Для чего вы меня похитили? Так может вести себя лишь разбойник с большой дороги, а не благородный маркиз!
– Я не маркиз де Круа! – оборвал ее Арман. – Черт возьми, сударыня, – воскликнул он, легонько встряхнув ее за плечи, – неужели я действительно так похож на жалкого дворянчика-эмигранта? Это даже немного обидно. Нет, – сказал он, окинув пленницу жестким взглядом, – я не аристократ. Мое имя – Арман Лаваль, я майор императорской гвардии его величества императора Наполеона.
– О! – только и могла простонать Элиза.
Внезапно ей вспомнилось, как выглядел Арман на балу у Сазерленда, и она вдруг поняла, почему ее смущал его внешний вид. Наверняка он не привык носить одежду светских щеголей и выглядел гораздо естественнее в офицерской форме и с саблей на боку.
«Офицер императорской гвардии»! – с невольным трепетом повторила она про себя, не в силах отвести от него взгляда.
Искоса посматривая на Элизу, Лаваль изо всех сил старался вызвать в себе неприязнь к этой изнеженной аристократке. Больше всего его возмущал ее притворно невинный вид. В белом муслиновом платье с лиловыми цветочками, с распущенными по плечам локонами темных волос, перехваченными лиловой лентой, и кротким взглядом миндалевидных глаз Элиза Шепард казалась наивной испуганной девушкой. Но он-то прекрасно помнил, какой искушенной обольстительницей она выглядела на том балу! И цель, с которой она туда приехала, была далеко не невинной. Покорить герцога Сазерленда! Не каждая опытная кокетка замахнется на такое. Но, похоже, этому с виду кроткому созданию по нраву столь опасные игры. Во всяком случае, в решимости ей не откажешь.
Арман вспомнил, как она жаловалась ему на мужа, судя по ее словам, жестокого и бессердечного тирана. Ха! Наверняка этому бедолаге можно только посочувствовать! Кажется, она говорила, что этот брак устроил ее дядя, подлец де Марни. Что ж, бывалому аферисту не впервой пускаться в подобные авантюры. Должно быть, это он придумал, как обвести графа Шепарда вокруг пальца. Естественно, чего проще, сначала благодаря замужеству племянницы проникнуть в высшие слои английского общества, а затем обвинить супруга в жестоком обращении и оттяпать при разводе львиную долю графского состояния.
Выглянув в окно кареты, Арман лениво потянулся и посмотрел на притихшую пленницу.
– Ну, сударыня, – проговорил он с язвительной усмешкой, – думаю, пришло время поведать вам, для чего я прибыл в Англию под вымышленным именем и выкрал вас из дома.
– Сделайте одолжение! – с вызовом бросила Элиза.
– Я приехал сюда, чтобы отомстить своему заклятому врагу, погубившему двенадцать лет назад мою сестру. Этим негодяем был ваш многоуважаемый дядюшка, виконт де Марни.
– Мой дядя? – изумленно переспросила Элиза. – Дядя Пьер?
– Да! – гневно воскликнул Арман. – Он самый. Полагаю, вам известно, что одно время он водил дружбу с якобинцами?
– Месье! Побойтесь Бога.
– Послушайте эту историю, мадам. – Потянувшись в угол кареты, Лаваль достал начатую бутылку коньяка и сделал несколько глубоких глотков. Его взгляд внезапно стал грустным и отрешенным, словно он снова перенесся в те далекие тяжелые дни. – Когда-то давно у меня была семья – мать, отец и обожаемая сестра, которая была старше меня на три года. Мама умерла, когда я еще был маленьким, и сестра в какой-то мере заменила мне ее. Я боготворил свою Жанну и был готов драться с любым мальчишкой, который осмеливался заявить, что встречал девушку прекрасней и лучше нее.
– Она была красива?
– Да, очень. Голубоглазая блондинка с нежным лицом и стройной, хрупкой фигуркой. – Лицо Армана на мгновение исказилось от душевной боли. – Мой отец, – продолжал он после короткого молчания, – был торговцем и держал в Париже несколько магазинов. Естественно, как и многие представители буржуазии, он поддерживал революцию – до того момента, когда она перешла в кровавый террор. По неосторожности отец однажды обмолвился о несогласии с линией Робеспьера и Сен-Жюста. На него донесли, и отца заключили в тюрьму Сен-Лазар. Вот тогда-то к моей семнадцатилетней сестренке Жанне и заявился некий Пьер де Марни. Он уверил ее, что сможет добиться освобождения отца, если, – Арман сделал еще несколько глотков и мрачно взглянул на Элизу, – если она станет его любовницей.
– И она? – испуганно спросила Элиза.
– Она согласилась. А что еще ей оставалось делать? Но подлец де Марни не сдержал своего обещания. Он и пальцем не пошевелил, узнав, что нашего отца собираются отправить на эшафот. Мерзавец рассчитывал, что Жанна не узнает об этом и, не имея родственников, кроме четырнадцатилетнего брата, согласится уехать с ним из Парижа. Но среди наших знакомых нашлись люди, которые обо всем рассказали Жанне. Известие о казни отца сразило ее, и она угасла за какую-то пару месяцев. Видит бог, я пытался, как мог, поддержать ее, но все оказалось тщетным. Жанна не могла смириться с мыслью, что ее жертва оказалась напрасной, и не желала бороться за свою жизнь. Она была очень порядочной девушкой, не то, что все эти дамочки из высшего общества. Потеря невинности для нее означала конец всему.
Уронив голову на руки, Лаваль замолчал. В его облике было сейчас что-то жалостно-неприкаянное, и Элиза на время забыла, что этот мужчина представляет для нее опасность.
– А вы? – едва слышно спросила она. – Что же стало с вами после смерти сестры?
Словно очнувшись, Арман поднял голову и посмотрел на нее затуманенным взглядом.
– Так как наше имущество конфисковали, я оказался на улице. Года полтора я скитался по парижским трущобам в компании таких же бездомных сорванцов, перебиваясь случайными заработками. А потом узнал, что генерал Бонапарт набирает новобранцев перед походом в Италию. Так я стал солдатом будущего императора. С тех пор миновало много всяких событий. Но я никогда не забывал, что однажды должен приехать в Англию и рассчитаться с давним врагом!
Последние слова Лаваль произнес с такой ненавистью, что Элиза испуганно вскрикнула и вжалась в спинку сиденья. Жестко рассмеявшись, Арман притянул ее к себе и, не сводя с девушки горящего взгляда, процедил:
– После того как о твоем побеге узнает весь свет, имя де Марни будет опозорено в Англии. Твой обожаемый дядюшка больше не сможет появляться в обществе и умрет в забвении и нищете, одинокий и всеми презираемый.
– Что вы собираетесь со мной сделать?! – прошептала Элиза, трепеща в его сильных руках, словно осиновый лист.
Неприятная усмешка исказила красивые черты Лаваля.
– То же самое, что сделал Пьер де Марни с моей бедной сестрой. А потом – высажу тебя в каком-нибудь европейском порту, предоставив собственной судьбе. Но прежде – в его взгляде вспыхнули жесткие огоньки – прежде ты напишешь письмо своему супругу, где известишь его, что решила бежать из Англии с любовником-французом.
– Я не стану писать такое письмо! – едва слышно прошептала Элиза.
На лице Армана проступила холодная непреклонность.
– Ты напишешь его, Элиза, – уверенно сказал он. – Даже не сомневайся.
Какое-то время они ехали в полном молчании, в ночной темноте раздавался лишь стук колес. Но вдруг карета резко остановилась, и снаружи раздались громкие голоса. Вскинув голову, Элиза с надеждой потянулась к двери, но Лаваль остановил ее.
– Это всего лишь мои друзья, – сказал он, распахивая дверцу.
Выйдя наружу, Арман с кем-то заговорил по-французски. Пытаясь разобрать обрывки фраз, Элиза вспотела от напряжения. Нет, это не может происходить с ней, это какой-то дурной сон! Оказаться похищенной прямо средь бела дня в центре благополучной, спокойной Англии. Но тут она вспомнила многочисленные рассказы о развитой шпионской сети и с той, и с другой стороны, и ее охватило отчаяние. В Англии было полно шпионов Бонапарта, так же как во Франции хватало английских шпионов. И помочь ей теперь могло только чудо.
Дверь распахнулась, и в темном проеме показалась высокая фигура Лаваля.
– Дальше я поеду верхом, так что вам, сударыня, придется путешествовать в одиночестве, – насмешливо произнес он. – Впрочем, навряд ли это вас сильно огорчит. Устраивайтесь поудобнее, наш путь весьма не близок.
– Да куда же вы везете меня?! – в панике закричала Элиза.
– На побережье, в Корнуолл. Там мы будем ждать французскую яхту.
Арман исчез прежде, чем Элиза успела что-то возразить. Раздался скрип ключа в замочной скважине, и карета снова тронулась в путь. Какое-то время Элиза еще предавалась своим тяжким раздумьям, но вскоре незаметно уснула, убаюканная мерным покачиванием экипажа.
ГЛАВА 4
Проснувшись, Элиза не сразу поняла, где находится. Сквозь решетчатое оконце кареты пробивалось приветливое майское солнце, где-то совсем рядом самозабвенно пел соловей. Но стоило девушке чуть повернуться, как ноющая боль в затекших конечностях вернула ее к действительности. О, Боже! Кошмарный сон не кончился, наоборот, при ярком свете дня ужасное положение, в котором она находилась, показалось ей еще невыносимее.
Поняв, что карета стоит на месте, Элиза поспешно выглянула в окно. Она невзначай надавила на дверь, и, к ее удивлению, дверца экипажа распахнулась. Не заперта! Это открытие подействовало на девушку словно сигнал. Опасливо посматривая по сторонам, Элиза выбралась наружу. Рядом с каретой стояли привязанные к деревьям лошади, за густым кустарником просматривались силуэты мужчин, которые негромко переговаривались между собой.
Убедившись, что они не видят ее, девушка заспешила прочь от этого места. Идти в легких домашних туфельках по каменистым кочкам было трудно, но Элиза не обращала на это внимания. Скорее бы оказаться подальше от этих страшных людей, а там уж она как-нибудь выберется к какому-нибудь жилью.
Платье девушки зацепилось за колючий куст, и она, потеряв равновесие, с приглушенным криком упала на землю. Рядом послышалось раздраженное шипение, и Элиза с ужасом увидела в нескольких шагах от себя омерзительную черную змею.
– Мамочка! – завопила девушка, судорожно вскакивая на ноги. – Уходи, убирайся отсюда, гадкая тварь!
Запрыгнув на невысокий валун, Элиза в панике замахала на змею руками. Но, вместо того, чтобы уползти, змея изогнулась, и начала медленно приближаться к своей жертве. Внутри у девушки все похолодело. Словно завороженная, она неотрывно смотрела в блестящие глаза чудовища, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.
Кусты с треском раздвинулись, и на поляне оказался Лаваль. Выхватив из-за пояса пистолет, он, не целясь, выстрелил в змею. Лесная тварь дернулась, отброшенная пулей, а затем свернулась узкой лентой и застыла в неподвижности. Небрежно отшвырнув ее ногой, Арман приблизился к дрожащей Элизе.
– Надеюсь, этот случай отобьет у вас желание повторить попытку побега, – хмуро взглянув на нее, с холодной усмешкой заметил он.
Его издевательский тон оскорбил Элизу, и она сердито пробормотала:
– Если бы не эта досадная помеха, моя попытка закончилась бы успешно!
– Не заблуждайтесь, – возразил Лаваль, подавая ей руку и помогая слезть с валуна. – Я следил за вами с того самого момента, как вы вышли из кареты.
– Тогда почему же вы не остановили меня раньше?
– Хотел посмотреть, как далеко вы сможете убежать.
– Вы, – от возмущения девушка не могла говорить. – Вы самый отпетый негодяй, какого мне только приходилось встречать!
Арман равнодушно пожал плечами, продолжая увлекать ее за собой к экипажу. Внезапно в носу у Элизы защипало от предательских слез. Как он может так жестоко относиться к ней? Ведь он только что спас ее от смерти, неужели даже это не растрогало его?
– Вы ведете себя со мной так, будто ненавидите меня, – жалобно пробормотала девушка, пытаясь вырвать у него свою руку. – За что вы так относитесь ко мне, Арман? Я же не сделала вам ничего плохого! С первой нашей встречи я была о вас самого высокого мнения, а вы оказались таким жестоким и бессердечным!
Остановившись, Лаваль повернул Элизу к себе и посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом.
– Не старайтесь разжалобить меня, графиня. Я делаю лишь то, что велит мне долг перед моей семьей. И для меня совсем не важно, заслужили вы все это или нет.
– Но, – начала было Элиза, и осеклась под его гневно вспыхнувшим взглядом.
Посадив пленницу в карету, Арман ненадолго ушел и вскоре вернулся с небольшой корзинкой. В ней находились бутерброды с ароматной ветчиной и сыром и небольшая бутыль яблочного сока.
– Думаю, вам пора немного подкрепиться, – не глядя на Элизу, сказал Лаваль.
– Спасибо, я вовсе не голодна, – пробормотала она, упрямо поджав губы.
– Глупости, – отрезал Лаваль. – В мои намерения вовсе не входит морить вас голодом. В любом случае, ехать нам еще долго, и нужно поддерживать силы.
– В самом деле, ведь они мне еще понадобятся, чтобы дать отпор, когда вы приступите к исполнению вашего грязного замысла, – язвительно заметила Элиза.
Арман на мгновение замер, и его лицо медленно залилось краской. Но вслед за тем он беспечно встряхнул головой, как бы отгоняя непрошеные сомнения, и соскочил с подножки кареты.
Как только он отошел, Элиза набросилась на еду, к своему изумлению, почувствовав, что по-настоящему проголодалась. Покончив с завтраком, молодая женщина откинулась на сиденье и грустно усмехнулась, вспомнив свои любимые романтические книги. Святая мадонна! Да любая героиня на ее месте скорее умерла бы, чем приняла пищу из рук своего мучителя. И уж, конечно, держалась бы с большим достоинством. Но, с другой стороны, ведь у героини всегда имелся в запасе отважный благородный герой, готовый рискнуть жизнью, чтобы спасти возлюбленную. А кто спасет ее?
Расправляя измятое платье, Элиза вдруг нащупала на груди плоский металлический предмет и растерянно застыла на месте. Это был медальон с портретом ее матери, покойной виконтессы де Марни, который она почти никогда не снимала. Вспомнив, что на медальоне выгравировано полное матушкино имя, девушка почувствовала волнение. Если этот медальон попадет в руки честных людей, они без сомнения передадут его дядюшке Пьеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39