инженер фон Шрамм сравнил свое строительство с сооружением египетских пирамид. И все-таки всем польским евреям пришло в голову подобное сравнение. Как не вспомнить библейскую историю о горьком хлебе, нужде, крови и грязи и о бичах земли Мизраим? Подгоняемые прикладами конвойных, узники медленно поднимались на холм, хватаясь исцарапанными руками за торчащие из бетона железные прутья, неуверенно ступая по шатким доскам опалубки. Свод ангара был крут, как грань пирамиды. Фантастическая, вблизи еще более непостижимая стройка ощетинилась злобно и угрожающе. И здесь фараон возводил дело-своей гордыни, дабы умножить славу свою и на вечные времена закрепить власть. Власть над порабощенными народами, власть над потомками тех, кто ляжет костьми на этой стройке...
Тяжело было взбираться на самый верх, тяжело поднимать груз и нести его на костлявой спине. У заключенных подкашивались ноги, дрожали руки. Не раз слышался глухой удар прикладом в бок и стоны побитого узника.
Гонза вздрогнул и поднял голову, ему показалось, что кто-то смотрит на него. Он обернулся. Фредо!
Нарукавная повязка давала греку право ходить по всей территории стройки. Он с улыбкой подошел к чеху, сверкнул белыми зубами.
- Salud!
- Что тебе? - недружелюбно спросил Гонза.
- Пойдем со мной, я тебе покажу кое-что.
- На меня ты не рассчитывай. Никаких бараков я больше строить не буду.
- Не дури, речь идет совсем о другом.
Гонза опустил доску, которую держал в руке.
- Говорю тебе, чтобы ты меня не...
- Was gibts? - к ним подошел конвойный.
- Этот человек нужен в другом месте, - хладнокровно объяснил Фредо и указал конвойному на свою повязку с надписью "Арбейтдинст". - По распоряжению герра инженера.
- Is gut, - кивнул конвойный и отвернулся.
- Ну, пойдем же! - прошептал грек. - Если ты считаешь, что мы до вчерашнего дня действовали неправильно, об этом можно поговорить вечером. А сейчас есть совсем новое дело. Обстановка изменилась, и нам надо действовать иначе. Пошли!
Гонза молча зашагал рядом с Фредо, твердо решив, что не даст вовлечь себя ни в какие новые затеи.
- Здесь собрались люди из четырех гиглингскнх лагерей, - быстро и настойчиво говорил Фредо. - Всюду примерно одинаковый состав: поляки, чехи, венгры и другие национальности. Вон там, на той стороне, я нашел большую группу твоих земляков. Ты должен немедленно связаться с ними...
- На меня не рассчитывай, - проворчал Гонза. - Говори, что хочешь, я все равно сбегу.
- Отговаривать тебя я не стану. В конце концов, бороться с фашизмом можно всюду, в Чехии тоже. Но помоги мне сегодня связаться с этими людьми. Потом найдешь вместо себя кого-нибудь другого, тоже надежного парня, чтобы он с ними поддерживал...
- Никакой я не надежный, - сказал Гонза и остановился. - По крайней мере не для этого дела. Хочешь здесь, в Гиглинге, играть в партийную работу, пожалуйста. А я в такие затеи уже не верю. Я был прав насчет бараков, прав и сейчас. Не знаю. как ты представляешь себе антифашистскую борьбу здесь. Гиглинг для нее неподходящее место, а эта стройка и подавно. Меня, может быть, пристукнут прежде, чем я доберусь домой, но я хотя бы подерусь с ними по-настоящему. Эх, раздобыть бы оружие!..
Фредо взял Гонзу под руку и потянул его дальше.
- Не останавливайся, а то на нас обратят внимание. Только малые дети думают, что нельзя бороться без оружия, взрослый человек должен рассуждать иначе. Представь себе, например, на какой риск пошел бы русский парашютист, чтобы попасть на эту стройку. На то самое место, где ты сейчас стоишь и так по-дурацки упрямишься!
Гонза поднял насмешливый взгляд.
- Язык у тебя подвешен неплохо, я однажды уже признал это. Умеешь уговаривать.
- Я не уговариваю тебя сейчас работать на немцев. А что ты скажешь о примере с парашютистом?
- Если бы он спустился тут, то не с пустыми руками, как у меня сейчас. Найди пример получше.
- И этот пример не плох. Что было бы у него в руках? Динамит, например. Но динамит можно достать на любой большой стройке, стоит только проявить инициативу и связаться с настоящими людьми. Надо пошевеливаться, не робеть и по-настоящему ненавидеть Гитлера... а не только болтать о том, что, мол, в другом месте работать было бы лучше. Ну что, пойдешь со мной или нет?
Фредо тоже остановился; он уже не улыбался, взгляд его был холоден.
- Веди меня к тем чехам, - проворчал Гонза. - Видишь ведь, что я иду!
Часть третья
1.
К вечеру, вернувшись с работы, девушки обнаружили в женском лагере новую обитательницу. Утром приезжала Россхауптиха. Лейтхольд отпер ей калитку пустого лагеря, и она быстро прошла к бараку, где одинокая Иолан сидела над своими бумагами.
- Секретарша!
Маленькая венгерка замерла от страха. Она приоткрыла рот, но не в силах была вымолвить ни слова.
- Где же ты? - нетерпеливо крикнула надзирательша. - За уши тебя тянуть, что ли?
Тяжело топая, она прошла по проходу и отдернула занавеску. Иолан пыталась встать, ноги у нее подкашивались. Как загипнотизированный кролик, она уставилась в колючие глаза под желтыми ресницами. Россхаупт глядела на нее несколько секунд, и выражение лица надзирательницы чуть заметно смягчилось, углы щучьего рта приподнялись в улыбке.
- Чего ты боишься? - сказала она почти мягко. - Гляди, что я тебе принесла.
Она вытянула левую руку, которую до того держала за спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62