Они двигались вместе в бешеном ритме, их губы слились, тела переплелись в жарком, неутолимом желании. «И, — подумала Занна какой-то частичкой мозга еще способной думать, — именно для этого мы и были созданы». Для этой всепоглощающей, неутолимой, обжигающей страсти, неумолимо ведущей их к вершине наслаждения.
Достигнув оргазма, Занна почувствовала, что распадается на кусочки, как будто ее душа оторвалась от тела. Каждое ощущение было настолько острым, что Занне казалось, что она умирает от удовольствия. Словно издалека она услышала крик Джейка, его голос был хриплым, почти неузнаваемым.
Они вернулись с неба на землю, все еще в объятиях друг друга.
Когда Занна вновь обрела дар речи, она хрипло спросила:
— И это… всегда так бывает?
— Нет. — Ответ прозвучал резко, почти грубо. Джейк все еще прижимался к Занне всем телом, опустив голову ей на плечо. Она погладила его спутанные влажные волосы и, улыбаясь, погрузилась в сон.
Занну разбудил поцелуй. Медленно, лениво подняв ресницы, она увидела рядом с собой Джейка. Занна улыбнулась ему и провела рукой по полам надетого на него махрового халата.
Джейк поцеловал ее заблудившиеся пальчики.
— А сейчас… — его голос, выражение его глаз, обещали такое невообразимое наслаждение, что Занна вздрогнула отнюдь не от холода, когда Джейк отбросил в сторону одеяло.
Он протянул ей халат, очень похожий на его собственный.
— А сейчас у меня есть сюрприз для тебя, Сюзи.
Джейк вывел ее из комнаты. Дверь в ванную была открыта, и в воздухе витал запах роз и жасмина.
У Занны перехватило дыхание. Ванна была наполнена журчащей водой, и лепестки пламени, словно плененные звезды, горели на верхушках высоких свечей, стоящих по ее краям. Еще Занна заметила ведерко со льдом, остывающее шампанское и два бокала.
— Как будто все приготовлено для римской оргии, — сказала она со странной смесью удовольствия и застенчивости.
— Здорово, — Джейк развязал пояс своего халата и сбросил его прямо на пол, а затем снял халат с плеч Занны. — Я буду Антонием, а ты Клеопатрой. Прости, что не нашлось ослиного молока, но по выходным оно не продается.
Шутка была не очень удачной, но Занна была благодарна и за такую. Их общий смех облегчил ей переход на новый уровень близости.
Занна улеглась в ароматную воду, оперевшись на руку Джейка и отхлебнула вина, которое он ей налил. Она чувствовала, как пузырьки пощипывают у нее во рту, и думала, что наверное спит — но даже в самых невероятных снах с ней не случалось ничего подобного.
И когда бокал опустел, и Джейк взял его у нее из рук, когда Занна откинулась на спину, зазывно улыбаясь, и услышала прерывистое дыхание Джейка, увидела его потемневшие глаза.
И тогда…
— Никто не мыл меня с самого детства, — полушутя возразила Занна, когда Джейк начал очень нежно ее намыливать.
— Тогда ты много потеряла. — Джейк мазнул мыльной пеной ей по кончику носа и по обоим соскам. Тело Занны напряглось как струна от его прикосновения, и по улыбке Джейка она поняла, что ее реакция не осталась незамеченной. Занна взглянула ему в глаза и увидела в них отблески пламени. Она потянулась к нему и поцеловала в губы.
Руки Джейка двигались по ее телу, лаская ее нежно, как журчащая вода. Прикосновения Джейка отражали его восхищение, его возрастающее желание. Желание, которое Занна разделяла с ним.
Их соитие было медлительным, ленивым, томным. Занна чувствовала себя почти невесомой в объятиях Джейка, ее волосы плыли по воде, как у русалки. И впервые ее удовольствие тоже было нежным, как морские приливы и отливы в середине лета. Но потом, внезапно, их охватила, переполнила неистовая страсть, и они растворились друг в друге, целуясь как безумные, переплетя руки и ноги, пока их тела стремились к насыщению.
А потом на них нахлынула последняя волна, подняла, закружила и выбросила их, стонущих и вскрикивающих, на берег, где они и обрели покой.
Занна проснулась с трудом и некоторое время лежала, оглядываясь по сторонам, соображая, где она. Потом резко села, почти впав в панику при виде незнакомой комнаты, измятой постели… и собственной наготы. И, особенно, при виде голого мужчины, безмятежно спящего возле нее.
На мгновение она замерла, удивленно его разглядывая. И как только она начала вспоминать подробности, ее охватило жгучее чувство стыда.
Неужели это она — Занна Уэсткотт — допустила это? Неужели оболочку невозмутимости, которой Занна себя окружила, так легко разбил какой-то незнакомец. Человек, которого она повстречала накануне и которому не могла доверять. Боже мой, деревенский механик… смотритель, на которого она даже не взглянула бы при нормальных обстоятельствах.
«Господи, — подумала Занна, проглотив комок в горле. — Я, наверное, свихнулась».
Но с самого приезда сюда она утратила связь с реальностью, словно ее околдовали, приворожили. А может, она просто пытается найти оправдание для своей необъяснимой, непростительной выходки?
Как бы то ни было, Занна уже опомнилась, пришла в себя. И теперь ей нужно выбираться из этой постели, из этого дома, чтобы оказаться в безопасности до того, как Джейк проснется.
Медленно, очень осторожно она сползла с кровати, обводя взглядом комнату в поисках одежды. Похоже, все ее вещи были здесь, разбросанные по полу, кроме жакета, сумки и туфель, оставшихся на первом этаже, если память ей не изменяет.
Занна собрала вещи, краем глаза посматривая в сторону кровати, но Джейк, слава Богу, спал как младенец.
«Пожалуйста, Господи, — беззвучно взмолилась она, — позволь мне выбраться отсюда. Позволь мне не встретиться с ним лицом к лицу».
Фраза «в холодном свете дня» внезапно приобрела новое пугающее значение.
Занна бесшумно отворила дверь спальни. Она намеревалась одеться в ванной, но знакомый аромат масла для ванн, смешанный с более резким запахом свечного воска, заставил ее остановиться на пороге.
Нет, — поняла Занна, она не сможет сюда вернуться. Витающие здесь воспоминания были слишком свежими, слишком резкими, чтобы их можно было вынести. На лестнице Занна собрала одежду в узел и на цыпочках спустилась вниз, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся из спальни.
Но, кажется, ей повезло. Когда она отыскала оставшиеся вещи и выскользнула наружу через заднюю дверь, дом все еще был погружен в тишину.
Конечно, еще было слишком рано. Когда Занна осторожно отпирала дверь в «Черный бык» и входила внутрь, она никого не встретила, но услышала отдаленный гул голосов и звон посуды, доносящийся из кухни.
«Как раз вовремя», — думала она, перепрыгивая через ступеньки и горячо желая не столкнуться на лестнице с Труди Шерман. «В комнате ничего не изменилось, и если мне все еще везет, никто даже не заметил, что я не ночевала здесь», — размышляла Занна, комкая простыни и приминая подушку.
Она расчесала волосы, собрав их в привычный строгий узел на затылке, и попыталась справиться с дрожью, прилаживая ленту на ее законное место. Стараясь не вспоминать, как смотрелась эта лента на ее шее.
Занна ополоснула водой лицо и руки, затем припудрилась, собираясь накраситься так густо, как обычно предпочитала. Но остановилась, держа в руке помаду. Потому что ее губы стали другими, более розовыми и припухшими, чем обычно. Под глазами залегли тени, в их взгляде светилась мудрость, древняя как само время. «Чужие глаза, — подумала Занна, положив неиспользованную помаду назад в сумочку. — Чужое лицо».
Она вышла из комнаты и спустилась по лестнице.
— Уже выезжаете? — Труди Шерман казалась удивленной и разочарованной. — Но завтракать будете? Это включено в счет.
Занна покачала головой.
— Мне некогда. У меня на сегодня назначена встреча.
В ее голосе звучала обычная уверенность, и ни малейшего намека на душевные переживания. Пивная уже открылась, и при каждом звуке хлопающей двери Занну бросало в дрожь: она боялась оглянуться и увидеть Джейка.
Занна заплатила наличными до странности небольшую сумму, поблагодарила миссис Шерман, неискренне заверила, что ей было более чем уютно, и пошла к своей машине, изо всех сил стараясь не перейти на бег.
«Хорошо, хоть Джейк ее отремонтировал, — успокаивала себя Занна, садясь за руль. — Остается только надеяться, что он не солгал».
Она повернула ключ зажигания, и двигатель — предатель — завелся с пол-оборота, словно и не ломался вовсе.
Только миновав дорожный указатель и выехав на шоссе, Занна смогла вздохнуть свободно.
Теперь ей нужно вернуться в отель и собрать остальные вещи. Затем ей следует сделать то, что она должна была сделать в первую очередь: вернуться в Лондон.
Она шагнула в свое прошлое и очутилась в опасной стране. Ее сумасбродная затея окончилась бедой, и нет смысла притворяться, что это не так.
Джейк напоил ее и затащил в постель. Грязная история, и не такая уж редкая, но у Занны нет другого объяснения своему странному поведению. И нет других оправданий.
«Но по крайней мере, он не знает, кто я такая», — успокаивала себя Занна.
Сюзи Смит осталась в Эмплшеме, Занна сбросила ее с себя, как змея сбрасывает кожу. Теперь ей нужно радоваться этому, радоваться, что ей удалось исчезнуть бесследно, что она сможет стереть из памяти последние двенадцать часов, словно их никогда и не было, и снова жить своей нормальной жизнью.
Или жизнью, которая считается нормальной…
На одно краткое мгновенье Занна вспомнила Джейка таким, каким она видела его в последний раз — гибкое тело, бывшее нежным, страстным, неутомимым источником ее наслаждения, вытянувшееся на белых простынях в глубоком сне.
Они доковыляли до кровати, все еще завернутые в огромные банные полотенца, которыми вытирали друг друга, а потом снова занялись любовью, разгоряченные от смеха и шампанского, и кончили с такой безумной, немыслимой страстностью, словно знали, что это в последний раз.
Занна представила себе, как Джейк просыпается… тянется к ней, и не находит рядом. Она почувствовала, как его сердце сжимается от боли, и замедлила скорость, автоматически нажав на педаль тормоза.
«Но потом он без сомнения пожмет плечами, выбросит меня из головы, и тоже вернется к своей обычной жизни», — напомнила себе Занна с беспощадной самоиронией, с вновь обретенной решимостью набирая скорость. Джейк не будет долго скучать по ней. Его утешит рыжая красотка, или какая-нибудь новая «Сюзи».
Она постаралась не слышать тихий голосок, звучащий в ее мозгу и спрашивающий, где же ей самой искать утешения?
«Я — дочь своего отца, — подумала Занна, — я справлюсь».
Еще одно напоминание о том, что она дочь Джеральда Уэсткотта, дожидалось Занну в отеле. Не найдя ее, отец оставил кучу гневных сообщений у регистратора.
— Сэр Джеральд обеспокоен тем, что не смог связаться с вами вчера вечером, мисс Уэсткотт, — сказала регистраторша, в ее глазах светилось любопытство.
Занна холодно улыбнулась.
— Я навещала друзей и решила остаться у них.
— Но вы освободите номер сегодня? — Девушка уже выискивала счет Занны в компьютере.
— Нет, завтра утром. — резко ответила Занна. — А тем временем, пожалуйста, записывайте все звонки.
Она отвернулась, закусив губу. Ее грубый тон был инстинктивным, но скорее всего несправедливым. «Если бы я меньше плясала под отцовскую дудку, может ничего этого и не случилось бы», — с горечью размышляла Занна в кабинке лифта.
Безличная обстановка ее номера, раздражавшая ее прежде, теперь показалась Занне до странности уютной. «Подходящее место чтобы зализать раны и окончательно привести себя в чувство», — сказала она себе.
Она разделась, вздрогнув от аромата роз и жасмина, оставшегося на коже, и приняла душ, насладившись им как ритуальным очищением, смыв с себя Джейка — воспоминания, запах, прикосновения — навсегда.
В конце концов, она не может допустить, чтобы один глупый поступок отравил ей всю оставшуюся жизнь.
Занна натянула ночнушку, залезла в мягкую постель, и почти мгновенно уснула.
Проснулась она днем. Медленно уселась в кровати, отбросив с лица волосы, и попыталась собраться с мыслями.
«Нужно одеться, — подумала Занна, — потом выпить чаю, чтобы прийти в себя. И нечего торчать в этой комнате весь вечер. Лучше заказать столик в ресторане. Снова наслаждаться жизнью».
Сделав необходимые звонки, Занна выбрала кремовые брюки модного покроя из тех немногих вещей, которые она взяла с собой в дорогу, и добавила к ним шелковую блузку цвета сапфира. Затем села перед туалетным столиком и принялась расчесывать волосы, пока они не заискрились.
Чай должны были принести с минуты на минуту, поэтому Занна полезла в сумку за монеткой — расплатиться с посыльным.
Открыв сумку, она сразу поняла, что чего-то не хватает. Кошелек, документы и футляр для кредитной карточки были на месте, а также обычная мешанина из записных книжек, салфеток и ключей, но семейного альбома не было.
Занна увидела пустой карман сумки и обомлела. Вслух она произнесла:
— О, нет… мой альбомчик…
Она вывалила содержимое сумки на туалетный столик и начала лихорадочно перебирать его, но кожаной обложки нигде не было.
Занна попыталась вспомнить, когда она видела его в последний раз. Она просматривала его в комнате в «Черном быке» перед обедом, но затем снова спрятала в карман сумки. В этом она не сомневалась.
С другой стороны она не помнила, был ли он на месте, когда она доставала из сумки косметичку этим утром.
То есть Занна могла потерять его во время танцев… или, что еще хуже, в доме. Но где бы это ни случилось, это уже навсегда. Потому что она не сможет… не осмелится… вернуться и отыскать его.
Внезапные горькие слезы навернулись ей на глаза, но Занна сдержала их. «Может это к лучшему, — подумала она, снова укладывая вещи в сумку. — Может быть, пришло время разорвать связь с прошлым».
«И какое бы волшебство не пыталось удержать меня в Эмплшеме, — мрачно размышляла Занна, теперь с ним покончено навсегда».
Шестая глава
Занна вернулась домой на следующий день. На автоответчике раздраженно мигал красный огонек, но все сообщения были только от сэра Джеральда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20