– В самом деле? – Она бросила на Мэгги быстрый взгляд сквозь поднимающийся над чашкой густой пар. – А какой вид у него сегодня? Такой же?
– Ну уж нет! – хмыкнула Мэгги. – Что там у вас произошло? Да не томи, рассказывай!
О Господи, опять все с начала! Десса вздохнула, но все же решила ответить, ведь иначе Мэгги могла Бог знает что подумать.
– Ничего не произошло, мы просто катались, вот и все. Затем помчались наперегонки через луг и обратно. Бен победил, но всего на полголовы.
– Ух ты, здорово! Знаешь, у Бена не так уж много развлечений. Он всегда такой серьезный, будто и вовсе не умеет смеяться. Я, по крайней мере, никогда не видела его веселым. – Она внимательно посмотрела на Дессу и негромко добавила: – Я очень рада, что ты согласилась с ним поехать.
От удивления Десса едва не выронила чашку.
– А я-то думала… Я полагала… ты любишь Бена? – вдруг брякнула она и даже похолодела от собственной смелости.
– Господи, ну конечно люблю. Но не так, как ты думаешь. Видишь ли, он… я… Короче, мы встретились с Беном впервые, когда Роуз прислала его ко мне получить первый урок мужественности… если ты понимаешь, что я имею в виду.
Десса свесила ноги с кровати и принялась за завтрак. Она сидела вполоборота к Мэгги, и это помогло ей избежать ее прямого честного взгляда.
– Позже Роуз рассказывала, – со смехом продолжала Мэгги, – что послала его ко мне, потому что с ней он был страшно застенчив, скован и не сводил глаз с ее груди. Она думала тогда, что лечения постелью окажется достаточно, но ошиблась. Мальчик нуждался не столько в удовлетворении чисто физиологической потребности, сколько в ком-нибудь, с кем мог бы делиться тем, что с ним произошло и происходит. Так что этим мы с ним больше никогда не занимались. Понимаешь, я просто не могла. Да и он, приходя ко мне, хотел вовсе не этого. Он искал во мне то ли сестру, то ли мать, ведь ты уже знаешь, вся его семья погибла… И так мы стали друзьями, быть может, даже больше, чем друзьями, но не любовниками.
Десса искоса наблюдала за ней, но так и не смогла заметить ни в ее голосе, ни в выражении лица ни малейшего признака фальши. Оставалось только признать, что эта черноволосая красотка оказалась неплохим психологом и смогла разглядеть за ее спонтанным прямолинейным вопросом не просто ревность, а настоящую тревогу и отчаяние.
Заметив настороженный взгляд Дессы, Мэгги слабо улыбнулась и пожала своими красивыми плечами. Дессу почему-то больше не шокировала ее манера разгуливать по дому полуобнаженной. «Просто здесь так принято», – решила она. Правда, у этой нежданно проснувшейся терпимости была и оборотная сторона, и девушка невольно подумала, не пора ли ей вернуться назад, в привычный ей мир, пока она окончательно не уподобилась обитательницам заведения Роуз. Подумала и тут же устыдилась своих мыслей. И от Роуз, и от Мэгги она не видела ничего, кроме добра и заботы. Когда же наконец ей удастся научиться не судить о людях опрометчиво?
Рассеянно ломая пальцами хрустящее печенье, Десса сказала:
– Знаешь, Мэгги, я не думаю, что в состоянии изменить Бена. На меня вряд ли стоит рассчитывать. Мы с ним не очень-то ладим.
– Ну что ж, нет так нет, – быстро ответила Мэгги, но Десса сразу поняла, что она ей не верит. Но с этим она уже ничего не могла поделать.
В дверь постучали. Подумав, что это снова Бен, Десса быстро забралась под одеяло. Но вместо Бена в комнату вошла Роуз с телеграммой в руках.
– Десса, пару минут назад Кэл Реймер принес для тебя сообщение. Оно от «Клуни и Браун» из Канзас-Сити. Мне кажется, в нем может быть что-то важное, впрочем, тебе виднее… Мэгги, там внизу тебя спрашивает какой-то парень. Я сказала ему, что еще слишком рано, но он ответил, что пришел по другому поводу. Полагаю, тебе лучше одеться: он не из наших обычных клиентов, и твои едва прикрытые прелести могут его отпугнуть.
На лице Мэгг отразилось легкое смущение, и она выпорхнула из комнаты. Роуз последовала за ней, оставив Дессу наедине с телеграммой.
Она быстро пробежала листок глазами, затем перечитала снова, уже медленнее. Кто-то хотел купить дело отца, причем за весьма внушительную сумму. Мистер Клуни считал, что столь щедрое предложение стоит принять. Не соизволит ли она вернуться в Канзас-Сити и заняться оформлением необходимых бумаг? В конце телеграммы говорилось, что на ее счет в банк Виргиния-Сити переведены дополнительные средства на расходы.
Десса села на край кровати и положила листок на колени.
«Не торопись… Надо поспешить… Нет… Да…» Голова готова была взорваться от самых противоречивых мыслей и решений. Почему они сами не занялись всем этим? Она же ничего не знает о делах отца! Нет, это уже слишком. Почему Эндрю не избавил ее от ненужного беспокойства? Он ведь долгие годы работал на отца и теперь автоматически становился ее поверенным. Что им всем от нее надо?
Десса с новой силой ощутила свое одиночество и беспомощность в этой дикой пустыне. Подумать только, ей нечего надеть, кроме траурного платья, негде жить, кроме борделя, у нее нет друзей, кроме хозяйки этого борделя и ее девиц; есть еще, правда, некий молодой белокурый красавец, но она не могла с уверенностью сказать, может ли на него рассчитывать, а тут еще зануда-адвокат требует, чтобы она мчалась через полстраны лишь затем, чтобы встретиться с каким-то незнакомым бизнесменом – наверняка толстым, лысым и с неизменной сигарой во рту – и вести переговоры по вопросу, в котором она ничегошеньки не смыслит.
Что ж, она никуда не поедет. Вот просто не поедет, и все! Эндрю и Клуни отлично справятся сами. Теперь у нее есть деньги, и она может наконец заняться тем, что ей действительно нужно: купить нормальную одежду, новую обувь и снять дом. А затем… затем ей почему-то очень хотелось разыскать того странно знакомого незнакомца, прятавшегося в тени деревьев во время похорон. Вот этим-то она и займется, а Канзас-Сити с его проблемами находится от нее слишком далеко…
Десса скатала телеграмму в шарик и небрежно бросила на столик у кровати.
После обеда девушка отправилась за покупками и исходила вдоль и поперек Уоллес-стрит, торговую улицу городка, с любопытством рассматривая старые постройки из массивных каменных глыб с готическими окнами и остроконечными крышами, появившиеся здесь во время золотой лихорадки. Тогда же в Виргиния-Сити открылись представительства крупных фирм, компаний и газет, штаб-квартиры которых находились в Бэннеке. Разговаривая с продавцами и владельцами магазинов, Десса узнала, что местные жители именуют свой город просто «Виргиния» и страшно гордятся его мрачным кровавым прошлым.
Хозяин одной лавки рассказал ей, что на кладбище Бут-Хилл, помимо честных горожан, похоронены пятеро «бандитов с большой дороги» из шайки Пламмера. Пламмер, как пояснил он, был местным шерифом, который со своими головорезами «контролировал» дорогу из Беннека в Виргинию, устанавливал в городе немыслимые законы в свою пользу и держал за горло всех более или менее состоятельных людей в округе. Пятерых его приспешников повесили 14 января 1864 года, а самого Пламмера – чуть позже; его жена шла за ним до самого эшафота, обливаясь слезами и умоляя «добрых горожан» пощадить ее мужа.
Но самым опасным и жестоким негодяем был некий Хельм. О нем до сих пор говорят только шепотом, словно боясь нечаянно разбудить его злой дух. Он был людоедом и как-то, если верить слухам, вместе с одним полумертвым от голода индейцем зажарил на костре и съел целую человеческую ногу.
Десса почувствовала приступ тошноты от этой ужасной истории и невольно прикрыла рот рукой. Она так и не поняла, что означали искорки, вспыхнувшие вдруг в глазах лавочника: то ли насмешку над ее легковерностью, то ли удовлетворение от эффекта, произведенного его правдивой историей.
Лишь с наступлением темноты Десса, нагруженная свертками и пакетами, вернулась в «Золотое Солнце». Портниха обещала ей сшить к концу недели несколько новых платьев, и она, чтобы не ждать так долго, купила два готовых, одно из которых предназначалось для езды верхом: девушка собиралась попросить у Роуз разрешения брать по воскресеньям Барона. Кроме того, Десса, к немалому своему удивлению, обнаружила в местных магазинах отличное нижнее белье, ничуть не отличавшееся от того, что она носила в Канзас-Сити, и накупила его целый ворох.
Бен как раз приканчивал вторую кружку пива, когда дверь салуна распахнулась, и на пороге показалась Десса, тщетно пытающаяся пройти внутрь, не рассыпав свои многочисленные свертки. Два из них все-таки выскользнули у нее из рук и полетели на пол. Тут же какой-то бородатый парень бросился ей на помощь, но Бен его опередил, выхватив упавшие свертки прямо из-под его протянутой руки.
– Я сам, – буркнул он недовольному бородачу и уже громче добавил: – Позвольте помочь, мэм, одной вам не справиться.
Не дожидаясь ответа, Бен сгреб в охапку все покупки, взбежал по лестнице, пропустил Дессу вперед и, как ни в чем ни бывало, вошел вслед за ней в ее комнату.
– Большое спасибо, мистер Пул, – непринужденно прощебетала она. – Будьте так любезны, положите, пожалуйста, все это на кресло.
Вместо того, чтобы избавиться от свертков, Бен сжал их еще крепче. Он был растерян и смущен. Он ожидал чего угодно, только не этой дежурной светской вежливости. Если бы она, не сказав ни слова, бросилась ему на шею, он бы не осудил ее. Если бы опять накричала на него, наговорила горьких слов и выгнала прочь, он бы понял. Но к подобному повороту событий Бен не был готов.
– Ну что же вы, мистер Пул? Не стесняйтесь, кладите мои покупки и присаживайтесь. Сегодня чудесная погода, не правда ли?
Бен тупо кивнул, свалил свертки в кресло у стены, но сесть не решился.
– Да что это с вами? Вы словно язык проглотили! – все тем же тоном заметила Десса и буквально упала в кресло у стола. – Уф! Ну и устала я сегодня! Целый день на ногах, а не сделала и половины того, что хотела. Никогда бы не подумала, что здесь можно купить столько модных вещей. Нет, ваш городок мне определенно начинает нравиться. Жаль только, что в нем так много брошенных домов.
– Это из-за золота, – выдавил наконец Бен, с трудом отлепив язык от гортани.
– Золота?..
– Его больше не осталось.
Десса так и не поняла, при чем тут золото, но на всякий случай кивнула. Затем встала, подошла к зеркалу, вынула шпильки, и волосы густой блестящей волной легли ей на плечи.
Помимо собственной воли Бен то ли едва слышно произнес, то ли выдохнул ее имя; она обернулась и вопросительно посмотрела на него.
В ее взгляде не было ни страха, ни раздражения, ни мстительного огонька, и, завороженный им, Бен позабыл, что хотел сказать. Не отводя глаз и не меняя выражения лица, Десса опустилась на пуф рядом с зеркалом и замерла в ожидании. Бен снова почувствовал себя полным идиотом. Он попытался представить себе, что перед ним Мэгги или Роуз, с которыми он мог говорить легко и свободно, но это не сработало.
Десса продолжала смотреть на него, в ее темно-зеленых глазах вспыхивали и гасли таинственные искорки, маня за собой, гипнотизируя, лишая воли и слов. А потом она улыбнулась ему, и он пропал. Пропал окончательно и бесповоротно. Господи, вот ведь дурак! Сколько раз говорил он себе: держись от нее подальше, но так ничего и не смог с собой поделать. И, как назло, сейчас, когда он был уже готов сказать ей главное, она решила вести себя с ним любезно. Да, именно любезно, даже вызывающе любезно: ни капли тепла, ни грана искренности – одна лишь светская поза.
С трудом вырвавшись из мерцающих глубин ее глаз, Бен смущенно кашлянул и сказал:
– Что ж, я, пожалуй, пойду…
Она подождала, пока он откроет дверь, и только тогда окликнула его.
– Бен?
Он весь напрягся и застыл в дверном проеме.
– Еще раз спасибо за помощь, Бен.
Больше она не сказала ни слова, и он вышел, чувствуя в сердце грызущее разочарование. Ему страшно хотелось остаться и поговорить с ней начистоту, но он понимал, что не сможет произнести и двух связных слов подряд. А что ей за радость общаться с человеком, который нем как рыба?
Когда за ним закрылась дверь, Десса вздохнула и покачала головой. Вместе с решением остаться на время в Виргиния-Сити к ней внезапно пришло острое желание достучаться до Бена, вытащить его из панциря, под который он, как черепаха, все время прячет голову.
В последнее время ее не раз приводила в недоумение собственная невесть откуда взявшаяся смелость. С ней стали происходить вещи, которых она не понимала до конца, но благодаря какому-то шестому чувству знала, что правильно, а что нет. Это касалось и Бена. Десса не была искушенной в любви женщиной, но и от недостатка мужского внимания тоже не страдала. Правила флирта были ей отлично знакомы, равно как и способы увильнуть в самый последний момент, никого при этом не обидев. Но вся ее «наука» вдруг оказалась бесполезной, едва она ступила на скользкую тропу кокетства с Беном Пулом. Она и не предполагала, что мужчина может хладнокровно повернуться и уйти от женщины, готовой – пусть даже в ослеплении или из каприза – отдаться ему. Слов нет, он ее этим заинтриговал. Но сознательно ли он ведет себя столь непредсказуемо или просто не знает правил игры? Если верно последнее, то это не страшно. Она его им обучит.
8
– Ты ведь не прикоснулся к ней, верно? – строго спросила Бена Роуз.
Ему предстояла двухдневная отлучка по делам компании Бэннона, и она пригласила его на завтрак.
– К кому именно, Рози? – самым невинным тоном поинтересовался Бен, но внутренне насторожился.
– Ты и сам прекрасно знаешь. Хватит хитрить, негодник, ты все равно не умеешь врать.
Бен отправил в рот новую порцию печенья и жевал его куда дольше, чем того требовалось. Ему надо было подумать. Он знал, что Роуз и Десса в приятельских отношениях. Интересно, что рассказала ей Десса об их прогулке? Стала ли утруждать себя упоминанием его имени? И не наболтала ли со зла Бог знает что?
– Бен, я не люблю, когда мои вопросы игнорируют, – настаивала Роуз.
– Ну хорошо, Рози, я пару раз поцеловал ей руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38