И никогда не смогу. По крайней мере, в этой стране… Быть может, позже я и смогу помочь тебе… откуда-нибудь издалека.
Он опасливо покосился на вход в шатер, давая понять, что не желает говорить о своих планах на будущее здесь и сейчас.
– Бен говорит, что сюда скоро проведут железную дорогу, – немного невпопад заявила Десса.
– Бен? – переспросил он с добродушной игривостью, свойственной когда-то Митчелу Фоллону, но почти утраченной изгоем Янком. – Кто такой этот Бен?
Девушка смутилась и покраснела.
– Он живет в Виргиния-Сити и работает на компанию по перевозке грузов. Он… он очень умный, добрый, красивый, сильный… Он может помочь нам продолжить дело отца, Митчел, поскольку отлично разбирается в бухгалтерии и весьма здраво рассуждает о том, как и где стоит ставить новые магазины и даже гостиницы. Я, по крайней мере, с ним совершенно согласна.
Митчел посмотрел на нее с затаенной грустью. Как бы он хотел, чтобы эта девочка познала то, от чего пришлось отказаться ему: любовь, верность, семью, радость родного очага… Сможет ли он когда-нибудь вернуть себе все это? Вряд ли. Путь, на который он встал когда-то, мог привести куда угодно, но только не к порогу теплого уютного дома, где ждет любящая жена и дети. Непременно найдется кто-то, кому придется не по нраву тихая гавань мятежного Янка, и тогда ему вспомнят все… Но пусть это никогда не коснется ее!
– Ого! У моей маленькой сестренки уже есть возлюбленный? – с шутливой строгостью погрозил пальцем он, и они дружно рассмеялись.
– Ты совсем не изменился, Митчел, – покачала головой Десса, и в самом деле чувствуя себя маленькой девочкой, над которой старший брат подтрунивает по поводу ее нового знакомого мальчика.
– Ты тоже, Десси, – ласково улыбнулся он, – я всегда чувствовал себя счастливым рядом с тобой.
– Ох, Митчел, милый, почему ты не вернулся тогда? Мы так тосковали по тебе!
В его глазах блеснула сталь, губы плотно сжались; снова вместо Митчела Фоллона перед ней сидел Янк.
– Я не мог вернуться в дом человека, который наживался на войне, – ледяным тоном отрезал он.
– Побойся Бога, Митчел, о чем ты говоришь? – ахнула Десса. – Ведь это же наш отец!
– А что ты знаешь о нем, кроме того, что он наш отец? Разве он любил нашу мать? Или нас? Нет, не сюсюкал с нами на детских праздниках, суя в руку страшно дорогие конфетки, а любил?
– Как ты можешь, Митчел? – со слезами в голосе воскликнула она. – Конечно, любил! Он бросил все, чтобы приехать сюда тебе на помощь и…
– И купил здесь магазин со складом, потому что ничего более подходящего рядом не оказалось. Открой глаза, Десса! Это наша бедная мать умолила его приехать сюда, у него же на уме всю жизнь были только деньги. Куда, по-твоему, делись во время войны «Блэк энд Компани», «Канзас Лимитед» и «Джонсонс Саплай»? Исчезли? Испарились? Ничего подобного, их разорил наш с тобой милый папочка, а их капиталы утекли в «Фоллон Энтерпрайз».
– Но Митчел, дорогой, – заколебалась Десса, – а как же завещание? Ведь там ясно написано, что ты, как его сын, наследуешь все, если объявишься, и…
– Вот именно, глупая, «если объявишься»! Когда он получил письмо Селии и узнал, что я в банде, он сразу понял, что я просто не могу объявиться, поскольку для меня это равносильно самоубийству, и преспокойно внес в завещание этот пункт. Более того, когда ему стало известно, что я жив, он, как человек умный и дальновидный, быстро сообразил: лишать меня наследства невыгодно. А вдруг случится чудо, я получу амнистию, явлюсь и потребую свою часть? И, по закону, получу? Что тогда? А вот что: скандал в благородном семействе Фоллонов, а на это он никогда бы не пошел.
Ты говоришь, он завещал мне все? Опять же уловка. Он не мог не знать, что я не возьму все, а честно поделюсь с тобой. Вот и выходит: и все формальности соблюдены, и никто не обижен. Уверен, в этом ему сильно помог Клуни. Та еще лиса! Ну ладно, вижу, я тебя не убедил. Хорошо, ответь мне на последний вопрос: если отец так уж нас любил, как он, после моей «смерти», мог отпустить тебя, свое единственное, обожаемое чадо, одну Бог знает куда и Бог знает зачем? Разве в твоем приезде сюда была тогда хоть какая-то необходимость или срочность?
Десса вдруг с ужасом поняла, что Митчел прав. Но никогда и ни перед кем, даже перед самой собой, она бы не признала, что ее отец, которого она так любила, был на самом деле черствым, бездушным, расчетливым эгоистом.
Бен вовремя заметил дозорного, который неосторожно вышел в полосу лунного света и прижался к стене ущелья, сливаясь с ее угольно-черной тенью. Красотку он оставил привязанной к деревцу еще полмили назад. Бесшумно, как летучая мышь, он скользнул вперед и снова замер в тени уступа, когда первый луч восходящего солнца блеснул на дуле винчестера очередного стража.
Так, перебегая от одного укрытия к другому, он уже настолько приблизился к лагерю, что чувствовал запах дыма костров, слышал детский плач и фырканье лошадей.
Наконец он его увидел. Лагерь бандитов раскинулся широко, занимая все внушительное плато, окруженное неприступными скалами. Здесь жили не монстры, а люди, по той или иной причине оказавшиеся вне закона. Они привели сюда своих жен и детей, чтобы выжить. Бен отлично знал, что его наверняка убьют, если заметят до того, как он смешается с остальными, но не из природной кровожадности и злобы, а лишь потому, что он узнал об их убежище и может теперь его выдать.
Между тем лагерь просыпался. Толстая мексиканка подошла к костру и принялась печь кукурузные лепешки на лежащем на углях плоском камне; к ней приблизилась седая белая женщина с кофейником в руках, и они негромко начали неспешный разговор о провизии, стирке и детях. Более мирной картины Бену давно не приходилось наблюдать. Но она была обманчива, и он понимал это. Где-то среди этих «безобидных» лачуг и навесов скрывался отпетый бандит Янк, за голову которого правительство назначило неслыханную награду в тысячу долларов золотом.
В стороне от прочих жилищ, среди деревьев, стоял грязно-белый шатер, который сразу привлек внимание Бена. Вдруг полог шатра открылся и из него вышла женщина. Даже со спины Бен мгновенно узнал Дессу и едва сдержался, чтобы не окликнуть ее. У шатра ее встретила индианка и повела куда-то за собой в сторону рощицы. Бен уже прикидывал, как бы обогнуть лагерь по периметру, чтобы оказаться там же, когда из шатра появился высокий, стройный мужчина и остановился у порога, щурясь на ярком утреннем солнце.
– О Боже! – выдохнул Бен, сразу узнав его.
Его нельзя было не узнать, поскольку описание его внешности имелось на каждом втором плакате с надписью «РОЗЫСК«. Даже те, кто не умел читать, знали, как опознать Янка: по широкой седой пряди, падающей ему на лоб. Да, это был Янк. Но это был и брат Дессы – сходство слишком бросалось в глаза, чтобы ошибиться.
Убедившись, что рядом никого нет, Бен подполз ближе и укрылся в высокой траве. Он хотел выбрать удобный момент, чтобы встать, подойти и представиться, но не успел: его опередил коренастый широкоплечий мужчина с грубым лицом.
– Ну как, решился брать банк? – спросил он.
Янк отрицательно покачал головой.
– Смотри, ребятам скоро надоест ждать. И вообще, что-то мы засиделись в лагере. Живем, как какие-то чертовы фермеры! Что с тобой? Постарел?
Бен вжался в землю и весь превратился в слух.
– Вы пойдете туда, куда я скажу, тогда, когда я скажу, и будете делать то, что я скажу, – резко ответил Янк. – Можешь так и передать своим «ребятам». Если не нравится, можете убираться. Я руководил здесь всеми делами задолго до вашего прихода и не позволю, чтобы мне диктовала условия кучка бездельников.
– Ну, это как сказать, Янк, как сказать… Но в одном я с тобой согласен: ты и впрямь командуешь здесь слишком долго. Не пора ли на пенсию?
Янк сгреб бандита за ворот рубахи и отшвырнул от себя как пушинку. Тот отлетел в кусты и приземлился на задницу.
– Метишь на мое место, Греди? – прошипел Янк. – Что ж, попытайся, но только честно, по-мужски, один на один. Или это-то как раз тебе не по зубам?
Вместо того, чтобы вскочить и броситься на него – а именно этого и ожидал Бен, – Греди отполз в сторону, как побитая собака.
– Ничего, Янк, – услышал Бен его злобный шепот, – скоро ты запоешь по-другому!
Да, в стане бандитов зрел переворот, и эта Селия Кросс в своем письме ничуть не преувеличила опасность. Впрочем, Бена беспокоило не это. Его тревожило то, что братом Дессы оказался не кто-нибудь, а сам печально знаменитый Янк. Она любила его, любила беззаветно, и не сможет бросить в беде. Что, если эта слепая любовь заставит ее остаться рядом с братом?
Нет, не может такого быть. Она не могла совершить подобную глупость. Остаться с ним означало погибнуть вместе с ним. Им всем надо уходить отсюда, и как можно быстрее. Но сначала следовало дать понять Дессе, что он здесь.
Стараясь не шуметь, Бен осторожно двинулся вперед.
Десса шла в полумраке рощи вслед за Селией, внимательно смотря себе под ноги. Она уже дважды чуть не упала, споткнувшись о торчащие повсюду узловатые сосновые корни. Время от времени она поднимала глаза, чтобы не потерять из виду индианку, бесшумно и ловко скользившую вперед, как тень. Когда девушка в очередной раз решила посмотреть на свою провожатую, вместо гибкой спины Селии ее глаза уперлись в широкую мужскую грудь.
Десса наверняка бы вскрикнула, если бы ладонь Бена вовремя не закрыла ей рот.
– Ш-ш-ш! Тихо! Если поднимется шум, мне конец.
– Бен? Что ты здесь делаешь?
– Что ты здесь делаешь? Я же сказал тебе не ездить никуда одной.
– Но здесь мой брат, Бен! Митчел жив, и он здесь! Как же я могла не поехать к нему?
Она была счастлива, и он не мог больше на нее злиться.
– Я очень боялся за тебя, дорогая.
– Я знаю, Бен, но я не могла поступить иначе… Ладно, раз ты здесь, пойдем, я познакомлю тебя с Митчелом.
Он удержал ее за руку:
– Постой… Ты знаешь, кто он?
– Я не понимаю тебя, Бен. Конечно, знаю – он мой брат!
– А заодно и Янк, преступник, которого ищут по всей стране с самого конца войны.
– Не суди его строго, Бен, так распорядилась жизнь. Кроме того, кем бы он ни был, он все равно остается моим братом.
– Пусть будет так. Но знай: ему грозит серьезная опасность, а вместе с ним – и нам с тобой. Зреет бунт, и скоро это отребье постарается избавиться от своего главаря. Нам надо уходить…
Раздался звук шагов, и оба обернулись.
Это была Селия:
– Десса, где ты? Что случилось?
– Нам надо уходить, – повторил Бен и потянул ее за руку.
– Я здесь, сейчас приду! – громко отозвалась Десса и уже тише добавила: – Нет, Бен, я остаюсь.
– Но, Десса…
Она вырвала руку.
– Уходи, если хочешь. Я остаюсь.
Десса повернулась к нему спиной и поспешила на зов Селии.
Бен вздохнул и последовал за ней.
Появление Бена в лагере вызвало настоящий переполох. В лагерь незаметно проник посторонний! Все были страшно возбуждены, и Греди не замедлил этим воспользоваться. Он забрался на большой валун посреди лагеря и заорал:
– Эй, откройте ваши уши! Даже стадо баранов охраняют лучше! За кого же он нас держит? Янк устал, ему на все наплевать. Он не понимает, что нельзя уже жить как раньше, грабя одни дилижансы. Пора браться за города, в которых есть банки и хорошая жратва! А потом, собравшись с силами, и за поезда!
Публика загудела, раздались одобрительные возгласы.
На камень поменьше вспрыгнул загорелый рыжеволосый парень.
– Не будьте дураками, не слушайте его! – крикнул он. – Нас там перестреляют, как кроликов. Я за Янка! Он с нами долгие годы и всегда думал о нас…
– Точно! – перебил его третий голос. – Вспомните, что в Виргиния-Сити сделали с Коди и его парнем! Взяли, да и вздернули!
– Коди всегда был ослом! – рявкнул Греди. – Он даже помочиться не мог, не облив при этом свои башмаки. Так ему и надо! Но если мы пойдем за Янком, нас ждет голод. Придет зима, и все мы сдохнем! А если нас не прикончат голод и холод, то добьют люди шерифа. Сначала женщина Янка привозит сюда его сестру, а вслед за ней является еще один чужак. Сам! Незаметно! Под носом у кучи дозорных! Разве раньше такое бывало? Нет! Вот я и говорю…
Бен, Десса и Селия держались подальше от возбужденной толпы; Митчел велел Бену оставить винчестер в шатре, и теперь он был безоружен.
– Я говорила ему, надо уходить, – сказала Селия. – Он останется здесь, пока его не убьют. Его время прошло. Все те, с кем он начинал, или убиты, или ушли. Это новые, они другие. Десса, скажи ему, что надо уходить. Тебя он послушает.
Когда девушка вошла в шатер, Митчел сидел на полу и чистил длинноствольный карабин. Бен остался снаружи наблюдать за происходящим.
– Послушай, брат, – осторожно начала Десса, – не пора ли тебе вернуться домой? Ты же помнишь наш замечательный загородный дом, где нам так было хорошо в детстве…
– Не утруждай себя напрасными уговорами, Десса, – ответил он, энергично работая шомполом. – Это невозможно.
– Не понимаю, почему.
– Меня арестуют прежде, чем я слезу с лошади.
– Но за что? За какие грехи?
Он открыл замок и посмотрел сквозь дуло на вход в шатер.
– Я нарушил закон. Вернее, нарушал законы. Долго, из года в год. И обратной дороги у меня нет.
– И ты… убивал? – с трудом выговорила Десса.
– На войне все убивают, сестренка. На то она и война.
– Ты же знаешь, я о другом… о том, что было после войны.
Митчел горько рассмеялся:
– А какая разница? Убийство есть убийство, как на него ни взглянуть. Меня научили убивать, так почему же я должен остановиться?
– Ох, Митчел, – горестно вздохнула Десса, вспоминая, как относился к убийствам Бен, который тоже прошел войну, и не только войну… – И что ты намерен делать?
Митчел усмехнулся и принялся выразительно набивать магазин патронами.
Десса прикусила губу. Надо было что-то срочно придумать.
– Ладно, поступай как знаешь, – неожиданно спокойно сказала она. – Но подумай вот о чем: с минуты на минуту начнется стрельба. Тебя могут убить, и ты это знаешь. А что будет со мной?
– У тебя есть Бен Пул.
– Да, – твердо ответила она. – У меня есть Бен. Но у меня есть и брат, который позвал меня сюда, а теперь решил бросить на произвол судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38