https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/elektricheskiye/
– Так, что у вас в сумке?Мне пришлось вывалить на стол содержимое сумки. Тут металлических вещей хватало: баночка крема для бритья, бритва, перочинный нож, джинсы с металлическими заклепками…Нож он забрал, а все остальное оставил.– Складывайте обратно, – сказал он. – Значит, договариваемся так. Сумку можете взять с собой в жилой блок, но не дальше. Идет? На дверях жилого блока установлена система сигнализации, она срабатывает на прохождение сквозь них любого металла. Так что будьте добры, не приводите ее в действие, ладно? Потому что она в целях безопасности отключает все магниты, а на то, чтобы включить их снова, уходит две минуты. Целая морока для техников, особенно если они в это время заняты на производстве.Я сказал, что постараюсь об этом не забывать.– Все остальное ваше имущество идет вон туда, – он указал на дюжину сейфов за моей спиной, каждый с электронной клавиатурой. – Набираете комбинацию и сами запираете.– Разве часы мне не понадобятся?Он покачал головой:– Часы мы вам раздобудем.– А ноутбук? – спросил я.– Ноутбук отправится в сейф, – ответил он. – Если, конечно, вам не хочется, чтобы магнитное поле уничтожило содержимое жесткого диска.Я поставил ноутбук в сейф и запер дверцу. Я ощущал себя обобранным – как человек, переступивший порог тюрьмы.
Мы вошли в подстанцию. Под голубыми галогенными лампами стояли огромные металлические цилиндры метров трех высотой с керамическими изоляторами толщиной в человеческую ногу. Все гудело. Я явственно ощутил вибрацию пола. Вокруг висели таблички с красного цвета молниями и надписями «ОСТОРОЖНО: СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ».– Энергию вы здесь используете немалую, – заметил я.– Хватило бы на небольшой город, – ответил Винс.Мы подошли к еще одной двери, снабженной кодовым замком, и Винс быстро набрал на клавиатуре код. Замок со щелчком открылся.– Код на всех дверях один и тот же. Ноль шесть, ноль четыре, ноль два.Винс широко распахнул дверь, и мы вошли в крытый проход, соединяющий подстанцию с другими зданиями. Здесь, несмотря на рев кондиционера, стояла удушающая жара.В конце коридора была другая дверь. Винс попросил меня самостоятельно набрать код. Снова щелчок, дверь растворилась. Передо мной оказался новый воздушный тамбур: стеклянная стена, за ней другая. За этой второй стеной я увидел Рикки Морзе в джинсах и футболке, весело улыбавшегося и машущего мне рукой. Он сказал по внутренней связи:– Теперь я им займусь, Винс.Винс хлопнул меня по спине:– Желаю удачи.– Страшно рад тебя видеть, – сказал Рикки. – Код замка знаешь?Я сказал, что знаю, и набрал его. Стеклянная стена скользнула в сторону. Я ступил в еще одно тесное помещение с решетками вместо боковых стен, пола и потолка. Стена за моей спиной сомкнулась.Свирепый порыв воздуха ударил снизу, почти сразу же затем последовали порывы ветра с боков, потом сверху. Потом уханье насоса. Потом стена передо мной отъехала, и я вышел из тамбура.– Извини за все это, – сказал Рикки, энергично пожимая мне руку. – Но зато нам не приходится напяливать скафандры.Мне бросилось в глаза, каким он выглядит поздоровевшим.– Отлично выглядишь, Рикки. Тренируешься?– Да знаешь… В общем-то, нет. – Он торопливо вел меня по короткому коридору. – Что там с Джулией?– Довольно сильно расшибла голову. Сейчас под наблюдением в больнице. Но все обойдется.– Это хорошо. – Несмотря на доброе здравие, в котором, по-видимому, пребывал Рикки, я заметил, что какой-то он нервный, задерганный. – А кто присматривает за детьми?Я сказал, что к нам приехала моя сестра.– Так ты можешь на время остаться здесь? На несколько дней?– Наверное, – ответил я. – Если понадобится.Как правило, консультанты по программному обеспечению не сидят на производстве подолгу. Рикки через плечо оглянулся на меня:– Джулия рассказывала тебе о том, как тут все устроено?– Нет.– Последние несколько недель она бывала здесь почти каждый день. – Он открыл еще одну дверь и жестом пригласил меня войти. – Это наш жилой модуль, тут мы все едим и спим.После крытого прохода воздух здесь казался прохладным. В переднюю выходило несколько дверей. К одной из них был приклеен кусок клейкой ленты с моим именем.Комната походила на монастырскую келью – узкая кровать, стол, на котором только и хватало места что для монитора и клавиатуры компьютера. Над кроватью висела полка для книг и одежды. Всю мебель покрывал гладкий белый пластик – ни сгибов, ни щелей, в которые могли бы забиться частички грязи. Окно в комнате отсутствовало.Рикки произнес:– Распихивай свое барахло, и я поведу тебя на экскурсию. Тем же резвым шагом он провел меня в подобие гостиной с диваном, стоящими вокруг кофейного столика креслами и доской объявлений. На мебели – все тот же гладкий белый пластик.– Направо кухня и комната отдыха с телевизором, видеоиграми и прочим.Мы вошли в маленькую кухню и обнаружили в ней мужчину и женщину, жующих бутерброды.– Думаю, с этими ребятами ты знаком, – с улыбкой сказал Рикки.Я действительно был с ними знаком – оба работали под моим началом в «МедиаТроникс».Рози Кастро – смуглая, худощавая, язвительная экзотическая красотка. На ней были широкие шорты и футболка с надписью «ХОЧЕШЬ?» поперек пышной груди. Независимая и несговорчивая, Рози была протеже Роберта Кима в Массачусетском технологическом институте, где она работала над естественными языками программирования. В этой области ей почти не было равных.– Ты так и носишь эти майки, – сказал я Рози.– Привет. Они не дают мальчикам засыпать на ходу, – ответила, пожимая плечами, Рози.– Мы не обращаем на них внимания.Я повернулся к Дэвиду Бруксу, скованному, маниакально аккуратному и почти лысому в свои двадцать восемь лет. Он помаргивал за очками.– Да и не так уж они, вообще говоря, хороши, – сказал Дэвид.Рози показала ему язык.Дэвид был инженером и, подобно многим коллегам, отличался необщительностью. Он энергично потряс мне руку:– Рад видеть тебя здесь, Джек.– Может, кто-нибудь скажет мне, почему все так рады меня видеть? – поинтересовался я.– Потому что ты знаешь о мультиагентских алгоритмах больше, чем… – начала было Рози.– Сначала я все ему тут покажу, – вмешался Рикки. – А после поговорим.Дэвид посмотрел на часы:– Ладно, а много это займет времени?– Господи, я же сказал: сначала все ему тут покажу! – рявкнул Рикки.Я удивился: мне еще не приходилось видеть, чтобы он терял самообладание.– Хорошо, Рикки. Ты тут главный.– Вот именно, я тут главный, – сказал Рикки, все еще сердито. – Так что принимайтесь за работу. – Он заглянул в комнату для игр: – А где остальные?– Отлаживают датчики периметра.– Ты хочешь сказать, они снаружи?– Нет-нет. В мастерской. Бобби считает, что у датчиков что-то неладно с калибровкой.Тут-то и запищал мой сотовый. Удивленный, я вытащил его из кармана и взглянул на остальных:– Здесь работают сотовые?– Ну да, – ответил Рикки и снова заспорил о чем-то с Дэвидом и Рози.
Я вышел в коридор. Звонил доктор Рана из больницы.– Мистер Форман, насколько я понимаю, вы прошлой ночью приезжали вместе с женой в больницу. Что ж, тогда вы осведомлены относительно серьезности полученных ею травм. Мы считаем, что ей необходимо расширенное обследование на предмет возможных переломов в тазобедренной и шейной областях, а также гематомы мозга.– Прошлой ночью мне так и сказали. А что, возникли какие-то осложнения?– В общем-то, да. Ваша жена отказывается проходить магнитно-резонансное сканирование.– Вот как?– Вчера она позволила нам сделать рентгеновские снимки, а про магнитно-резонансное сканирование сказала, что она в нем не нуждается.– Разумеется, нуждается.– Я не хочу вас пугать, мистер Форман, но перелом тазобедренной кости может вызвать обширное кровоизлияние в брюшную полость и…– Что вы хотите, чтобы я сделал?– Мы хотели бы, чтобы вы поговорили с ней.– Передайте ей трубку.– К сожалению, она сейчас на дополнительном рентгеновском обследовании. Мы сможем связаться с вами попозже? Прекрасно. И еще, мистер Форман, мы никак не можем добиться от вашей жены сведений о состоянии ее психики.– Это почему же?– Она не желает разговаривать на эту тему. Я имею в виду наркотики, поведенческие отклонения…– В последнее время она очень напряженно работала.– Да, уверен, это могло на ней сказаться, – ровным тоном произнес доктор Рана. – Кроме того, у нее сильный ушиб головы. Но если говорить прямо, мнение нашего психиатра сводится к тому, что ваша жена страдает либо маниакально-депрессивным психозом, либо пристрастием к наркотикам, либо и тем и другим сразу. – Понимаю…– И разумеется, вопросы такого рода всегда возникают в контексте автомобильных аварий с участием только одного человека…То есть он имел в виду, что авария могла быть попыткой самоубийства. Я не думал, что это так.– О приеме женой наркотиков мне ничего не известно, – сказал я. – Однако ее поведение в последнее время внушало мне тревогу.Рикки с нетерпеливым видом вышел в коридор. Он даже посмотрел на часы. Мне это показалось довольно странным – он поторапливает меня, прекрасно зная, что я разговариваю с врачом о Джулии.Наконец врач сказал, что Джулия позвонит мне, когда вернется в палату, и я выключил телефон.– Ладно, отлично, – сказал Рикки. – Извини, что я так гоню, Джек, но… ты знаешь, я еще многое должен тебе показать.– Что, время поджимает? – поинтересовался я.– Не знаю. Может быть.Я хотел было спросить, что он имеет в виду, но Рикки уже потащил меня по другому коридору прочь из жилой зоны. Этот коридор, как я заметил, был плотно загерметизирован. Потом мы прошли по стеклянным мосткам, приподнятым над полом. В стекле были проделаны отверстия, под ними располагались каналы для отвода воздуха. К этому времени я уже начал привыкать к постоянному шипению воздухообменников.В середине прохода располагалась очередная пара стеклянных дверей. И я скова отчетливо ощутил себя человеком, попавшим в тюрьму – напичканную сложной техникой, с поблескивающими стеклянными стенами, и все же тюрьму. День шестой: 8.12 Мы вошли в большую комнату с табличкой «ТЕХНИЧЕСКАЯ МАСТЕРСКАЯ». На полу стояли один на одном большие контейнеры. Справа от себя я увидел ряд утопленных в пол баков из нержавеющей стали со множеством оплетающих их труб и клапанов. Все это очень смахивало на маленький пивоваренный заводик, и я едва не спросил у Рикки, что это, но тут он воскликнул: «Вот вы где!»Под экраном монитора сидели, копаясь в распределительной коробке, три члена моей прежней группы. Когда мы вошли, вид у них был несколько виноватый, как у детей, которых застукали за кражей печенья из буфета.Один из них, Бобби Лембек, в свои тридцать пять отвечал за работу куда большего числа программ, чем он сам написал. Бобби, как всегда, красовался в выцветших джинсах и футболке.Была здесь и Мэй Чанг, красивая и хрупкая. Прежде чем заняться программированием, Мэй работала полевым биологом в провинции Сычуань, изучая поведение золотистых тупоносых обезьянок. Мэй была крайне немногословна, двигалась почти бесшумно и никогда не повышала голос – хотя, с другой стороны, и ни одного спора никогда не проигрывала.И наконец, Чарли Давенпорт, взъерошенный, вспыльчивый и слишком раздобревший для своих тридцати. Неторопливый и неуклюжий, он вечно выглядел так, словно спал не раздеваясь, что, собственно, нередко и делал после затянувшегося рабочего дня.Чарли был специалистом по генетическим алгоритмам, разновидности программ, имитирующих процессы естественного отбора. А в общении Чарли всем действовал на нервы – он то и дело что-то напевал себе под нос, всхрапывал, разговаривал сам с собой и пукал, громко и самозабвенно. Его терпели лишь за несомненный талант.– Для этого дела действительно требуются трое? – осведомился Рикки.– Да, – ответил Бобби. – Поскольку дело сложное. После утреннего эпизода я проверил датчики, и, на мой взгляд, они откалиброваны неверно. Мэй хорошо знает эти датчики, она пользовалась ими в Китае и сейчас пересматривает их программу. А Чарли торчит здесь потому, что не желает уйти и оставить нас в покое.– Вообще-то у меня есть занятие и получше, – отозвался Чарли. – Но мне придется оптимизировать программу датчиков, когда эти двое покончат со своей ерундой. – Он глянул на Бобби: – Ни один из них вообще ни черта оптимизировать не может.– Бобби может, – сказала Мэй.– Ну да, за полгода он, глядишь, и справится.– Ребята, – сказал Рикки, – давайте не будем устраивать сцен перед нашим гостем.Я вежливо улыбнулся. По правде сказать, я не обращал внимания на то, что они говорят, а просто приглядывался к ним. Эти трое были лучшими моими программистами. Работая со мной, все они отличались самоуверенностью, граничащей с высокомерием. Теперь же меня поразила нервозность и издерганность этой компании. А обобщив свои впечатления, я понял, что и Рози с Дэвидом тоже на грани нервного срыва.– Заканчивайте побыстрее, – сказал Рикки, – и возвращайтесь на рабочие места.
Покинув эту троицу, мы перешли в маленькую комнату, расположенную на том же этаже.– Все сейчас немного нервничают, – сказал Рикки, останавливаясь перед небольшим отсеком в дальнем конце комнаты.– Из-за чего?– Из-за того, что здесь происходит.– А что здесь происходит?Рикки приложил к двери карточку-ключ, замок щелкнул, мы вошли внутрь отсека. Я увидел стол, два кресла, монитор и клавиатуру компьютера. Рикки уселся и сразу защелкал по клавишам.– Проект получения медицинских изображений, над которым работала Джулия, возник попутно, – сказал он, – как коммерческое приложение технологии, которую мы уже разрабатывали.– Для чего?– Для военных.– «Ксимос» работает на военных?– Да. По контракту. – Он помолчал. – Два года назад Министерство обороны, проанализировав приобретенный в Боснии опыт, осознало ценность беспилотных самолетов-разведчиков.– Так…– Очевидно, однако, – продолжал Рикки, – что самолеты-разведчики уязвимы. Пентагону требовалось нечто такое, что невозможно было бы сбить, нечто размером, скажем, со стрекозу. Однако тут возникают проблемы с питанием и разрешающей способностью линз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Мы вошли в подстанцию. Под голубыми галогенными лампами стояли огромные металлические цилиндры метров трех высотой с керамическими изоляторами толщиной в человеческую ногу. Все гудело. Я явственно ощутил вибрацию пола. Вокруг висели таблички с красного цвета молниями и надписями «ОСТОРОЖНО: СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ».– Энергию вы здесь используете немалую, – заметил я.– Хватило бы на небольшой город, – ответил Винс.Мы подошли к еще одной двери, снабженной кодовым замком, и Винс быстро набрал на клавиатуре код. Замок со щелчком открылся.– Код на всех дверях один и тот же. Ноль шесть, ноль четыре, ноль два.Винс широко распахнул дверь, и мы вошли в крытый проход, соединяющий подстанцию с другими зданиями. Здесь, несмотря на рев кондиционера, стояла удушающая жара.В конце коридора была другая дверь. Винс попросил меня самостоятельно набрать код. Снова щелчок, дверь растворилась. Передо мной оказался новый воздушный тамбур: стеклянная стена, за ней другая. За этой второй стеной я увидел Рикки Морзе в джинсах и футболке, весело улыбавшегося и машущего мне рукой. Он сказал по внутренней связи:– Теперь я им займусь, Винс.Винс хлопнул меня по спине:– Желаю удачи.– Страшно рад тебя видеть, – сказал Рикки. – Код замка знаешь?Я сказал, что знаю, и набрал его. Стеклянная стена скользнула в сторону. Я ступил в еще одно тесное помещение с решетками вместо боковых стен, пола и потолка. Стена за моей спиной сомкнулась.Свирепый порыв воздуха ударил снизу, почти сразу же затем последовали порывы ветра с боков, потом сверху. Потом уханье насоса. Потом стена передо мной отъехала, и я вышел из тамбура.– Извини за все это, – сказал Рикки, энергично пожимая мне руку. – Но зато нам не приходится напяливать скафандры.Мне бросилось в глаза, каким он выглядит поздоровевшим.– Отлично выглядишь, Рикки. Тренируешься?– Да знаешь… В общем-то, нет. – Он торопливо вел меня по короткому коридору. – Что там с Джулией?– Довольно сильно расшибла голову. Сейчас под наблюдением в больнице. Но все обойдется.– Это хорошо. – Несмотря на доброе здравие, в котором, по-видимому, пребывал Рикки, я заметил, что какой-то он нервный, задерганный. – А кто присматривает за детьми?Я сказал, что к нам приехала моя сестра.– Так ты можешь на время остаться здесь? На несколько дней?– Наверное, – ответил я. – Если понадобится.Как правило, консультанты по программному обеспечению не сидят на производстве подолгу. Рикки через плечо оглянулся на меня:– Джулия рассказывала тебе о том, как тут все устроено?– Нет.– Последние несколько недель она бывала здесь почти каждый день. – Он открыл еще одну дверь и жестом пригласил меня войти. – Это наш жилой модуль, тут мы все едим и спим.После крытого прохода воздух здесь казался прохладным. В переднюю выходило несколько дверей. К одной из них был приклеен кусок клейкой ленты с моим именем.Комната походила на монастырскую келью – узкая кровать, стол, на котором только и хватало места что для монитора и клавиатуры компьютера. Над кроватью висела полка для книг и одежды. Всю мебель покрывал гладкий белый пластик – ни сгибов, ни щелей, в которые могли бы забиться частички грязи. Окно в комнате отсутствовало.Рикки произнес:– Распихивай свое барахло, и я поведу тебя на экскурсию. Тем же резвым шагом он провел меня в подобие гостиной с диваном, стоящими вокруг кофейного столика креслами и доской объявлений. На мебели – все тот же гладкий белый пластик.– Направо кухня и комната отдыха с телевизором, видеоиграми и прочим.Мы вошли в маленькую кухню и обнаружили в ней мужчину и женщину, жующих бутерброды.– Думаю, с этими ребятами ты знаком, – с улыбкой сказал Рикки.Я действительно был с ними знаком – оба работали под моим началом в «МедиаТроникс».Рози Кастро – смуглая, худощавая, язвительная экзотическая красотка. На ней были широкие шорты и футболка с надписью «ХОЧЕШЬ?» поперек пышной груди. Независимая и несговорчивая, Рози была протеже Роберта Кима в Массачусетском технологическом институте, где она работала над естественными языками программирования. В этой области ей почти не было равных.– Ты так и носишь эти майки, – сказал я Рози.– Привет. Они не дают мальчикам засыпать на ходу, – ответила, пожимая плечами, Рози.– Мы не обращаем на них внимания.Я повернулся к Дэвиду Бруксу, скованному, маниакально аккуратному и почти лысому в свои двадцать восемь лет. Он помаргивал за очками.– Да и не так уж они, вообще говоря, хороши, – сказал Дэвид.Рози показала ему язык.Дэвид был инженером и, подобно многим коллегам, отличался необщительностью. Он энергично потряс мне руку:– Рад видеть тебя здесь, Джек.– Может, кто-нибудь скажет мне, почему все так рады меня видеть? – поинтересовался я.– Потому что ты знаешь о мультиагентских алгоритмах больше, чем… – начала было Рози.– Сначала я все ему тут покажу, – вмешался Рикки. – А после поговорим.Дэвид посмотрел на часы:– Ладно, а много это займет времени?– Господи, я же сказал: сначала все ему тут покажу! – рявкнул Рикки.Я удивился: мне еще не приходилось видеть, чтобы он терял самообладание.– Хорошо, Рикки. Ты тут главный.– Вот именно, я тут главный, – сказал Рикки, все еще сердито. – Так что принимайтесь за работу. – Он заглянул в комнату для игр: – А где остальные?– Отлаживают датчики периметра.– Ты хочешь сказать, они снаружи?– Нет-нет. В мастерской. Бобби считает, что у датчиков что-то неладно с калибровкой.Тут-то и запищал мой сотовый. Удивленный, я вытащил его из кармана и взглянул на остальных:– Здесь работают сотовые?– Ну да, – ответил Рикки и снова заспорил о чем-то с Дэвидом и Рози.
Я вышел в коридор. Звонил доктор Рана из больницы.– Мистер Форман, насколько я понимаю, вы прошлой ночью приезжали вместе с женой в больницу. Что ж, тогда вы осведомлены относительно серьезности полученных ею травм. Мы считаем, что ей необходимо расширенное обследование на предмет возможных переломов в тазобедренной и шейной областях, а также гематомы мозга.– Прошлой ночью мне так и сказали. А что, возникли какие-то осложнения?– В общем-то, да. Ваша жена отказывается проходить магнитно-резонансное сканирование.– Вот как?– Вчера она позволила нам сделать рентгеновские снимки, а про магнитно-резонансное сканирование сказала, что она в нем не нуждается.– Разумеется, нуждается.– Я не хочу вас пугать, мистер Форман, но перелом тазобедренной кости может вызвать обширное кровоизлияние в брюшную полость и…– Что вы хотите, чтобы я сделал?– Мы хотели бы, чтобы вы поговорили с ней.– Передайте ей трубку.– К сожалению, она сейчас на дополнительном рентгеновском обследовании. Мы сможем связаться с вами попозже? Прекрасно. И еще, мистер Форман, мы никак не можем добиться от вашей жены сведений о состоянии ее психики.– Это почему же?– Она не желает разговаривать на эту тему. Я имею в виду наркотики, поведенческие отклонения…– В последнее время она очень напряженно работала.– Да, уверен, это могло на ней сказаться, – ровным тоном произнес доктор Рана. – Кроме того, у нее сильный ушиб головы. Но если говорить прямо, мнение нашего психиатра сводится к тому, что ваша жена страдает либо маниакально-депрессивным психозом, либо пристрастием к наркотикам, либо и тем и другим сразу. – Понимаю…– И разумеется, вопросы такого рода всегда возникают в контексте автомобильных аварий с участием только одного человека…То есть он имел в виду, что авария могла быть попыткой самоубийства. Я не думал, что это так.– О приеме женой наркотиков мне ничего не известно, – сказал я. – Однако ее поведение в последнее время внушало мне тревогу.Рикки с нетерпеливым видом вышел в коридор. Он даже посмотрел на часы. Мне это показалось довольно странным – он поторапливает меня, прекрасно зная, что я разговариваю с врачом о Джулии.Наконец врач сказал, что Джулия позвонит мне, когда вернется в палату, и я выключил телефон.– Ладно, отлично, – сказал Рикки. – Извини, что я так гоню, Джек, но… ты знаешь, я еще многое должен тебе показать.– Что, время поджимает? – поинтересовался я.– Не знаю. Может быть.Я хотел было спросить, что он имеет в виду, но Рикки уже потащил меня по другому коридору прочь из жилой зоны. Этот коридор, как я заметил, был плотно загерметизирован. Потом мы прошли по стеклянным мосткам, приподнятым над полом. В стекле были проделаны отверстия, под ними располагались каналы для отвода воздуха. К этому времени я уже начал привыкать к постоянному шипению воздухообменников.В середине прохода располагалась очередная пара стеклянных дверей. И я скова отчетливо ощутил себя человеком, попавшим в тюрьму – напичканную сложной техникой, с поблескивающими стеклянными стенами, и все же тюрьму. День шестой: 8.12 Мы вошли в большую комнату с табличкой «ТЕХНИЧЕСКАЯ МАСТЕРСКАЯ». На полу стояли один на одном большие контейнеры. Справа от себя я увидел ряд утопленных в пол баков из нержавеющей стали со множеством оплетающих их труб и клапанов. Все это очень смахивало на маленький пивоваренный заводик, и я едва не спросил у Рикки, что это, но тут он воскликнул: «Вот вы где!»Под экраном монитора сидели, копаясь в распределительной коробке, три члена моей прежней группы. Когда мы вошли, вид у них был несколько виноватый, как у детей, которых застукали за кражей печенья из буфета.Один из них, Бобби Лембек, в свои тридцать пять отвечал за работу куда большего числа программ, чем он сам написал. Бобби, как всегда, красовался в выцветших джинсах и футболке.Была здесь и Мэй Чанг, красивая и хрупкая. Прежде чем заняться программированием, Мэй работала полевым биологом в провинции Сычуань, изучая поведение золотистых тупоносых обезьянок. Мэй была крайне немногословна, двигалась почти бесшумно и никогда не повышала голос – хотя, с другой стороны, и ни одного спора никогда не проигрывала.И наконец, Чарли Давенпорт, взъерошенный, вспыльчивый и слишком раздобревший для своих тридцати. Неторопливый и неуклюжий, он вечно выглядел так, словно спал не раздеваясь, что, собственно, нередко и делал после затянувшегося рабочего дня.Чарли был специалистом по генетическим алгоритмам, разновидности программ, имитирующих процессы естественного отбора. А в общении Чарли всем действовал на нервы – он то и дело что-то напевал себе под нос, всхрапывал, разговаривал сам с собой и пукал, громко и самозабвенно. Его терпели лишь за несомненный талант.– Для этого дела действительно требуются трое? – осведомился Рикки.– Да, – ответил Бобби. – Поскольку дело сложное. После утреннего эпизода я проверил датчики, и, на мой взгляд, они откалиброваны неверно. Мэй хорошо знает эти датчики, она пользовалась ими в Китае и сейчас пересматривает их программу. А Чарли торчит здесь потому, что не желает уйти и оставить нас в покое.– Вообще-то у меня есть занятие и получше, – отозвался Чарли. – Но мне придется оптимизировать программу датчиков, когда эти двое покончат со своей ерундой. – Он глянул на Бобби: – Ни один из них вообще ни черта оптимизировать не может.– Бобби может, – сказала Мэй.– Ну да, за полгода он, глядишь, и справится.– Ребята, – сказал Рикки, – давайте не будем устраивать сцен перед нашим гостем.Я вежливо улыбнулся. По правде сказать, я не обращал внимания на то, что они говорят, а просто приглядывался к ним. Эти трое были лучшими моими программистами. Работая со мной, все они отличались самоуверенностью, граничащей с высокомерием. Теперь же меня поразила нервозность и издерганность этой компании. А обобщив свои впечатления, я понял, что и Рози с Дэвидом тоже на грани нервного срыва.– Заканчивайте побыстрее, – сказал Рикки, – и возвращайтесь на рабочие места.
Покинув эту троицу, мы перешли в маленькую комнату, расположенную на том же этаже.– Все сейчас немного нервничают, – сказал Рикки, останавливаясь перед небольшим отсеком в дальнем конце комнаты.– Из-за чего?– Из-за того, что здесь происходит.– А что здесь происходит?Рикки приложил к двери карточку-ключ, замок щелкнул, мы вошли внутрь отсека. Я увидел стол, два кресла, монитор и клавиатуру компьютера. Рикки уселся и сразу защелкал по клавишам.– Проект получения медицинских изображений, над которым работала Джулия, возник попутно, – сказал он, – как коммерческое приложение технологии, которую мы уже разрабатывали.– Для чего?– Для военных.– «Ксимос» работает на военных?– Да. По контракту. – Он помолчал. – Два года назад Министерство обороны, проанализировав приобретенный в Боснии опыт, осознало ценность беспилотных самолетов-разведчиков.– Так…– Очевидно, однако, – продолжал Рикки, – что самолеты-разведчики уязвимы. Пентагону требовалось нечто такое, что невозможно было бы сбить, нечто размером, скажем, со стрекозу. Однако тут возникают проблемы с питанием и разрешающей способностью линз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21