Как бы там ни было, полиция хочет задать тебе несколько вопросов.
– Мне? Почему мне? – голос Нии прозвучал резко и пронзительно, эхом отдаваясь в трубке.
– Ния, они всем задают вопросы. Официально еще не установлено, убийство это или нет. Но давай посмотрим на твой побег с их стороны. Выглядит твое поведение довольно подозрительно. Тебе не кажется?
– Ради Бога, я убегаю не от полиции.
– Дорогая, полиция может посмотреть на твое поведение иначе. Налицо – мертвая женщина. Авария. Мотоцикл с выведенными из строя тормозами. Неожиданное исчезновение человека, у которого были причины убрать покойную с дороги.
– Это нелепо! – закричала Ния.
– Нелепость данного предположения ты будешь доказывать полиции. Многие заявили, что вы с Тэсс ругались вчера. Между вами были натянутые отношения из-за того, что Леонард поставил Тэсс на твою роль. Понимаешь, к чему я клоню? Поэтому тебе надо вернуться в Санта-Фе, хочешь ты или нет. Итак, где я могу найти тебя, если…
Ния провожала взглядом проходивших мимо пассажиров. Ей хотелось пойти вместе с ними, слиться с толпой.
– Сюзанна, – настаивала она. – Мне надо уехать. Я свяжусь с тобой, – Ния осторожно положила трубку на рычаг.
Они будут искать ее. Нельзя ехать домой. Нельзя взять свою машину. Особенно плохо, что она не может воспользоваться собственной машиной.
Правда, она не ощущала себя в безопасности и дома больше года. Со времени взлома и нападения.
Ния подняла сумку и присоединилась к потоку пассажиров, спешащих получить багаж. Она вышла через стеклянные двери аэровокзала. Сумерки в Лос-Анджелесе были зеленоватыми, густыми и теплыми. Она знала одно место; где может остановиться на пару дней, где разыскивать ее никто не догадается. Она примет горячую ванну, поест, выпьет. Отправит одежду в прачечную. Во всяком случае, разлука затянулась: пора объявиться. Прошло почти три года. Если она решила покинуть страну, должна хотя бы попрощаться.
Поток машин, направляющихся на север от Торранса, застопорился. Ния вздремнула, пережидая, пока пробка рассосется. Шофер такси сменил радиоволну. Вместо скучного интервью со знаменитостью зазвучала запись группы «Дорз» «Всадники, оседлавшие ураган». Марина Дель Рей, Венеция, Санта-Моника и горы к северу были почти не видны из-за низких облаков.
Ния попросила высадить ее у Католической школы в Санта-Монике. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, зелень казалась сочной, ярко-зеленой. Птицы пересвистывались радостно и беззаботно. Желтые розы, бугенвилеи тянулись из-за заборов. Острый запах эвкалипта. Ветер с океана. Аромат свежесрезанной травы.
Бездомная женщина с худым лицом склонилась над розами. Ния прошла несколько кварталов. Здесь дома были поменьше, поскромнее, в миссионерском стиле. Она подошла к многоквартирному дому с розовой штукатуркой. Зеленая неоновая надпись «Mar Vista» мигала на фронтоне. Дверь была заперта. Ния подождала, пока из дома вышел какой-то мужчина, и нырнула за дверь. Поднялась по ковровой дорожке, вышла во внутренний двор.
Во дворе находился небольшой квадратный бассейн. Старые пальмы стояли по углам. Обшарпанные складные стулья выстроились вдоль стен. Свернутый садовый шланг лежал возле бассейна.
Поднимаясь по цементной лестнице к балкону на втором этаже, Ния придерживалась за металлические перила. Вода в бассейне была голубовато-зеленой. Тени мягко пробегали по пальмам. Несколько листьев плавали в воде бассейна.
В конце лестницы Ния поставила сумку и нажала кнопку звонка. Услышала стук каблуков. Дверь открылась. Она взглянула мимо женщины на розоватый свет, наполняющий комнату.
Мать показалась меньше, чем помнила ее Ния. В белом длинном восточном халате. В безупречно ухоженной руке с маникюром она держала стакан виски с содовой и льдом. Кожу покрывал золотистый загар. Коротко подстриженные волосы были безупречно серебристого цвета. Кэрол Уайтт от изумления открыла рот, сделала шаг в сторону и смахнула слезу. Ей всегда удавалась игра. Актриса есть актриса. Непринужденная потеря самообладания. Непосредственная печаль. Ния вдохнула запах «Бенсон энд Хеджес» и фыркнула.
– Ах, детка, ты выглядишь совершенно ужасно. Заходи. Никто не подумает, что ты актриса, завоевавшая награду Академии. Ты выглядишь как выдохшаяся официантка в коктейль-баре. Когда ты последний раз делала массаж лица? Ты не заботишься о себе, – она подалась вперед, обняла Нию. Ния крепко прижала ее.
«Может быть, она плачет по-настоящему, – подумала Ния. – Возможно, это не притворство. Я, должно быть, сошла с ума, решив приехать сюда? А может быть, не обезумела, а просто отчаялась?»
– Я знала, что ты не умерла, – сказала мать. – Я собирала сведения о тебе во всех газетенках, детка. Я даже веду на тебя досье. Да, я это делаю. Но все-таки мне следует свернуть твою маленькую шейку.
– Не говори так, мама, – умоляюще попросила Ния. Она вошла в комнату вслед за матерью.
И сразу же поняла, что розовый свет на стены отбрасывал не телевизор. Розовой была вся комната. Ярко-розовый диван. Розовые, в цветочки, обои. Стулья с высокими спинками, обитые тканью в розовую клетку. Розовые свечи в фонарях-молниях. Букеты из шелковых розовых цветов. Комната купалась в мягком свете. В дальнем углу возле большого окна стояла высокая золотистая клетка с белым какаду. Рама гигантского зеркала, установленного над диваном, была настоящим произведением искусства.
– Меня хотят убить, ма! – сказала Ния.
– Я знала, что должно произойти что-то подобное. Это тебя заставило вернуться домой. Дождалась. Тебе, действительно, понадобилось укромное место, верно?
Кэрол Уайтт повернулась и пошла в кухню, поднимая стакан.
– Водка, тоник, выжатый лимон, детка? Положи пока шмотки в своей комнате. Она та же, какой ты видела ее в последний раз. Когда ты была там? Три года назад? Там ничего не изменилось.
Кэрол принесла выпивку, поставила стакан на бюро. Ния оставила сумку на полу возле канапе, на котором спала еще девочкой.
– Я могла бы жить на широкую ногу. Если бы ты не отрезала меня от своей жизни. Но полагаю, что и это – подойдет вполне. Ты теперь в бегах, а? Итак, кто же хочет твоей смерти? Леонард Джакобс, смею предположить?
Эти слова дали Нии право голоса.
– Может быть, мы оставим злобный тон, мама?
– Что пожелаешь, принцесса. Я только живу здесь, – она повернулась и вышла в гостиную.
Нии надо было выговориться. Она пошла следом за матерью. Кэрол сидела на диване, не отрывая глаз от телешоу. Потом взяла дистанционное управление, выключила телевизор. Она взглянула в лицо Нии.
– Я не простила тебя ни на йоту. Но ты можешь оставаться здесь сколько хочешь. Я, вообще-то, не злобный человек. Но своим появлением ты всколыхнула во мне воспоминания. Полагаю, мы всегда были в хороших отношениях? Ну что же, ты заметила – твоя старая ма немного смягчилась? И немного сбросила вес также. Разве я выгляжу не шикарно? Я беру уроки бальных танцев.
– У тебя есть приятель, мама?
– У меня всегда были ухажеры, – ответила Кэрол. – Я не верю, что можно оставаться одинокой. Хотя у меня не было мужа двадцать пять лет. А как ты, детка? Почему бы тебе не ввести меня в курс дела? И что там с убийством? Ты пробудила во мне интерес.
– Убить хотят меня, мама!
Ния рассказала все, начиная со смерти Робин, интуиции с монетой. О выстрелах на дороге. О разрезанном одеяле. О видеокассетах. О письмах. И о Харме. Даже о Харме.
Когда она закончила, Кэрол поднялась, взяла из рук дочери стакан и пошла на кухню. Вернулась, неся двойные порции водки с тоником.
– Ну и кто же, по твоему мнению, делает это? – спросила Кэрол Уайтт. Она смотрела поверх головы Нии на свое отражение в зеркале, вытирая полоску туши, размазавшейся под глазом. – И почему?
– Я знаю, чувствую, что не Леонард и Мирина. Только они знали, что я не поеду сегодня на мотоцикле. Но я ни в чем не уверена.
«Сегодня, – подумала она, – дорога в Чимайо казалась такой далекой. Словно воспоминание о прошлой жизни. И все произошло только сегодня утром».
– Леонард должен был защитить тебя, а не делать зло. Тебе следовало выйти за него замуж, когда у тебя был такой шанс.
Ния недоверчиво посмотрела на мать. Та снова проигрывает старую пленку. Она по-прежнему цепляется за Леонарда. С тех пор, как Ния, еще подростком, стала его любовницей.
– Мама, у меня нет, и не было никакого шанса когда-либо выйти за него замуж. Леонард Джакобс женатый человек. Неужели ты не понимаешь?
– Ты никогда не настаивала на решении этого вопроса. Ты только хныкала, Ния.
Ния посмотрела на светлые ореолы, которые отбрасывали на потолок свечи фонарей.
– Дай мне отдохнуть, мама.
– Да, это верно. Ты потеряла его. Он был самым лучшим, кто когда-либо встречался тебе. Ты не была с кем-то еще с тех пор?
– С Хармом!
– Сколько? Два дня.
Ния провела пальцем по краю стакана, вытирая капли. Кэрол продолжала:
– Ты знаешь, я чувствовала себя оскорбленной, когда ты порвала с Леонардом. А заодно избавилась и от меня. Мне необходимо высказать тебе все. Я выражаю свои чувства. По словам какого-то эксперта, мы слишком многое храним в тайне. Это ошибка моего поколения. Поэтому я решила все высказать.
«Напилась», – подумала Ния.
Кэрол жила в собственном мирке, собственном сценарии. В алкогольной подсветке.
«Интересно, сколько порций водки она приняла до того, как я приехала?» – подумала Ния.
– А я, со своей стороны, поняла другое. Ты сделала меня его любовницей. И это – ужасно. Неподходящее дело для матери. Я была ребенком. Тебе следовало бы запретить мне с ним встречаться, а не поощрять наши встречи. Ты же видела, что он пользуется мной. Ты видела только путь в кино для меня. Я стала и твоим средством к существованию. Предметом разбитых вдребезги мечтаний. Ты эксплуатировала меня, мама. Я была только вещью и для тебя, и для Леонарда. Играла роли для вас. И только в последние годы начала свою собственную жизнь.
Кэрол закурила длинную коричневую сигарету. Снова включила телевизор, заинтересованно уставилась на экран, будто не беседовала только что с дочерью.
«Сумасшедшая, – подумала Ния. – Не удивительно, что я была такой ненормальной. Она включала и выключала меня как телевизор».
Не глядя на нее, Кэрол сказала:
– Ты права, детка, – она вздохнула. – Полагаю, что ты права. Но в то время я не знала, что делаю. Я хотела, чтобы ты была счастлива. Не представляла, что ты будешь раскаиваться и сожалеть. Ты добилась невероятного успеха. А успех пришел к тебе потому, что многие годы Леонард и я стремились помочь тебе.
– Ты совершенно права, мама. У тебя способность к этому.
– К чему, детка? – голос Кэрол звучал нежно. Очарование, созданное алкоголем.
«Что толку объяснять? – подумала Ния. – Никакого. Совершенно никакого».
«Оставив машину старика в нижней части города, он пешком вернулся по дороге к «Охотничьему домику». К домам с большими окнами, построенным на склонах холмов, окружающих Санта-Фе.
(Возможная сцена показала бы, как он бежит по дороге. Для этого кадра можно было использовать вертолет. Дать панораму гор, заходящего солнца.)
В своей комнате он запер дверь, разделся. Попытался полежать в темноте и отдохнуть, лениво растянувшись. Страх вибрировал внутри. Ему необходимо выяснить, как будут развиваться события дальше. С этого момента. Он не знал. А когда не знал, он боялся.
Итак, она улетела в Лос-Анджелес. Рейс 9407. Завтра утром есть несколько рейсов. Думай. Думай. Мог ли он найти ее там? Есть верный способ вернуть ее. Какое-то время он думал об этом, потом сел, включил лампу на прикроватной тумбочке, вытащил из чемодана револьвер, тряпки, растворитель. Он выкрутил барабан и прочистил маленькой щеточкой патронник.
В зеркале он увидел свое отражение – обнаженный мужчина с револьвером на коленях. Металл выделяется черным пятном на светлой коже. Неплохо. Надо бы запечатлеть этот кадр. Он вынул видеокамеру, включил и дал панораму затемненной комнаты. Установил камеру на стуле возле кровати. Сфокусировал ее на зеркале. Снова включил. Вошел в кадр, сел на кровати. Камера засняла его отражение. Он держит револьвер. Любовно протирает его тряпкой. Наставил револьвер на свое отражение. Ему захотелось именно здесь и закончить съемки. Вместо этого пришлось дотянуться и выключить видеокамеру. Не безупречно. Даже и так получилось отлично.
Идеи нахлынули на него. Ему не хотелось упускать поток мыслей. Он включил компьютер, установленный на столе в другом конце комнаты. Вставил дискету. Экран засветился зелеными буквами. Развернув документ, он положил пальцы на клавиатуру. Подключился к программе подготовки текста.
«Необходимо разработать следующие идеи, – печатал он. – Первая. Он похищает ее и изменяет ее личность. Через какое-то время она больше не помнит, кто такая.
Вторая. Он застает их вместе, снова воссоединившихся. Убивает режиссера в ее присутствии. После этого она добровольно сопровождает его. Как заложница.
Еще одна возможность. Он понимает, что соавтор по сценарию больше не доверяет ему. Он начинает понимать, что соавтор хочет выбросить его из проекта. Хочет все для себя: и влияние, и контроль. Так не пойдет. Это его сюжет. Всегда принадлежал ему. Работа соавтора ограничивалась только просмотром и исправлением. Кажется, соавтор не одобряет последних поворотов в сюжете. Соавтору больше доверять нельзя».
Он пристально смотрит на мигающий курсор. Больше на ум не приходит ни слова. Кажется, слова появляются только тогда, когда он принимает участие в сюжете. Он больше не может оставаться запертым в комнате. Он одевается, выходит на улицу, чтобы продолжить с того места, где остановился. Со странным ощущением, что сюжет проголодался и его надо подкормить».
Глава 20
Было еще совершенно темно, когда Харм проснулся, вышел на кухню и заварил крепкий кофе. Он готовился лететь в Лос-Анджелес утренним рейсом. Вчера вечером приходил Куинтана, привел с собой двух полицейских. Они осмотрели дом. Помогли немного прибрать. Куинтана обещал наблюдать за домом, пока Харм будет в Лос-Анджелесе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54