Но ритму она догадалась, что нормандец пробовал петь. Чтобы лучше разглядеть его, девушка раздвинула ветки папоротника.
Чужак стоял по пояс в воде голый, как Адам.
«Нет, не как Адам», – подумала Бренна, не шевелясь наблюдая за ним из зарослей. Со своими прядями золотистых волос он больше напоминал падшего ангела, спустившегося с небес, чтобы затянуть неосторожную спутницу во мрак блуда.
Нормандец черпал воду руками, и она плавно обтекала широкие плечи и мощную грудь. Когда он двигал руками, совершенная мускулатура его рук и плеч красиво играла. В мягком отраженном свете солнца рыжие полосы на его плоском животе, казалось, светились изнутри. Мужчина окунулся в воду и пошел на берег, тряся головой и разбрызгивая вокруг капли, словно одна из собак отца.
Бренна услышала сзади шумное дыхание Мойры.
– Дай я посмотрю, Бренна.
Она повернулась и оттащила сестру от выступа.
– Отвернись же, я забочусь о твоей невинности, – неистово прошептала она, давая Мойре чувствительный тычок.
– Ну, а ты как?
– Не думай об этом.; – раздраженно ответила Бренна. – Иди домой, или я скажу отцу и он запрет тебя в темнице.
Беспокойство пробежало по лицу Мойры.
– Я имела в виду, сможешь ли ты позаботиться о себе, когда я уйду?
– Все будет в порядке, – ответила Бренна с нарочито большей уверенностью. – Ты ступай, а я скоро приду.
Бренна посмотрела, как Мойра побежала по дорожке, а затем сама подошла к обрыву и прислонилась к дереву. Разглядывать его исподтишка ей уже не хотелось.
– Нормандец! – окликнула она чужака.
– Это вы, принцесса? – хохотнул низким соблазнительным голосом мужчина. – А я-то думал, что там такое.
– Что вы имели в виду? – спросила Бренна, чувствуя, как ее щеки предательски розовеют.
«Черт, неужели он подумал, что я шпионю за ним?» – пронеслось у нее в голове.
– Только вы встаете здесь так рано, – совершенно бесхитростным тоном ответил он. – Кажется, я все-таки поживу здесь, так что имя мне необходимо. Вы так и не придумали его мне?
– Я могу придумать такое имя, что вы предпочтете уплыть обратно в море.
– Я думал об этом.
– Как насчет имени Конвей? – вредным голосом сказала Бренна.
– А что оно означает?
– Желтая собака.
– Вы мне льстите, – сказал мужчина. – Неужели это большее, на что вы способны?
– Возможно, вам понравится имя Доран?
– Которое означает какой-нибудь норвежский сличень?
Бренну душил смех.
– Нет, имя Доран значит другое и подходит вам больше. Оно означает «блуждающий странник». Ведь подходит же?
– Подходит, не буду спорить. Но я хочу, чтобы вы выбрали имя, которое радовало бы меня.
До Бренны донеслись всплески воды.
– Когда вы смотрите на меня, что приходит вам в голову?
– Я не смотрю на вас, – пожалуй, слишком торопливо произнесла она, борясь с желанием сделать это. Однако незнакомец не унимался.
– Имя, принцесса. Вот все, что я прошу.
– Кифи Марфи, – быстро произнесла Бренна и, словно спохватившись, напряженно сжала губы. Она явно не хотела говорить это незнакомцу.
Мужчина пару раз повторил слова и спросил:
– Почему вы думаете, что это имя подходит мне? Звучит красиво.
– Второе слово означает «морской воин». А вы прибыли с моря.
– А первое слово?
«Красивый», – подумала Бренна. Она не могла признаться перед незнакомцем, что считает его красивым. Ее щеки вновь озарились румянцем.
– Я не могу сказать, но вам это понравится. Вы должны доверять мне.
– А мне больше здесь доверять некому, Бренна. Имя Кифи мне понравилось, – ответил мужчина. – Весь тронный зал короля Донегола сейчас заполнен героями вчерашнего вечера. Уверен, некоторые из них еще спят. Эль был хорошим.
– Вам повезло, что бочка оказалась прочной, – сказала Бренна, поворачиваясь к нему лицом.
«А он хорошо сложен», – невольно подумала она и тут же осеклась. Прежде чем она успела отвести взгляд, нормандец поднял глаза и встретился с ее пристальным взглядом. «От такой ослепительной улыбки, наверное, растаял бы камень», – подумала Бренна.
– Я уже окунулся, но могу окунуться и еще, если вы присоединитесь ко мне.
Синие глаза нормандца блеснули на солнце. Бренна внутренне не могла не восхищаться его фигурой. Но как ей не хотелось, чтобы он видел в ее глазах восхищение, а тем более и сменивший это восхищение страх за то, что она показала свои чувства к нему. Оставался только гнев.
С отвращением Бренна кинула в мужчину ведра и коромысло.
– Отродье сатаны! – выкрикнула девушка. – Я присоединюсь к тебе, когда ты будешь в болоте, чтобы лучше разглядеть, как отец топит тебя. А ты будешь в болоте, если осмелишься еще так смотреть на меня. Заполни ведра и неси их в крепость. И побыстрее, или я натравлю собак.
Приподняв тунику до колен, Бренна бежала вверх по тропе. Сердитые слезы текли по ее щекам.
Она клялась себе, что этот нормандец больше никогда не заставит ее плакать.
Глава 4
Кифи тоже шел по тропе вверх. Вес доверху наполненных ведер на коромысле он едва замечал, однако рана в бедре мешала ему идти. Пристальным взглядом нормандец рассматривал дом Брайана у-Ниалла. Вот местами разваливающийся коровник, обнесенный забором курятник и полдюжины круглых хижин с соломенной крышей, окружающих каменную башню.
Внезапно перед его взором возникло видение. Он увидел добротно сбитый длинный дом, из крыши которого в нескольких местах шел дымок. Из открытой двери дома доносился чей-то смех. Затем перед глазами Кифи пронесся цветной водоворот, в котором был виден шикарный алебастровый дворец с высоким куполом, казавшийся неестественно высоким, чтобы такое могли сотворить человеческие руки.
Он поставил ведра на землю и попытался справиться с мгновенно возникшим приступом головокружения. Неужели это возвращается его память? Действительно ли он видел подобное великолепие, или это разыгралось воображение?
Образ дрогнул и распался. Перед глазами нормандца по-прежнему был Донегол – цитадель короля Ирландии. Никакого рва, никаких высоких стен. Лишь каменная ограда, обрушенная в столь многих местах, что не задержала бы и корову.
Но почему он видел это? Был ли он воином-нормандцем? Налетчиком? Была ли у него семья? Мужчина с таким рвением пытался пробудить свою память, что голова тупо заныла. Все, что он знал о своей прежней жизни, – это лишь несколько бессвязных образов и отрывок какой-то песни. Кифи был уверен, что память еще вернется к нему.
Он медленно повернулся. Никакого другого жилья с вершины королевского холма видно не было, однако легки й дымок над деревьями выдавал то, что в лесу в пределах дня ходьбы живут люди.
Подняв коромысло, Кифи понес воду к дому Бренны в дальнем конце внутреннего двора. Девушка была занята тем, что добавляла вайду – траву особого рода для окрашивания тканей – в большой котел, располагавшийся у самого входа. Через открытую дверь Кифи видел ткацкие станки, груды шерсти, веретена и прялки. В уютной комнате стоял густой аромат ланолина – животного воска, тоже нужного для окрашивания, а вокруг были развешаны яркие полотна ткани. Очевидно, здесь работали только женщины.
– Далеко отсюда поселения? – спросил Кифи, наливая воду в котел. Втайне он надеялся, что название деревеньки хоть немного разбудит его память.
– Что?
– Я имею в виду ближайший город, – сказал нормандец. По лицу девушки он догадался, что она не поняла вопроса, и добавил: – Ну, знаете, место, где люди живут близко друг к другу.
– А зачем жить так?
– Ну, для торговли или для защиты.
Интуитивно Кифи пытался нащупать в своем сознании ту единственную дорожку к тайникам своей памяти. То, как жили ирландские фермы – эти раскинутые по холмам и долинам поселения, не имеющие друг с другом никаких торговых связей, а иногда не знающие друг о друге, – казалось ему неправильным, но почему именно, он сказать не мог.
– Город – это место, где торговцы и ремесленники торгуют тем, что привозят и производят.
– Вы имеете в виду ярмарку? – спросила Бренна, размешивая воду. Она добивалась насыщенного синего цвета. – Конечно, у нас бывает ярмарка на Самайн и на Белтейн. Туда приходят и молодые, и старые. Там весело, но я бы не хотела жить в тех местах, где проходит ярмарка.
– Почему нет?
– После ярмарки мужчины много дней пьют. Если бы мы жили там, то не добились бы от наших мужчин вообще никакой работы.
– Так что, здесь нет вообще никакой деревни? А это местечко и есть королевство вашего отца? – сказал Кифи, сделав широкий жест. – Мне кажется, любой владеющий землей ирландец может назвать себя королем, если только захочет.
Взгляд Бренны стал жестким.
– Мой отец – глава клана Донегол, и на его зов готовы собраться триста воинов. Он улаживает распри между людьми и Справедливо судит их. – Щеки Бренны от негодования окрасились багрянцем. – Этот мудрый человек положил конец кровной мести, традиции которой когда-то были здесь. Король Брайан у-Ниалл имеет власть гораздо большую, чем это может показаться, так что я попросила бы вас не выражаться подобным образом о моем отце. Ведь он вчера вечером спас вам жизнь. Ругать то, что не понимаешь, черта дураков.
Мужчина кивнул. Сейчас Бренна была вполне лояльна, и он должен был ответить ей взаимностью. Но слишком уж она была колючей.
– Вы всегда такая раздражительная?
– Только когда встречаю раздражающего мужчину, – отрезала девушка, возвращая свое внимание к чану. Она принялась размешивать синюю жидкость, но, пожалуй, чересчур рьяно, отчего та стала проливаться из котла на каменные плиты. Веснушки на ее покрасневшем лице выступали уже не так сильно.
– Принесите мне торф и помогите разжечь огонь. Дрова за коровником.
– Как пожелаете, принцесса, – с шутливым поклоном удалился Кифи. Если бы не сердито сдвинутые брови, он мог бы сказать, что даже и в ярости она симпатична.
Обойдя угол коровника, мужчина заметил беспорядочно сложенные около торфяной кучи куски дерева. Внезапно он заметил что-то интересное. Это был сломанный стул. У него была изящно вырезанная спинка, однако стул был разломан на две части и одна из ножек сломана. На мужчину смотрел зубчатый разлом хорошего дерева.
Эта картина что-то родила в его памяти. Внезапно он почувствовал запах опилок. Подняв детали стула, он провел ладонями по полированной древесине и внезапно понял, что может восстановить этот стул.
Кифи взял остатки стула и понес его вместе с торфом в дом.
– Нет! – сказала она. – Мы это жечь не будем.
– Конечно, не будем, – ответил мужчина, показывая, как из двух частей получается стул. – Зачем жечь то, что я могу восстановить?
Бренна внезапно перестала размешивать жидкость и, отложив длинное весло, пристально посмотрела на странного незнакомца:
– Вы действительно можете?
– Думаю, что могу.
Мужчина исследовал новый, но странно знакомый предмет. В его сознании рождались ассоциации. Выбор и подготовка древесины, работа с инструментами были тем самым ремеслом на грани искусства и точного знания, которым, похоже, он когда-то владел.
Да, определенно он был плотником. Но как плотника могло выбросить на берег с бочонком пива? Вопросы вновь одолевали мужчину, однако он решил обдумать их потом.
– Где я могу найти инструменты для работы по дереву?
Бренна показала в сторону навеса:
– Какие-то здесь, у кузнеца. Внезапно надежда на ее лице погасла.
– Я сомневаюсь, что у вас что-либо получится. Наш бондарь сказал мне, что это безнадежно, однако вы можете попытаться.
Бренна повесила последний кусок синей льняной ткани сушиться на солнце. Висевшее рядом шерстяное полотнище легко впитало краску и теперь на глазах темнело. Его цвет напоминал поздние сумерки, которые бывают здесь, в Ирландии. А ночи в Ирландии темные, словно кто-то выливает на небеса чернила. Лен же оставался синим, словно вбирал в себя синеву безмятежно-глубокого неба ясным летним утром.
– Хороший день, хорошая работа, – одобрительно сказала она, любуясь, как на легком ветерке колышутся шафрановые, насыщенно-зеленые и светло-серые полотнища ткани.
От них разносился густой аромат трав. В стороне что-то делала Мойра.
Бренна расчесала свои длинные вьющиеся волосы и, чтобы они не лезли в глаза, заложила за уши. В тот день Кифи приходил во двор еще несколько раз в поисках инструментов. Он пытался отремонтировать стул. Бренна не видела нормандца с тех пор, как проверяла его присутствие в полдень. Однако она знала, что он все еще в сарае. Время от времени она слышала отрывки ритмичных звуков, которые, по ее предположению, были песней. Хотя эта песня была не самой благозвучной, однако это была та же самая мелодия, которую он пробовал напевать у ручья.
Звук этой песни рождал у Бренны воспоминания о его прекрасной обнаженной фигуре, о том, как прохладная вода струилась по его бедрам. Она думала о его гладкой коже, о том, как красиво под ней играли мышцы, вспоминала золотистый пушок на его животе.
Бренна потрясла головой, чтобы сбросить видение. Что стало с ней? Она же знала, каковы мужчины. Особенно нормандцы. Видела, каким взглядом он смотрел на нее, когда приглашал залезть в воду. Но дочь Брайана у-Ниалла не одурачит ни один мужчина. Она не позволит им играть с собой как с игрушкой.
Бренна решительно пошла в сарай кузнеца. Сама того не замечая, она начала рассуждать вслух:
– Мужчина сидит весь день в тени, отдыхает, напевает языческие песни, тогда как все остальные трудятся здесь во дворе на самом солнцепеке. Сейчас я с ним поговорю, и он запоет совсем другие песни.
Казалось, Кифи не слышал, как подошла девушка. Он сидел на корточках, что-то делал руками, язык был смешно зажат между зубами. Увлеченное выражение лица подсказало Бренне, что мужчина ничего не видит и не слышит вокруг. Какое-то мгновение она любовалась его золотистыми волосами, тонкими чертами лица и густыми бровями.
Должно быть, Кифи Марфи – это ловушка, придуманная самим сатаной. Ну не может мужчина быть таким… красивым. Бренна заставила себя посмотреть на стул.
– О! – невольно воскликнула Бренна. Она почтительно провела пальцем по резной спинке, аккуратно соединенной с новой секцией вместо старой, безнадежно поломанной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34