Она присела к роялю, коснулась клавиш. Звуки никак не складывались в мелодию. Девушка трогала клавиши, пытаясь извлечь из них хоть какое-то подобие музыки. Нет, ей никогда не научиться играть на рояле!
От злости она ударила обеими руками по клавишам.
– Ты ведь сердишься не на рояль, да, Сальма? – послышался голос Флоры.
Сальма обернулась.
– Извини, я не хотела. Так получилось от…
– От небольшого разочарования. Я знаю. Однажды я испытала то же самое. Но не надо расстраиваться. Почему бы нам не прогуляться?
Девушки направились в сад.
– Я гуляю здесь почти каждое утро с тех пор, как мы с мужем приехали, – сообщила Флора. – Мне с трудом верится, что Франк построил такой рай прямо посреди джунглей.
– Да он прекрасен.
– Кто именно? – Флора улыбалась соблазнительно яркими губами и щурилась на солнце.
– Извини? – не поняла колумбийка.
– Я спросила, что тебя привлекает больше – сад или его хозяин?
– Перестань, Флора.
– Я бы выбрала хозяина, право!
Флора Ломон расхохоталась, заметив, как Сальма закусила губу.
– Ах, звуки джунглей! Мне они нравятся. Это похоже на музыку, очень эротичную.
– Эротичную? Что это значит? – спросила колумбийка.
– Эротика, – Флора шутливо закатила глаза.
«Сальма так невинна. Почему Франк обращается с ней, как с хрустальной вазой? Боится ее невинной любви?» – думала француженка.
– Эротика, – повторила она. – Это что-то вроде того, что ты испытываешь к Франку.
– Я не могу рассказать словами то, что испытываю к нему, – ответила Сальма.
– О, тебе не стоит объяснять это женщине, которая хоть раз была влюблена. Ты повстречала редкого, порядочного мужчину, который думает о последствиях и не хочет причинить тебе ни малейшего вреда. Он поставил перед тобой барьеры, и теперь тебе придется терпеливо, по кирпичику разрушать их.
– Я не понимаю тебя и не знаю, с чего начать, – сдерживая слезы, произнесла Сальма.
– Я посоветую тебе, но только без обид. Уезжай домой.
Сальма отвернулась.
– Ты тоже ничего не понимаешь. Если я уеду, все будет кончено. Мой отец глаз с меня не спустит. Я никогда это ты понимаешь?
– Я понимаю больше, чем ты думаешь. Если тебе нужен Франк Хоген, тебе придется делать все наоборот. Держи дистанцию. Сделай вид, что этот человек не слишком-то интересует тебя. Его мужское самолюбие будет задето, и тогда…
– Что?
– О, это будет выстрел в десятку! Вот увидишь. Мужчины не любят, когда за ними бегают, но еще больше не любят, когда их отвергают.
– Выходит, нужно идти не навстречу счастью, а бежать от него? – изумленно спросила Сальма.
– Выходит, так. Мир нелогичен, дорогая. Сальма взглянула на Флору, пытаясь понять, не смеется ли она над ней. Однако в глазах ее увидела искреннее сочувствие и сострадание.
– Если я уеду сейчас, то, возможно, несколько недель не увижу Франка. Он так занят своим домом и плотиной, что стал реже приезжать к Луису.
– Сальма, давай-ка присядем здесь, – предложила Флора, указывая на низкую белую скамейку, окруженную ровно подстриженными кустами. – И поговорим, как женщина с женщиной.
Франк не появился в полдень, и никто не знал, будет ли он к обеду.
Надев розовое платье Флоры, Сальма спустилась вниз сразу после пяти часов. Флора, Жозеф и Никола сидели в гостиной и разговаривали. Доносились их приглушенные голоса. Девушка стояла на последней ступени, когда открылась дверь, и вошел Франк. Он улыбнулся, любуясь ею.
– Привет, Сальма. Я не опоздал к обеду? – сказал он. – Пойду вымоюсь. Скажи, пожалуйста, остальным, что я скоро буду.
– Я передам, – ответила она и добавила:
– Франк, я сожалею обо всех неудобствах, которые причинила тебе. С моей стороны это было глупо. Больше этого не случится.
Произнеся последние слова, она коснулась его руки, потом повернулась и пошла в гостиную. Она чувствовала, что Франк стоит не шевелясь и не сводит с нее взгляда.
За обедом гости оживленно беседовали, все, кроме Сальмы. Она сидела притихшая, а Франк удивлялся произошедшей в ней перемене. Когда кто-нибудь с ней заговаривал, она тихо отвечала. На Франка же не обращала никакого внимания, словно его и не было за столом.
«Ну наконец, – рассуждал Хоген, – она образумилась и поняла, что мы не подходим друг другу. Я на десять лет старше. Разве это партия двадцатилетней девушке, которая еще витает в облаках?»
Сославшись на дела, он извинился и встал из-за стола. Хорошего настроения как не бывало.
– Конечно, мы понимаем дела, прежде всего, – сказал Жозеф. – Не беспокойся, Франк, мы найдем, чем заняться. Я собираюсь научить Сальму играть в шахматы. Подозреваю, что за ослепительной внешностью мадемуазель скрывается быстрый ум.
– Я не удивлюсь, – как-то невесело отозвался Хоген. Он был раздосадован тем, что Жозеф проявляет к Сальме излишнее внимание. «И правильно делает, – одернул он себя. – А ты – сущий дурак».
– До утра, Франк, – попрощался Никола.
– До утра.
Сев за стол в кабинете, Хоген пытался сосредоточиться на бумагах. Но мысли о Сальме, ее мягкая улыбка и прекрасные темные глаза мешали этому. Так он промучился часа два.
Он встал и направился к шкафу, где держал графин с бренди и стаканы. Налил себе немного, выпил, налил еще и сел в удобное кресло перед темным провалом камина. Дверь на террасу была открыта. Луна заливала сад мягким серебристым светом. Франк встал и вышел в душистый сумрак. Он пересек дворик и спустился по каменной дорожке в сад. Здесь царили покой и умиротворение. Но откуда тогда это ощущение пустоты? Смутное чувство тоски? Кажется, он гонится за чем-то и не может догнать. И за чем он гонится, если весь мир у него на ладони?
Франк уже собирался вернуться в дом, но успел сделать только шаг, как услышал звук, донесшийся сверху. Он замер, не веря своим глазам. На балконе стояла Сальма. Она смотрела на луну, кружащуюся в хороводе химер. Было непонятно, заметила ли девушка Франка.
Белое платье колыхалось на ветру, как легкая дымка. Темные волосы мягкими прядями спускались на плечи. Сальма вспоминала сегодняшний вечер. Она старалась казаться безразличной к Франку, следуя совету Флоры Ломон. Флора говорила, что Сальма – женщина, которой не надо бегать за мужчиной. Конечно же, она права, она опытнее, изощреннее в таких делах. Сальма рядом с ней – сущий ребенок.
И какой же глупой была она! Теперь девушка будто перешла какой-то мост, обретя чувство зрелости. Только сейчас она поняла, что пытались ей внушить отец и брат.
Какое-то движение во дворе отвлекло Сальму от размышлений. Она вгляделась пристальней и увидела Франка. Он стоял тихо, не дыша, ощущая себя человеком, глядящим на идола.
В этот момент их взгляды встретились. Франк спросил тихо, зная, что в ночном воздухе его голос будет слышен отчетливо.
– Не можешь уснуть?
– Нет, я…. мне… Франк, подожди там, мне необходимо поговорить с тобой.
Он не стал протестовать. Сальма скрылась в комнате. Вскоре она оказалась на террасе и стала поспешно спускаться по ступеням. Но, подойдя к Франку, замедлила шаг. Их разделяло всего несколько дюймов.
– Чудесная ночь, – сказал Франк для того, чтобы не молчать.
– Конечно, – отозвалась Сальма. – Ты вчера послал кого-то за моим отцом?
– Да. Думаю, что завтра он будет здесь. Могу представить, как обрадовался Мендрано, узнав, что ты на плантации и что с тобой все в порядке.
– Да, наверное, – согласилась Сальма и сделала шаг назад. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. – Ты прав, – сказала она, помолчав, – ночь прекрасна, нежна. Скажи, Франк, ты счастлив?
– Да, я всем доволен.
– Сегодня я гуляла по твоему дому и впервые увидела, какой он на самом деле.
– Какой же мой дом?
– Я хочу сказать, – она старалась подыскать нужные слова, – это другой мир, отличный от моего.
– Сальма, ты хочешь сказать, он чужд тебе?
– Нет, я имела в виду не это. Просто…
Хоген подошел к Сальме, переживая непонятное смущение. Ему так много хотелось сказать ей. Необычная красота девушки завораживала. Франк оказался близко, настолько близко, что чувствовал запах ее кожи.
Его глаза смотрели на нее, заставляя забыть обо всем. Одетый в хлопчатобумажные брюки, обтягивавшие его мускулистые ноги, в высокие ботинки для верховой езды и белую рубашку, Франк был желанен, как никогда прежде.
– Что просто?
– Не знаю, – проговорила она и отвернулась, намереваясь уйти.
Хоген схватил ее за руку, повернул лицом к себе.
Он увидел, как на глаза девушки наворачиваются слезы, подобные сверкающим алмазам. Бархатистая кожа Сальмы. Ее нежные губы. Страсть заглушила последние доводы рассудка. Он склонился к ней и коснулся ее губ.
Это легкое прикосновение поразило его, как молния, так, что Франк едва не задохнулся. Он заглянул в глаза девушки. В них были удивление и восторг. Он обнял Сальму и поцеловал снова. Она откликнулась на поцелуй со всей страстью, на которую только была способна. Ее ответный поцелуй был горячим, как огонь, и потряс Франка.
Сальма сама испугалась своего порыва. Ведь если она безразлична Франку, тогда зачем это все? Неожиданно она вырвалась из его объятий и убежала в дом. Он остался стоять неподвижно, ощущая в руках и сердце пустоту.
Девушка вбежала в комнату. Сердце ее колотилось. Она поняла, как трудно ей было устоять против своего желания. Если бы Франк сейчас вошел сюда и обнял ее, она отдалась бы ему. Однако Сальма понимала, что это может быть ошибкой. Она желала этого мужчину больше всего на свете, но только если он полюбит ее. Быть может, это лунная ночь, обострившая в нем чувства, но этого слишком мало было для девушки, которая желала получить все. Она отдаст ему всю себя, только когда будет уверена, что не пожалеет об этом.
Остаток ночи Сальма провела без сна. Теперь она сама хотела, чтобы отец поскорее приехал за ней. Она смогла бы поговорить с ним. Может быть, они вместе нашли бы решение проблемы, с которой она столкнулась и которой испугалась больше, чем какой-либо другой.
Но приехал за Сальмой не Мендрано, а Антонио.
Вся компания только что закончила завтракать. Жозеф объявил, что следующим утром уезжает в Барранквиллу, а оттуда – кораблем – во Францию.
– А что, если мы с Никола съездим на раскопки Луиса? Пора бы навестить Жоан, – предложила Флора.
– Ты действительно хочешь этого, дорогая? – с усмешкой спросил Никола.
– Вообще-то, мне здесь удобно и чудесно. Но мы совсем забыли малышку Жоан! – Флора капризно надула губки.
– Оставайтесь здесь и ждите меня, – сказал Франк. – Я поеду на плотину, вернусь, и если к тому времени вы не раздумаете, мы навестим наших друзей вместе.
– Сальма, – обратился Жозеф к девушке. В голосе его сквозила теплота. – Мне очень не хочется, но все-таки придется попрощаться с вами. Вы очаровательная девушка, и я надеюсь с вами снова встретиться когда-нибудь.
– Спасибо, – улыбнулась Сальма. – Я тоже надеюсь увидеться.
Франк уловил смутный намек на что-то. Ревность неприятно кольнула сердце. И как раз в эту минуту в дверях появился Антонио, угрюмый и расстроенный.
– Добро пожаловать, Антонио. Входи, присоединяйся к нам. У нас своего рода прощальная пирушка. Жозеф покидает нас. Он снова заскучал по Европе.
Франк поднялся из-за стола, широким жестом приглашая юношу.
– На раскопках много работы. Отец не мог отлучиться. Я приехал за сестрой.
– Похоже, ты торопился, Антонио, раз приехал сегодня утром, – сказала Сальма. – Я ждала тебя гораздо позже.
– Ты вообще не ждала меня, – хмуро заявил Антонио.
– Да. Я ждала отца.
Глаза Антонио мрачно сверкнули.
– Сальма, мы едем сейчас же. Собирайся, – бросил он сестре, а затем обратился к Франку. – Спасибо вам за гостеприимство, оказанное моей сестре и мне. Мы не можем оставаться дольше. На раскопках много работы, и там нужны мои руки.
– Так Луис нашел то, что искал? – спросил Хоген.
– Я не уверен, что это все, что искал Луис, но он обнаружил многоуровневую гробницу.
Антонио рассказал о находке Перье.
– Поэтому, вы понимаете, я должен возвращаться, – заключил он.
– Конечно, – отозвался Франк.
– Мы можем отправляться, брат, – Сальма поднялась из-за стола.
Супруги Ломон молчали, а Жозеф не сводил с Сальмы глаз. Он видел, что за внешней покорностью девушки скрыты сильная воля и уверенность в себе. Как только за ними закрылась дверь, Жозеф заметил:
– По-моему, Антонио слишком разгневан на нее.
Франк нахмурился и ответил:
– То, что девушка отправилась одна в джунгли, – плохо. Но, в конце концов, она жива и здорова. Ему надо радоваться, а не злиться. Надеюсь, у нее не будет неприятностей.
– Будем надеяться, – ответил Жозеф. – Он злится, потому что любит ее. Нетрудно догадаться, верно?
Франк взглянул на Фармера, чтобы понять, был ли в вопросе именно тот смысл, что сквозил в голосе друга; По лицу Жозефа ничего нельзя было понять.
Весь день Франка был заполнен делами. Он было собрался на плотину, но сообщение Жозефа о скором отъезде остановило его. Франк решил проводить друга, а потом уж ехать в лагерь.
В самые неподходящие моменты он вдруг ловил себя на мысли, что вспоминает Сальму. Когда солнце пробивалось сквозь листву, он видел ее золотистую кожу. Глядя, как ветер качает лианы на террасе, он вспоминал ее волосы. Он досадовал на себя, не хотел признаться в том, что эта девушка волнует его. Образ ее снова возвращал его к мыслям и чувствам, пережитым ночью.
К вечеру он был совершенно измучился, за обедом – молчал. Поев, Франк извинился перед гостями и отправился спать.
– Увидимся утром, дружище, – сказал Франк на прощание, улыбнувшись Жозефу. – Ты не собираешься ехать слишком рано?
– Нет. Мне не надо уезжать с первыми лучами солнца. Я подожду, пока ты выползешь из постели. Я не тороплюсь.
– Всем доброй ночи, – сказал Франк и вышел.
– Что это с ним происходит? У него что-то случилось? В последние дни он сам не свой, – подметил Никола.
– Не думаю, что что-то страшное, – отозвался Жозеф. – У Франка слишком много работы. Он просто устал.
– А мне кажется, он озабочен вовсе не работой, а чем-то совсем, совсем другим, – многозначительно сказала Флора.
Жозеф взглянул на нее и подумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34