! — усмехнулся Иггельд, — Ты лучше выспроси у тех охотников северных Слово медвежье!
— Так как они мне, чужаку, тайну доверят?
— Там люди добрые, зла не знают, друг дружку не убивают, — улыбнулся Иггельд, — там жизнь человечья, даже само тепло телесное — и то в цене… Чем жизнь суровей, тем больше люди друг за друга держатся! А чем вокруг теплее, да земля богаче — тем люди злее, разодрать готовы любого за мяса кусок!
— Если бы за мяса кусок?! — воскликнул темнокожий.
Младояру стало ясно, сколь много раз попадал этот доходяга в ситуации, когда жизнь пытались отнять ни за что, ну просто так… И как он только сумел пройти такой путь. Шел бы волхвом, можно было б понять!
— Поживешь с теми людьми годик, два, может — три, всему обучишься, узнаешь, как кусок сала зверя морского может греть тело в стужу зимнюю, но не сразу живот человеческий к тому привыкает! Одежду сошьешь, научишься от холодов спасаться…
— Слышал я, знаешь ты секрет некий, владеешь умением древним, как не замерзать и без одежд…
Встретив холодный взгляд волхва-лекаря, эллас умолк. Вновь воцарилась тишина. Младояру так и хотелось сказать наставнику: «Да расскажи ему все, достоин он знаний!». Но княжич смолчал, негоже ему, на пятнадцатом году, лезть промеж таких людей!
Оказалось, что его мнение все-таки что-то значит. Иггельд поднял глаза на юношу, тот ответил прямым взглядом, устремив взор в черные точки зрачков наставника. Они не умели говорить длинные речи таким способом, но спросить глазами, да ответить — тому давненько обучились!
— Хорошо, — сказал Иггельд, — я расскажу и покажу тебе все, что знаю и умею!
Артеминос ошеломленно переводил взгляд со старшего на младшего. Он никак не ожидал такой перемены, думал, небось — придется уговаривать, торговаться, рассказывать какие секреты в обмен на тайны этих северных людей. И еще — спрашивать совета у собственного ученика?! Странный народ…
— Вы добрые люди, — сказал эллас, — и если, как ты говоришь, те, кто живут у северного края мира, еще добрее… То мне помогут, и я исполню предназначенье!
— Ты уверен, что в том твое Предназначенье?
— Я чувствую…
— Ты слышишь только Зов, а Зов говорит лишь о том, куда идти!
— Разве Зов и Предназначение не одно и то же?
— Согласись, достигнув оси небесной, ты можешь услышать другой Зов?
— Ты прав, — удивился Артеминос, — я не думал о том… Мне говорили, что среди гипербореев встречаются истинные мудрецы!
— Гипербореев?
— А разве вы — не гипербореи?
— Это слово ничего не означает, — пожал плечами Иггельд, — ровным счетом ничего…
— Так ты научишь меня этому умению?
— Я обучу тебя, как одевать тело, и где у людей слабые места, плохо омываемые теплой кровью, я расскажу, какой едой нужно запастись на зиму, чтоб не выпали зубы, я расскажу, как греться с помощью снега… Нет, это не то умение, о котором ты спрашивал. Из снега можно построить себе жилище. Снегом разотрешь и отмороженную кожу. Впрочем, ты еще ничего не отмораживал, у тебя все еще впереди…
— А тайное умение?
— Я стараюсь обходится тем, что все умеют…
— Но ты обещал!
— Да, я покажу тебе все, но ты узнаешь и оборотную сторону сего умения…
— Я хочу знать все! Когда ты покажешь?
— Послезавтра, с утра… — и Иггельд добавил, не раздумывая, — Будет сильный мороз!
— Ты и погоду умеешь предсказывать?
— Да тебе каждый скажет — коли небо в звездах, а дым — столбом к небесам, то зимой — к морозу. А послезавтра — день такой, из года в год на него мороз бьет!
— Договорились, послезавтра…
— Будь моим гостем, странник, — Иггельд встал, церемонно поклонился, — мой дом да будет тебе защитой и убежищем…
— Спасибо тебе, мудрый человек! — обрадовался Артеминос.
— Тогда давай в баньку, потом — заморим червячка, да спать…
— У тебя умный ученик, — заметил Артеминос, вставая, — все время молчал, но не упустил ни слова, я такое замечаю сразу. И глаза умные, понимающие, всего меня ощупал взглядом, с волос на голове до мизинцев на ногах…
— Вообще-то, это княжич, — заметил Иггельд, — младший сын нашего повелителя…
— Княжич? — на мгновение в глазах элласа промелькнул испуг — не сказал ли чего не так? — Я не знал, — он попытался поклониться Младояру, но был остановлен юношей, — Готов служить тебе, все, что скажешь…
— Ты расскажи мне о твоей родине, о том, как там люди живут, — попросил княжич, — и о всех других людях, что встретил на длинном пути. Я хочу знать все!
— Но сначала нужно попарить гостя в баньке! — оборвал ученика Иггельд.
— Ничего, я сам отведу, да и отпарю, — заверил Младояр, не желая расставаться с добычей даже на малое время.
— И заодно убедишься, что кожа у нашего гостя везде одного цвета? — пошутил лекарь, проводя Артеминоса до дверей.
«Бедный эллас,» — тихо посмеивался Иггельд, — «проделать такой путь, чтобы попасть в когти моему соколенку!? Да он теперь его всего выпотрошит, о дальних странах выспрашивая…».
* * *
И этой ночью небо выдалось ясным, все звезды выстроились, как товары на ярмарке — похвастать, какая, мол — ярче да блистательней! Трое — Иггельд, Младояр и Артеминос — стояли, приподняв носы кверху, да разглядывали небо.
— Вот это, как ковш — Медведица, ее еще называют Большой… — показал пальцем эллас.
— По нашему — Лось, ну я тебе показывал, Млад… — заметил Иггельд.
— А еще эти звезды именуют Повозкой, а иные народы — и колесницей, — продолжил Артеминос, — но я называю это созвездие все-таки Большой Медведицей, в отличие от той, что Малая, вон — видишь, княжич, маленький ковшик.
— Вижу, — отозвался Младояр.
— А ручку у того малого ковшика видишь?
— Трудно не заметить…
— А крайнюю звездочку на той ручке?
— И что?
— Это и есть Ось Колесницы, та звезда, вокруг которой вращается все небо!
— Никогда бы не подумал, — хмыкнул подросток, — такая маленькая да плюгавенькая, а гляди — ось неба?!
— Не она ось неба, — поправил Иггельд, — просто небесная ось, так уж получилось, проходит сквозь нее…
— Вернее, очень близко от нее, — уточнил эллас.
— И ты пойдешь теперь к этой звезде? — спросил княжич.
— Пойду! — голос Артеминоса прозвучал как-то непривычно гулко…
* * *
Солнце светило ярко, снег на ветвях елок нарядно блестел. Весело поскрипывал снег под ногами, одетыми в меховые сапожки. У княжича обувка — самая нарядная, красная! У лекаря поскромней, но все ж — с золотыми упряжками, поблескивающими на солнце. Это — единственные цветные пятна, все же остальное вокруг — белым-бело!
Младояр убегал далеко вперед, возвращался, несколько раз падал в сугробы, посему уже был вымазан снегом с ног до головы. Взрослые шли степенно, говорили мало.
— Ну, как, Артеминос, не холодно? — спросил Иггельд.
— Холодно и не холодно, — удивлялся южанин, — внутри тепло, а дыханье обращается в снег, вот — и на шапке, и на груди, на меху… У тебя на усах — тоже!
— Скоро придем!
— Мы забираемся так далеко, чтобы никто не увидел? — спросил эллас.
— Нет, это мы заводим тебя подальше в чащу, чтобы убить и съесть! — хихикнул княжич, подкатившись к Артеминосу.
— Тихо, тихо, — заговорчески зашептал Иггельд, тут же включившийся в игру, — не выдавай нашей тайны!
— Лучше так не шутить… — кажется, эллас на мгновение поверил.
— Какие может быть шутки? — деланно обиделся волхв, — Сейчас разведем костерчик, зажарим да съедим за милую душу!
— Мне — кусочки понежней! — хихикнул Младояр, в шутку схватив элласа за означенные части. Тот не удержался, попытался оттолкнуть княжича, в результате они оба покатились по снегу, началась веселая борьба, в которой Младояр, без особых усилий, одержал верх в буквальном и переносном смысле одновременно.
— А теперь вставайте и отряхивайте друг друга, — строго приказал Иггельд, ласково оглядывая сдружившуюся за эти два дня парочку. Почему-то только сейчас шестидесятилетний лекарь понял, что южанин очень молод, в сущности — юноша, даром, что ему под тридцать…
— Отойди подальше, эллас! — велел лекарь-волхв, сбрасывая с себя полушубок, — А ты, Млад, знаешь, что нужно делать?
— Распугать птах с ближних веток, потоптать вокруг снег, что б зверюшек, под оным притаившихся, отогнать…
— Правильно, — кивнул Иггельд, стаскивая рубаху через голову, — действуй! А ты, Артеминос, я же сказал — отойди подальше?
— Зачем? — удивился эллас, — Коли нужны мудры какие тайные сотворить, так я отвернусь… Я вблизи хочу все видеть!
— А что такое мудры? — услышав незнакомое слово, княжич застыл с занесенным над сугробом сапогом.
— Это такие штуки пальцами, — объяснил наставник, — волхование с загибанием перстов!
— А, я это умею, — засмеялся Младояр, скинул варежки, скрестил пальцы сразу на обоих руках — мизинец с безымянным, — Чур меня!
— Иди, Чурила, делом занимайся, — Иггельд присел на снег, начал стаскивать меховые сапоги, повернул голову к продолжавшему стоять рядом Артеминосу, — Отойти тебе следует по той же причине, по которой сейчас птах с деревьев гоняют. Плохо стоять рядом со мной в такой момент!
— Хорошо, я отойду, — согласился эллас, лицо чуть вытянулось —в недоумении.
Артеминос отошел шагов на пять, но тут в дело вмешался Младояр, которому захотелось показать, какой он знатный ведун — со знанием дела он утолкал гостя еще шагов на десять дальше. Сам же — подошел совсем близко к наставнику.
— Ему что, можно? — темнокожий уже ничему не удивлялся.
— Вообще-то нельзя, — Иггельд стоял на снегу босой и совершенно голый, — но пусть учится сопротивляться. Он — в силах, первый навык имеет, каждую зиму — в проруби…
— Ого, морозит! — воскликнул княжич, схватившись за щеки.
— Сопротивляйся, не отдавай тепло чужому, борись! — приказал волхв.
С борьбой не очень получалось, Младояр уже начал попрыгивать, хлопать себя по плечам и бедрам. Зато вокруг обнаженного Иггельда клубился пар, снег у его ног растаял, показалась зеленый мох, обнажились какие-то малые кустики.
— Не, я лучше отойду, — засмеялся княжич, отбегая от наставника подале, к элласу — поближе. Только теперь южанин почувствовал, что весь трясется, что его колотит от холода. Кажется, не помогали ни меховая одежда, ни теплые сапоги, ни шапка.
— Кончай, Игг, эллас щеку отморозил! — Артеминос обнаружил рядом со своим носом мордашку Младояра, забавно наклонившуюся набок — что ворона, точно! Вот так же наклонял голову давеча и отец его, князь — понятно, кровь есть кровь…
— Дык разотри ему харю! — бросил лекарь равнодушно и начал, не спеша, одеваться.
А дальше началась пытка. Княжич, захватив щепотку снега, начал, что есть силы, тереть щеку Артеминоса этим шершавым холодом. Тому стало отчаянно больно. Эллас сначала не понял, потом закричал, попытался сопротивляться — да мальчишка оказался и сильнее, и решительнее.
— Зачем, со мной же все в порядке?! — возмутился эллас.
— У тебя щека отморожена!
— Я не чувствую!
— Потом почуешь, в тепле, — услышал Артеминос голос лекаря, — да поздно будет, когда кожа вместе с мясом слезать станет!
Руки у элласа так и опустились, теперь он готов был позволить делать с собой все что угодно. Эти северные люди определенно знали, что делали…
— Подойдите поближе! — велел Иггельд, — Вот дерево, ветка… — он взялся за веточку, та с неожиданным звоном отломилась.
— Вся оледенела! — воскликнул княжич, разглядывая излом.
— Точно так же превратилась бы в ледышку любая пташка, мышь или иное создание Рода, окажись оно рядом со мной, когда бы я решил согреться тайным способом, — объяснил Иггельд.
— Так ты, согреваясь, отнимаешь тепло у других? — Артеминос, наконец-то, понял давно очевидное.
— Да, отнимаю, причем, в первую очередь, страдают твари теплокровные, во вторую — гады холодные, в третью — дерева и трава. Ну, а уж ежели рядом нет ничего живого, то холодеют снега да камни под ними!
— Да, — протянул эллас, — теперь я понял, отчего ты называл это уменье опасным… И понимаю, почему не хотел обучать этому… Но если я поклянусь, что не отниму тепла ни у одного существа человеческого, ни у животинки, ни у зверя дикого — научишь меня?
— Я уже пообещал, что научу, — буркнул Иггельд.
— Когда начнешь учить?
— Так хоть сегодня… — лекарь обернулся, — Ну что, княжич, покажем южанину, где раки зимуют?
— Как где зимуют?! — не понял Артеминос.
Временем спустя южанина всего трясло от еще одного шокирующего зрелища. А ведь он просто стоял на льду основательно замерзшей речки и смотрел. А удивлял его теперь этот мальчишка, княжич, как ни в чем не бывало окунувшийся в прорубь с ледяной водой. Нырнул, вынырнул, сплюнул налево через плечо, дыхнул в сторону элласа паром, добавив: «А вода сегодня теплая!», затем голова мальчика ушла под воду надолго. Наконец, тот вынырнул, выбросил на лед нечто шевелящее щупальцами, после чего голенькое тело княжича так и выскочило из воды. Младояр подхватил рака и принялся тыкать шевелящимися клешнями в харю Артеминоса, с испугу начавшего отмахиваться от оного зеленого чудища обеими руками…
— Уймись, уймись, — Иггельд накинул на воспитанника плащ, начал растирать.
— Смотри, Игг, самого большого словил! — похвастал Младояр добычей.
— Ну, мы его того, к пиву…
— Так мне что, тоже туда лезть? — спросил эллас, сам не веря, что его язык поворачивается говорить такое.
— Полазаешь еще, — усмехнулся лекарь, — мы раков любим… А начнешь с обливания на морозе. По первому разу — возле горячей баньки, что б сразу отогреться. А потом, глядишь, и до проруби дорастем!
* * *
Артеминос прожил в Крутене до лета. Иггельд успел научить путешественника не только тому, как не замерзнуть. Преподана и не менее важная наука — как не умереть с голоду в этих северных местах. Эллас узнал, как могут спасти от выпадения зубов и воспаления десен маленькие черные да красные ягодки, что на низких кустиках. И как выстроить временное убежище из снега, и еще много других премудростей.
Младояр буквально выпотрошил темнокожего, расспрашивая о всех деталях жизни людей в тех краях, по которым пришлось странствовать Артеминосу. Теперь княжич знал имена главных богов Хиндеи и Ариана, Мидии и Месопатамии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51