OCR: Dinny; SpellCheck: березка
«Вирджиния Спайс «Тень луны»»: Русич; Смоленск; 2010
ISBN 978-5-8138-0769-5
Аннотация
Молодой археолог Луис Перье отправляется в далекую Колумбию, чтобы открыть завесу тайны, окутавшей следы древней цивилизации. Вскоре туда же приезжает юная Жоан Тимар, которая от всей души желает принять участие в раскопках. Вот только так ли уж бескорыстны ее стремления? Луису Перье предстоит ответить на этот вопрос…
Вирджиния Спайс
Тень луны
Пролог
Париж, 1912 год.
Над серебристыми крышами в обрамлении облаков мерцала голая луна. Париж плыл в вуалях легкого тумана, засыпал и пробуждался для грез. В тишине ночного города гулко раздавался отдаленный стук лошадиных копыт.
Начавшийся ранним вечером дождь прекратился, камни мостовой блестели. Пронзительно-щемящий воздух ранней весны был насыщен ароматом каштанов и акаций. Залитый лунным светом, город казался таинственно-прекрасным. Откуда-то сверху доносилась патефонная музыка, слышался раскатистый женский смех.
Улицы опустели, раскачивались на ветру фонари. Их лимонный свет отражался в стеклах домов. Величественный готический Париж остался позади. Улицы становились все уже и грязнее. Мелькали старые низкие здания и запущенные лужайки в каплях дождя. Развешенное белье развевалось, как флаги.
По мостовой двигался одинокий экипаж. Извозчик в шерстяном отсыревшем шарфе, казалось, дремал, время от времени ударяя кнутом по широкому крупу лошади.
В экипаже сидел господин в элегантном пальто, которое было, пожалуй, слишком легким для ранней французской весны. Его красивое загорелое лицо украшали старомодные седеющие бакенбарды. Синие глаза светились умом, и во всем его облике было так много благородства, достоинства и спокойной уверенности человека, знающего жизнь. В сильных изящных руках он держал трость, украшенную слоновой костью.
Экипаж остановился, но пассажир, погруженный в свои мысли, не заметил этого, и обернулся только тогда, когда открылась дверца.
– Мы прибыли, месье, – послышался простуженный голос извозчика.
– Да, да, благодарю вас, – кивнул господин и вложил в раскрытую ладонь несколько франков.
Высокий, стройный, быстрый в движениях незнакомец производил впечатление человека, много достигшего в жизни, но вместе с тем едва уловимая печать страдания лежала на нем. Пару минут мужчина постоял, оглядывая улицу. Луна скрылась за высоким домом, который когда-то был очень красив. Портики, башенки средневековом стиле делали его заметным среди других зданий, маленьких и темных. Со временем дом обветшал, его фасад облупился, и следы запустения виднелись на нем, хотя он оставался все таким же величественным.
Но господина интересовал вовсе не этот дом. Он подождал, пока экипаж скроется в изумрудно-синем сумраке, перешел на противоположный тротуар и, убедившись, что улица пустынна, вздохнул и громко постучал тростью в выкрашенную масляной краской дверь.
Дверь отворилась, и на пороге возникла маленькая женщина в кружевном чепце, с острым подбородком, глубоко посаженными глазами и носом с горбинкой.
– Добрый вечер, месье, – сказала она.
– Добрый вечер! Месье Плюга ждет меня? – отозвался мужчина с легким поклоном.
– Да. Проходите.
Женщина пропустила визитера вперед, бросив быстрый взгляд вдоль пустынного тротуара, тонкие губы ее растянулись в ироничной улыбке. Дверь быстро закрылась, засов опустился.
– Следуйте за мной, – проговорила женщина, направляясь в дальний конец коридора.
На тихий стук бесшумно отворилась дверь. Гость вошел в теплую светлую комнату, где у ярко полыхающего камина стоял мужчина.
Луи Плюга, щуплый мужчина с невыразительной и не очень приятной внешностью, был частным детективом и имел в Париже репутацию человека, способного провести любое, даже самое необычное и запутанное расследование.
По правде сказать, отправляясь к Плюга, визитер не был уверен в том, что сможет помочь ему. Но детектив имел одну важную особенность: его спокойная, вежливая манера разговора, проницательный взгляд умных глаз – все это располагало к приватному общению, вызывая доверие и симпатию.
– Месье Плюга!
– А, заходите, милости прошу, – приветливо и учтиво произнес сыщик. – Не хотите ли вы подогретого вина? Божественный дар Прованса – то, что нужно в такую сырую ночь.
– Нет, благодарю. Я получил вашу записку. – В голосе господина звучали ожидание и затаенная надежда.
– Да, верно, – Плюга кивнул. – Похоже, долгие поиски окончены. Но, признаться, я не уверен, что вас обрадует результат.
– Так вы нашли ее?
– Да.
Гость был взволнован и потрясен. Он заметно побледнел, рука его потянулась к узлу галстука.
– Пожалуй, я все-таки налью вам, – сказал Плюга, вытаскивая пробку из бутылки и наливая вино в стакан. – Поверьте опытному человеку, это никогда не повредит. Особенно теперь.
– Я ошеломлен! – отозвался гость. – Годы бесплодных поисков Я думал, что уже никогда не найду ее, никогда не увижу.
Сыщик заботливо усадил гостя в кресло, дал ему стакан. Рука господина дрожала, яркий огонь камина искрился в стеклянных гранях. Он сделал большой глоток, помедлил и выпил до дна.
– Где она? – наконец взволнованно произнес он.
– Недалеко.
– Вот как?
– Она сильно больна, – печальным голосом сказал Плюга.
– Больна? Что это значит? – с тревогой спросил господин.
– Я нашел ее в клинике. Доктора говорят, что ей необходима постоянная медицинская помощь и ей нельзя покидать стены клиники. Но она предпочла умирать дома и завтра покинет клинику, которая в трех часах езды отсюда.
– Значит, она…
– Смертельно больна, – кивнул сыщик.
– Господи! Почему все складывается так, а не иначе? – Гость резко поднялся и решительно сказал:
– Я поеду за ней, я сейчас же поеду за ней. Что это за место?
Плюга покачал головой.
– Лучше оставить все как есть.
– Почему?
– Видите ли, месье – Гость предостерегающе поднял руку, не желая, чтобы детектив произносил его имя. – Это клиника для бедных.
Визитер задумался, затем, устремив тяжелый взгляд на Плюга, спросил:
– Сколько еще придется ждать?
– Я же сказал, завтра она будет дома, – ответил детектив.
– Я должен увидеть ее сейчас, – твердо произнес господин.
– Я дам вам ее домашний адрес, месье. Сожалею, что мне не удалось вовремя найти ее. Если бы вы пришли раньше… Да, все могло бы быть по-другому. Попасть в клинику невозможно. Это запрещено.
– Дайте мне, пожалуйста, адрес. Я должен как можно скорее пойти и увидеть ее!
– Да.
Сыщик что-то быстро написал на листке и передал его гостю. Тот опустил глаза, читая записку.
– Это же так близко. Я не знал, где она жила все эти годы. Теперь слишком поздно, слишком поздно. Судьба безжалостно наказывает нас за легкомыслие и максимализм молодости.
Он глубоко вздохнул, положил записку в карман и поднялся.
– Я ценю то, что вы сделали. – Он подал Плюга руку. – Знаете, вы единственный, кто добился успеха. Я вам очень благодарен.
– Я сделал все, что мог, – почтительно ответил Плюга.
– Утром я пришлю последнюю часть вашего гонорара.
С этими словами посетитель направился к двери. Детектив последовал за ним.
– Хорошо, месье. У вас есть экипаж?
– Нет. Я отпустил извозчика, который привез меня сюда.
– Если хотите, возьмите мой. Ночь – не самое лучшее время для прогулок в этом районе.
– Благодарю. Мне нужно пройтись, – ответил взволнованный гость.
– Разве нельзя отложить ваше путешествие? – Плюга сдержанно кашлянул в кулак и опустил глаза.
– Вы знаете о нем? – встрепенулся господин.
– Как же, об этом пишут все газеты. Вы ведь знаменитость. Вы покидаете Францию завтра?
– Нет, не совсем. Корабль отплывает через два дня. Завтра я отбываю в Антиб.
Гость вышел на улицу, в прохладу и сырость весенней ночи. Плюга пожелал ему доброго пути, но господин с бакенбардами даже не обернулся. Улыбаясь, сыщик медленно закрыл дверь, а, обернувшись, увидел женщину. Улыбка исчезла с его лица. Ни он, ни она, не произнесли ни слова, но оба прекрасно поняли друг друга.
Спустя четверть часа детектив, сидя у огня с путеводителем в руках, вдруг неожиданно отложил его в сторону. Поднявшись, он направился к серванту асимметричной формы, где в открытой нише стояла шкатулка. Он взял ее и снова вернулся в кресло.
Это было прекрасное высокохудожественное изделие из серого клена, украшенное по бокам рельефной резьбой с орнаментом из лилий и ирисов с удлиненными изогнутыми стеблями. Центральную часть крышки украшала овальная цветная мозаика. Края шкатулки были обрамлены металлом.
Поистине это было великолепное произведение прикладного искусства. Но не сама шкатулка, а ее содержимое привлекало внимание Луи Плюга.
Сыщик достал крупный необработанный камень зеленого цвета. Положив его на ладонь, он долго рассматривал и любовался сверкающим блеском драгоценного камня, и медленно, с удовольствием ощупывал его пальцами. Потом отвел глаза, улыбаясь бледными губами, и вдруг, быстро заперев камень в шкатулке, разразился громким смехом.
Глава 1
Неделю спустя.
В сумеречной комнате стояла такая тишина, что даже тиканье часов было невыносимо громким. С площади Этуаль едва доносился городской гул, казавшийся нереальным здесь, в этом доме. В постели лежала больная женщина, а рядом, в кресле у самого окна, сидела девушка. Женщина пошевелилась и что-то невнятно сказала. Девушка поднялась и присела на край кровати.
Она ласково погладила руку больной, заглянула в ее лицо. Женщина улыбнулась и тихо произнесла:
– Жоан.
– Да. Тебе больно, мама? – прошептала девушка. – Если хочешь, я еще дам тебе лекарство.
Жоан Тимар отчетливо сознавала, что матери осталось жить недолго, и хотя смириться с этим ей было невыносимо трудно, она старалась держаться, и делала все, чтобы хоть чем-то облегчить страдания несчастной Констанции.
Девушка безмерно любила свою мать, но отца не знала и никогда не видела. Мать мало рассказывала о нем, а на расспросы дочери часто отвечала молчанием. С тех пор как она слегла от тяжелой болезни, Жоан и вовсе не касалась этой темы.
– Нет, – ответила Констанция Тимар, – лекарства не нужно. Боль оставила меня, и мое тело сейчас отдыхает. Какое блаженство, Жоан, не чувствовать боли!
Она улыбнулась и добавила:
– Мне нужно поговорить с тобой, дитя.
– Не надо, мама, побереги свои силы, – испуганно сказала девушка, поправляя подушки.
– Жоан, пожалуйста, выслушай. Действительно, у меня мало сил, и я не могу тратить их на уговоры. Я знаю, что умираю. Мне тяжело оставлять тебя, дитя. Грустно от мысли, что ты будешь одна. Но это не совсем так, Жоан. Есть тайна…
– Не надо, мама, – голос Жоан дрогнул. – Какие еще тайны? Так ли это важно сейчас? Прошу тебя, не волнуйся. Я не хочу, чтобы к тебе вернулась боль.
Констанция крепко сжала руку дочери.
– Я должна кое-что рассказать, Жоан. Тебе следовало знать это раньше. Всему виной моя гордость и отсутствие храбрости. Из-за этого ты много потеряла, Жоан. Теперь я понимаю, насколько была неправа.
– Мама.
– Тише. Это важно. Я хочу рассказать о твоем отце.
– Не думаю, что стоит говорить о нем сейчас, мама. Он не был частью моей жизни. Я даже не знаю его!
– Ты очень похожа на него, – тихо произнесла Констанция.
– Мама! – протестующе воскликнула Жоан. Ей не понравились слова Констанции. «Похожа, надо же! Этот человек когда-то бросил ее мать. Он не достоин того, чтобы говорить о нем», – думала Жоан.
– Однако, это так, – продолжала мать. – Помнишь, я была против того, чтобы ты изучала археологию?
– Я думала, ты была против потому, что считаешь образование необязательным для женщины.
– Я не верила, что ты пойдешь учиться в университет. Но больше всего меня удивил выбор твоей профессии.
– Археология? Почему? Она всегда интересовала меня, мама, – горячо возразила Жоан. – Правда, моего преподавателя этот выбор тоже смутил. Он сказал, что раскопки – не место для леди, но изменил свое мнение, когда увидел, что я учусь и работаю не хуже мужчины. Я благодарна, что ни он, ни ты не пытались отговорить меня.
– О! Разве я смогла бы тебя отговорить? По-моему, интерес к археологии у тебя в крови, – сказала Констанция.
– Почему же? – спросила дочь в недоумении.
– Потому, что именно археологию твой отец любил больше всего на свете, больше, чем меня.
– Не понимаю.
– Тебе знакомо имя Виктора Ланнека? – спросила мать.
– Какой же студент, изучающий археологию, не знает его? Он, наверное, самый известный ученый в своей области. Его книги были моими настольными книгами. Он очень знаменит. А ты знала его?
– Да Я хорошо знала его.
– Мама?! – Жоан вдруг поняла, что собирается сказать Констанция. Ее сердце учащенно забилось.
– Месье Ланнек, – по лицу больной пробежала тень волнения, и она закрыла глаза, – твой отец.
Жоан была потрясена. Месье Ланнек был для нее богом, научным светилом, она мечтала сделать карьеру, подобную его. Девушка изучала труды знаменитого ученого, восхищалась им больше, чем другими, но никогда не встречалась с ним.
Несколько раз Жоан видела в газетах его фотографии, но снимки были нечеткими, так что молодая француженка не могла даже ясно представить себе лицо человека, которого боготворила.
– Я сожалею, очень сожалею, – услышала она взволнованный голос матери. – О Жоан! Ты выслушаешь меня?
– Это не имеет никакого значения, мама. Он оставил нас именно тогда, когда мы больше всего в нем нуждались. Мы не получили от него ни франка, ни строчки. Он не хотел иметь с нами ничего общего.
– Нет, дочь, это не так.
– Как ты можешь говорить такое? Он бросил нас, – отчаянно вскрикнула Жоан.
– Нет. Этого хотела я.
Жоан закрыла лицо руками. Признание матери спутало ее мысли. Она не была уверена, что хочет знать всю правду.
– Выслушай до конца, – продолжала Констанция. – Ты могла бы иметь в жизни гораздо больше…
Сильный приступ кашля прервал ее слова. Жоан встревожилась и пыталась успокоить мать. Но она, несмотря на беспрерывно рвущийся из груди кашель, настойчиво продолжала:
– Разыщи своего отца после того, как меня не станет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34