– Бен говорил с Муном, но тот тоже ничего не знает. Вили Мосс – тоже. Но когда Бен вернется, мы с ним хотим съездить на разведку в Алдер-Галч.
– Да вы оба просто рехнулись! Алдер-Галч – пристанище преступников. Это государство в государстве, там живут по своим законам, не зная ни жалости, ни пощады. «Съездить» туда «на разведку» – все равно что сунуть голову в петлю. Нет, дорогая моя, так дело не пойдет. Если Бен совсем уж голову потерял, будь хоть ты умнее. Обещай мне выкинуть это из головы!
– Но, Роуз…
– Ну хорошо, хорошо… Обещай хотя бы, что поговоришь с Уолтером и попросишь его собрать своих ребят вам в помощь.
Десса быстро кивнула. Она отлично знала, что этот план не сработает. Мун никогда не сунется в Алдер-Галч и не даст им своих людей. Он не раз говорил Бену, что это чистое безумие.
Роуз и Десса вышли из ресторана вместе, но сразу за порогом, тепло простившись, разошлись по своим делам: одна – в «Золотое Солнце», а другая – домой, ждать Бена.
Ближе к вечеру Десса уже раз десять поднимала занавеску, выглядывая на дороге знакомую повозку, но ее все не было. Девушка не особенно тревожилась: Бену доводилось задерживаться и раньше. Она прибралась в доме, сварила кофе, затем села с книжкой поближе к лампе, но чтение не шло на ум. Она снова взглянула на дорогу. Пусто. Вздохнув, Десса достала старые письма и фотографии Митчела и стала их перебирать.
В окно постучали. Девушка встрепенулась: кто бы это мог быть? Никто, кроме Бена, но Бен никогда не стучит в окно. Он вообще редко стучит… Должно быть, послышалось.
Стук повторился, на этот раз он был более настойчивым. Десса встала, подошла к окну, отодвинула занавеску и испуганно отпрянула назад: на нее смотрело темное округлое лицо индианки. Незнакомая женщина делала ей какие-то знаки, то ли боясь, то ли не желая говорить громко. Справившись с собой, девушка открыла окно.
– Ты должна ехать со мной, – с усилием произнесла незнакомка так, словно говорила на малознакомом ей языке. Она была одета в засаленное кожаное платье, напоминавшее рубаху, доходившую ей до коленей; в иссиня-черных косах красовались вплетенные в них красные ленты.
– Поторопись. Я привела лошадей, – снова заговорила индианка, указывая в сторону двух низкорослых лошадок с одеялами вместо седел на спинах.
– Вы… Ты – Селия Кросс? – спросила Десса, хотя уже и догадалась, что это именно так.
Но что, если ее хотят заманить в ловушку, о которой предупреждал Бен? А если все честно, то разве она сможет не поехать с ней к Митчелу, хотя и обещала Бену дождаться его? Сомнения раздирали сердце Дессы на части.
– Докажи сначала, что тебя действительно прислал мой брат, – потребовала она. – Где он? Что с ним?
– Митчел, – ответила индианка, – мой мужчина. Они его скоро убьют. Я не могу уговорить его уйти. Он говорит, будет что будет, он не уйдет. Но каждую ночь я слышу разговоры у костра. И каждую ночь по другую сторону костра садятся все больше людей. Он скоро останется совсем один. Но он не видит это. Не хочет видеть. Ты его сестра. Он хочет видеть тебя, говорить с тобой. Он не уйдет, пока ты не придешь. Поторопись. Я привела лошадей.
Видя, что Десса все еще колеблется, индианка молча достала из-за пазухи маленький мешочек из оленьей кожи и вытряхнула на ладонь два тускло блеснувших в полумраке кольца.
Десса сразу узнала их. Они были совершенно одинаковыми – с литерой «Ф» в вензеле из бриллиантовой крошки – только разного размера. Меньшее принадлежало ей, а большее – ему. Теперь она убедилась, что Митчел действительно в банде, иначе как к нему могло попасть ее кольцо, которое негодяй Коди отобрал у нее во время ограбления дилижанса? Но… это всего лишь кольца! Их можно купить, украсть…
– Как ты нашла меня? Как узнала? Почему не приходила раньше? – быстро спросила Десса.
– Я пришла, когда он сказал прийти. Он видел тебя на вашем празднике мертвых.
– А, – догадалась Десса, – на похоронах наших родителей! – В ее памяти всплыл образ мужчины, стоящего поодаль, который потом еще долго преследовал ее. – Я тоже видела его. Ну конечно же, это был он! Скажи, мой брат здоров? Как он выглядит? Да говори же!
Индианка удовлетворенно кивнула:
– Увидишь сама. Здесь мне опасно. Поторопись, пока не вернулся твой мужчина. Лошади ждут.
– Сейчас, одну минуту!
Последние сомнения исчезли. Она скоро увидит Митчела!
Сорвав с гвоздя шаль, Десса выбежала за дверь.
Бен не стал просить Вили придержать лошадей у дома Дессы, а просто спрыгнул на ходу и подбежал к двери; та была приоткрыта, и он без стука вошел.
– Десса, дорогая, я вернулся!
Ответа не последовало. Бен снова позвал, и снова тишина. Только тут он заметил, что, несмотря на вечернюю прохладу, окно, выходящее на запад, распахнуто настежь. Он подошел закрыть его и на склоне холма, сразу за городом, увидел два конных силуэта, четко вырисовывавшихся на фоне заката.
Бен готов был поклясться, что оба они женские, и что одна из всадниц – индианка.
Он сразу понял, что случилось, и разозлился не на шутку.
– Десса, как ты могла! – в отчаянии крикнул он сгущавшимся сумеркам, и его кулак едва не сломал подоконник.
Силуэты достигли вершины холма и скрылись из виду.
Всадницы двигались неспешно, и он вполне мог успеть догнать их. Бен выскочил из дома, бросился к конюшне, оседлал Красотку и помчался к холму. Недавно прошедшие дожди облегчали ему задачу: на раскисшей земле следы читались, как в открытой книге.
На вершине холма Бен остановил лошадь и стал всматриваться в даль. Впереди высилась громада Алдер-Галч – беспорядочное скопление скал, на первый взгляд неприступных, а на самом деле прорезанных настоящим лабиринтом троп и тропок, маршруты которых знали лишь немногие. И там, почти у подножия этого каменного исполина, он увидел две черные точки, медленно продвигавшиеся вперед.
Когда женщины добрались до скал, солнце уже село. С момента их отъезда из Виргиния-Сити Селия Кросс не проронила ни слова; можно было подумать, что весь свой запас слов языка бледнолицых она исчерпала, убеждая Дессу отправиться с ней. Девушка, в голове которой вертелись сотни вопросов, устала задавать их, все равно не получая ответа.
Несколько раз они останавливались, чтобы напоить лошадей и самим приложиться к ледяной воде прозрачных ручьев. Десса думала о Бене, о том, что подумает он, когда обнаружит ее исчезновение. Наверное, разозлится или даже испугается… Конечно, следовало оставить ему записку, но разве на это было время?
Затем мысли девушки перенеслись к брату. Люди всегда говорили, что они с Митчелом очень похожи – и внешне, и по складу характера, – но она-то знала, что он умнее, храбрее и добрее ее. И она никак не могла представить его себе бандитом, объявленным вне закона изгоем, что бы ни сделала с ним война. Это было просто невозможно.
После долгого пути в неудобном индейском «седле» все ее тело ныло, но она упорно следовала за Селией Кросс, уверенно лавировавшей между валунами и обломками скал. Узкая каменистая тропинка, виляя, поднималась вверх и после бесчисленных поворотов и изгибов привела их наконец в огромное, похожее на гигантский ящик ущелье.
Селия остановилась.
– Они видели нас. Они знают, что мы здесь.
Десса даже вздрогнула от неожиданности. Она полагала, что индианка никогда уже больше не заговорит.
– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила она.
– Дозорные, – коротко ответила Кросс, взглядом указав на высившиеся над ними края ущелья.
– Но я ничего не вижу! Здесь слишком темно.
– Они слышат. Они знают.
– И что же они сделают?
– Пока ничего. Я – женщина Янка. Ты – сестра Янка. У него еще есть власть. Но скоро не будет. Мы должны успеть. Он и так слишком долго ждет.
– Я тоже, тоже слишком долго жда… – Смысл слов Селии наконец дошел до Дессы, и она едва не задохнулась: Янк?! Так Митчел и есть тот самый Янк?
Землю окутала глухая темнота, и Бен вполголоса выругался. Он не мог преследовать их ночью. Небо было затянуто тучами, и надеяться на помощь луны тоже не приходилось. Он уже не сомневался, что женщины направлялись в Алдер-Галч, но соваться туда в буквальном смысле слова на ощупь было полным безумием. Даже если бы ему чудом удалось найти лагерь Янка, он все равно не смог бы проникнуть туда незамеченным. А если его убьют или даже просто схватят, он ничем уже не сможет помочь Дессе. Правда, в последнем случае оставалась надежда, что Митчел не позволит пристрелить жениха своей сестры, но полагаться только на нее Бен не мог.
Спрятавшись от ветра за огромным валуном и закутавшись в одеяло, он погрузился в тревожный, чуткий сон.
Пока он спал, небо расчистилось и выглянула полная луна. Ее холодный серебристый свет резкими штрихами обозначил острые уступы Алдер-Галч, придавая нагромождениям камней у его подножия причудливые очертания и выделяя зловещими черными мазками теней проходы между скалами.
Словно ожидавший этого Бен внезапно проснулся, огляделся и с благодарностью улыбнулся ночному светилу. Интуиция или даже, скорее, какое-то шестое чувство, выработавшееся в нем за долгие годы общения с дикой природой Монтаны, не подвела и на этот раз.
– Десса, любовь моя, – шепнул он, – держись, я иду к тебе.
Он свернул одеяло, приторочил его к луке седла, вскочил на Красотку и осторожно въехал под своды густых теней оплота беззакония под названием Алдер-Галч.

21
Лагерь был огромным и по размерам своим вполне мог сравниться с поселками, которые Десса видела вдоль железной дороги, когда ехала в Канзас-Сити. Правда, домов, как таковых, здесь не было: повсюду виднелись лишь палатки военного образца, грубо сколоченные навесы с плетеными стенами или, в лучшем случае, примитивные хибары. Мужчины сидели у костров, женщины занимались своими обычными делами, дети с криками и смехом сновали тут и там, играя в те же игры, что и их сверстники на всем белом свете. В воздухе стоял запах жарящегося мяса.
– Где он? – сразу спросила Десса, едва они спешились. – Отведи меня к нему.
Селия подозвала одного из мальчишек постарше, передала ему поводья лошадей и повела девушку через лагерь к купе чахлых деревьев, среди которых, особняком, стоял большой грязно-белый шатер. На них никто не обращал внимания; казалось, и сам их приезд остался незамеченным.
Внутри шатра горела лампа, и на сероватом пологе вырисовывалась размытая тень сидящего человека. Сердце девушки бешено заколотилось.
Селия откинула полог и отошла в сторону, пропуская Дессу вперед.
Ей навстречу поднялся высокий красивый мужчина с обветренным усталым лицом; под отражавшими свет керосиновой лампы глазами залегли тени, правую бровь и часть лба пересекал шрам, буйную гриву темно-каштановых волос прорезала широкая седая прядь. Да, это был он – тот человек, которого она видела на похоронах! Тогда она не поверила своей минутной догадке, просто боялась поверить, но мысли о нем с тех пор не оставляли ее, его образ являлся ей во снах и всегда оказывался тем, кем и был на самом деле, – Митчелом!
Мужчина долго и пристально вглядывался в лицо застывшей перед ним девушки. Наконец из его глаз исчезла настороженная подозрительность, они потеплели, и он сказал:
– Десса!.. О Великий Боже, это действительно ты! Дорогая моя сестренка… Как же ты выросла, какой стала красавицей!
Он распахнул ей свои объятия, и она со сдавленным криком бросилась к нему на шею. Его худое мускулистое тело напряглось, а руки так крепко сжали ее, что ей трудно было дышать. От него пахло дымом костров, виски, табаком и кожей, и все же сквозь эти запахи Дессе удалось ощутить что-то неуловимое, до боли знакомое с детства.
– Боже мой, Десса, – бормотал Митчел, слегка покачивая ее в кольце своих рук, – я уже и не чаял увидеть тебя.
Родной голос, навевавший воспоминания об их далеком безоблачном прошлом, когда родители были живы и молоды, когда весь мир был у их ног, даря лишь радость и счастье, проникал прямо в сердце. Девушка не выдержала и, как когда-то в детстве, уткнувшись носом в его грудь, разрыдалась.
– Ну что ты, – ласково сказал он, – не надо плакать, моя маленькая Десси, не надо плакать…
Но она не могла остановиться. Слезы текли сами собой, смывая горечь тех лет, когда семья считала его погибшим, боль за то, что родители не могут разделить ее радость, и за то, что сделала с ним война.
Он ласково похлопал ее по спине, но не отпустил, а терпеливо ждал, пока она перестанет плакать. Если бы в это момент его видел кто-нибудь из банды, то не поверил бы своим глазам: непреклонный, не знающий пощады Янк, правящий железной рукой в своем маленьком царстве головорезов, стоит и с нежностью утешает свою рыдающую сестренку! Более того, если кому и случилось бы стать свидетелем этой вопиюще странной сцены, он никогда бы не решился рассказывать о ней, чтобы не прослыть лгуном или сумасшедшим.
А потом они сидели и говорили. По его просьбе Десса рассказала ему обо всем, что произошло после смерти их родителей, упомянув, разумеется, и о предательстве Клуни и Эндрю.
– Но ты, к счастью, жив, – закончила она, – и можешь теперь…
Ее перебил его горький смех; она с удивлением взглянула на него, но тоже рассмеялась.
– Я имею в виду, – пояснила Десса, – что если бы отец знал, что ты жив, он завещал бы все тебе. И теперь мы можем… Ох, Митчел, – спохватилась она, – я же переписала на этого мерзавца Эндрю половину нашего… то есть, твоего наследства! Не сердись, у меня не было выбора, иначе я вообще могла не получить ни цента. Но теперь ты можешь написать Клуни и заявить о своих правах. Господи, ну почему отец настолько не доверял мне? Я так любила его, а он считал, что я не в состоянии ни с чем справиться. Надо же было додуматься отдать все дело в руки Клуни и Дрюхарта!
– Не расстраивайся, сестренка, – вздохнул Митчел. – Поверь мне, теперь отец гордился бы тобой. Я знаю, что говорю. Ты блестяще со всем справилась, и я не вижу для себя смысла заявлять права на свою долю. Мне не нужны деньги отца и его предприятие. Что я буду с ним делать, если не могу открыто появиться даже в Виргинии, не говоря уж о Канзас-Сити?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38